Лукавая 7 степени (ироничная химия жизни)

– Это самое лучшее в Вашем положении. Лучше будет, если Вы сами сейчас сообщите в полицию, что на Вас было покушение, и что Вы являетесь с повинной. Вам это зачтется.

Яна протянула богатырю телефон с набранным номером полиции, он взял его и посмотрел на нее.

– Говорите! – подбодрила она его. – Это самое лучшее для Вас.

Через несколько минут шумно, с сиреной подъехала полиция; трое полицейских быстро вошли в ее бюро, осмотрели следы от пули, все записали, и также быстро и деловито уехали, забрав с собой Михаила.

На сегодня довольно потрясений, решила Яна. Она собралась, закрыла бюро и тихо побрела домой.

Еще в прихожей она услышала звонок телефона. Яна подошла. Звонила Ольга Васюкова. Она рассказала, захлебываясь от восторга и перескакивая с одного события на другое, что ее отца прооперировали неделю назад, пересадили ему донорскую печень, и он сейчас оживает, набирается сил, идет на поправку! Для Яны это была потрясающая, радостная новость! Спасибо всем, кто делает свое дело искренне и самоотвержено! Такие потрясения мне нужны, думала она!

Поручение

Пятница. 7 часов утра. Яна уже почти перестала чихать и кашлять, сидела дома, и, пользуясь свободным временем, решила заняться домом. Уборка была в уже полном разгаре, когда раздался звонок в дверь. Яна бросила взгляд на настенные часы, было 7 часов 23 минуты. Она отставила пылесос и пошла открывать дверь незваному гостю; надо ли говорить, как она была раздосадована тем, что пришлось прервать свое запланированное занятие, она не любила останавливаться на половине пути, а она была только в начале своей еженедельной уборки.

На пороге стоял курьер, высокий, лохматый молодой человек в оранжевой куртке. Он протянул Яне небольшой конверт, она расписалась в его дисплее в получении и он откланялся.

Яна вернулась в дом, села в первое кресло и распечатала конверт. В нем было официальное вежливое приглашение к главе Российской державы, государю, великому Василевсу Владимировичу, сверхгению. В 14 часов по местному времени. Если, конечно, у нее нет срочных дел.

Яна обомлела. У нее нет срочных дел? Да у нее не бывает не срочных дел! Вот хотя бы уборка, ей не видно конца, а она только засучила рукава, ведь ее ждут 3 этажа, пусть небольшого, но все таки, дома! А это значит: пыль влажной тряпочкой везде и кругом вытереть, ковры пропылесосить, полы помыть, цветы полить, постель убрать, белье постирать, обед сварить…И это удовольствие на целый день! Яна этот день для того отводила, чтобы все успеть.

Когда она немного успокоилась и снова взялась за тряпку, то задала себе первый вопрос: как вообще великий Василевс узнал о ней? Откуда он узнал, что она вообще существует? Я, конечно, известная личность, думала она, смахивая пыль с ваз и статуэток, все таки я доктор химико – психологических наук, писатель, мыслитель, и я знаю, у Василевса феноменальная память, он знает все цифры, какие есть у статистики, но я тоже помню, что у нас с ним ни разу еще не было личной встречи, хотя живем в одном городе. Это означало только одно: ее слава была громче, чем она себе представляла.

После того, как она убрала второй этаж и спустилась на первый, она задала себе еще один вопрос: для чего она ему, супергению, могущественному, всезнающему, понадобилась, не такая гениальная, как он, хотя и на многое способна? Известно, любая женщина, в принципе, способна на все, но только в перерывах между домашними делами.

На этот вопрос можно было только строить догадки.

Яна посмотрела на часы, было 12 часов. Она бросила швабру посреди кухни и пошла под душ, пора было собираться в Кремль, на прием. Пора оставить поэзию уборки и переключиться на прозу подготовки выходу из дома, а это еще не менее полутора часов: душ принять, лицо кремом натереть, брови подвести, веки подсветить, щеки нарумянить, глаза закапать, ногти подлакировать, юбку прогладить, волосы высушить и накрутить, шарфик подобрать, туфли щеткой обмахнуть…

Кому из женщин не известен этот далеко не полный список?

