Древний свиток кочевников

Илья Гусаров

Древний свиток кочевников

Глава 1

Москва. Наши дни.

День как день. Череда больных, унылых дней. Назойливое июльское солнце уже садилось за горизонт, но не желало сдаваться – отражалось в золотых куполах Новодевичьего монастыря и назойливо лезло в глаза.

Тимофей дрожащими руками потер виски, прислушиваясь к своему состоянию. Вроде отпустило. Перевел взгляд на бутылку – пива осталось ровно на один на глоток. С сожалением допил и отшвырнул пустую тару в кусты. Покопался в карманах, пересчитывая жалкие остатки наличности в металлических монетах. Разочарованно встал и поплелся вон из парка. Хотя нет. Вернулся, подобрал брошенную бутылку и донес до ближайшей урны. По дороге домой принял решение – всё, с завтрашнего дня новая, трезвая жизнь.

Прохожие, завидев высокого, широкоплечего, обросшего щетиной и небрежно одетого парня с затуманенным взглядом, спешили перейти на другую сторону дороги. Им и в голову не могло придти, что Тимофей Руссов вовсе не был алкоголиком. Всего лишь пару недель назад он имел в жизнь всё, ну, или почти всё, о чем может мечтать молодой человек его лет – любимую жену, хорошую работу, загородный дом и скромный, но весьма достойный «Вольво-S60». Да, он имел в жизни всё…

***

За две недели до этого.

То, что произошло ровно четырнадцать дней назад, в последний понедельник июня, не поддавалось абсолютно никакому логическому объяснению. Утром, пробившись сквозь пробки, Тимофей прибыл на службу, опоздав всего-то минут на десять. Ничего страшного в этом не было – обычное для Москвы дело. Со всеми случается.

Первое нехорошее предчувствие возникло в тот момент, когда Верочка, всезнающий референт директора, не ответила на его приветствие, сделав вид, что не заметила Тимофея. Раньше такого не случалось никогда. Второй звоночек прозвенел уже в кабинете, где научный секретарь отдела Сережка Павлов, вместо дежурного «здорово» тревожно произнес полушепотом:

– Тимофей Ильич, тебя Вячеслав Николаевич уж полчаса разыскивает. Злой как черт. Похоже, достанется тебе на пироги. Чего на сотовый-то не отвечал?

Тимофей полез в карман – телефона не было. Обычная история, забыл дома.

Серега злорадно ухмыльнулся. Похоже, ему вставляло от того, что решился называть начальника на «ты» – раньше он себе такого не позволял. Что-то было явно не так. Из обычного размерного течения жизни вылетел какой-то винтик, и неисправность надо было срочно найти и устранить. Поразмышлять на эту тему у него не получилось. Короткими звонками внутренняя телефонная линия разорвала тишину кабинета.

– Зайди! – рявкнул директор и бросил трубку.

Однако! Тимофей бегом спустился на этаж, и, не обратив внимания на хмурую секретаршу, вошел к шефу. В кабинете доктора исторических наук, директора Института востоковедения РАН Вячеслава Николаевича Наумова, стоял туман из табачного дыма, что было крайне нехарактерно для редко балующегося сигаретами профессора.

– Садись.

Тимофей послушно опустился на стул у приставки к гигантскому столу директра. Вячеслав Николаевич также опустил свой центнер в старомодное кресло. Поставил локти на стол и нервно сплел пальцы.

– Где деньги, Тимофей?

– Позвольте, Вячеслав Николаевич, какие деньги?

– Не дури!!! – голос профессора сорвался на визг. – Где деньги, выделенные на экспедицию в Каракорум!?

Тимофей недоуменно посмотрел на беснующегося руководителя.

– Вы прекрасно знаете, что деньги безналом переведены в Иркутск на счет компании господина Савельева. ООО «Южно-сибирская компания», кажется. Мы же с вами лично ее подбирали, созванивались. Директор произвел прекрасное впечатление. Я с ним связывался не далее как в прошлый четверг. Он заверил меня, что закупка техники и всего необходимого идет полным ходом…

– Э, да бросьте Тимофей Ильич, – директор перешел на «вы», что не предвещало ничего хорошего, затем сорвался на крик – это вы!!! Вы предложили именно эту компанию и этого, невесть откуда взявшегося Савельева. Я не имею к этому делу ровно никакого отношения. Ров-но ни-ка-ко-го!!! Вам, понятно?! Это вы предложили иметь дело с этим проходимцем! Он единственный, кто подал заявку на конкурс, хотя условия были ох какие ласковые. Вам, батенька, и расхлебывать!

