Жека представил, что получится, если отметить все эти пункты, захихикал. Впрочем, были и несмешные версии, вроде расовой или религиозной ненависти, высокого уровня преступности, нехватки еды, активных боевых действий. Жека по диагонали просмотрел остальное и нашёл всё-таки главное, где спрашивали о его планах на будущее. Работа в космосе упоминалась, но лишь один раз. Ещё его озадачило, что о желании получить образование тоже спрашивали слишком вообще, в смысле желания повышать его уровень, и без видимой связи с космосом.

Он напомнил себе, что формально ему предоставляется убежище, а не гражданство, наверное, образование доступно только гражданам. Спросить об этом Кэт? Ему отчего-то казалось, что для неё он уже сделал выбор, она ждёт заполненную анкету, без этого разговаривать не станет. Тогда что получается по факту? Он должен предать родителей, родину, соврать, чтобы получить шанс воплотить некую ему одному известную мечту стать пилотом?

Посоветоваться бы с кем-нибудь! Кэт говорила, что подключила коммуникатор к местной сети – Жека вынул прибор. Отметка о сети светилась! Нажал на список абонентов, доступно полтора десятка. Опознал троих: Куратор Кэт, Джон Стоун, Елен Ривз. Выбрал Ленку, долго слушал длинные гудки.

Ясно, о чём говорить с предателем? Она не подошла за анкетой, значит, хочет вернуться на Сайори. Проклятье! Они даже не попрощаются?! Застать бы её в коридоре, только зачем ей выходить? В столовку, на уколы, помыться… стоп!

Если эта чистюля купалась здесь первый раз так же, как он, точно должна записаться на ближайшее время. Кстати, а который час? Коммуникатор показывал корабельное время, три после полудня. Допустим, утро здесь начинается в семь, прибавляем десять часов. Да что думать-то, надо попробовать записаться. Жека быстро нашёл нужное приложение с расписанием, и о чудо! Жилец каюты номер семь зарезервировал услуги на семнадцать!

Чёрт, чем бы убить четыре часа? Так ведь Кэт звала посмотреть головизор, а чем ещё может заниматься будущий законопослушный гражданин СЕМа? Только проникаться культурой и толерантностью. Впрочем, в последнем пункте Жека не был уверен, это слово на Сайори считалось неприличным.

В столовке за просмотром головизора он застал ещё пятерых ребят и девчат. Сидели в свободных, развязных позах, демонстративно жевали жвачку, что-то обсуждали нарочито взрослыми голосами. Жека уселся за пустой столик, разговаривать ни с кем из присутствующих не хотелось. Пультом завладел простецкий любитель кино, выискивал музыкальные каналы. Клипы вызывали интерес и кое-что ещё – на Сайори ничего такого бы никогда не показали. Или показали бы один раз. В жизни. И демонстрацию любого из этих клипов номинировали бы на премию за самое глупое самоубийство. В общем, не приходится удивляться, что из СЕМа едут столько мигрантов, в смысле, откуда их там столько. С другой стороны неясно, как они там завелись, даже Жека понял, что больше половины из видеоряда никак не связано с самой возможностью деторождения.

Сначала он с трудом подавлял возникшее сразу желание уйти. Решил считать это тренировкой своей легендарной среди одноклассников невозмутимости. Стал доноситься смысл реплик других ребят, они тоже не совсем понимали, как к этому относиться. Под их комментарии, порой весьма остроумные, восприятие прогрессивной культуры пошло легче, Жеке даже пришлось временами поглядывать на коммуникатор, чтобы не пропустить время.

Несмотря на всю легендарную невозмутимость, в нужное время Жека вышел в коридор в необычном душевном состоянии. Оставалось три минуты. Навалился плечом на переборку у входа в санблок и принялся лихорадочно соображать, что он хочет сказать Лене на прощанье. Или сделать…

Она, наконец, вышла в коридор с полотенцем и бутылочкой жидкого мыла. Заметила его, отвела взгляд, пошла, ровно глядя перед собой.

– Лена, – сказал просительно Жека.

– Нам не о чем разговаривать, – холодно ответила Лена, – и мне некогда. Я помыться.

Она приложила ладонь к прямоугольнику, двери начали открываться.

– Я тоже, – сказал Жека, схватил девушку за плечи, втолкнул её и сам вошёл следом.

Прижал к стене, неуклюже поцеловал в губы, ладонями сжал грудь. Лена попыталась освободиться, но лишь смогла отвернуться, – сволочь!

