Последнее заклятие

– С лесорубами? Сразу со всеми? – горько усмехнулась Наара. – Нет уж, спасибо.

– Ну, почему же – сразу со всеми?!

– Э-э-э… Знаю я их… Ладно, незнакомец, – вздохнула Наара. – Пойду я… Попытаю счастья в другом трактире. Спасибо тебе за вино. И извини, что я тебя назвала сволочью…

Я проводил Наару взглядом и жестом подозвал трактирщика.

– Что ещё угодно доброму гостю? – учтиво подбежал ко мне он.

– Здесь остановился один человек, – сказал я. – Его зовут Гилэйн. Как мне его найти?

– Гилэйн?! – трактирщик почему-то удивлённо оглянулся на барона. – Колдун из Криарского леса?! Но его, кажется, сейчас нет в своей комнате. Он остановился здесь дней десять назад и кого-то ожидал, может быть, тебя – всё спрашивал, не приходил ли кто к нему… – трактирщик снова оглянулся на барона. И чего ему от этого барона нужно?! Что он всё время на него смотрит?

– Так что Гилэйн? Он здесь? – спросил я.

– Нет… А впрочем, сейчас посмотрю, если желаешь, – предложил трактирщик. – Может быть, он уже вернулся. Что сказать ему, если он здесь? Кто его разыскивает?

– Скажи, что его ждёт Оке, – ответил я.

Трактирщик поджал губы, и выражение учтивости мигом сползло с его лица. Не услышав ожидаемого каркающего закриарского имени, трактирщик сразу же окаменел мордой. Глаза его сделались сонными, а взгляд – презрительным. Он распрямил подобострастно согнутую спину, повернулся в сторону кухни и махнул рукой служанке, расставлявшей на стойке вымытые кружки.

– Эй! – громко крикнул трактирщик. – Здесь какой-то межгорец ищет колдуна Гилэйна! Он уже вернулся?

– Нет ещё, – ответила служанка, и голос её прозвучал неожиданно громко в тишине, наступившей в зале сразу же после слов трактирщика.

– Его нет, – небрежно бросил мне через плечо трактирщик, отходя в сторону.

– Я это уже и так понял, – буркнул я, обегая взглядом притихший зал.

Умолкшие лесорубы, забывшие о своей игре моряки и даже благородный барон с красным плащом – все они с интересом смотрели на меня. Особенно мне запомнилась реакция барона. Он недоумённо приподнял левую бровь и вообще весь его вид показывал глубочайшее недоумение по поводу того, что я интересуюсь колдуном Гилэйном. Я вдруг вспомнил, как оглядывался на барона трактирщик, когда узнал, кого я разыскиваю. И тут же в памяти всплыли слова Наары о том, что этот барон «тоже здесь по делу»… Вместе со своими рыбаками…

Трое моряков с интересом разглядывали меня и о чём-то перешёптывались. А четвёртый моряк уже очень долго и пристально, словно бы ожидая чего-то, смотрел на барона. Барон же, закончив проявлять интерес к моей персоне, перевёл взгляд на уставившегося на него моряка и отрицательно помотал головой. Этого едва заметного жеста было достаточно для того, чтобы морячок толкнул локтем своего соседа и вернулся к прерванной игре.

Вся эта пантомима меня насторожила. Я медленно, не сводя с барона глаз, отстегнул ножны от пояса и положил меч прямо перед собой на стол. Барон, увидевший мои приготовления, снисходительно усмехнулся, отвёл взгляд в сторону и, приняв безразличный вид, вернулся к своей кружке с вином.

– Мир тебе, добрый человек! – раздался громкий, не лишённый сарказма голос. Я обернулся, и рука моя чуть было не потянулась к мечу.

Передо мной стоял один из компании лесорубов с кружкой в одной руке и кувшином вина в другой. Лесоруб этот был уже изрядно навеселе и довольно сильно покачивался. Но, несмотря на опьянение (или, может быть, именно благодаря ему), с лица лесоруба не сходила ехидная улыбочка.