Все таки ужасно любопытно, для чего она вдруг срочно понадобилась государю, у которого целая армия всяких помощников, советников, консультантов, академиков, профессоров, сыщиков, генералов, адмиралов и других нужных людей, терзалась она мыслью? Только от жуткого любопытства она не стала прибегать к полному списку, а наскоро собралась, ровно в 13:30 вывела из гаража черный «VW» и направилась в центр города.

Резиденция отца всех россиян, умных и посредственных, бедных и олигархов располагалась в центре города и представляла собой небольшой, стоящий на холме, изящный, высокий замок, за которым закрепилось старинное название «Кремль»; от замка тянулся каскад фонтанов, ниспадавший к уютной площади имени Бабы – Яги, покровительницы Российска, Берегинюшки. На площади стоял памятник в четырех ее образах; с восточной стороны она сидела на пне и держала в руках младенца, у ее ног стоял малыш, – она оберегала рождение и детство; с южной стороны она держала в левой руке подсолнух, в правой серп, – она представала покровительницей пашни, урожая и труда; с западной стороны она сидела на пне, у ног ее стоял козленок, в правой руке на ладони у нее была синичка, на плече сидел голубь как олицетворение защиты животных и птиц; на северной стороне памятника в левой руке она держала скипетр, в правой розу, – она олицетворяла власть и любовь к стране.

В замке на самом верхнем этаже под стеклянным куполом была гигантская мастерская. Яна бывала там как-то на экскурсии вместе с классом. Оттуда открывался вид на все концы Земли. В центре раскинулась ее огромная страна – Российская держава. В западной части к Российску примыкали такие большие страны, как Германск, Французск, Английск, Бельгийск, Испанск. На востоке лежали Румынск, Австрийск, Японск, Китайск, Филлипинск. Некоторые отдаленные странах можно только упомянуть, это Африканск, Бангладешск, Эфиопск.

За заливным лугом по ту сторону реки Тихоокеанки раскинулся на острове Американск, там же, в Синем Доме города Нью, находилась резиденция главы Американска могучего и злобного Джона Вильсона.

Все человечество лежало перед глазами великого Василевса и он пристально наблюдал за течением цивилизации и ее шараханьями. В принципе, пути человечества представляли собой сплошные зигзаги и потому всегда стояла только одна загадка – куда какой-нибудь народ в составе человечества вильнет на этот раз. Отдельные народы были особенно податливы менять курс, словно в них периодически, раз в 20 лет, вселялся бес. Другие народы были сравнительно спокойны, а третьих, несмотря на происки политиков, было не сдвинуть с места просто веками…

Когда Яна переступила порог рабочего кабинета сверхгения в своем красном строгом костюме и красных туфельках, благоухая подходящими к цвету туфель духами Delices De Cartier, то увидела стоящего у письменного стола огромного, пожилого человека с большими пылающими глазами; его черные буйные волосы были перемешаны с седыми прядями. Он был одет в черный костюм, белую рубашку с черным галстуком, и черные туфли – обычная одежда государственного служащего. Это был государь. Полное сходство с его многочисленными портретами.

Все, что движется – живое.

Имеет начало и конец.

Лишь мертвое – вечно, бесконечно,

Ибо неподвижно.

Творец не может быть вечным,

Если он живой.

Если он вечный, он недвижим.

Тогда он не творец.

Эти мысли промелькнули у нее в голове. За спиной супергения висел большой портрет женщины необычайной, неземной красоты в расцвете лет. Это была Анастасия, его жена.

– Присаживайтесь, Яна Яновна! – сказал Василевс низким голосом, не глядя на нее и видя ее насквозь. Яна почувствовала холодок в груди, – это познавательная компонента могучего духа Василевса проникла в нее, заглянула во все ее помещения, включая подвал и чердак, обшарила все уголки, затем вернулась к Василевсу и присоединилась к его главной части. С ее сущности была снята копия. Яне показалось, прошло много времени, но когда она посмотрела на большие часы на рабочем столе, оказалось, прошло мгновение. Яна восхитилась! Это был великолепный пример работы духа; для его могучей познавательной мощи не было пределов и препятствий. Старинная классическая школа познания!

– Примите мои поздравления с днем рождения, Василевс Владимирович! – сказала она учтиво, устроившись удобно в мягком сиреневом кресле напротив его небольшого письменного стола, на котором, кроме фотографий его трех детей, книги и большого букета свежих бордовых роз в хрустальной вазе, не было ни одной бумажки.