– Надо же нам попрощаться, – просипел Жека, запуская руку ей под пижаму.

– Дай хоть на вызов ответить, – попросила она.

На её груди мелодично пищал коммуникатор! Жека отступил на шаг.

Лена вынула прибор, нажала «ответить». У Жеки разом пропал весь настрой делать гадости – из прибора возникла голографическая проекция его мамы и папы. Родители помахали ладошками Ленке, она же держала прибор, мама спросила, – Жека, если это ты держишь сейчас коммуникатор, скажи, как звали твоего любимого игрушечного слонёнка.

– Это тебя! – Лена протянула ему прибор.

Жека принял устройство и отчётливо проговорил. – Люм.

Папино изображение принялось двигать губами, из устройства донёсся его голос. – «Извини, сын. Если ты смотришь эту запись, мы уже не можем тебе помочь. Всё это тебе должны рассказать после поступления в университет и переходе в кадетский корпус Академии при Объединённом Комитете Штабов Космических Сил Американской демократии».

Мама взглянула на папу и заговорила другим тоном. – «У них, видишь ли, сословное общество. Это не афишируется, ведь считается, что там демократия, и за наследниками влиятельных семей ведётся настоящая охота. В общем, ты один из них, мы тебя усыновили совсем крохой. Твоя настоящая фамилия Трувер, запомни и никому её не говори!»

Слово взял папа. – «Найди информацию о Труверах, узнай, кто правит кланом. Мы не можем сказать, что на тот момент у твоих биологических родителей будет власть, и что они будут в тебе заинтересованы. Жека, пожалуйста, будь очень осторожен! Найди способ встретиться с их главой, сообщи о себе только ему. И да поможет тебе Бог»!

Мама заговорила неожиданно с просительными интонациями. – «Жека, пожалуйста, как бы ни сложилась твоя судьба, не забудь братьев! Ведь мы всегда считали тебя своим сыном, а Тим и Антоша братом! Благослови вас Господь»!

Голограмма потухла. Жека ошалело уставился на Лену. – Что это было?!

– Достань жетон, – сказала она, – приложи к коммуникатору.

Жека послушно всё исполнил, прибор молчал.

– Информация на жетоне стёрта. – Заключила Лена.

– Но там же всё было по-другому! – Воскликнул Жека. – Я уже подносил жетон к коммуникатору, и мне сказали, что я могу стать гражданином СЕМа! И всё, информация после прочтения обнулится!

– Ну да, зарядили твой прибор лажей, но жетон не получил ответа на контрольный вопрос и не активировался. Они не могли предположить, что я ношу свой коммуникатор на шее, и ты полезешь ко мне зажиматься. – Лена усмехнулась. – Ведь из-за этого ты врал и полез ко мне?!

– Ну… – Жека смущённо опустил голову, лицо пылало, – ещё ты мне нравишься… очень!

– Тогда пойди к Кэт и пошли её в жопу! – Приказала Лена. – Пошёл вон!

– Лучше я тут подожду, а то, если выйду, этот автомат решит, что ты уже помылась. – Заговорил он в смущении. – Я отвернусь и закрою глаза.

– Только не подглядывай! – Попросила Ленка. – Я быстро!

Через три минуты честного стояния у дверей с закрытыми глазами Жека почувствовал на плечах прикосновение девичьих пальчиков, а на щеке лёгкий поцелуй. Ухо обожгло её дыхание, Лена прошептала. – Ты мне тоже всегда нравился. Только, пожалуйста, пошли в жопу Кэт. Пошлёшь?

– Прям сейчас схожу. – Радостно заверил её Жека.

При Лене вызвал по коммуникатору Кэт, попросил встретиться. Та велела идти к ней в каюту с заполненной анкетой. Деловым шагом прошёл к себе, взял умную бумагу и проследовал к «кабинету куратора», как обозначили каюту Кэт. Постучал, она открыла, – проходи.

Он подал ей чистые листы. Кэт посмотрела на анкету, грустно усмехнулась, посторонилась, – всё равно проходи.

Жека сделал пару шагов. От его каюты помещение отличалось столиком у дальней переборки и парой стульев.

– Присаживайся, рассказывай, что стряслось, – Кэт легонько подтолкнула его в плечо.

Жека уселся, дождался, когда сядет Кэт, спросил угрюмо, – зачем было закачивать в мой коммуникатор враньё? Нет же у меня в СЕМе никаких родственников, что я там забыл?!