– И тебе мир, добрый человек, – ответил я лесорубу, быстренько пересчитав взглядом всех его приятелей. Восемь человек. Не считая того, что сейчас стоит передо мной. Крепкие ребята. Сильно выпившие, но ещё вполне способные держаться на ногах. С нескрываемым интересом следящие за разворачивающимися событиями.

– Что ты пьёшь? – поинтересовался у меня лесоруб.

– Крепкое тёмное тиоарское. – ответил я.

– У тебя хороший вкус, – одобрительно произносит лесоруб, усаживаясь на лавку и водружая на стол свой кувшин с вином. – Но вино из Тиоара ни в какое сравнение не идёт с вином, что доставляется сюда из Кагоара. Вот, попробуй! – лесоруб показывает на свой кувшин. – Золотистое кагоарское!

– С удовольствием, – отвечаю я, протягивая ему свою кружку.

Было уже понятно, что лесорубы ищут ссоры с одиноким межгорцем, дерзнувшим заявиться в акарский трактир. Но одинокому межгорцу не нужны были ссоры и драки. К тому же, он (то есть, я) достаточно хорошо знает этикет закриарских кабаков, запрещающий самому наливать из кувшина, оплаченного другим человеком.

Лесоруб криво улыбается, наполняет мою кружку и внимательно наблюдает за тем, как я медленно, до дна выпиваю предложенное угощение.

– Отличное вино, верно? – спрашивает он.

– В Закриарье трудно найти скверное вино, – киваю я, – но лучше этого золотистого кагоарского я никогда в жизни не пробовал.

Эта похвала даётся мне без особого труда. Вино действительно великолепное.

Лесоруб хмыкает и оглядывается на своих приятелей. Он растерян. Ведь ни один межгорец никогда не употребил бы слово «Закриарье» в разговоре с местными жителями. Лесоруб этого не ожидал.

– Как тебя зовут? – спрашивает лесоруб, повернувшись ко мне.

Я не отвечаю. Этого требует уже этикет Межгорья. Если тебя интересует имя собеседника, то вначале следует представиться самому.

– Меня зовут Кавар! – гордо заявляет лесоруб, сделав вид, что предыдущей фразы он просто не произносил.

– Имя великого человека, – говорю я с уважением. – Великого Воина Закриарья! А меня зовут Оке.

Лесоруб мнётся. Во всех легендах, что в Закриарье, что в Межгорье, Бессмертный Бог Оке пользуется уважением. Ну, это и понятно – бог, всё-таки… И во всех легендах Великий Воин Кавар всегда очень почтительно отзывается о Бессмертном Боге Оке. Да и само моё имя – Оке – нельзя назвать исключительно межгорским. В Закриарье тоже нередко встречаются люди, носящие его.

Лесоруб оказывается в двусмысленном положении. Правила приличия теперь уже его обязывают похвалить моё имя, как это только что сделал я. Закриарские правила приличия. Которые, непонятно почему, соблюдает незнакомый межгорец…

Назовись я как-нибудь иначе, Кавар обязательно пустил бы в ход целый арсенал насмешек. Я знаю, что в Закриарье существует достаточно весёлых и скабрёзных историй, объясняющих происхождение почти каждого межгорского имени. И тогда уже мне надо было бы либо начинать драку, либо убираться отсюда. Но оскорблять имени Бессмертного Бога Кавару не хотелось. Как бы ни был пьян лесоруб, до богохульства он ещё не допился.

– Имя Бессмертного Бога, – бормочет Кавар, наливая себе вина и принимаясь сердито озираться по сторонам. – Куда это подевался трактирщик?

Понятно. Это же именно трактирщик назвал меня «каким-то межгорцем», предопределив весь дальнейший ход событий. Ну, сейчас трактирщику достанется! По самое «не балуйся».

– Послушай, Оке, – вдруг обращается ко мне Кавар. – А это у тебя что?

Кавар с притворным удивлением показывает пальцем на мой меч, лежащий на столе. И тогда я понимаю, что драться с ним, всё-таки, придётся.