– Да что собственно случилось?

– А то, дорогой мой человек, что я не знаю, как вы уж связывались с Савельевым в четверг, но в пятницу я поручил Семену Аркадьевичу позвонить в Иркутск и узнать как там дела с закупкой техники и оборудования. Вас ведь не было. Отгульчик взяли-с. Так вот, по телефонам этой фирмочки никто не отвечал. Мобильный телефон тоже молчал. Вы же знаете, что у Семена Аркадьевича есть свои люди в любом городе. Так вот, он связался с полицией и попросил уточнить некоторые моменты насчет ООО «ЮСК». Сегодня в восемь, у них там уже Бог знает сколько времени, пришел ответ. Читайте!

Профессор кинул на стол листок, полученный факсом.

«На Ваш запрос сообщаю, что ООО «Южно-сибирская компания» (далее ООО «ЮСК») действительно арендовало офис по указанному Вами адресу. 17 июня с.г. ООО «ЮСК» съехало из занимаемого помещения, не рассчитавшись с арендодателем. Установить новое местонахождения организации не представилось возможным. Данных о ведение какой-либо финансово-хозяйственной деятельности со стороны ООО «ЮСК» в налоговых органах Иркутской области не имеется. Паспорт на имя гражданина Савельева Петра Михайловича, 12.03.1971 г.р. указанной Вами серии и номера, считается утраченным (основание заявление гр-на об утере). На основании изложенного, можно сделать вывод, что ООО «ЮСК» является фирмой-однодневкой, зарегистрированной на подставное лицо. Число. Звание. Подпись».

Что за чушь! И причем здесь он, Тимофей Русов, начальник отдела Кореи и Монголии, кандидат наук, руководитель намечаемой экспедиции? Единственная его вина, заключалась в том, что, не желая дальнейшей затяжки экспедиции, Тимофей предложил отдать заказ на закупку техники и оборудования единственной, зарегистрировавшейся на конкурс компании. Тем более, что она предложила неплохие условия. Вопрос о проверке кредитоспособности фирмы не входил в его компетенцию.

Тимофей поднял глаза на своего руководителя и тут же в его душу закрались сомнения. Наумов, человек, в общем-то, прямой и честный обычно прямо смотрел в глаза собеседнику. Сегодня же поймать его взгляд не было абсолютно никакой возможности. Глаза профессора блуждали где-то в области пола, он давно уже покинул кресло и нервно расхаживал по кабинету, пытаясь трясущимися руками прикурить очередную сигарету.

– Вот что, батенька. Пишите-ка вы заявление по собственному желанию. Может и замнется скандал. Два миллиона рубликов это вам не шутка, тут даже ваш тесть не спасет.

И все это прозвучало как-то невнятно, убого, виновато. Нет, что-то здесь не так. Во всем надо разобраться. Русов встал и, не произнеся ни слова, покинул кабинет, оставив начальника в расстройстве и недоумении.

Спустившись во внутренний двор института, Тимофей закурил, попытавшись успокоиться. Первым делом, наплевав на предостережения профессора, надо позвонить тестю – светочу российской историографии, академику РАН и еще десятка самых уважаемых иностранных академий. Так, где он у нас сейчас… Если не изменяет память во Франкфурте. Телефон… Черт, вот незадача, телефон то забыл дома. Возвращаться в институт абсолютно не хотелось.

Тимофей сел в машину и погнал в Кленово, где в прохладе соснового бора спрятался их с Катюшей уютный особнячок. Еще два часа в пробках и он дома.

Дверь в спальню нараспашку, на полу Катькино бельё и чужие мужские штаны. Стоны, вздохи, скрип кровати. Ужас на симпатичной, совсем еще недавно такой дорогой мордашке жены.

А дальше была бешеная гонка по опустевшему к обеду городу, старая холостяцкая квартира, бутылка водки и совершенно нехарактерный запой на две недели.

Он не ответил ни на один звонок, ни на одно электронное сообщение – отрезал все пути.

***

Всё, с завтрашнего дня новая жизнь! Тимофей зашел в подъезд, поднялся в квартиру и завалился спать, пока пиво не отпустило голову, и организм еще мог жить, не выворачиваясь наружу с требованиями новой порции алкоголя.