Кэт смотрела на него грустно и очень по-взрослому. Добрая красивая девушка вздохнула печально. – Да, глупость, конечно. Старею, становлюсь сентиментальной…

Жеку уже слегка утомил этот день удивительных открытий, поэтому он сумел лишь вопросительно задрать брови.

– Мне уже много лет, малыш, не суди по внешности о возрасте космонавток. – Объяснила она спокойно. – Моему сынишке столько же лет, как тебе. Живёт где-то в свободных мирах, счастливый, наверное, называет кого-то мамой. Думаешь, откуда я знаю о таких жетонах?

Жека потерянно проговорил. – Но как же ты не понимаешь, что на его мир так же могут напасть, как на Сайори?! На нас ведь напали, понимаешь?!

– Конечно же, понимаю, – пожала она плечами. – Я ведь участвовала в нападении.

– Но зачем?! – воскликнул Жека.

– Работа такая, – усмехнулась добрая девушка. – Ты пока не представляешь, сколько вы такие умные, здоровые, честные стоите. Сколько в каждого из вас вложено труда и любви. В кредитках сумма получается тоже внушительная, у СЕМа острая нехватка управленческих и технических кадров на космических объектах, они хорошо платят. У них ты мог остаться живым.

– Но ты же сказала, что вернут на Сайори! – пролепетал Жека.

– Кого? Свидетелей нашего преступления? – Раздражилась Кэт. – Вот уж ни за что! Тебя, Лену и Джонни заберёт учебка одной ЧВК. Когда закроете контракты, что очень вряд ли, все забудут про Сайори.

– Кэт! Зачем ты мне это говоришь? Я же могу тебя убить! – Жека смотрел на красавицу во все глаза.

– Не можешь, Жека, – улыбнулась она. – Ты ведь рыцарь.

Девушка положила на стол руку с большим чёрным пистолетом. – И я вооружена, мальчик. Может, когда-нибудь встретимся в другой обстановке, спрашивай на станциях при случае Кэт Бароу.

Жека перестал чувствовать себя, тело сложилось тряпичной куклой.

«Такой же точно пистолет, как у тех», – думал Жека, падая со стула на пол. – «Надо же, тот самый, то есть самая Бароу! Ни за что не подумаешь»!

– Джош, Тони, сюда! – сказала Кэт кому-то командным тоном.

Через минуту велела, – пакуйте этого.

– А других? – послышался басок добродушного дядьки.

– После уколов, – Сказала Кэт. – Как пацана уложите, сразу их вызывайте. Хорош тут валандаться, пора браться за новый контракт.

Часть вторая

Глава 1

Жеке приснилась Кэт. Во сне он думал, что не виноват – она сама ему приснилась! Но он ведь совсем не протестовал против того, что она ему снилась, ему откровенно нравилось видеть её во сне даже полностью одетой, раздевать девушек даже во сне он ещё не решался. Тем более Кэт! Она же старше его, сама так сказала. И вообще она такая… такая… в любом случае ей не следовало ему сниться. Кэт с ним согласилась, улыбнулась ласково и рявкнула грубым мужским голосом:

– Подъём!

– «Сон кончился», – догадался Жека и открыл глаза. Поле зрения занимала мужская широкоплечая фигура в сером мундире, с чёрным пистолетом в волосатой ручище, бритую челюсть, видимо, носить можно только высоко задранной, чтоб туловище вперёд не кренило. Сразу над ней начинался серый берет, всё, что между ними, не просматривалось, да по существу и не заслуживало внимания. Жека огляделся в помещении, мысленно усмехнулся. – «Попытка номер два».

Комната того же стального, прямоугольного типа, что и коридор, где он очнулся в первый раз. Так же лежит в капсуле. О том, что приключения на станции ему не приснились, свидетельствовала лишь его бежево-белая пижама вместо школьной формы.

Снова схватился руками за край ячейки, ловко перебросил ноги, спрыгнул. Тренированное восприятие зафиксировало движение слева и справа. С одной стороны на него таращилась Ленка, с другого Джонни, оба в сильном удивлении. Конечно, их же Кэт не удостоила прощальными речами, ребята сразу после уколов. Интересно, хоть в плане болючести сделали для них скидку, или воткнули по полной в виде «прости-прощай» на долгую память?

Челюсть пришла в движение, что сопровождалось грубым голосом. – Задержанные! Стоять ровно! Ласты за спину!