И в Межгорье, и в Закриарье оскорбление личного оружия считается смертельной обидой. Кавар собирается прибегнуть к этому, как к самому крайнему средству. И чёрт меня дёрнул положить меч на стол!

– Что это, Оке? – настойчиво интересуется Кавар.

– Мой меч, – отвечаю я.

– Да ты что?! – удивлённо восклицает Кавар. – Твой меч?! Ты хочешь сказать, что это твоё оружие?! Тогда тебе надо написать на нём, что это – оружие, а не нож для разделки свинины! Ведь на столах обычно лежат ножи трактирных поваров, а не настоящее оружие. Хотя, откуда же тебе, межгорцу, разбираться в настоящем оружии?! Ведь вы даже воевать не умеете как следует! А настоящее оружие – вот оно!..

Кавар заводит руку за спину и вытаскивает из-за пояса боевой обоюдоострый топор. Компания лесорубов начинает хохотать и аплодировать удачной шутке своего товарища. Радостно улыбается и сам Кавар, добившийся желаемого результата. В Закриарье самым популярным видом оружия всегда были топоры, уж не знаю, почему. И посмеяться над мечами и копьями – излюбленное занятие закриарцев. Особенно, над межгорскими мечами.

Я обвожу взглядом хохочущий зал трактира. Смеются все – и лесорубы, и моряки, и барон, и даже из кухни доносится весёлое ржание поварят и прислуги. Ну, что ж… Терять мне всё равно нечего…

– Ты хочешь драться? – спокойно спрашиваю я Кавара.

– Да!

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Затем я протягиваю руку к его кувшину, до краёв наполняю свою кружку и пригубливаю золотистое кагоарское вино.

– Кислятина, – презрительно кривлюсь я и выплёскиваю вино прямо в лицо Кавару. – Только дровосеки могут пить такую гадость, Дровосеки с межгорских окраин. С вороньими именами. Кар-кар-кар…

– Ты на Закриарской земле! – вскакивает с места Кавар, пытаясь утереться. – Ты!..

– Никогда не слышал о такой стране, – презрительно говорю я. – Это ты, Кавар, находишься в Межгорье!

– Я убью тебя! – ревёт Кавар, занося топор.

– Никогда не боялся вороньего карканья, – спокойно отвечаю я. Волноваться мне нечего – в трактире драки не будет, это я знаю точно. Ни один трактирщик этого не допустит. Понимает это и Кавар.

– Пошли на улицу! – грозно орёт он.

– Пошли, – соглашаюсь я, поднимаясь с места. Что-то я ещё забыл? А! Вспомнил!..

– И не забудь захватить свой топорик, – добавляю я с усмешкой. – Надеюсь, он не такой тупой, как дровосеки из межгорских провинций. Иначе тебе на своей шкуре придётся убедиться, насколько хорошо мой «поварской нож» разделывает свинину.

Вроде бы всё сказал, подумал я, направляясь к выходу. Ничего не забыл упомянуть…

Все посетители трактира, и даже слуги, высыпали на улицу вслед за нами с Каваром. В окнах соседних домов показались любопытные лица зевак. Редкие прохожие, поняв, что сейчас будет происходить, замедлили свой шаг, остановились и присоединились к окружавшим нас зрителям. Короче говоря, толпа получилась не такая уж и маленькая. Но вряд ли кто-нибудь из зрителей этого матча болел за меня. Все симпатии наверняка были на стороне Кавара. Что вполне естественно. Что ж, постараемся его не убить, подумал я. Хорошо ещё, что патруля не видно. Межгорский патруль вполне мог бы забрать нас обоих. Мне-то они ничего не сделают, а вот Кавару… Не любят закриарцев межгорские патрульные.

Кавар встал в пяти шагах от меня и крепко сжал в руках свой боевой топор. Я не спеша обнажил меч и замер. Мне очень не хотелось его убивать. Ещё меньше мне хотелось нападать на Кавара первым. Я надеялся, что уже достаточно разозлил его своими оскорблениями, но на всякий случай подлил масла в огонь.