Вчера ночью был грандиозный праздник, продолжавшийся до рассвета. Сверхгению исполнился один миллион дел. Надо заметить, что качество жизни творцов оценивается не количеством прожитых лет, как принято у обыкновенных людей, а количеством дел, повлиявших на течение одного или множества крупных событий. И это верно, жизнь надо исчислять делами, а не годами.

Годы пройдут, а дела останутся, если они были.

Праздник транслировался в прямом эфире. Приехали губернаторы со всех больших и малых российских губерний, градоначальники славных городов русских, члены правительств российских республик, великие люди эпохи. Василевс, отец всех титанов и обыкновенных, гениев и простофиль с высокого балкона своей мастерской торжественно объявил о новом курсе развития Российской державы на ближайшую сотню лет; это будет расцвет счастья. Запускаются 15 национальных проектов по развитию ключевых областей в жизни страны, которые к концу нынешнего срока должны привести к устойчивому росту количества населения, попаданию в число пяти крупнейших экономик мира, увеличению продолжительности жизни до 90 лет, повышению темпов экономического роста выше среднего мирового уровня, улучшению защиты экологии и сохранению макроэкономической стабильности.

Вот он, золотой век россиян!

– Ах, действительно, мне многое удалось, – добродушно отозвался он, не отрывая взгляда от лежавшей перед ним книги стихов Александра Сергеевича Пушкина, которую он перед ее приходом читал и делал в ней пометки. – Но сейчас больше всего забот доставляет мне мой дух, не состарился бы он, не одряхлел бы. Отныне Вы становитесь свежей, современной частью моего духа. Вы ведь тоже творец!

От государя исходил едва ощутимый запах мужского одеколона «Вещий Олег». Через прозрачный стеклянный потолок, прикрытого жалюзями от прямого солнечного света, лился мягкий матовый свет.

Все мы являемся частью чего-то, занимаем какую-то долю в душах других людей, их делах, мыслях и чувствах. Весь вопрос только в доле и роли, подумала она.

– Да, специалист по целям, желаниям и способностям, – скромно ответила Яна, хотя видела, что сверхгений немного лукавил. Он прекрасно знал, кто она, именно поэтому пригласил ее на беседу.

– Я доволен Вашей работой, дорогая Яна. До сих пор человек идет по тем дорогам, на которые мы его толкаем, и это во многом большая Ваша заслуга, – продолжил он и в первый раз поглядел на нее. Его огромные глаза внутри полыхали нестерпимым огнем, словно расплавленная масса в жерле вулкана. Его лицо светилось, высокий гладкий лоб расправился от складок забот и блестел. Большие руки спокойно лежали на столе. Василевс немного наклонился и внимательно смотрел на нее, и будто даже любовался ею. Так отец смотрит на своих детей, размышляет об их судьбе, предстоящих им делах и прикидывает, какое бы задание им поручить, справятся ли они?..

– Но перед Вами стоят новые задачи, милая Яна. Вам предстоит отныне не только оглуплять людей и потешаться над их наивностью, чем Вы в основном занимались. Эка невидаль! Какие нынче у людей цели и желания? Нет! Вам следует отныне губить Умы, если они где-нибудь объявятся! Злые умы, стоящие на пути нашему благородному делу, или уводящие в сторону от счастливых, легких дорог! Наши собственные умы, разумеется, не в счет.

Яна знала это заранее. В то время как Творец работал еще по старинке, проникая в человека и оставляя за собой холодок следа, она научилась работать бесследно. Сидя перед отцом всех улучшений и укреплений, теории и практики, она незаметно проникла в его мысли и знала решение.

В этот миг Василевс побледнел, истончился и растаял, исчез из ее глаз, но уже через несколько мгновений он снова обрел телесные, реальные очертания, наполнился материей. Похоже, ему было все труднее удерживать свой дух в телесной форме; он то и дело уносился духом в иное место…

– Я разговаривал с президентом Академии Наук академиком Марковым. Александр Георгиевич очень лестно отозвался о Ваших способностях. Вы ведь можете видеть невидимое…

Яна скромно кивнула.