«Статус поменялся», – сообразил Жека, выполнив команду. – «Хорошо хоть не на затылок. Или на затылок только лёжа? Да какая разница»!

Жека вопросительно посмотрел на говорящую челюсть, она продолжила издавать звуки. – Налево! По одному в коридор, встать рожами к переборке! Выполнять!

Жека потопал за Ленкой, машинально отметив, что девушка не хромает – хоть здесь слава богу. Лена, как только вышла в коридор, усложнять не стала, уткнулась в переборку, Жека взял левее, Джон соответственно правее.

– Налево! – Рявкнул конвоир. – Шагом марш!

Добавил спокойнее. – Только не бегите. Парализатор-то остановит, да таскать вас потом…

Жека повёл колонну прогулочным шагом. В конце коридора разглядел двери, подумал, что туда, наверное. И точно, при их приближении створки разошлись в стороны. За спиной послышался тот же голос, – дети, входите, пожалуйста.

Голос точно не мог принадлежать обладателю челюсти и пистолета, Жека аж обернулся. Испод берета лучилось добротой пухлощёкое лицо, а челюсть совсем потерялась за блеском радушной улыбки. Пистолет тоже исчез. Ленка легонько толкнула его в плечо.

– Дети, – ворковал конвоир, – присаживайтесь на лавочку, пожалуйста.

Ребята уселись на лавочку перед длинным столом, за ним виднелись спинки трёх кресел, далее переборка, задрапированная голубеньким полотнищем с кругом из белых звёзд. Жека узнал заставку GNN, сообразил, что изображение должно значить что-нибудь ещё. Ну, не на ток-шоу же их привели!

Через минуту из боковой дверцы вышли гуськом трое в мантиях со странными одинаковыми причёсками. Белые букли особенно забавно смотрелись на голове полной женщины с лицом явно негроидной расы. Другой отличался необычным разрезом глаз, третий тоже не относился к привычному типу людей – слишком смуглый, хоть и не чёрный, карие глаза навыкат. Что эти двое мужики, Жека решил по впалым грудкам под мантиями, особенно на контрасте с выдающимися формами чёрной.

– Встать, суд идёт. – Спокойно проговорил провожатый.

Ребята поднялись. Судьи расселись, полная негритянка в центре, мужички по бокам, узкоглазый произнёс, – прошу садиться.

Жека, конечно, слышал, и по головизору показывали, что в европейских мирах не все европейцы, однако таких он не видел даже среди европейских мигрантов, или они не выделялись на общем фоне. В школе точно не было! Думалась какая-то чушь – что их в космос притащили ради равноправия и справедливости, чтобы судить их, русских американцев, или наоборот, американских русских по европейским законам!

– «Ну, они нам сейчас насудят»! – весело думал Жека практически в полном спокойствии. Кэт он верил больше, чем любым ряженым, а она ясно сказала – направят в учебку какой-то ЧВК. Немного беспокоила непонятность терминов, однако и это узнается со временем. Он ободряюще улыбнулся Лене, та сразу насторожилась.

Тем временем судья бубнил что-то о правах, спрашивал, всё ли им понятно. Ребята не отвечали, судьи делали вид, что услышали «да» и продолжали по плану. Наконец, перешли к разговору по существу. Другой боковой арбитр заявил, что перед ним прошения о предоставлении убежища от несовершеннолетних неграждан Евгения Старкина, Джона Стоуна и Елен Ривз. Жека усмехнулся, Ленка замерла, Джонни вякнул противным голосом, – чиво-чиво?!

Судья буркнул, не поднимая головы от бумаг, – сержант.

Амбал в сером мундире положил лапу Джону на плечо, сжал, пацан тихонько ойкнул. Сержант остался стоять, руку с плеча не убрал. До пацана сразу дошло, что они здесь зрители, или их роли без слов.

Судья бубнил, – кто, за то, чтобы принять несовершеннолетних Евгения Старкина, Джона Стоуна и Елен Ривз под юрисдикцию Союза Европейских Миров?

Все трое придали верхним конечностям вертикальное положение, судья буркнул, – единогласно, – и закрыл папку.

