Коммунизм против капитализма. Третий раунд

То, что «гарантии» были фальшивкой, англичане прекрасно понимали. «Чехословакия после передачи судетско-немецкой области превратится в экономически нежизнеспособное государство, – говорил военный министр Хор-Белиша на заседании британского кабинета 19 сентября – Трудно представить, как оно сможет сохранить независимое существование. Кроме того, в стратегическом отношении положение страны будет уязвимым, и не существует средств, с помощью которых мы могли бы выполнить гарантии» (стр. 95).

Заверение о безопасности Чехословакии в новых границах было использовано Чемберленом и Даладье для обмана общественного мнения и в собственных странах, чтобы с наименьшими трудностями заключить сделку с Гитлером и планомерно подготовить предательство Чехословакии.

Чехословакия переживала трагические дни. Патриотический подъём, охвативший широкие слои населения, пугал чешскую реакцию: если раздать оружие, не зайдут ли события слишком далеко. В страхе перед потрясениями, которые бы поставили под угрозу их классовые позиции, чехословацкие правящие круги предпочли капитулировать. Они решили удовлетворить все требования, выдвинутые Генлейном.

Ультиматум, врученный 19 сентября английским и французским посланником Бенешу означал, что обе державы полностью отдают Чехословакию на милость Германии.

Англо-французский диктат в отношении Праги и последовавшая капитуляция чехословацкого правительства открыли путь к Мюнхену.

22–23 сентября состоялась новая встреча британского премьера с Гитлером, во время которой фюрер «сердечно» поблагодарил Чемберлена за его труды в переговорах «по спасению мира» и заверил в своём давнем стремлении к дружбе с Англией. «Между нами нет никаких противоречий, – утверждал Гитлер, – мы не будем вмешиваться в ваши дела вне Европы, а вы можете, ничего не опасаясь, предоставить нам свободу рук в Центральной и Юго-Восточной Европе» (стр. 98–99).

При этом необходимо отметить, что чехословацкое правительство на протяжении всего кризиса не предприняло никакой попытки опереться на поддержку СССР. Бенеш ни разу не запросил Советское правительство о возможности в случае отказа Франции получить помощь Советского Союза.

В свою очередь, Советское правительство стремилось побудить западные державы активно поддержать Чехословакию. Выражая точку зрения правительства СССР, советский полпред в Лондоне Майский 17 августа заявил британскому министру иностранных дел лорду Галифаксу о необходимости «противопоставить абсолютно твёрдый фронт Германии и Италии, которые не так сильны, как они хотят заставить нас поверить», при этом подчеркнув, что если Германия предпримет нападение на Чехословакию, то Советский Союз не останется в стороне.

Однако англо-французская дипломатия старательно избегала всего, что могло вызвать «раздражение» в Берлине.

В это же время Советскому правительству стало известно, что Польша стремится к сделке с Германией в надежде на своё участие в разделе Чехословакии. В связи с этим польское реакционное правительство было предупреждено, что если польские войска вторгнутся в пределы Чехословакии, то СССР будет считать это актом агрессии и денонсирует пакт о ненападении с Польшей.

Правительство Чехословакии осенью 1938 г. имело возможность отвергнуть мюнхенский диктат и, опираясь на свой народ, армию, на поддержку Советского Союза и антифашистских сил, отклонить требования о капитуляции, возглавить борьбу за свободу и независимость своего государства. Тем более что реальное соотношение сил было явно не в пользу агрессора, который имел 47 дивизий. Согласно плану «Грюн» в операции против Чехословакии предусматривалось использовать 39 дивизий. В то же время Чехословакия имела 45 дивизий, обладала вооружёнными силами численностью 2 млн. человек, располагала 1582 самолётами, 469 танками, 5700 артиллерийскими орудиями и другим вооружением, могла опереться на мощные пограничные укрепления.