Маленький, неприметный человек с крошечным песиком на поводке, неизвестно как забредший в чужой двор, поднес к уху телефонную трубку и произнес:

– Похоже, клиент созрел. Думаю можно приступать ко второму этапу.

Утро оказалось не таким отвратительным, как ожидалось. Тимофей нашел в себе силы убраться в квартире и принять ванну. К обеду взыграл аппетит, что само по себе, в общем-то, не плохо – организм выздоравливал. Хуже то, что утолить взыгравший желудок было нечем. Абсолютно нечем.

Закурив последнюю сигарету, Тимофей задумался над тем, сколько человек может протянуть без пищи. По всему выходило, что начинать поиск новой работы надо было уже сегодня.

Включив компьютер (кто бы мог подумать, что старичка когда-то придется беспокоить), Русов зашел в Интернет. За две недели скопилась масса почты. Спам, послания от жены, от тестя, с работы – Delete. В папке «Входящие» осталось одно непрочитанное письмо, доставленное пару часов назад. Господи, какой витиеватый текст:

«Здравствуйте, уважаемый Тимофей Ильич. Позволю еще раз напомнить о себе и поинтересоваться, не изменили ли Вы своим намерениям отказаться от предлагаемой мной работы? В силу своей заинтересованности, я не выпускал Вас из виду и слышал, что у Вас возникли некоторые затруднения в институте. Смею заверить, что данный факт никоим образом не отразится на предлагаемом мной гонораре. Более того, я даже готов увеличить сумму вознаграждения в случае Вашего согласия взяться за мою проблему. С уважением, Алдар Батоев».

Так, так, так. Дай бог памяти. Точно! Два месяца назад привязался к нему странный тип, не то монгол, не то калмык и пытался заинтересовать какой-то работой на стороне. Толком ничего объяснить не хотел, настаивал на эксклюзивности своей информации и необходимости уйти из института, чтобы организовать частную экспедицию в Алтайские горы. Что-то связанное с легендами Зая-Пандита. Интересно, но не настолько, чтобы отказаться от карьеры и экспедиции к развалинам Каракорума.

М-да, очень своевременно. Вопрос, удобно ли позвонить прямо сейчас. Посмотрел на себя в зеркало. Помят, конечно, но прогулка пойдет на пользу, да и аванс неплохо бы попросить. Голод уже брал за горло.

Тимофей решительно взял телефонную трубку.

*****

Тот же день. Вечер. Борисоглебский переулок.

Квартирка, куда пригласили Тимофея, по странному совпадению (совпадению ли?) расположилась в особнячке XIX века, аккурат по соседству с посольством Монголии. Особый колорит зданию придавало его первоначальное предназначение. Года три назад молодой ученый на пару месяцев всерьез увлекся топонимикой Москвы. Теперь смутно вспоминалось, что построен этот дом был каким-то купчиной для хосписа. Не то, чтобы Тимофей очень уж боялся покойников, окончивших свой век в страшных мучениях, но выбор апартаментов, вкупе с душными московскими сумерками, наводил на нехорошие, замешанные на сатанизме мысли.

Впрочем, квартира поразила еще больше. Началось всё с того, что дверь ему открыл вообще непонятно кто – то есть дверь-то открылась, обнаружив за собой просторную прихожую, но абсолютно непонятно, кто стоял за этим действием. Поразмыслив секунду над данной чертовщиной, Тимофей все-таки вошел внутрь и тут же попятился от открывшегося перед ним зрелища. Из глубины квартиры, вывалив язык и тяжело дыша, вышел огромный совершенно черный и лохматый зверь неведомой породы и уставился на молодого человека. Коленки слегка задрожали, но что удивительно – страх тут же исчез, причиной чему, несомненно, был взгляд чудовища – умнейший, абсолютно человеческий взгляд.

За спиной раздался звонкий смех и дверь захлопнулась. Тимофей резко обернулся, зверь недовольно хрюкнул.

Девчонке едва ли исполнилось двадцать лет. Обтягивающий топик и короткие шорты подчеркивали красоту ее линий – стройна, высока, смугла. Вороные волосы по пояс, крутые скулы, высокий умный лоб – настоящая принцесса из рода Чингизидов. Но больше всего поражали раскосые азиатские глаза – все в задорных искорках веселья и что совсем уж странно – зеленые.

