Гиперакузия

Игорь непонимающе смотрел на Виталия Андреевича. Если бы егерь не был другом его отца и если бы он не знал его лично, он бы уже засомневался в адекватности своего собеседника. Но теперь эти слова словно приоткрывали какую-то завесу, за которую Игорь не боялся, но ещё не был морально готов заглянуть. Виталий Андреевич тем временем продолжал:

– Ты знаешь, я, вот, когда по лесу хожу, я иногда с непонятными вещами сталкиваюсь. Не всегда, конечно. Но, вот, как ты объяснишь? Захожу в рощу с одной стороны. Зимой. Снег глубокий – следы хорошо видно. Вокруг тишина. Вдруг не пойми откуда – порыв ветра. Всё бы ничего, да, вот, оборачиваюсь, а следов моих нет. Покрутился, покрутился, смотрю, моя дорожка метрах в трёх от меня. А я так в жизни не прыгну.

Игорь потрепал волосы у себя на затылке, опустив голову.

– Вы не рассказывали, – хмуро заметил он.

– А кто поверит? – отозвался Виталий Андреевич. – Я и сам-то поначалу думал, может, я уже того, – он постучал пальцем по виску. – Так что, ты подумай. Может, ваши же оружие какое новое испытывают, да из-под контроля что-то вышло. А, может, что пострашнее.

Игорь некоторое время сидел молча, устремив взгляд в землю под ногами. Всё это было странно. С другой стороны, Виталий Андреевич говорил вполне разумные вещи, хоть это и казалось мистикой. Люди привыкли называть мистикой то, что им не понятно. В итоге даже по матушке-России расплодилось всяких специалистов по паранормальным явлениям, возглавляемых той же РАЕН. Может, просто некоторые вещи были не столь паранормальными, как казалось? Но Игорю пока что это было сложно признать.

– Тоже думаешь, что я ку-ку? – усмехнулся Виталий Андреевич.

– Нет, – Игорь помотал головой, поводив ладонью по волосам на затылке. – Думаю, как это некоторым коллегам сказать. Что в конторе, что в УГРО.

– Да ты особо и не говори сейчас, – ответил Виталий Андреевич. – Просто прими к сведению.

Игорь покивал.

– Да, – протянул он. – Это всё слишком меняет дело, – он поднялся. – Ладно, пора мне. Спасибо, что уделили время.

– Не за что, – Виталий Андреевич поднялся, протянув Игорю руку. – Надеюсь, я тебя не напугал? – усмехнулся он.

– Пуганый, – отозвался Игорь с улыбкой, пожав руку Виталия Андреевича. – Ещё раз спасибо. Буду думать.

– Ну, давай, с Богом, – отозвался на прощание Виталий Андреевич.

Выйдя на площадь Калинина, Игорь снова спустился в полное шумов метро. Это был самый странный разговор за всю его практику. Нет, при работе с населением ему иногда приходилось сталкиваться со всевозможными пришельцами, или, напротив, жертвами пришельцев, свидетелями НЛО, ведьмаками, разоблачителями вселенского заговора и прочими «пограничниками», как их определяли психологи. Но Виталий Андреевич говорил о чём-то совершенно ином. И Игорь, даже при всей своей насторожённости и логическом складе ума не мог окончательно отвергнуть эти идеи. Может, действительно, стоило покопаться в архивах не только на предмет наличия дел о маньяках с собаками? Ведь под грифом «совершенно секретно» порой хранились и не такие непонятные дела. Да и, насколько Игорь знал из практики зарубежных спецслужб, в частности, американских, некоторые дела там так и обозначались, как «дело об оборотне». И их было немало. При этом многие так и не были раскрыты. Но это была Америка. А здесь подобное происходило под боком. В городе…

Игорь, скрестив руки на груди, прислонился спиной к мраморной колонне и сосредоточил взгляд на путях метро, ожидая поезда. Кто это мог быть? Маньяк? Шизофреник? Оборотень? Ему казалось, что он начинает сбиваться с толку. Едва нащупав нить, он начинает её терять. Это раздражало.