«Общее удивление вызвали чешские пограничные укрепления, – вспоминал бывший министр вооружения Шпеер. – При пробных выстрелах, к удивлению наших специалистов, выявилось, что оружие, которое должно было быть против них использовано, оказалось неэффективным. Гитлер лично прибыл на бывшую границу, чтобы составить впечатление об этих укреплениях, и вернулся потрясённый. Бункеры были поражающе мощными, исключительно умело размещены, глубоко эшелонированы при великолепном использовании характера местности. Их захват, при решительной обороне, стоил бы нам много крови».

Однако буржуазное правительство Бенеша-Годжи предпочло принять мюнхенский диктат империалистических держав. Национальное предательство, совершённое правительством Чехословакии в 1938 г., не позволило Советскому Союзу оказать помощь её народу, а гитлеровцам открыло дорогу для полной оккупации и расчленения страны. Советские войска находились у западной границы СССР в полной боевой готовности до 25 октября 1938 г, а потом были возвращены в районы постоянной дислокации (стр. 108–109).

29 сентября 1938 г. в Мюнхене была созвана конференция четырёх держав – Англии, Франции, Германии и Италии.

Во избежание нежелательной огласки в конференции приняли участие лишь премьеры и министры иностранных дел. Открывая конференцию, Гитлер разразился бранью в адрес Чехословакии и потребовал «в интересах европейского мира» немедленной передачи Судетской области, заявив, что при любых обстоятельствах 1 октября его войска будут введены в пограничные районы. При этом фюрер заверил, что у Германии других притязаний в Европе нет. Задачу конференции он определил так: придать вступлению германских войск на территорию Чехословакии законный характер и исключить применение оружия. К середине дня прибыли два представителя Чехословакии, которых поместили в одной из комнат под надёжной охраной. Чехословацкая делегация не была допущена к переговорам. Выступления участников сговора не стенографировались, ибо сделка явно не подлежала огласке, велись только неофициальные записи.

Долг великих держав, заявил английский премьер, позаботиться о том, чтобы чехословацкое правительство «по безрассудству или упрямству» не отказалось очистить территорию». Даладье также заявил, что «ни в коем случае не потерпит проволочек в этом деле со стороны чешского правительства» (стр. 110).

Поскольку сделка подготавливалась заранее, все пункты документа были быстро согласованы. В ночь на 30 сентября чехословацкую делегацию пригласили для ознакомления с текстом диктата. Мюнхенский сговор вступил в силу. Итогом конференции было отторжение от Чехословакии в пользу Германии Судетской области, а также удовлетворение территориальных претензий со стороны хортистской Венгрии и буржуазной Польши.

30 сентября также была подписана Гитлером и Чемберленом англо-германская декларация, в которой говорилось о намерении рассматривать все проблемы, касающиеся обеих стран, путём консультаций и продолжать «усилия по устранению возможных источников разногласий». По существу, этот документ являлся пактом о ненападении между Англией и Германией. В Мюнхене был предрешён вопрос и о подписании аналогичной франко-германской декларации.

Мюнхенское соглашение – один из самых позорных актов в международной политике капиталистических держав

На глазах у всего человечества суверенное европейское государство было отдано гитлеровцам на разграбление. Открыто предавая Чехословакию, английские, французские и американские монополисты надеялись насытить фашистского зверя, отвести непосредственную угрозу от себя, направить агрессию на Восток.

Но «миротворцы» жестоко просчитались. Для гитлеровской Германии, давно уже взявший курс на завоевание мирового господства, Чехословакия была не просто очередной жертвой. Капитуляция правящих кругов западных держав и Чехословакии ещё более распалила захватнические аппетиты монополистов Германии, способствовала новым их агрессивным акциям в Европе. Мюнхенский сговор ускорил назревание предвоенного политического кризиса, приведшего ко второй мировой войне.

Последствия мюнхенской предательской политики

Не только Судетская область, но и вся Чехословакия были быстро оккупированы гитлеровской Германией. Кое-какие районы перепали и Польше с Венгрией.