– От тебя несёт прокисшим вином, Кавар! Отступи ещё на пару шагов!..

Лесоруб и без того был в бешенстве, а от этих моих слов звереет окончательно и сломя голову кидается в атаку. Он бьёт топором понизу, стараясь попасть мне по ногам. Я подпрыгиваю, а затем наношу ему колющий удар в плечо. Мой меч достигает цели и на плече Кавара показывается кровь. Но это только раззадоривает лесоруба, и он предпринимает ещё одну атаку. Я отбиваю удар и делаю ложный выпад, целясь ему в грудь. Кавар попадается на эту удочку, поднимает свой топор слишком высоко, и тогда я бью его в бедро.

Мой удар валит его на землю, но Кавар сразу же вскакивает и, прихрамывая, снова бросается на меня. Однако раны дают о себе знать и его атака успехом не завершается. Более того, мне удаётся выбить топор из рук Кавара. Хороший момент, чтобы снести с плеч его дурную голову. Но я этого не делаю, у меня нет никакого желания убивать пьяного лесоруба, который и драться-то толком не умеет.

Толпа вокруг нас затихает. Все внимательно следят за мной и за Каваром, пытающимся подобраться к своему топору. Я окидываю взглядом окружающих нас зрителей и замечаю среди них чёрный плащ Гилэйна. Явился, наконец!..

– Достаточно, – говорю я Кавару и опускаю меч. – Ты храбрый воин. И хорошо дерёшься…

Я смотрю на Гилэйна, но старый колдун устремил свой взгляд куда-то в толпу. И вдруг лицо колдуна меняется, он резко вскидывает правую руку и из рукава его плаща вырывается тонкий луч искрящегося бледно-голубого света. Луч этот протягивается над моим плечом, куда-то за спину, туда, куда смотрит Гилэйн. И в толпе раздаются испуганные крики. Я стремительно оборачиваюсь и вижу в полуметре от себя неподвижно повисший в воздухе кинжал. Голубой луч обволакивает его, и кинжал светится ровным и мягким светом. Острая сталь напряжённо подрагивает, словно живая, стремясь продолжить свой полёт к моему незащищённому телу, но волшебный луч не позволяет этого сделать. Затем кинжал ярко вспыхивает и исчезает в воздухе. Сразу же пропадает и голубой луч.

Толпа испуганно рассыпается – то ли опасаясь, что я сейчас начну разыскивать ту скотину, что метнула мне в спину кинжал; то ли просто у них нет желания присутствовать на сеансах магии. Но через несколько секунд на улице перед трактиром остаются всего несколько человек: я, Гилэйн, двое-трое прохожих, любопытство которых пересиливает страх, и… благородный барон в красном плаще.

Барон этот холодно и спокойно смотрит на Гилэйна, затем медленным жестом широко в стороны разводит руки, хватает прямо из воздуха что-то невидимое и бросает это в Гилэйна. Такого я от благородного барона не ожидал. Хотя, какой же он барон?! Ни оружия, ни охраны… Ясно. Ещё один колдун. И наверняка близкий недруг Гилэйна. Потому что брошенная им пустота вдруг оборачивается огненным шаром размером с кулак. И шар этот устремляется прямо к Гилэйну. Тот быстро произносит какое-то заклинание и на пути шара возникает колышущаяся завеса холодного зеленоватого света. Но огненный шар прорывает эту завесу, и тогда я делаю то, чего ни один нормальный человек на моём месте не сделал бы.

Я заношу свой меч и бью по огненному шару. Не знаю, на что я рассчитывал, но эффект от моего поступка превзошёл любые ожидания. Огненный шар обволакивает лезвие меча, и сталь ярко вспыхивает, словно пучок соломы. Меня обдаёт нестерпимым жаром, и я выпускаю пылающий меч из рук. Он падает на землю, рассыпавшись целым снопом золотистых искр. А я уже кидаюсь к «барону», нагибаясь на ходу, чтобы подобрать оброненный Каваром топор.