Очередь подавать реплики перешла к узкоглазому. Он тем же монотонным бубнежом озвучил, что Евгений Старкин, Джон Стоун и Елен Ривз вооружённым путём препятствовали представителям неправительственных организаций СЕМа в осуществлении гуманитарной миссии, чему в деле имеются документальные свидетельства. Так же означенные несовершеннолетние подданные СЕМа не выказали ни малейшего раскаяния, напротив, совершенно отвергают принципы свободного общества и на этом уже основании представляют для общества опасность. В купе с совершением ими тяжких преступлений против свободы личности это даёт ему основания требовать для всех троих смертной казни.

Наконец, акустическую активность проявила центральная судья, обратилась к окружающему пространству перед собой:

– Есть ли у присутствующих граждан СЕМа, что они могли бы сказать в защиту обвиняемых?

– Да, ваша честь, у меня, – отозвался сержант.

– Назовитесь и говорите, – велела судья.

– Сержант Пьер Птижан, частная военная компания «Армус». Судя по материалам дела, у молодых людей в момент кризиса на Сайори не было времени разобраться в ситуации. Ребята действовали спонтанно, как им казалось правильным, ведь они подавлены агрессивным окружением и авторитарным воспитанием. После их спасения так же прошло мало времени, чтобы они могли дать правильные оценки произошедшему и своим поступкам. Наша компания готова участвовать в их перевоспитании и выступить поручителем.

Он подошёл к судейскому столу, подал какую-то бумагу, судья, не взглянув на неё, убрала в папку.

– Хорошо, ваше ходатайство приобщено к делу. – Она поднялась, за ней встали остальные. Заговорила строго:

– Евгений Старкин, Джон Стоун, Елен Ривз, встаньте!

Ребята поднялись, судья продолжила. – Вы приговариваетесь к смертной казни по достижению совершеннолетия. По ходатайству ЧВК «Армус» по достижению вами совершеннолетия дело будет рассмотрено ещё раз, тогда и примут окончательное решение. До совершеннолетия будете содержаться в тюрьме для не достигших возраста полной ответственности подданных СЕМа. Поручителю разрешается участвовать в перевоспитании без ограничений. Меры по ограничению свободы на усмотрение администрации учреждения.

Она смягчилась лицом, посмотрела на них долгим, добрым взглядом, сказала, – и да поможет вам бог!

Судьи развернулись, как по команде, и удалились гуськом.

– Садитесь пока, – сказал сержант спокойно.

Ребята плюхнулись на скамейку. Даже для Жеки дело под таким соусом показалось пропащим.

Сержант встал перед ними, заговорил спокойным, человеческим тоном:

– Ну, что раскисли? На родине были герои, стреляли в солдат, а тут всего лишь приговорили и всё? Да чтоб вы знали – все солдаты приговорены! Вы теперь тоже солдаты, навсегда, до самой смерти!

– Теперь мы должны будем стрелять в своих?! – С вызовом спросила Ленка.

– Нет, – заверил её сержант, – в своих не даст выстрелить система опознания «свой-чужой». Но это вам пока сложно, разберётесь в учебном процессе. Сейчас вам галстуки принесут, и пойдём домой…

– Галстуки?! Скаутские что ли?! – Воскликнул Джонни.

В помещение вошёл похожий на сержанта мужик в серой форме с пакетом в руке. Спросил, кивнув на молодых людей, – этих что ли?

Назвавшийся Пьером сержант грустно вздохнул, – да, Дитрих, этих.

Мужик подошёл к ребятам со спины, проговорил, – не дёргайтесь, это не больно. Пока…

Жека почувствовал, как на его шее сомкнулся обруч.

– Отныне, вы под постоянным надзором. – Пояснил сержант. – Обо всём, что вы говорите, едите, пьёте, чем занимаетесь, станет известно в тот же момент. Если вы нарушите наши правила, или просто жизнь станет казаться скучной, эти штуки сделают так, – он щёлкнул пальцами, острая боль пронзила Жеку прямо в позвоночник.

– И не надо так на меня смотреть! – Улыбнулся сержант. – Жить даже с такими штуками намного лучше, чем вообще не жить. Тем более, что это временно.

Глава 2

Пьер показался Жеке свойским парнем. Разговаривал нормально, улыбался, иногда хмурился. Со скамьи подсудимых повёл домой. Просто провожал, ничего из себя не корчил. По пути объяснил, что звать тюрьму домом древняя традиция арестантов, да и зависит-то всё только от отношения. Ну, принято называть их отсеки огромной станции тюрьмой для малолеток, так это же глупость! Во-первых, какие они в чёрную дыру малолетки? Во-вторых, сектор отделён условно, если ребята с ошейниками попробуют выйти за его границы, их просто вырубит разряд боли. И это только до отмены финального приговора, потом смогут гулять, где вздумается.