С 1 по 10 октября 1938 г. Германия оккупировала пограничные районы Чехословакии. 7 октября, под давлением Германии, чехословацкое правительство признало автономию Словакии, а 8 октября была предоставлена автономия Закарпатской Украине. 2 октября Польша оккупировала Тешинскую область Чехословакии. 2 ноября состоялся так называемый Венский арбитраж, согласно которому Венгрия получила южные районы Словакии и Закарпатской Украины с населением более одного млн. человек. 21 октября Гитлер и Кейтель подписали директиву, предусматривавшую «быструю оккупацию Чехии и изоляцию Словакии».

Не приостанавливая акций прямой и косвенной агрессии против Чехословакии, гитлеровская Германия начала подготовку оккупации Польши. 24 октября 1938 г. Риббентроп передал польскому послу в Берлине предложения по «урегулированию» германо-польских спорных вопросов: «воссоединение» Гданська (Данцига) с рейхом; строительство немцами экс-территориальных авто и железных дорог через Поморье; продление на 25 лет польско-германского соглашения о ненападении и гарантии Германией польско-германских границ. На этот раз, когда были затронуты непосредственные жизненные интересы Польши, её правительство отклонило германские требования.

Желая укрепить свои позиции, польское правительство сделало попытку опереться на поддержку Советского правительства. 31 октября нарком иностранных дел СССР подтвердил, что пакт о ненападении между СССР и Польшей «сохраняет полностью свою силу». 27 ноября в сообщении ТАСС подчёркивалось, что в основе двусторонних отношений остаются «все существующие договоры». Но одновременно польские правящие круги заверяли Германию и Японию в неизменности своей антисоветской политики.

После сговора в Мюнхене значительно возросла агрессивность фашистской Италии. 17 декабря Италия официально информировала французский МИД о денонсации франко-итальянского соглашения от 17 января 1935 г. Одновременно разрабатывались основы взаимодействия итало-германских вооружённых сил. Германия и Италия были едины в том, чтобы «в первую очередь разгромить Францию».

Правительства же Англии и Франции продолжали свою политику «невмешательства», на деле фактически потворствуя фашистской агрессии.

6 декабря 1938 г. во время визита Риббентропа в Париж была подписана франко-германская декларация, по сути, пакт о ненападении. Тем самым, фактически, был перечёркнут советско-французский договор о взаимопомощи 1935 г.

19 января 1939 г. Галифакс в меморандуме английского правительства обратил внимание на то, что Германия рассматривает вопрос о нападении на западные державы как предварительный шаг к последующей акции на Востоке. Это было ударом по всей внешнеполитической концепции консерваторов. 6 февраля 1939 г. премьер-министр Великобритании сделал заявление в палате общин, что Великобритания немедленно поддержит Францию, если возникнет угроза её «жизненным интересам». Так началось становление англо-французской военной коалиции.

Однако на практике правительства Англии и Франции продолжили политику уступок агрессорам.

В марте 1939 г. гитлеровцы приступили к окончательной ликвидации чехословацкого государства. 15 марта немецкие войска заняли Прагу. Никакого осуждения со стороны Англии и Франции не последовало.

Лишь советское правительство ясно и чётко заявило о своей позиции в связи с ликвидацией Чехословакии, квалифицировав действия Германии как «произвольные, насильственные, агрессивные» (стр. 122).

22 марта 1939 г. гитлеровцы оккупировали порт Клайпеда (Мемель) и Клайпедскую область, навязав правительству Литвы соответствующий договор. Англия и Франция молчаливо согласились и с этим актом агрессии.

23 марта Германия, давно подбиравшаяся к румынской нефти, навязала Румынии так называемый «хозяйственный договор», которым экономика страны была поставлена под контроль Германии, что нанесло ещё один удар по англо-французским позициям в Европе.

Вслед за Германией агрессию в Европе предпринял ещё один фашистский хищник – Италия. Оказав поддержку рейху в захвате Чехословакии, Муссолини потребовал соответствующей компенсации за «услуги» и получил согласие Германии на агрессию против Албании.

