Виктория

Невольно подумалось о Ленинграде. Там уже начался голод, нормы хлеба сокращали трижды. Она, как никто другой, знала, что ждёт ленинградцев, и не могла сдержать слёз. Трагедия целой страны, целого народа!

Отстояв очередь за суфле и хлебом, Вика вернулась домой. Из кухни, заглушая шипение примусов, доносились женские голоса с нотками истерики – переругивались две соседки.

– Утром три картофелины на столе оставила, прихожу – нету! – возмущалась Клавдия Семёновна, соседка из крайней комнаты.

– Клавдия Семёновна, таки на что вы намекаете? Столько народу в квартире, а вы у меня интересуетесь за свою картошку, – вразумляла Зинаида Кузьминична.

– Таки интересуюсь, – задыхалась от ехидства Клавдия, – никто не заходил на кухню, кроме вас!

Виктория подавила смешок, повесила куртку на вешалку и вошла в свою комнату.

Серёжа за маленьким столом разложил чернильницу и тетрадь и старательно выводил пером буквы. Увидел Вику и с удовольствием отложил ручку.

– А я уроки делаю! К вам из милиции приходили… Ужинать будем? А то я выйти боюсь: там тётя Клава и тётя Зина ругаются.

– Стоп-стоп. Кто приходил из милиции?

– Тётя какая-то. Она повестку оставила.

У Вики упало сердце. Вот оно, началось…

Пробежала глазами повестку:

– А ещё что-нибудь тётя говорила?

– Нет.

Вернётся ли она завтра из милиции или навсегда сгинет в застенках НКВД? Хотя тогда не повесткой бы вызвали. Но всё-таки надо поговорить с Валентиной.

Вика разогрела чечевичный суп на примусе, нарезала хлеб маленькими кусочками, разлила по чашкам суфле. Принюхалась, попробовала. Суфле напоминало йогурт или молочный кисель – не так уж и плохо.

Пришла с работы Валя. Пока она ела суп и пила чай, грея о чашку озябшие руки, Вика всё поглядывала на её спину с тёмной толстой косой, не решаясь начать разговор. Потом достала из рюкзака подписанный конверт, повертела в руках.

– Валя, у меня к тебе просьба… необычная просьба.

– Какая? – У Валентины раскраснелось лицо от тепла и горячего чая, глаза заблестели.

– Надо будет отправить письмо.

– Всего-то? Давай письмо.

– Его надо отправить в две тысячи семнадцатом году, в начале мая. Я здесь подписала для памяти. И конверт надо будет другой, этот уже не подойдёт.

Валя ничего не ответила, её красивое лицо напряглось.

– Тебе это покажется странным, но так надо. Именно в начале мая, именно в две тысячи семнадцатом.

– Через семьдесят шесть лет? – Валентина закусила губу.

– Ты можешь не дожить до этой даты, я понимаю, – торопилась Вика, – Серёжка, возможно, доживёт. Но если нет, то доживут его дети – твои внуки.

– Бедная моя Виктория, это всё контузия. Тебе надо в больницу…

– Да не контузия! – Вика в волнении заходила по комнате. – Я могу не вернуться завтра из милиции, а это письмо очень важно. Есть один человек, который ждёт его.

– Через семьдесят шесть лет? Сядь, успокойся, – уговаривала Валентина. – Почему ты не вернёшься из милиции? Тебя просто пригласили за паспортом.

– Может, за паспортом, но я не уверена.

Серёжа молча наблюдал, потом подошёл и взял конверт из Викиных рук.

– Чего вы спорите? Я отправлю письмо. Честное слово, обещаю. Я буду жить долго, до ста лет. У нас, у Орловых, все долго живут.

– Спасибо, ты меня очень выручишь, – с чувством сказала Вика.

Валя хотела что-то возразить, но Серёжка перебил:

– Мама, как ты не поймёшь: тётя Вика хочет отправить письмо потомкам. Я сохраню и отправлю – я обещал.