– Вы уж простите Юмжану, Тимофей Ильич, – негромкий голос вернул гостя к действительности. – Позвольте представить моя племянница – Юмжана, а чудище это Шоно, тибетский мастиф. Они на пару очень любят шутить и пугать гостей, что, конечно, совершенно непозволительно. Меня же зовут Алдар Джангарович.

Речь принадлежала крепко сбитому мужчине монголоидной расы, встрече с которым ученый, в свое время, так легкомысленно не придал никакого значения. На вид монголу было лет сорок пять – пятьдесят. Если два месяца назад Алдар Джангарович показался человеком мягким и даже немного подобострастным, то сейчас что-то в нем неуловимо изменилось, и изменилось ой как не в лучшую сторону. Рот его улыбался, но в глубине восточных глаз, где-то совсем на дне, разглядел Тимофей капельку презрения. И что самое обидное, презирал монгол его, человека, которого пригласил себе в гости, на помощь которого рассчитывал.

Алдар Джангарович, меж тем, провел гостя в кабинет, обставленный помимо чаяния в обычной европейской манере. Попросил племянницу приготовить чаю, уселся в кресло, пригласив гостя последовать примеру.

– Спиртного не предлагаю, разговор у нас будет слишком серьезным, чтобы дурманить голову крепкими напитками.

Почудился ли Тимофею намек в этой фразе? Непонятно. Надо признать, что по-русски говорил хозяин правильно, почти без акцента, но опытный лингвист, пожалуй, уловил бы в его произношении легкий восточной налет.

– Что ж, у меня нет желания ходить вокруг да около. Для начала, Тимофей Ильич, мне хочется, чтобы вы поняли, я человек далеко не бедный и при желании могу купить десяток ученых, которые с огромным удовольствием согласились бы работать на меня. Проблема заключается в том, что мне нужен специалист, который бы одновременно разбирался в учении школы гелуг, старомонгольской письменности и истории ойратских племен. Лучшим специалистом в мире, как выяснилось, оказался Черниховский Арнольд Эммануилович. Он был очень сложным человеком, но, в конце концов, мне удалось его уговорить.

Калмык усмехнулся, увидев изумление Тимофея.

– Да, молодой человек, мне удалось его уговорить, хотя не скрою, пришлось очень постараться. Поверьте, когда вы узнаете, что я предлагаю, какие возможности открываю, вы еще пожалеете об упущенных деньках. Ну да ладно. С Черниховским мы проработали всего несколько дней. И надо же было такому случиться, что в конце апреля душа его решила подыскать себе новую оболочку. Но перед смертью, а он чувствовал её приближение, старик настойчиво рекомендовал мне в дальнейшем иметь дело только с вами, как с лучшим специалистом в своей области.

Тут уж у гостя и вовсе глаза на лоб полезли. Старик Черниховский слыл человеком крайне нелюдимым. Однажды Тимофей попытался завязать с ним отношения. До сих пор он покрывался краской, вспоминая, как на вежливую просьбу о встрече и консультации, эксцентричный ученый откровенно послал его коротким русским словом. Однако, экспертом в своей области Черниховский был непревзойденным. На его научных трудах выросло, пожалуй, уж и не одно поколение востоковедов. При этом известно о старом еврее было немного – университеты свои он закончил в Карагандинском исправительно-трудовом лагере, где по слухам, близко сошелся со Львом Гумилевым. Был реабилитирован в хрущевскую оттепель, после чего следы таинственной биографии Арнольда Эммануиловича терялись на двадцать лет, когда, в середине восьмидесятых, в свет вышел его первый трактат о философии молчания Будды. С тех пор раз в два-три года из-под пера этой загадочной личности выходила новая монография, становившаяся сенсацией в узком кругу специалистов по буддийской философии. Если Черниховский действительно рекомендовал Тимофея, это многого стоило.

Меж тем, выдержав паузу и насладившись изумлением гостя, Алдар Джангарович задал центральный вопрос беседы:

– Так что ж, Тимофей Ильич, согласны ли вы теперь работать со мной?

– В чем же будет заключаться моя работа?

– Нет, мой юный друг, ответить на этот вопрос я смогу лишь получив ваше согласие и честное слово, что вы безусловно обязуетесь хранить все в тайне. Более того, сразу хочу предупредить, что если мы договоримся, вам придется переехать за город и на какое-то время забыть об обществе посторонних лиц.

– Однако…

– Не торопитесь с ответом. Давайте выпьем чаю, а я, тем временем, расскажу вам, с чего началась вся эта история.