Сквозь шум подходящего к другой стороне перрона поезда, до Игоря вдруг донёсся противный, громкий, подобный хлопку оборвавшегося глушителя звук щёлкающей жвачки. У Игоря свело челюсть. Он повернулся на звук. Рядом с ним стоял, нависнув, высокий парень, по всей видимости, лишь недавно вступивший в совершенные лета. Красная кепка на его голове была надета козырьком назад, дешёвая куртка из кожзаменителя была потрёпана, равно, как и мешковатые джинсы непонятного цвета и ещё менее понятной формы. Зато в руках он держал довольно дорогой смартфон, с чехлом, на котором, как и на чехле с фото, был изображён волк. Парень стоял, без конца что-то листая и при этом жуя во весь рот жвачку. Игорь бросил на него презрительный взгляд и отвернулся. Снова раздался смачный хлопок жвачки с шумным звуком втягивания лопнувшего пузыря в ротовую полость.

– С закрытым ртом жевать не умеешь? – не выдержал Игорь. Парень, ухмыльнувшись, оторвался от телефона.

– Что, мужик? Раздражает? – произнёс он, гоняя жвачку языком так, что она едва не вываливалась изо рта. Игорь с трудом удержался, чтобы не швырнуть парня под подоспевший вовремя поезд.

– Расплодилось идиотов, – буркнул он, входя в последний вагон.

Парень остался на перроне, снова уткнувшись в телефон. По всей вероятности, он кого-то дожидался.

Переведя дыхание и встав подальше от девушки с сумкой, на которую было навешано неимоверное количество звенящих и бьющихся друг о друга брелоков, Игорь, в очередной раз пожалев, что не поехал на эту встречу на машине, прислонился спиной к стенке вагона.

Вернуться к прерванному потоку мыслей он смог только сев за руль своего Экстрейла и включив музыку. Тяжёлые аккорды наполнили пространство джипа расслабляющей вибрацией. Дав двигателю минуту на прогрев, Игорь откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза и растворяясь в музыке.

«Свет померк и отзовётся зверь внутри меня!» – казалось, подпевало его сознание. В этот момент из кармана его куртки раздались звуки рычания, оповещая о том, что пришло СМС сообщение. Игорь достал смартфон. Сообщение было от Маргариты:

«Думала сегодня над Вашей проблемой. Возможно, это ликантропия. По крайней мере, одно из её проявлений».

«Благодарю», – набрал Игорь. – «Предварительно изучу».

Игорь убрал телефон в карман и начал осторожно отъезжать с парковки.

Ликантропия, насколько он помнил, была одним из психических заболеваний и данное предположение неплохо вписывалось в схему преступлений. Теперь узнать бы, что именно провоцировало этого больного на действия. Может, завтра они с Маргаритой Владимировной до чего-то и додумаются.

И, просигналив не вовремя проехавшему мимо автомобилю, Игорь занял свою полосу.

Глава шестая

Раннее апрельское утро, как и всегда, встретило Игоря приятным полумраком и проникавшими сквозь открытое окно, вместе с порывами приятной прохлады, звуками пробуждающегося мира. Допивая крепкий ароматный горький кофе, Игорь, поделившись частью зефира с котом, просматривал сводки новостей на своём смартфоне. Вроде бы за эту ночь ничего не произошло. По крайней мере, на портале не было новостей о каких-нибудь жертвах очередного маньяка или убийствах.

«Город просыпается. Сегодня никто не умер» – Игорь невольно вспомнил слова из игры в «Мафию», в которую он играл ещё будучи курсантом. Жизнь слишком часто напоминала ему игру. Только правила были немного сложнее.