И тогда «барон» швыряет в меня что-то, также выхваченное им из прямо воздуха. Это «что-то» очень похоже на многогранную полупрозрачную пирамидку бледно-оранжевого цвета. Я не успеваю от неё увернуться, и пирамидка бьёт мне прямо в лицо. То есть, не бьёт – никакого удара я не почувствовал. Просто поток холодного воздуха, нестерпимо громкий звон в ушах, и – я куда-то проваливаюсь.

Дыхание перехватывает от жёстких потоков холодного воздуха, хлещущих мне по щекам. Вполне отчётливое ощущение, что падаешь, но вокруг – абсолютная пустота. Пустота и темнота. Только прямо перед моими глазами вертикально расположилась какая-то узенькая голубая полоска. Протягиваю руку, чтобы потрогать её, но пальцы встречают пустоту. Чёрт его знает, далеко она от меня или совсем рядом, эта полоска? И что это вообще такое?

Полоска приближается. То есть, становится шире, но я почему-то считаю, что она именно приближается. Наверное, я падаю на неё. Во всяком случае, я так думаю. Эта полоска – то есть, уже не полоска, а узенькая голубая ленточка – тянется сверху вниз. Не видно, ни где она начинается, ни где она заканчивается. Может быть, она замыкается за моей спиной, наподобие обруча или кольца? Я пытаюсь оглянуться, чтобы посмотреть, так ли это, но у меня ничего не получается. Я дёргаюсь и извиваюсь всем телом, и в результате моих сложных акробатических номеров вдруг оказываюсь на боку. То есть, эта непонятная голубая ленточка расположена уже горизонтально. Хотя, хрен его знает, как она на самом деле должна быть расположена. Может быть, именно так…

Никогда не бывал в невесомости, но сейчас мне приходит в голову, что я испытываю нечто очень похожее. Ощущение падения и… тишина. Не слышно даже шума сильного ветра, бьющего в лицо. Полнейшая тишина. Хотя, нет! Не полнейшая…

Я слышу какие-то звуки, напоминающие звуки льющейся воды или плещущейся реки. И сквозь этот едва различимый плеск до меня доносится чей-то неразборчивый шёпот.

Голубая ленточка настолько приблизилась ко мне, что я уже могу отчётливо её разглядеть. Соответственно усилился и звук, и теперь я, по крайней мере, понимаю, в какой дерьмовой ситуации оказался.

Я лечу вниз, рядом с поверхностью широчайшей реки. А может быть, даже океана, вдоль которого я несусь со страшной скоростью. Стена воды расположена вертикально и занимает уже всё видимое пространство, насколько хватает глаз. От неё исходит какое-то необъяснимое сияние. Словно вода из глубины подсвечена мощными прожекторами. По поверхности прыгают яркие блики, а под толщей воды я замечаю какие-то тёмные тени, стремительно проносящиеся туда-сюда. Постепенно вода становится всё ближе и ближе ко мне. Протянув, руку я касаюсь пальцами её обжигающе холодной поверхности, и рукав моей куртки моментально промокает. Так… Надо полагать, сейчас я в эту самую речку и бултыхнусь… Здорово. Просто здорово…

– Оке, – вдруг раздаётся знакомый голос.

Гилэйн! Я кручу головой, но никого вокруг не вижу. Только стена воды перед моим лицом и чёрное бездонное небо вокруг.

– Оке!.. Слышишь меня?.. Протяни мне руку!.. Руку!..

Голос Гилэйна всё громче и отчётливее. Я растерянно вытягиваю руку. Ничего.

– Оке! Дай руку! Быстрее!

– Мать твою! – ору я, потеряв самообладание. – Да где же ты?

– Оке! – в голосе слышна радость. – Наконец-то! Дай руку! Быстрее!

– На!.. – я резко вскидываю руку над своей головой. – Держи, придурок! Можно подумать, что я тебя вижу!

– Опусти руку в воду! Скорее, Оке!