Как раз в этот момент дверь открылась и в нее сначала протиснулась лохматая морда Шоно, затем все тело медведеподобной собаки. Следом вошла хозяйка, держа в руках поднос с двумя дымящимися чашками. Пока Юмжана шла к столику, Тимофей глаз не мог оторвать от её ног.

– Спасибо, девочка. А сейчас оставь нас. Мужчинам надо поговорить.

Когда племянница вышла из кабинета (верный пес следом), монгол взял чашку, сделал глоток зеленого чая, пожевал губами, словно пробуя его на вкус. Оставшись, довольным, приступил к делу:

– Тимофей, разреши я так буду обращаться к тебе, все-таки возраст позволяет. Видишь ли, я человек очень и очень не бедный. И я ойрат. Да, да – не бурят, не просто монгол, а именно ойрат. Мой род ведет своё начало от Эрдэни-Батура , тебе, несомненно, знакомо это имя. Лет пятнадцать назад, едва начав неплохо зарабатывать, я стал собирать все предметы, мало-мальски касающиеся истории ойратского народа. Сначала это было оружие и доспехи. Поверьте, мне удалось собрать очень и очень неплохую коллекцию. Когда-нибудь я тебе ее обязательно покажу. Позже я расширил круг своих интересов. Меня все больше и больше увлекала история моего народа. Я стал собирать разнообразные письменные свидетельства о жизни ойратов. Естественно, что более всего меня интересовала история Джунгарского ханства. Я не буду подробно останавливаться на том, что, где и как мне удалось обнаружить. Тебе гораздо важнее знать, что в начале этого года архивариус Бийского краеведческого музея, а я доплачивал ему на всякий случай, обнаружил где-то в закромах хранилища папку с документами. Как уж она попала в музей и почему пылилась в подвале с начала прошлого века, отдельная история. Скорее всего, до революции руки не дошли, а после уж и дела никому до неё не было. Я так даже рад, что не один историк на неё не наткнулся. Так вот, несколько прелюбопытнейших документов оказалось в папочке. Настолько любопытных, что Черниховский, ознакомившись с одним из них, не устоял от соблазна, а уж на что чудак-человек был. Отличный чай, между прочим, зря не пьёшь.

Тимофей взял чашку и сделал глоток. Чай и правда оказался отменным – с легким, чуть вяжущим привкусом.

– Что ж, вы меня очень заинтересовали. Мне хотелось бы узнать некоторые подробности и объем работ, который мне необходимо будет выполнить. Тогда я смогу назвать стоимость своих услуг. Если вы гарантируете, что в мероприятии нет ничего незаконного, я готов подписать договор о неразглашении информации хоть сейчас. Кроме того, как вы верно заметили в письме, в настоящий момент я абсолютно свободен и готов переехать в ваш загородный дом.

Напольные часы неожиданно ожили каким-то неприятным тревожным боем. Тимофей вздрогнул, сказывались подорванные запоем нервы. Батоев вдруг нагнулся и успокаивающе положил руку на плечо молодого ученого. Он улыбался, морщинки собрались вокруг отеческих глаз, зрачки расширились, поглощая в себе Тимофея. Когда часы отбили одиннадцать ударов и успокоились, Батоев сказал:

– Зачем тебе ехать сегодня в пустую квартиру. Оставайся. Завтра поедем за город. Все необходимое тебе купят.

Тимофей остался. Ни воли, ни желания отказываться у него не возникло.

Глава 2

Западная Бенгалия. Берег реки Плесси. 23 июня 1757 г.

– Сurse – одним словом полковник Клайв выразил все то, что он думал о сегодняшнем дне в частности и об этой стране в целом.

Определенно, прямо на глазах рушились все его планы – на карьеру, на богатство, на титул пэра империи и обеспеченную старость, черт бы её побрал. Стоило ли продираться столько миль по джунглям, штурмом выбивать лягушатников из Чандернагора, потеряв при этом почти треть отряда и в результате так бездарно угодить в ловушку, расставленную коварным навабом Бенгалии.

Полковник, в который уже раз навел подзорную трубу, подаренную адмиралом Уотсоном, на порядки неприятельской армии. Забрал бы морской дьявол и самого адмирала и всю его эскадру! Где, спрашивается, обещанный отряд королевской морской пехоты, который должен был еще вчера соединиться с основными силами? Где корабельные пушки, призванные усилить огневую мощь английского экспедиционного корпуса?