– А как же посторонние в тюрьму не ходят? – Удивилась Лена.

– Автоматика не пускает, – сказал Пьер, нахмурился, – и что они не видели? Приговорённых за убийства малолетних психов? Вам же по идее нечего терять – до совершеннолетия не казнят, пережить его очень непросто…

– Каких психов?! – воскликнул Джонни.

– Это и вправду тюрьма, ребята, – нахмурился Пьер. – И детки тут очень разные. Привозят с окрестных миров Союза приговорённых. Ваш случай довольно редкий, хотя и не уникальный, конечно. Маньяков не возят, но, думаю, если б возили, никто б не почувствовал разницы.

Джонни поймал себя на мысли, что, если такие ошейники тут у всех, это в определённом смысле очень полезное изобретение. Пришли на довольно обширную площадку, заполненную космонавтами. Одеты все в основном в комбинезоны разных цветов и фасонов, ошейников ни у кого не было. Люди поглядывали на них, кто жалостливо, кто брезгливо. Пьер пояснил, что это станция местного транспорта. У Жеки мелькнула мысль, что здесь бы им и удрать… да только прав сержант – на огромной чужой станции у них единственное прибежище там, где все носят обручи, их дом на долгое время тюрьма.

Вошли за Пьером в вагон. Проехали пару остановок, пересели, вышли на третьей. Жека начал немного понимать, насколько огромна станция. Пошли бесконечными коридорами, проходили через автоматические двери, цвета стен, пола и потолка менялись, что должно, наверно, означать смену сектора или отсека.

После прохождения очередных автоматических дверей сержант сообщил, что почти пришли. Ребята оглядывали серо-белые стены новых коридоров.

– До столовки два шага, – улыбнулся Пьер, – вы же голодные.

Наконец, подошли к автоматическим дверям, Пьер сказал, – сюда.

Створки раскрылись, они вошли в зальчик, уставленный высокими столиками без стульев, слева уютно поблескивала сенсорами автоматика.

Пьер поздоровался с роботом, – привет, Жадина! Покорми новеньких.

Аппарат раздачи прогудел, – сначала оформить опять не судьба? У меня же программа!

Пьер принялся умолять оборудование. – Ну, Жадина! Будь человеком! Дай ребятам поесть!

– Дам бутербродов по твоему офицерскому довольствию. – Сжалилась аппаратура. – А то нахватаете детей, а как кормить, пусть Жадина думает? Всё, достал, до оформления котлет не будет.

Из глубин агрегата в окошко раздачи приехал поднос с тарелками, на которых заботливыми манипуляторами со вкусом разложили сэндвичи. Жека покрутил головой – да какие ещё котлеты?! Запивать эти сложные сооружения из овощей, разной колбасы и сыра предлагалось некими витаминными напитками фруктовых вкусов, что наливались в стаканы просто из торчащих в стене пяти кранов с табличками. Жека выбрал вишнёвый, заодно понял, что означало таинственное древнее изречение «открыть кран» – ничего особенного. Впрочем, как и все эти таинственные древности.

Расположились вчетвером за одним столиком стоя. Сержант особо подчеркнул, что идея прислонить к чему-либо пятую точку от подъёма до отбоя без особого разрешения автоматически влечёт за собой болевой импульс, так что лучше даже случайно не падать. Джон потрогал ошейник и спросил, как шею мыть?

– Никак, сама моется, пока вы таскаете обручи. Вот только… – он задумчиво поскрёб собственную молочно-белую шею, что особо диссонировала с загорелым лицом, – только после долгого ношения этих штук загар к коже не пристаёт. Совершенно.

– Так ты тоже?! – удивилась Лена.

– А что в этом удивительного? – Улыбнулся сержант. – Говорю ж вам, что не все здесь погибают.

Джонни пробурчал недовольно, – если ты тоже, чего сразу начал орать?

– Ну, извини, – Пьер смущённо улыбнулся. – Я ж тогда вас конвоировал, и надо было задать вам настрой, чтоб не шалили. Я ведь действительно сержант и орать буду ещё и похуже. Будешь хамить, могу и в рожу подать, должна быть дисциплина!

<1 2 3 4 5 6 >

На страницу:

Перейти

4 из 6

Полная версия

Жека Стар. Экзамен

Другие книги автора