Для проведения операции по захвату Албании был сформирован экспедиционный корпус численностью 22 тыс. человек, оснащённый лёгкими танками, артиллерией и авиацией. Албанская армия насчитывала к началу операции около 14 тыс. человек, из них 12 тыс. наспех призванных и неподготовленных резервистов, несколько артиллерийских батарей и самолётов. 7 апреля итальянская армия вторглась в Албанию. Несмотря на мужественное сопротивление захватчикам, силы были слишком неравны. 12 апреля в Тиране состоялось провозглашение «личной унии» между Италией и Албанией, одобренной албанской буржуазией и помещиками и поддержанной гитлеровцами. Никаких действенных мер против очередной агрессии Англия и Франция не предприняли.

Коминтерн в своём воззвании отметил: «Как взбесившийся зверь, мечется фашизм по Европе. Он поглотил Австрию и Чехословакию, он занял Мемель (Клайпеду – ред.), аннексировал Албанию. Он закидывает петлю на шею Польши. Он рвётся на Балканы, угрожая Румынии, Югославии и Греции» (стр. 125).

21 марта 1939 г. Риббентроп в беседе с польским послом вновь предъявил требования в отношении Гданська (Данцига), а также права на строительство экс-территориальной железной дороги и автострады, которые бы связывали Германию с Восточной Пруссией. До сведения польского руководства было доведено, что обе страны могли бы проводить единую восточную политику, так как интересы обеих стран по «защите от большевизма» совпадают. Польское правительство вновь отклонило германские предложения. Этим воспользовался Гитлер, который только искал повод, чтобы избавиться от германо-польского пакта о ненападении и получить по отношению к Польше свободу рук.

В связи с нависшей над Польшей угрозой фашистской агрессии премьер-министр Англии Чемберлен 31 марта сделал заявление в парламенте о предоставлении гарантий Польше, об оказании ей поддержки в случае любой акции, которая будет угрожать её независимости. 13 апреля аналогичное заявление было сделано французским правительством. Но выполнять обещанное мюнхенцы не собирались.

Гитлер продолжал активную подготовку захвата Польши: «Польшу необходимо так разбить, – говорил он в эти дни Браухичу, – чтобы в ближайшие десятилетия не было нужды считаться с ней как с политическим фактором» (стр. 125–126). 11 апреля гитлеровское верховное командование издало новую директиву «О единой подготовке вооружённых сил к войне», приложением к которой был план войны против Польши – план «Вайс». Добавление Гитлера гласило: «Подготовку следует провести таким образом, чтобы операцию можно было осуществить в любое время, начиная с первого сентября 1939 г.» (стр. 126). Так была установлена дата начала второй мировой войны.

Расчёты мюнхенцев канализировать фашистскую агрессию «только на Восток», вновь не оправдались. В конце апреля Германия расторгла с Польшей соглашение 1934 г. о мирном разрешении споров, чем недвусмысленно заявила о своих агрессивных намерениях. В одностороннем порядке она аннулировала также англо-германское морское соглашение 1935 г. и потребовала от Великобритании возвращения колоний.

22 мая 1939 г. в Берлине был подписан германо-итальянский договор о союзе и дружбе, получивший наименование «Стальной пакт», в котором ещё раз подтверждалась верность «антикоминтерновскому пакту», содержались обязательства сторон о взаимопомощи и союзе в случае военных действий с любой третьей страной, договорённости о широком сотрудничестве в военной и экономической сферах. Геринг разъяснял Муссолини и Чиано, что захват Чехословакии способствует значительному усилению мощи стран оси против западных держав и создаёт благоприятные условия для нападения на Польшу.

Фашистское руководство мало верило в эффективность англо-французских гарантий, данных Польше. «Мы видели этих жалких червей – Чемберлена и Даладье – в Мюнхене, – говорил Гитлер. Они слишком трусливы, чтобы атаковать. Дальше блокады они не пойдут…Единственно, чего я боюсь, – это приезда Чемберлена или какой-нибудь другой свиньи с предложением изменить мои решения. Но он будет спущен с лестницы, даже если мне самому придётся дать ему пинка ногой в брюхо на глазах фотокорреспондентов» (стр. 129).