Допив кофе и вымыв посуду, Игорь уже собирался выходить, как вдруг в кармане зазвонил телефон.

– Ты дома? – это был Алексей.

– Выхожу, – ответил Игорь.

– Езжай сразу в Заельцовский парк. Очередное, – продолжал Алексей. – Наши ребята позвонили, группа скоро на месте будет.

– Есть очевидцы?

– Нет.

– Жаль. Ладно, выдвигаюсь, – Игорь вышел из квартиры.

– Город просыпается, – произнёс он сам себе. – Не просыпается только мирный житель, кто-ты-там?

Спустя минут сорок Игорь подходил к месту очередного преступления, где уже вела работу опергруппа вместе с судмедэкспертом и кинологами.

– Ну, что? – Игорь сразу же направился к Светлане Меркуловой, кивнув работавшим на месте сотрудникам полиции. Светлана небрежно поправила чёлку тыльной стороной ладони и, стягивая резиновые перчатки, повернулась к Игорю.

– Алёша не с тобой? – вместо ответа спросила она.

– Едет, – ответил Игорь.

Светлана, кивнув, первым делом убрала в мусорный пакет грязные перчатки, собрала инструменты и только потом повернулась к Игорю.

– Жертва – молодой человек, лет восемнадцати, – наконец, произнесла она. – Личность не установлена. Относительно нападавшего – ничего нового сказать не могу. Горло перегрызено зубами крупного хищника. Если говорить о характере укуса, то, судя по силе сжатия, это гигантский ягуар. У них из всех кошачьих самые мощные челюсти. На плечах и груди жертвы следы от когтей. Это всё.

– В любом случае, спасибо за информацию, – Игорь, нахмурившись, перевёл взгляд на лежавшее на земле тело.

– Обращайтесь, – отозвалась Светлана. – Хорошо, ты Алёше тогда расскажешь? А то мне ещё подробный отчёт сейчас составлять надо.

– Да, – Игорь кивнул.

Светлана забралась в служебную «Газель», чтобы подготовить место для транспортировки тела. Игорь, окинув место происшествия взглядом, подошёл ближе к мёртвому, однако остановился, не дойдя пары шагов. Он узнал погибшего. Это был тот самый парень, с которым он столкнулся вчера в метро и которого хотел бросить под поезд.

– Следы есть? – спросил Игорь руководившего опергруппой лейтенанта, предварительно поздоровавшись и показав удостоверение.

– Есть, – ответил лейтенант Климов. – Но ведут из ниоткуда в никуда. Единственное, могу сказать, у зверя правая лапа повреждена. Может, пробил чем-то.

– Как и всегда, – протянул сам себе Игорь. – Ладно, спасибо. Будем личность устанавливать.

Спустя два часа в кабинет Селезнева был доставлен пакет документов, в котором содержалась информация о личности погибшего. Косаренко Михаил Матвеевич, восемнадцать лет, ранее привлекавшийся за мелкие кражи и незаконную торговлю цифровой техникой. Студент Новосибирского колледжа электроники и вычислительной техники, более ни чем особенным не отличавшийся.

– Может, у него «стрелка» какая была назначена? – предположил Алексей.

– А у остальных? – мрачно заметил Олег. – Что их всех объединяет?

– Да кто бы знал, – Алексей откинулся на спинку кресла, вертя в руке автоматический карандаш.

– Будем опрашивать тех, с кем он учился и мог ли он быть связан с другими жертвами, – заметил Игорь.

– Опрашивать-то будем, – произнёс Николай Иванович. – Да, вот, кажется мне, что они не связаны.

Все присутствующие повернулись к Селезневу.

– Почему? – спросил Олег.

– Чутьё подсказывает, – улыбнулся Селезнев. – Ну, вот, как вам, товарищи, кажется. Что общего может быть между этим мальчишкой и той дамой, с ключами? Со студентом ещё могло что-то быть. Он телефон краденый там мог покупать. Или журналист твой? – Селезнев глянул на Игоря. – А та девушка? Она-то уж точно не будет ворованных телефонов покупать. Вы, конечно, поспрашивайте, но мне кажется, все эти жертвы друг друга не знали.