***

Валентина заснула мгновенно, как засыпает очень усталый человек. Серёжка тихонько посапывал на раскладушке. Вика встала, прошла в темноте на цыпочках по холодному полу к своему рюкзаку. Расстегнула потайной карман, где лежали спрятанные вещи, нащупала гладкий и холодный корпус телефона.

Она опустила светомаскировочную штору, чтобы свет от экрана не был виден с улицы, и вернулась на диван. Смартфон засиял ярким прямоугольником, мелькнуло приветствие. Так странно было видеть в этой крошечной комнате с примусом и керосиновой лампой (электричество часто отключали, а если оно было, то лампочка едва светила) это чудо техники – смартфон.

Вика открыла фотографии. Их было много: с родителями в Самаре, с однокурсниками, с коллегами-врачами, с подругой Наташей… Фотки на Арбате, на Красной площади, в Сочи, где она отдыхала в прошлом году.

А вот снимки в кафе с Максимом. Подумать только, Вика хотела создать с ним семью, иметь от него детей… Не получилось: слишком много хорошеньких медсестёр крутилось вокруг него, молодого врача. Она не собиралась шпионить и подсматривать, но случайно увидела в телефоне всплывающее сообщение с кучей сердечек и поцелуйчиков от какого-то Котёнка.

Как Максим тогда занервничал! Сначала отпирался, потом стал кричать, что Вику очень удивило: ведь он всегда был таким сдержанным, добродушно-насмешливым.

– Ты глупенькая, придумала себе сказку про большую любовь на всю жизнь, а так не бывает! Единственная может быть и не одна, понимаешь?!

Вика понимала. Представила, как будет поджидать его вечерами, стоя у окна с ребёнком на руках, звонить на мобильный и слышать, что абонент недоступен, очень занят абонент очередной пассией.

Рассталась она с Максимом легко, поблагодарила судьбу за того Котёнка. «Уж лучше одиноким быть, чем жар души «кому-нибудь» дарить…»

Поджав озябшие ноги, Вика листала фотографии. Вот селфи из поезда, почти перед тем, как её выкинуло в прошлое. На фото она улыбается накрашенными губами, толстовка с британским флагом обтягивает грудь…

А это что? Вика провела пальцами по экрану, увеличила снимок и увидела в небе, за окном поезда, старый немецкий самолёт. Откуда он взялся? Не дыша, она максимально увеличила крыло… На нём виднелся фашистский крест, хоть и нечёткий, но всё-таки можно разобрать.

Серёжа пошевелился, скрипнула раскладушка. Вика быстро выключила телефон, сунула в потайной карман рюкзака.

Она лежала без сна на диване, глядя в темноту. Выходит, поезд попал во временную дыру, иначе никак не объяснить немецкий самолёт на снимке. Поезд выскочил, а Вика почему-то осталась. Видимо, оказалась в нужном месте в нужный момент. Почему она?.. Да что рассуждать… так случилось, и точка. Это судьба.

Вика повернулась на бок, укрылась с головой одеялом, оставив маленькую щёлку для дыхания. Тикали ходики, отсчитывая минуты, а ей всё не спалось. Лишь под утро провалилась не в сон, а какую-то тревожную дрёму.

Проснулась она поздно, Вали и Серёжки дома не было. Из-за опущенной светомаскировки в комнате был полумрак. Вика подняла штору и зажмурилась от яркого солнечного света – день обещал быть хорошим.

В их коммунальной квартире имелась общая ванная с дровяным титаном. Вика решила помыться: если не отпустят, то такой возможности долго не будет. Она заперлась на крючок, отвернула кран: вода была ещё тёплой. Вымылась с душистым земляничным мылом, купленном на рынке. С полотенцем на голове, чувствуя в теле приятную лёгкость, Вика прошла на кухню.

Большая коммунальная кухня была сейчас пуста – редкое явление! Вика согрела воду и с кипящим чайником вернулась к себе в комнату, налила чаю. Внезапно пришла в голову мысль, что её могут обыскать и найти в кармане рюкзака телефон, паспорт и деньги. Всё это надо оставить дома, нельзя брать с собой.