Водная поверхность уже в полуметре от меня. Я быстро погружаю туда руку по самый локоть, и куртка моя промокает окончательно. Потоки холодной и неожиданно жёсткой воды начинают захлёстывать меня. Бешеная скорость, с которой я несусь над ней, делает воду колючей и упругой. Она начинает заливать мне лицо, и тут я чувствую, как мою ладонь сжимают чьи-то цепкие пальцы. Потом следует сильный рывок, и я погружаюсь в воду с головой. Я едва успеваю перед этим глотнуть воздуха, вспомнить о мелькавших под толщей воды смутных тенях и подумать, что теперь-то уж мне точно кранты! Но сразу вслед за этими мыслями я ощущаю сильнейший удар, и ослепительный, после сумеречного пространства, свет начинает резать мне глаза.

Сильная боль в спине, в локтях, в затылке… И вообще везде… Здорово я треснулся. Интересно, обо что… И где я сейчас? На дне реки-океана-моря?

Осторожно открываю глаза и вижу над собой радостное лицо Гилэйна.

– Он пришёл в себя! – говорит Гилэйн кому-то.

Ну да, пришёл… Только в голове так звенит, что и не рад этому…

Осторожно сажусь, невольно издав стон. Всё тело ужасно болит. Обо что это я так шмякнулся-то?

Оглядываюсь и вижу, что сижу на полу в какой-то комнате, весь с головы до ног мокрый. Вокруг меня, прямо на полу, чем-то белым нарисованы какие-то круги, многогранники, непонятные знаки. Я нахожусь в самом центре всей этой геометрической картины и вода, потоками стекающая с меня, смывает изображения и медленно впитывается в доски пола. В голове по-прежнему звенит и перед глазами всё плывёт, но я нахожу в себе силы, чтобы задать Гилэйну вопрос:

– Где я?..

Голос мой неожиданно тих и жалок. Как у тяжелобольного. Но Гилэйн продолжает радостно улыбаться, словно я вернулся с того света. Впрочем, может быть, так оно и есть…

– Ты в трактире «Одинокий моряк», – отвечает Гилэйн. – Тебя было нелегко спасти! Больше двух дней ушло у нас с Лариарой, чтобы вызволить тебя из того мира, куда зашвырнул тебя коварный Каараар!

– Корварн… Каар… – с языком тоже что-то не то. Я прочищаю горло, и тут до меня доходит суть сказанного. Больше двух дней?! Мне-то показалось, что я был там всего несколько минут. Хотя от этих колдунов всего можно ожидать.

Значит, этот «благородный барон» и был тот самый Каараар, которого Гилэйн собирается замочить. Очень приятно. Но я-то здесь причём? Ах, да! Я же собирался ему помочь! Я разыскивал Гилэйна, чтобы с ним вместе отправиться к Йорке. На Риифорские болота.

Хрен там! Никуда я теперь не поеду. Хватит с меня всех этих фокусов.

За моей спиной раздаётся осторожное покашливание, и я пытаюсь обернуться. Не сразу, но мне это удаётся сделать, и я вижу возле стола молодую девушку. Одета она в мужскую одежду и в руках у неё глиняная миска, от которой поднимается пар.

– Выпей, Оке, – говорит она. – Тебе станет легче.

Очень хочется отрицательно помотать головой, но, предвидя канонаду под черепушкой, благоразумно этого не делаю. Девушка подходит ближе и опускается на корточки. Она протягивает мне миску, и я чувствую исходящий от варева сильный незнакомый запах. Очень противный, надо сказать…

Не в силах возразить, я выпиваю напиток одним глотком. Он очень горяч и приятен на вкус, не в пример издаваемой вони. В голове моей сразу проясняется, боль покидает тело, и я осторожно поднимаюсь с пола. Чёрт побери! Какой же я мокрый! Как мышь… Ну, это-то ладно, но вот что со мной произошло?

– Что это было? – спрашиваю я Гилэйна и начинаю стаскивать с себя насквозь промокшую куртку.

– Колдовство Каараара! – скорбно отвечает Гилэйн.