– Но теперь к делу. На днях нашей контрразведкой обнаружен какой-то заговор. В заговоре против нас еще не все ясно, и эту ясность Вам предстоит внести, если нужно, можете сразу принять меры, имея в виду обезвредить главных исполнителей. Но еще неизвестен глава движения. Найдите мне зачинщика! Известно лишь имя одного мужчины, его зовут Майкл. Пока удалось узнать, где он живет и откуда он родом. Выясните его роль в этом деле. Возможно, он и есть глава заговора. Вот Вам фотография этого Майкла.

Яна запомнила выразительное лицо молодого человека на фотографии.

– Кстати, у него 25 мая день рождения. Учтите это в Ваших планах.

Яна кивнула.

– Кроме того известно, что у него уже состоялась встреча с неким Поповым, это заведующий одной из наших лабораторий по производству прохладительных напитков. Была это случайная встреча или преднамеренная, пока неясно. И, якобы, Попов передал Майклу какой-то рецепт. Тоже пока только предположение.

Зазвонил телефон. Василевс взял трубку, долго молча слушал, потом сказал: «Хорошо, занимайтесь», положил трубку и снова обратился к ней:

– Наш герой, Егор Попов, о котором только была речь, сбежал, его нигде нет, ни на работе, ни дома. Жена ничего не может сказать, для нее это совершенно необъяснимо, куда он мог деться. По адресу его подружки его тоже нет. Нет также ее самой. Вероятно, их уже нет в Российске.

– Странная история, – удивилась Яна, – он мог давно сбежать с рецептом и никто бы ничего не узнал. Почему он этого не сделал раньше, а наоборот, сбежал сейчас, отдав рецепт? А если Майкл его обманет? Можно ли ему доверять? Неужели Егор такой доверчивый? Невероятно! Что-то здесь не то! Не мог он сбежать, ибо он сделал бы это раньше! Вместе с рецептом.

– Посмотрим, подождем. Его ищут, – кивнул супергений.

Яна почти зримо видела, как в различных заведениях и службах какие-то люди поднимают трубки, набирают номера, отдают команды; в других местах открываются ворота, выезжают машины и несутся по каким-то адресам; по специальным каналам отправляются ориентировки на одно лицо, его приметы, указания на опознание, приказ на его задержание, указания на его возможное местонахождение; включаются камеры видео наблюдения на вокзалах, в аэропортах, ресторанах, кафе, на заправках; полицейские просматривают проезжающие машины с одним номеров, вглядываться в лица прохожих и сличают их с полученным по своим каналам портретом; машина розыска запущена и охватывает все большие круги, и эти круги вовлекают все большее число людей в поиск одного единственного лица…

На прощание отец счастливых дорог, ракет «Калибр» и ВКС, высоких мостов и длинных газопроводов подал ей горячую руку и, несмотря на огромные свои размеры, в одно мгновение истаял, унесся в другое, более важное место…

Получив странное, темное задание, Яна вышла из Кремля. Теперь, подумала она с усмешкой, выруливая на свою улицу, в игру вступают тяжелые фигуры.

До 25 мая была еще неделя и она начнет подготовку к этому дню, думала она. Майкл ей нужен лично. Она заманит его в ресторан. У нее, считала она, с пауком есть общее свойство, оба умеют плести ловчие сети. Это будет схватка двух титанов, двух непримиримых сил и один из них должен будет в этой схватке проиграть!

Яна не была самоуверенной, но уже видела свою ногу в шелковом чулке и малиновой туфле на его поверженной груди. Но будет ли она при этом благоухать духами «Любовь в цветах» от фирмы «Новая заря», было еще неясно.

Яна

Итак, великому Василевсу известно о ее способности видеть невидимое, подумала она уже дома, переодеваясь. Она ведь училась у ясновидца, доктора биологических наук, профессора Евтушенко. Василевс сам обладал этой способностью даже в большей мере, в более развитой форме; именно это свойство позволяло ему управлять гигантской страной. Все причины видимых процессов и явлений – невидимы, как пружины матраца, как бактерии заразных болезней, как пар в котле. Все приводы, ремни, шестеренки видимых явлений скрыты от глаз. Яне эта способность тоже дана, и ей с ней было трудно жить, она не хотела, порой, видеть невидимое, чаще всего это было что-то ужасное, грязное, мелкое; она хотела видеть внешнее, оно красивее, наряднее невидимого. Потому люди стараются не погружаться в себя…

Интересно, когда у Василевса возникла эта способность, с детства или позже?