Вика завернула в кухонное полотенце весь компромат, положила сверху записку, засунула на самое дно выдвижного ящика в шкафу и привалила сверху вещами. Если вернётся, то снова спрячет в рюкзак, а если нет, то свёрток рано или поздно найдут.

***

В указанный в повестке кабинет была небольшая очередь. Вика присела на скамью, пристроила на коленях рюкзак. В волнении всё теребила лямки и так сильно стискивала кулачки, что ногти впивались в ладони.

Подошла её очередь. Вика из вежливости постучала и открыла дверь.

В кабинете было пусто, сыро и холодно. Голые стены без портретов вождей, обшарпанный стол, неуклюжий металлический сейф и несколько табуретов. Пожилой капитан в накинутой на плечи шинели молча указал на стул. Вика осторожно присела на краешек, протянула повестку.

– Так… Гражданка Фомина Виктория Александровна?

– Да… – Она сцепила в замок холодные руки.

– Вы подавали заявление об утере паспорта?

– Да…

– Такое получается дело… Сведений о вас в Москве мы не нашли. – Капитан машинально постукивал о стол кончиком карандаша.

Ну вот и всё. Это конец. Вика молчала – сказать было нечего.

– Учитывая, что Москву бомбят, архивы перенесли… Вероятно, документов не нашли из-за всей этой военной неразберихи, поэтому паспорт вам выпишут.

– Как? Правда?

– Да. Вам скажут, когда будет готов документ, – ответил капитан, вертя в руках карандаш. У вас есть фото на паспорт?

– Нет, но я сделаю… Можно идти?

– Конечно, идите.

– До свидания.

Очень хотелось сказать «прощайте», но Вика не посмела. На слабых ногах она направилась к выходу, постояла немного на крыльце, держась за перила и дыша морозным воздухом. Повезло, просто сказочно повезло. Она спросила время у проходившего мимо лейтенанта. Оказалось, что возвращаться домой не было смысла, лучше сразу ехать на работу.

Вика осторожно, стараясь не упасть, шла по скользкому тротуару. Позади послышались быстрые шаги и женские голоса. Она посторонилась, уступила дорогу женщинам, которые торопились к магазину, – верный признак того, что дают продукты по карточкам, может быть, даже масло или мясо. Вика тоже прибавила шаг.

У прилавка стояли человек десять-пятнадцать – совсем не много по военному времени, – видно, товар только привезли. По карточкам давали макароны. Длинные тёмные трубочки, не очень хорошего качества, но всё-таки это были настоящие макароны! Карточки, к счастью, были у Вики с собой.

«Не посадили в тюрьму, купила макароны – и я уже счастлива, – думала она дорогой. – Почему раньше для счастья надо было много-много всего, листа бы не хватило, чтобы записать все желания, а сейчас всё по-другому… А самое главное желание только одно – вернуться домой».

Мадонна

В комнате у подселённой Аллы второй день заходился в крике ребёнок. Было слышно, как она укачивала его, что-то напевая, ребёнок хныкал, затихал на несколько минут, чтобы потом закричать с удвоенной силой.

«Заболел, что ли?» – подумала Вика.

Она варила суп на примусе в большой коммунальной кухне. В окно лился солнечный свет, от стены до стены была протянута бельевая верёвка с висевшими пелёнками; стояли несколько столов с керосинками, деревянный резной буфет, принадлежащий Зинаиде Кузьминичне, висели крашеные посудные шкафчики.

В бульон с маленьким кусочком мяса Вика добавила лук и картошку, промыла и высыпала перловку. Кинула лавровый листик для запаха, попробовала – суп получился ароматным и вкусным. Почему здесь всё кажется таким вкусным? Совсем недавно она морщилась от ресторанного супа с неправильно приготовленным яйцом пашот.

Вошла Алла, маленькая и бледная девушка с коротко остриженными волосами, с грустными глазами на пол-лица. Налила воды в чайник, поставила на хозяйский примус.