– Опять двадцать пять, – буркнул Олег. – Что ж тогда их объединяет?

– Может, нам это психолог расскажет, – улыбнулся Селезнев. – Игорь нам об этом завтра доложит. Ну а пока, товарищи офицеры, будем думать.

Глава седьмая

Ранний апрельский вечер, наполненный пыльным ароматом первых зелёных побегов, прелой земли и мокрых стволов деревьев, мягко опускался на раскинувшийся в центре города парк, окутывая прохожих тонкой прозрачно-светлой вуалью птичьего гомона и детского смеха, в которую, подобно акварельным мазкам, набросанным кистью небрежного художника, вливалась цветная палитра звуков летящего вальса.

Игорь стоял у входа в парк, наблюдая за танцующими у открытой сцены людьми и время от времени поглядывая на часы. Было без десяти четыре. Маргарита Владимировна должна была уже скоро подойти.

Скрестив руки на груди, Игорь позволил себе, прислонившись спиной к каменному проёму входной арки, ненадолго закрыть глаза и прислушаться к музыке. Мелодия незамысловатого быстрого вальса сплеталась причудливыми ярко-голубыми и синими узорами, иногда сквозь них, подобно алым вспышкам, доносились с Красного проспекта сигналы автомобилей, извещавшие о начале пробок в центре города. Вливалась в эту мелодию и зеленоватая канва гомона людских голосов, спорящих о политике, обсуждающих погоду, моду, проблемы ремонта теплотрассы… Наконец, до его слуха, сквозь всё многоцветие звуков, донёсся гулкий стук каблуков, золотистой россыпью расцветивший узорную палитру музыки. Игорь открыл глаза. К нему приближалась, поглядывая на слишком массивные для тонкой женской руки часы, девушка лет тридцати. Игорь окинул незнакомку беглым взглядом. Невысокая, стройная, скорее, спортивная, чем просто худая. Одета в чёрное кожаное полупальто, чёрные брюки из плотного атласа и ботинки на огромных каблуках. Но, не смотря на подобную обувь, шла она быстро и уверенно, почти по-солдатски чеканя шаг.

Игорь отделился от арки и направился навстречу девушке. Та, заметив его, остановилась, окинула его быстрым оценивающим взглядом, словно что-то припоминая, после чего решительной походкой пошла ему навстречу.

– Маргарита Владимировна? – первым спросил Игорь, когда они встретились.

– Да, – девушка кивнула. – Я Вас долго ждать заставила?

– Нет, – Игорь помотал головой, вежливо улыбнувшись. – Пройдёмся?

Они вдвоём прошли под аркой и не спеша направились по дорожке, ведущей вглубь парка.

– Значит, Вы психолог, – начал разговор Игорь.

– Психиатр, – отозвалась Маргарита. – Но, к сожалению, преподавать, в том числе и психологию мне тоже приходится.

– Почему – к сожалению?

– Никогда не чувствовала себя преподавателем, – ответила Маргарита. – Слишком много теории.

– Ну, нам теория тоже не помешает, – произнёс Игорь. – А Вам часто приходилось с шизофрениками сталкиваться?

– Чаще всего – с «пограничниками», – ответила Маргарита. – Хотя и с клиническими хватало случаев.

– А можете рассказать? – Игорь остановился у одной из скамеек и жестом предложил Маргарите сесть.

– Боюсь, здесь много рассказов получится, – Маргарита, сев на скамейку, поправила прядь выбившихся из причёски медно-рыжих волос и впервые за время беседы улыбнулась. – Я четыре года назад работала в клинике, что на 1905 года. Сейчас работаю в психодиспансере. Ещё практика была в частной психиатрической клинике в США, в 2008. Знаете, случаи всегда разные. Даже если они в чём-то похожи. Потому, когда речь идёт о маниях, о каких-то навязчивых идеях, о всевозможных галлюцинациях – здесь приходится каждый раз начинать с нуля. Как в следствии.