§ 9. Англо-франко-советские переговоры

Проводя линию XVIII съезда партии, Советское правительство в опасной обстановке возможного империалистического сговора, прилагало все силы, чтобы сорвать планы международной реакции, создать преграду фашисткой агрессии. Мюнхенская политика не принесла Англии и Франции желаемых результатов, становилось всё яснее, что первый удар фашисты могут обрушить именно на их страны.

Англо-французская общественность выступала за переговоры с Советским Союзом. В английском парламенте за союз с СССР ратовали не только лейбористы и либералы, но и часть консерваторов, ненавидевших СССР, но испытывавшие страх за судьбу Британской империи. К таковым относился и «давний друг» нашей страны, организатор военной интервенции 14 империалистических государств против молодой Советской республики Уинстон Черчилль. «Мы окажемся в смертельной опасности, – говорил он, выступая в палате общин, – если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией». Лидер либералов Ллойд-Джордж предупреждал Чемберлена: «Действуя без помощи России, мы попадём в западню» («История Второй мировой войны», т. 2, стр. 130).

Решение о переговорах с западными державами явилось продолжением последовательного внешнеполитического курса нашей страны, направленного на создание системы коллективной безопасности, пресечение фашистской агрессии и предотвращение мировой войны.

Иными были истинные цели правительств Англии и Франции, которые стремились заставить Германию не только воевать на два фронта, в случае её агрессии против них, но и втянуть в эту войну СССР. «Умиротворители» рассчитывали, что боязнь союза Англии и Франции с СССР заставит Гитлера пойти на соглашение с западными державами и вернёт его политику в мюнхенское русло, то есть направит агрессию на Восток.

21 марта 1939 г. посол Англии в СССР Сидс вручил Наркоминделу проект декларации Англии, СССР, Франции и Польши, в котором говорилось, что в случае любых действий, составляющих угрозу политической независимости любого европейского государства, наши правительства «обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям» (стр. 131). Несмотря на крайне ограниченный характер этого проекта, когда вместо решительных действий отпора агрессору предлагалось только «совещаться», Советское правительство выразило готовность подписать данный документ, если Франция и Польша также обязуются его подписать. Но английское правительство само отказалось от собственного предложения.

В середине апреля Англия и Франция направили СССР новые предложения, по которым наша страна взяла бы на себя односторонние обязательства помощи в случае совершённой против них агрессии, без каких-либо конкретных встречных обязательств с их стороны.

Во всех предложениях Англии и Франции к СССР о совместных действиях против агрессора отсутствовал принцип взаимности. Они рассчитывали лишь на такое соглашение, которое позволило бы втянуть СССР в войну с Германией и в то же время избежать оказания ему помощи. Таким односторонним подходом особенно отличалась позиция Англии.

В свою очередь СССР направлял Англии и Франции предложения заключить соглашение, основанное на принципах взаимности и равноправия, обязательства сторон о взаимопомощи, включая конкретное военное соглашение.

Но Англия и Франция затягивали вопрос подписания такого соглашения путём различного рода проволочек и оговорок, поручая вести переговоры лицам невысокого дипломатического ранга, явным антисоветчикам и недоброжелателям нашей страны. По этому поводу в речи 23 июля Ллойд-Джордж говорил: «Лорд Галифакс посетил Гитлера и Геринга. Чемберлен отправлялся в объятия фюрера три раза подряд… Почему в гораздо более мощную страну, которая предлагает нам свою помощь, послали представлять нас лишь чиновника Форин офис? На это можно дать лишь один ответ. Г-н Невиль Чемберлен, лорд Галифакс и сэр Саймон не желают союза с Россией (выделено мною – Д. И.)» (стр. 135). Чемберлен называл договор с СССР «камнем на шее», который «может висеть много лет и привести к тому, что даже сыновьям придётся воевать за русские интересы». Лорд Чэтфилд, министр по координации обороны, «выразил надежду, что коллеги поймут, с каким отвращением он вынужден рассматривать возможность союза с Советами» (стр. 140).