У маленькой Яны способности видеть невидимое стали развиваться с детского сада; она хорошо помнила, ей было 3 года, когда мама принесла ее, закутанную в шаль из-за сильного мороза, в детский сад. В саду ей понравилось сразу. Новые люди – новые миры! Она принесла с собой весь детский набор: крики, визг, драки, слезы, любопытство, обиды, проказы. Она с интересом вглядывалась в лица ровесников, прислушивалась к их рассказам, увлекалась их играми, знала все истории их маленьких жизней, их маленькие тайны и желания. Ее странные способности обнаружились случайно; в саду у рослого, крупного мальчика Антона пропали 5 рублей монеткой. Он долго обводил всех своих детсадовцев взглядом и внезапно указал на Яну:

– Ты, Янка, взяла мою монетку!

Все детские взгляды обратились на нее.

Яна сначала удивилась, почему Антон выбрал ее, это было очень странно, она с ним были в дружеских отношениях, но она не стала ничего отрицать, а просто, как помнит, обвела своих товарищей по саду взглядом и показала на Мишу, маленького, худенького, робкого малыша.

– Монетка у него. В правом кармане.

Рослый Антон повернулся к малышу, подошел к нему и спросил басом:

– Ты украл мою монетку?

– Нет! – пролепетал малыш и инстинктивно прикрыл рукой карман. – Я не брал!

Девочка Ира подбежала к нему, ловко запустила тонкую руку в карман штанов мальчика и извлекла 5 рублей монеткой.

Малыш заревел и с криком: «Спасите, спасите меня!» побежал к воспитательнице, словно за ним гнались. Но никто не тронулся с места. Все детишки были настолько изумлены, что стояли и смотрели на монетку в руке у Ирочки, словно на чудо.

Когда Яна дома рассказала эту историю, родители за столом переглянулись между собой.

С этого события Яна стала понимать, что может видеть невидимое. Правда, эта способность проявлялась редко, была еще слабой; чаще она видела не то, или совсем неправильно, часто ошибалась в утверждении; ее способность была еще неразвита, неустойчива, ей еще предстояло развиться, стать знаменательным явлением.

Уже в детском саду она часто видела сверстников насквозь, знала их все тайны и маленькие хитрости; Яна была очень чувствительной, и эта особенность развилась впоследствии в способность даже на некотором расстоянии чувствовать людей, проникать в них, определять из цели, основные свойства, проблемы, задачи; ей было дано убирать их или уничтожать, или, наоборот, создавать новые цели или придавать недостающие свойства и способности. Вместе с тем, постепенно она потеряла интерес к играм, страстям, стремлениям, обидам и радостям. Яна начала сторониться грубости, ссор, криков, детской злобы, эгоизма.

Яна рано научилась читать. Новые книжки – новые миры!

В свои 13 лет она считалась у сверстников непонятным типом. Но что в ней было не понятного? Яна, как и они, ходила в школу, жила с родителями, была одна в семье, одевалась не более вызывающе, чем остальные, не привлекалась в полицию, не подрывала устои, не грабила, не курила и потому не просила сигарет у прохожих, вино избегала, читала запоем книги.

Но на самом деле слишком мало общего было между ей и сверстниками, больше было различий. Вот различия и делают одного в глазах другого то ли странным, то ли баламутом, то ли больным типом.

Десятый «А», в котором она, 13 летняя, училась вместе с 16 летними подростками, поголовно грезил Американском, и единственным предметом, на котором все были помешаны, был английский. Учились хорошо, даже ревностно, чтобы успешнее драпануть. Там не нужны неучи и слабаки, это они знали твердо. И там надо сделать карьеру, это они тоже знали. В своей стране возможности для честолюбивых планов были ограничены. Наверно, только Яна не грезила Американском, а если быть точной, рассматривала ее мысленно только как соперника, даже противника. Противника страны, в которой она жила; противника, который мешает, замедляет всеми средствами ее процветанию, ее развитию; противника, который присвоил себе право решать судьбы народов мира. И потому она тоже тщательно и даже ревностно изучала английский и все, что попадалось про Американск.