– Здравствуй, Аллочка. У тебя сынишка болеет?

– Это дочь, Катя, – с тихой улыбкой ответила она и вдруг пошатнулась, схватилась руками за край стола. Глаза закатились, она стала медленно оседать на пол, Вика едва успела подхватить и усадить Аллу на табурет.

– Голову вниз, ещё ниже… Не бойся, это чтобы кровь прилила… лучше?

– Да…

Вика сбегала в комнату за кусочком сахара, бросила его в чашку с жидким чаем:

– Держи, пей понемногу. Вот так…

Алла начала медленно пить, пальцы её слегка дрожали.

– Что случилось? – заглянула в глаза Вика.

Алла отставила чашку и расплакалась, закрыв руками лицо:

– Карточки потеряла…

При потере или краже новые карточки не выдавались, об этом постоянно предупреждали. Заикаясь и плача, Алла рассказала, что стояла в очереди за овощами, там то ли потеряла, то ли у неё украли карточки из кармана. Дома ещё оставалось немного хлеба и гороха, она ела по чуть-чуть. На рынке купила стакан пшена за двадцать пять рублей, варила жидкую кашу. Потом кончились и деньги.

– Сколько ты голодаешь?

– Три дня, – призналась Алла. – Я пила много воды, чтобы молоко было, но дочь не наедается и всё время плачет.

Вика взяла тарелку, налила супа до краёв, отрезала кусочек ржаного хлеба:

– Ешь.

Алла начала медленно есть, тщательно прожёвывая крупинки перловки и откусывая от хлеба маленькие кусочки.

«На дворе середина ноября, две недели ей надо как-то протянуть без карточек, – размышляла Вика. – На рынке продаются продукты, но цены безбожные, выше магазинных в несколько раз».

Аллочка поела, смущённо поблагодарила и ушла кормить дочку. Крик за стенкой сразу стих.

Вечером пришла с работы озябшая и усталая Валентина, взяла чашку горячего чая.

– Алла карточки потеряла. Три дня голодает, одну воду пьёт, – начала Вика и рассказала, как соседка едва не упала в обморок на кухне.

– А ведь она кормящая мать… И молчит! У нас есть что-нибудь?

– Супу налила. Что делать с этой мадонной, ума не приложу.

– Почему «мадонной»? – подняла глаза Валя.

– Есть такая книга, «Мадонна с пайковым хлебом» называется.

– Не читала. Ладно, подкормим уж как-нибудь нашу мадонну. Не помирать же ей с ребёнком в самом деле. – Валентина сняла шапку и расстегнула пальто. – Наконец-то согрелась.

Вика поцеловала подругу в щёку:

– Я знала, что ты не откажешь.

Собираясь на работу, она неожиданно поняла, что сказала лишнего: повесть «Мадонна с пайковым хлебом» была написана в конце восьмидесятых, а опубликована в девяностом году.

«Расслабилась, не слежу за речью. Прошлый раз упомянула про Интернет, пришлось придумывать на ходу, будто это газета».

Вика вышла на стылую, всю покрытую инеем улицу. Если и дальше морозы будут крепчать, – а она знала, что будут, – то в курточке не побегаешь. На деньги от проданной цепочки надо купить тулуп или ватник. Лучше ватник – он дешевле. И тёплый платок на голову.

Вика представила себя в ватнике, платке и валенках с галошами и рассмеялась.

***

Аллочка, «взятая на довольствие», как шутила Валя, почти не выходила из своей комнаты, сидела тихо, как мышка. Вика решила рассказать о потерянных карточках соседкам. Те посочувствовали, поахали, покачали головами, посоветовали Алле всё же попытаться получить новые талоны вместо потерянных: авось кормящей матери будет снисхождение. Та попыталась, но карточек ей не дали. Зинаида выделила голодающей стакан чечевицы и горбушку хлеба, и Валина хозяйка насыпала миску овсяной муки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.