Постоянным камнем преткновения на переговорах являлась позиция польского правительства, относившегося крайне отрицательно к сотрудничеству к СССР, хотя Советский Союз неоднократно предлагал оказать помощь Польше.

Отрицательно относились к возможному англо-франко-советскому договору и Соединённые Штаты, опасаясь, что такой договор усилит позиции Англии и Франции в Европе и затруднит борьбу США за мировое господство.

Но центр решительного сопротивления англо-франко-советскому соглашению находился в Англии, что не отрицают даже английская буржуазная историография. «Англичане, – пишет Паркинсон, – приложили максимум усилий для того, чтобы изолировать Россию» (стр. 139).

В середине июля по вине англо-французской стороны, переговоры зашли в тупик.

Общественность Англии, Франции и ряда других капиталистических стран Европы всё решительнее выступала за принятие действенных мер по пресечению усиливавшейся фашистской агрессии. Этому во многом способствовала ясная и чёткая позиция Советского Союза на московских переговорах. Руководитель английских коммунистов Г. Поллит в июле 1939 г. отмечал, что 87 % населения Англии хочет заключения пакта с Советским Союзом. Летом 1939 г. 76 % опрошенных французов высказались за применение силы в случае агрессии Германии против Польши, а против – только 17 %. (стр. 141).

В этих условиях 25 июля англо-французская сторона была вынуждена в ответ на советские предложения сообщить о согласии начать военные переговоры, которые проходили в Москве с 12 по 21 августа 1939 г.

Но и здесь сразу же проявилось нежелание Англии и Франции к заключению конкретных и взаимно обязывающих соглашений.

Советскую делегацию на переговорах возглавил нарком обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. В состав делегации входили начальник и зам. начальника Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников и И. В. Смородинов, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов, начальник ВВС РККА А. Д. Локтионов. Советская делегация была уполномочена вести переговоры и «подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе» (стр. 144).

Главой английской делегации был назначен адмирал Р. Дракс, близкий к английскому двору единомышленник Чемберлена, снискавший себе известность публичными призывами к войне против СССР. В делегацию входили маловлиятельные деятели английской армии маршал авиации Ч. Бернет, генерал-майор Т. Хейвуд и ряд других менее значительных лиц. Американский буржуазный историк У. Ширер писал: «Дракс… по своим данным был абсолютно неспособен вести на высоком уровне переговоры с русскими, которых он считал пришельцами с другой планеты (выделено мною – Д. И. Так до сих пор правители Англии относятся к России и к русским, а Украину они уже давно вычеркнули из мировой истории)… Бернет ничего не понимал ни в вопросах большой стратегии, ни в дипломатии…» (стр. 141).

Во французскую военную делегацию вошли член верховного военного совета генерал Ж. Думенк, генерал М. Вален, преподаватель военно-морской школы капитан 1 ранга Вийом, капитан А. Бофр и другие.

Уже один состав делегаций, не обладавших никакими полномочиями, говорит об отношении Англии и Франции к этим переговорам. Об этом же говорят и инструкции и директивы, данные правительствами этих стран своим делегациям в Москве.

В директиве английского правительства своей военной делегации было сказано: «Если русские предложат английскому и французскому правительствам обратиться к Польше, Румынии или прибалтийским государствам с предложениями, которые повлекут за собой сотрудничество с Советским правительством или Генеральным штабом, делегация не должна брать на себя никаких обязательств… и обсуждать вопрос об обороне прибалтийских государств, так как ни Великобритания, ни Франция не давали им никаких гарантий» (стр. 142). То есть не только Польша и Румыния, но и прибалтийские страны бросались к ногам фашистской Германии, лишь бы только её агрессию направить против Советского Союза.