Армия, находящаяся менее чем в миле от боевых порядков англичан, выглядела более чем внушительно. По центру Сирадж уд-Даула выстроил сто облаченных в доспехи боевых слонов, поддерживаемых по флангам отрядами легкой конницы, численностью, пожалуй, не менее шести тысяч сабель. За главными атакующими силами расположились нескончаемые цепи пешего бенгальского воинства. Более же всего Роберта Клайва волновали три батареи по дюжине пушек в каждой. И Бог бы с ними с пушками – известно, что туземцы не умеют ими толком пользоваться. Беспокоило, как грамотно они были дислоцированы относительно англичан, а главное, и полковник был уверен в том, что не ошибся, он смог разглядеть около них пару-тройку французских мундиров.

Полковник в ответ этой громаде мог выставить лишь тысячу отборных английских солдат, выстроившихся в две образцовые цепи, восемь двенадцатифунтовых орудий и вспомогательный отряд в пару тысяч сипаев, которые, по его глубокому убеждению, должны были пуститься в бегство, как только Сирадж уд-Даула отдаст своей армии приказ об атаке. Впрочем… был у англичанина в рукаве козырь о котором знали лишь два человека, он сам и еще один, который в этот момент находился по другую сторону огня.

Первый орудийный залп бенгальской артиллерии не нанес ощутимых потерь, но привел к ожидаемым результатам. Сипаи завизжали, как стадо йошкирских свиней, побросали оружие, попадали на землю, и, выставив зады, начали отползать от позиций.

Тут же взвыли боевые трубы неприятельской армии, ударили барабаны. Слоны, понукаемые копьями и кинжалами махаутов, рысью пошли в атаку, пришла в движение вражеская конница.

– Целься по слонам! Огонь!

В подзорную трубу полковник видел, что одно из ядер разорвалось прямо под брюхом серого великана, вырвавшегося чуть вперед из основного строя. Передние ноги слона подкосились, он полетел вперед через голову, разбрызгивая кровь и требуху и погребая под своей тушей наездника. Дикий предсмертный рев животного был слышан, наверное, на мили вокруг, но махаутам удалось не допустить паники. Строй сомкнулся – лавина неудержимо приближалась.

Грохот, как от сотни враз выстреливших орудий, разнесся над местом битвы. Роберт Клайв вздрогнул от неожиданности – туземцы, пусть даже обученные французскими инструкторами, не могли столь скоро перезарядить пушки. Шквал огня от залпа такой мощи должен был не оставить камня на камене от английских позиций. Полковник зажмурился, не желая видеть гибель своих людей, но… ровным счетом ничего не произошло. Ни одно ядро не разорвало шеренги недрогнувших солдат, ни одно орудие не взлетело в воздух, разорванное огнем неприятеля. На несколько секунд над полем боя воцарилась мертвая тишина – ни выстрелов, ни ржания лошадей, ни звука вражеских труб и барабанов.

Командующий взглянул на небо. Огромная черная туча, никем не замеченная еще несколько минут назад, стремительно завладевала небесным пространством. Клайв на своем веку повидал немало тропических ураганов, но тот, что неумолимо надвигался со стороны моря на Западную Бенгалию, обещал превзойти их все по своей неукротимой мощи. Огромная вспышка рассекла тучу от верхнего края до горизонта и грохот, от которого заложило уши, во второй раз возвестил о неумолимом приближении стихии.

– Порох в укрытие! Марш! Марш!!! – заорал полковник.

Молодой лейтенант Стив Гаррисон, опомнившись от потрясения, выхватил шпагу и, размахивая ею как хлыстом, уже отдавал распоряжения своим пушкарям.

– Капитан Адамс, выделить людей в помощь лейтенанту Гаррисону! Остальным на землю! Закрыть телами ружья!

Солдаты, подгоняемые офицерами, споро тащили ящики к лагерю, разбитому позади основных позиций и складывали их под повозки – от сухого пороха теперь зависело, доживут ли они до следующего утра. К тому моменту, когда небо разверзлось топью, большая часть боезапасов была спасена.

Сирадж уд-Даула тоже не решился продолжать атаку в преддверии урагана. За минуту до начала тропического ливня трубы заиграли отбой, наступающая лавина замедлилась, остановилась и через мгновение исчезла за стеной обрушившейся воды.