– Спасибо за информацию, – киваю я. – А поподробнее можно?

Я начинаю испытывать злость. Что же это такое? Простому человеку уже и из дома выйти нельзя без того, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь колдуна. А вы говорите – драконы! Да драконы – это сущая фигня по сравнению с тем, что вообще может случиться!..

Гилэйн тяжело вздыхает и начинает объяснять:

– Мир, в который забросил тебя коварный Каараар…

– Стоп! – я поднимаю руку. – Гилэйн! Просто – колдун с Талода! Хорошо? Продолжай!

– Он хотел убить тебя.

– Об этом я уже как-то и сам догадался. Давай дальше.

– Он забросил тебя в иной мир. Где всё не так…

– Слишком мягко сказано, – бурчу я, ёжась от воспоминания о своём полёте над водной равниной. – Ещё как «не так», ещё как!..

– И мы с Лариарой…

– Лариара, это кто?

– Вот она, – Гилэйн указывает на девушку. – Моя ученица. Самая лучшая моя ученица! Она может…

– А может она просушить мою одежду? – прерываю я его рекламную тираду.

– Да… Конечно… – теряется Гилэйн.

– Вот и отлично! Я сейчас…

Я захожу за занавеску, отделяющую часть комнаты, стаскиваю с себя промокшие шмотки и сажусь на стоящую здесь же кровать. Одежду я выбрасываю за занавеску, а сам закутываюсь в одеяло. Мне всё ещё очень холодно. Не простудиться бы…

– Лариара! – кричу я. – Можешь заняться делом! Гилэйн! Продолжай!

– Мы с трудом тебя отыскали, – говорит Гилэйн. – Среди тысяч миров…

– А что это за море было? – интересуюсь я. – И почему я падал… как-то не так, как надо бы? Что вообще это за мир?

– Не знаю, – отвечает Гилэйн. – Миров много. Много тысяч. И этот мир мне совершенно не знаком. Я его никогда не видел. Да и можно ли познать всё разнообразие миров?!

– Чудненько… – вздохнул я. – То есть я должен был там просто утонуть? Или… – я вспомнил смутные тени, проносившиеся под водой. Не знаю, как там на самом деле, но сейчас мне уже кажется, что тени те были зубастыми…

– Если бы я знал, что этот человек – Каараар! – воскликнул Гилэйн. – Сегодня утром я проходил мимо него, и даже не подозревал об этом!

– Что?! – я от удивления даже высунулся из-за занавески. – Ты проходил мимо него?! Так какого же!.. Ты что, никогда его раньше не видел, что ли?!

– Каараар – могущественный маг, – пожал плечами Гилэйн. – Он способен принять любое обличие. Он может быть в любом образе. И даже в двух или трёх…

Я молча смотрел на Гилэйна, подавляя в себе горячее желание высказать всё, что я думаю по поводу колдунов вообще, и по поводу него самого – в частности. Я не очень хорошо понял, как это колдун может принимать сразу два обличия. Или даже три. Но я особенно и не старался в этом разобраться. Настроение и так было гнусным. Я-то полагал, что поездка к Йорке будет своеобразным развлекающим путешествием. Но развлечения, которым я уже подвергся, заставили меня крепко задуматься о том, так ли уж я сильно соскучился по Йорке.

Дверь открылась и в комнату вошла Лариара, держа в руках аккуратную стопку моей одежды. Симпатичная девчонка, подумал я. Только теперь мне удалось внимательно разглядеть её. Я имею в виду лицо – куртка и штаны, надетые на ней, были слишком уж бесформенными, чтобы позволить составить определённое мнение о её фигуре.

Вместе с Лариарой в комнату вошла ещё одна женщина, чьё лицо показалось мне очень знакомым.

– Твоя одежда просохла, – сказала Лариара.

– Уже?! – удивился я. – Так быстро?!

– Я колдунья, – пожала плечами Лариара.

– А… Ну, да… Извини… – пробормотал я. Что ж, хоть какая-то практическая польза есть от этих колдунов… Всё лучше, чем ничего…