– Ну, да, – согласился Игорь. – А Вы говорите, в США были? – вдруг зацепилась его мысль за её слова.

– Да, на практике, – ответила Маргарита. – Была там, кстати, одна пациентка. Всё пыталась меня зарезать ночью. Требовала завтрак.

Игорь усмехнулся. Небрежный тон собеседницы, которым были сказаны эти слова, удивил его.

– А страшно не было? – словно против своей воли спросил он.

– Нет, – Маргарита помотала головой. – Я хорошо прятала ножи.

Она заулыбалась. Игорь беззвучно рассмеялся.

– А Вы – рисковая девушка, – заметил он.

Маргарита пожала плечами.

– В этом мире всё бывает, – произнесла она. – Да и Вам ли говорить? Я более чем уверена, что Вы свою жизнь куда чаще подвергаете риску.

– Ну, – Игорь пожал плечами. – Работаем.

– Это достойная работа, – словно сама себе произнесла Маргарита. – А Вы мне можете показать снимки?

Игорь помедлил всего мгновение. Тон живой речи собеседницы не изменился – он был всё таким же мягким и доброжелательным. Потому окончание беседы вежливости было, в случае Маргариты, скорее, логическим продолжением этой самой беседы, а не сменой надоевшей темы.

– Да, – Игорь достал смартфон. – Вы, кстати, говорили о ликантропии. Я почитал об этом общую информацию. То есть, это вариант шизофрении?

– Либо бредового расстройства, – подтвердила Маргарита. – Человеку, действительно, кажется, что он превращается в зверя. Он ощущает, что у него растёт шерсть, прорезываются клыки, отнимается человеческая речь. Можно сказать, это пример деперсонализации. Человек не ощущает себя собой и даже не способен понять, что он делает в этот момент.

– Вам доводилось сталкиваться? – спросил Игорь.

– В моей практике два раза было, – ответила Маргарита. – Это из явных случаев. Первый раз – в Америке. Одна из женщин начала выть по-волчьи, ловить хвост на четвереньках, рычать. Потом, когда её в чувство привели, она говорила, что в тот момент как будто вышла из тела и наблюдала за собой со стороны, но не понимала, что такого неправильного её тело делает. Более того, она как бы им управляла на расстоянии. При этом чувствовала себя зверем. Говорила, что видела собственные полупрозрачные лапы. И это были волчьи лапы. Второй случай – уже в клинике на 1905 года. Привезли мужчину, считавшего, что он – лев. Вёл себя соответственно. Рычал, пытался метить территорию, бросался на окружающих. Потом уже рассказывал, что ему запомнилось, что ему было очень жарко из-за гривы, и потому он злился. При этом в обоих случаях так и не было понятно, что стало триггером для подобного расстройства.

– И часто это бывает без видимых причин? – спросил Игорь.

– Причины есть всегда, – ответила Рита. – Не всегда удаётся её установить.

– Понятно, – протянул Игорь. Он перевёл взгляд на свой смартфон, на котором Рита всё ещё рассматривала снимки.

– Вынужден задать ещё один вопрос, – произнёс он. – Вам не кажется знакомым хоть кто-то из этих людей? Просто здесь двое из Педа. Мало ли, вдруг Вы их знаете.

– А кто из Педа? – Рита отстранилась от смартфона, протянув гаджет Игорю. – Просто я могу не узнать. Я плохо запоминаю лица.

Игорь кивнул.

– Вот, – он указал на убитого журналиста с ИФМИПа и студентку-заочницу гламурного вида с ФИЯ. – Бочкарёв Илья Артёмович и Коротенко Олеся Михайловна.