Ее сторонились. Яна была странной и молчаливой, а нет человека более чудного и странного, чем молчальника. Никто не знает, что у него на уме, чего он хочет, какие у него намерения, планы, чего от него ждать. Тем более, что она была младше всех на 3 года. Тем более, что она была всегда задумчивой и если ее окликали по имени, она сначала как бы выплывала на поверхность бытия и озиралась, чтобы сориентироваться на местности.

Молчаливость ее имела и другое объяснение: она видела своих сверстников насквозь, и потому лишний раз спрашивать, чем ты занимался, или как дела, или какие у тебя намерения, ей не приходилось.

Не только однообразная, убогая жизнь и мелкие свойства людей отталкивали ее. Однажды она поняла, что ее отчуждение была на самом деле отчуждением и удалением от себя самой, отсталой, неинтересной, прежней. Еще в детском саду она обнаружила, что в ней живут всякие люди, и плохие и хорошие, вредные и добрые. Но о многих людях в себе она еще не знала, только чувствовала, что они есть, но то ли спят, то ли еще только нарождаются. За многие прошлые события и поступки ей было стыдно, воспоминания о них походили на встречу со слюнявым человеком, ей становилось неудобно. И от себя той, которая совершала эти поступки, за которые ей сейчас было стыдно, она хотела уйти, избавиться от себя, злой, эгоистичной, тщеславной, мелкой. Яна хотела найти в себе лучшую, чистую, с которой было бы интересно и полноценно жить. Но ее еще не было.

Помнилось ей, одно время она мечтала о контрразведке, такая загадочная, романтичная профессия, думала она. Хотя Яна в конечном счете закончила химико – психологический факультет столичного института имени Франсуа Лавуазье и работала Главным советником министра развития, способностей и целей, она бы с большим удовольствием окончила какую-нибудь разведшколу. Ума у нее, как она считала, для разведчика было достаточно, но здоровьем не вышла; ведь для разведчика важно не только быстро соображать, проникать в тайны людей, но и заметать следы, то есть быстро бегать. Мечты о разведке, а также контрразведке, таким образом, пришлось оставить.

Хотя ее зовут Яна Лукина, еще в институте сокурсники прозвали ее "Лукавой 7 степени“ потому, что она разработала и освоила ряд особых, уникальных, психо-химических методов работы с иностранными агентами, с клиентами государственных органов, в которых есть сомнение, с потенциальными коррупционерами, с мошенниками, да и просто с отдельными умами и характерами.

Эти своеобразные методы она объединила общим термином «Лукавство» и потому ее с полным правом можно считать матерью российской химической психологии. Но и по природе Яна смешливая, любит юмор, дурачество, иронию и на многие явления жизни смотрит просто со смехом, часто улыбается, но, бывает, и недоумевает, размышляя над жизнью. За эти такие свойства друзья называют ее Лукавой. Так эта кличка и стала ее новым именем, а цифра 7 добавлена больше для смеха, хотя тоже имеет свой смысл.

Сейчас ей 32 года. В 30 лет она стала доктором химико – психологических наук. Ее диссертация называлась «Царство счастья». Постепенно, под влиянием ее лукавых методов работы с людьми у нее сложился лукавый взгляд; она стала смотреть на происходящее вокруг нее иронично, стала видеть невидимое, и этого невидимого оказалось больше видимого, намного больше того, что лежит на поверхности и освещается светом. Но невидимое освещается только мыслью и фантазией; в невидимом находятся причины, пружины видимого. Видеть невидимое практически означает понимать происходящее в видимом мире. И, главное, в человеке.

Каждый человек живет в своем мире. И у нее, Лукавой 7 степени, он есть, и в нем свой миропорядок, каким он ей представляется, по ее схемам, ее набору ценностей, ее вкусам. Да, именно так!

Великие, обычно, при изучении себя, доходят до самых своих корней! Но она пошла еще дальше, в познании себя она дошла до самих истоков человечества, откуда она, и всякий живший когда-то и ныне живущий, собственно и начинается, с истоков, кто с райского сада, а кто с пещер. Этот интерес к прошлому сделал ее историком. Таким образом, она, по интересам, являлась химиком, контрразведчицей, психологом, мыслителем, писательницей.