– Коротенко Олеся, – повторила Рита. – Да, знаю, у меня училась. Не самая прилежная студентка, но, в целом, обычная нормальная девушка.

– Может, какие-то проблемы у неё были в последнее время?

– Этого я знать не могу, – Рита помотала головой. – Она у меня года два назад училась. С того момента мы только в коридоре могли пересекаться, и то не каждый раз.

Игорь мгновение подумал.

– А остальных двух Вы могли видеть? Я просто интересуюсь, не подумайте, – улыбнулся он.

– Я понимаю, – кивнула Рита. – Назовите их имена и фамилии.

– Бахчева Наталия Александровна. Жила на Ключ-Камышенском. И Прокофьев Никита Максимович. Абитуриент. Собирался поступать в Пед, на ИИГСО.

– Бахчева, – протянула Рита. – Знакомая фамилия. Она не в НВИ преподаёт?

– Точнее, завкафедрой на факультете ССпН, – ответил Игорь.

– Мы пересекались на межвузовской конференции. Но мы по разным направлениям работаем, – произнесла Рита, припоминая, по всей видимости, относительно давние события. – Так что, возможно, я её видела, но не помню. Прокофьева вижу впервые.

– И по предметам пока ничего сказать нельзя? – скорее уточнил, чем спросил Игорь.

Рита помотала головой.

– Но я подумаю, что к чему, – ответила она.

– Спасибо, – Игорь убрал смартфон. – Рита, Вы не торопитесь? – вдруг спросил он.

– Нет, – она перевела на него вопросительный взгляд.

– Я просто подумал, может, мы прогуляемся, и Вы мне подробнее про шизофрению расскажете? Если Вас не затруднит. Вы ведь в этом направлении работаете?

– Не затруднит, – согласилась Рита, поднимаясь со скамьи. Игорь последовал за ней. – Но моё научное направление касается непсихических расстройств. Просто всё это слишком связано бывает. Я, преимущественно, изучаю синестезию. В частности, её комплексные формы, которые могут приводить к пограничному состоянию.

– Синестезия? – Игорь усмехнулся. – Простите, я не настолько психиатр, – он почесал затылок. – Расскажите, пожалуйста. Мне, правда, интересно.

Рита слегка отвернулась в сторону, скрывая довольную улыбку. Вся работа её жизни была посвящена этой теме, и теперь понимание того, что кому-то это может быть интересно не менее чем ей самой, пусть этот кто-то и заинтересован её исследованиями совершенно с иной целью, не могло не казаться ей более, чем приятным.

– Синестезия – довольно интересная вещь, – начала она. – Наиболее частое проявление – это цветной слух. То есть, человек как бы видит звуки. Чаще всего это определённый цвет или форма на определённую ноту. Кто-то может чувствовать цвета на вкус или слышать их. У кого-то слова, буквы, цифры, имена имеют свой собственный цвет, вкус, запах или образ. Среди синестетов много творческих людей, кстати. И именно синестезия является для них одним из основных факторов к реализации творчества. Есть более сложные формы – это комплексные. Когда человек не просто видит звук, но одновременно и, скажем, чувствует его на вкус. Либо, наблюдая картину, он начинает слышать мелодию. Притом, незнакомую мелодию. Не путать с ассоциативным мышлением. И особенно примечательно это среди тех людей, которые не являются музыкантами. Но такие формы синестезии почти не мешают человеку. Скорее, просто являются разновидностью форм восприятия.

– Вы меня успокоили, – усмехнулся Игорь. – А какие тогда патологические?

– Скажем, цвето- или звуко-эмоциональная синестезия, – ответила Рита. – Когда цвет или звук могут раздражать без видимой причины. Или даже вызывать боль.

– Но есть звуки, которые просто раздражают, – заметил Игорь. – Если кто-то пальцами щёлкает или карандашом по столу долбит, например.

– Вас это тоже раздражает, – улыбнулась Рита. – Но это другое. Это просто реакция на резкие звуки. При синестезии каждый отдельно взятый звук или цвет будет вызывать определённую реакцию. Человек может расплакаться, глядя на оранжевый цвет или смеяться под звук ноты «ми» седьмой октавы, а злиться под ноту «до» первой октавы, например. Или впадать в состояние аффекта при определённом тембре голоса собеседника. И вот тогда можно говорить о реально существующей проблеме, так как подобное явление может приводить к пограничному состоянию. Человек просто не способен справиться с переизбытком эмоций или ощущений. Это уже можно рассматривать как заболевание.

– Это врождённое?

– Может быть врождённым, может быть приобретённым, например, в случае черепно-мозговой травмы. Если при этом повреждены некоторые нейроны, скажем, зрительной коры головного мозга и рядом находящиеся нейроны, которые отвечают за восприятие, вынуждены взять на себя их работу. Это называется нейропластичностью.

Игорь слушал внимательно, пытаясь вникнуть и осознать то, о чём говорила Рита.

– Знаете, – наконец, произнёс он. – Я бы хотел стать Вашим студентом, – заметил он. – Вы очень понятно всё объясняете.

– Я просто люблю свой предмет, – отозвалась Рита.

– Да, это видно, – кивнул Игорь. – И, как Вы думаете, наш зверь с этим связан?

– Всё возможно, – Рита пожала плечами. – Я обязательно подумаю об этом.

– Спасибо, – Игорь помедлил. – Маргарита Владимировна, – произнёс он. – В эту субботу мы с коллегой хотим версии отработать. А как Вы смотрите на то, чтобы нам в воскресенье с Вами встретиться и пообщаться?

Рита на мгновение задумалась.

– В принципе, – наконец, произнесла она. – Я не против.

Вечерние апрельские сумерки сменили собой парящий полуденный воздух, когда к небольшому мосту, перекинутому через Иню, подошёл человек с синим пластиковым рыбацким контейнером и удочкой. Окинув местность взглядом, он заметил уже сидящих на противоположном берегу двух рыбаков. Один – высокий мускулистый парень в непромокаемом костюме цвета хаки, с непокрытой головой и коротко стриженными светлыми волосами. Второй – спортивного телосложения, одетый в серую горнолыжную куртку, с лицом, наполовину закрытым горнолыжными очками.

Человек, поправив шарф, приблизился.

– Клюёт? – спросил он.

– Понемногу, – недовольно отозвался человек в серой куртке. – Ты опоздал на двадцать минут.

– Пробки, – усмехнулся человек, ставя контейнер на снег. – Половина, – произнёс он, кивнув на контейнер. – Ещё будет через неделю.

Человек в серой куртке покивал и вытащил из нагрудного кармана фирменный банковский конверт.

– Карта, счёт, – негромко произнёс он. – Обналичьте как можно скорее.

– Разумеется, – человек принял конверт. – Как продвигается?

– Пока что мы на десять шагов впереди, – ответил человек в серой куртке. – Но, если такие задержки будут, мы далеко не уйдём.

– Осторожность и конспирация в нашем деле, – усмехнулся владелец контейнера, бросив взгляд на стоявшего рядом парня в костюме хаки. – Скажи лучше, как там наш зверь?

Человек в серой куртке сложил удочку, на крючке которой даже не было наживки, и взял в руку контейнер.

– Зверь почти готов, – ответил он. – Теперь нам нужен масштаб.

Глава восьмая

Наступившая, наконец, суббота обещала быть тёплой, хоть и ветреной. Завершив уборку по дому и переставив на холодную конфорку сковороду с жареными пельменями, Игорь, предварительно договорившись с котом, чтобы тот доедал свой корм, не соблазняясь на закуску, накинул ветровку и вышел из квартиры, чтобы поехать за Алексеем.