Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

Кувалда участия в разговоре, пожалуй что, и не принимал. Конечно, он произносил какие-то слова, отвечал на вопросы, но, если бы собеседники попросили повторить только что заданный ему вопрос или даже его собственный ответ, он вряд ли сумел бы это сделать. Мысли его были заняты Манон. Манон и Люксом. Люкс был в Манон по уши влюблен, это было видно невооруженным глазом. Что касается Манон, то относилась она к Люксу с пугливым пиететом, чувство, которого он не скрывал – да и не пытался – ей льстило, и как-то странновато радовало. А вот было ли в ней чувство ответное – это вопрос.

Нет-нет, Кувалда ничуть не ревновал Манон к Люксу, хотя она ему, вообще-то, всегда нравилась. В прошлые студиозные годы она была подруга Генрика и свой парень, так что приволокнуться за ней ему тогда и в голову не приходило. Да и недостатка в подружках он никогда не испытывал. Потом была встреча на полюсах. Несмотря на то, что они с Манон быстро оказались в одной постели, Кувалда не питал относительно нее особых иллюзий. Их союз был направлен на побег. В случае удачи Манон надеялась отстоять свои пакаторские права. Появись она в родном замке Монпари живой и невредимой, никто из властьимущих и пикнуть не посмел бы – на полюса Манон попала не по решению суда, официально она считалась загубленной Скавроном с разбойниками. С другой стороны, Манон, даже если бы очень захотела, не смогла бы доказать, что попала на полюса в результате злонамеренной интриги – чьей?.. вот то-то и оно! Кувалда же был именно сослан, сослан за длинный язык, а что общего могло быть там, внизу, у беглого преступника и почтенной пакаторши? Мысли были тяжкие, мысли были грустные, а Манон, между тем, говорила, впрочем, без особой убедительности в голосе: "Мы тебя спрячем, правда, Скар?.. " – обсуждали, оказывается, его, Кувалды, судьбу после побега.

– Нет, госпожа, – отвечал Скаврон, – я тебе в этом деле не помощник. Мне быть таким же бездомным изгоем, как и Кувалде.

– Но я же живая! Мы докажем, что ты не виноват.

– Это в твоем деле я не виноват. А ключник? А жена моя возлюбленная? В их-то деле я уж точно буду виноват. Ключник – он мой. И женушка моя нежная, любвеобильная, она тоже моя!

– Наши. Общие.

– Нет, госпожа. Твои руки должны быть чистые. Разве что полюбоваться можешь на ключникову смерть, и то издалека. Там будет много желающих упрятать тебя обратно не полюса. Верно, Кувалда?

– Что?.. А-а, да-да, это точно, им только дай повод, – рассеянно отозвался Кувалда.

– Ну, и куда ты после этого подашься? Что станешь делать?

– К лесным братьям, куда же еще? Другой дороги у меня нет.

Дверь грохнула с такой силой, что все подскочили на месте, а Манон едва не свалила на пол голову Люкса.

В комнату ворвался Нодь и завопил прямо с порога:

– Собирайтесь, быстро. Уходим. На окраине отряд серых и кромешников. Не вертухаи – зондера. Волки. Десятка два, но, может, я не всех видел. Командир – серый аббат, морду прячет, но, я думаю, это тот самый… Сцапали меня и сразу в зубы: где верзила? – верзила, это ты, Люкс – один верзила, или при нем люди?.. сколько людей?.. здешние или чужие?.. Я отговорился незнанием: никого не видел, и даже слыхом ни о каких верзилах не слышал. А аббат меня кулаком взашей, пойди, сукин сын, и разузнай. А то, говорит, шкуру обдеру. Этот обдерет. Убийца. Холодный такой. Вкрадчивый. И голос тихий. Оставаться мне теперь никак нельзя, так что я с вами, если возьмете. Все при доспехах? И то, слава богу.

– Как же это тебя влипнуть угораздило, Нодь? – всплеснула руками Манон.

– Очень просто. В поселке на улицу никто носа не кажет. Моя хибара с краю, вот кромешники меня первого и сгребли. Чего вы расселись? Живо, живо. Надо спешить… э, э, Кувалда, ты куда?..

Кувалда, схвативши со стола огромную бутыль спиртного, метнулся к лестнице на первый этаж.

– Трезвыми вертухаев зондерам сдавать никак нельзя! – проорал он на бегу. – И кость надо забрать.

Уже выскакивая за дверь, Манон вполголоса сказала Скаврону:

– А, может, черт с нею, с твоей женой? Пусть живет? Что ж себя из-за такой дряни губить? Лесные братья на этом свете долго не заживаются.

– Нет, госпожа. Я все равно, считай, что мертвый. Только местью и жив. Выгорел я.

– Живее, живее, – отчаянно погонял Нодь. – Кувалда, зараза длинная, ты где?!

Однако, как выяснилось, они уже опоздали. Совсем не так прост оказался серый аббат, и Нодя он явно проследил. На первой ступеньке лестницы торчал поджарый, крепкий зондеркнехт, в руках сжимавший нечто вроде арбалета без лука, а слева шагах в трехстах от ратуши волчьей рысью бежала целая толпа зондеров. Следили, видимо, двое – один остался сторожить, второй позвал подмогу.

Поджарый вскинул свое оружие, но несколько мгновений колебаний – впереди шел Люкс, которого велено было, как видно, категорически брать живым – стоили ему жизни. Сзади щелкнула тетива, и он покатился с крыльца со стрелой в горле.

Слава богу, растолковывать Люксу ничего не пришлось, основное он и сам помнил – с памятью у него последнее время стало заметно лучше – а остальное, что не помнил, могло пока подождать.

– Манон и ты. Нодь, живенько помогать Кувалде с костью. Закрепите ее на планере, как я говорил, и ждите нас, – негромко скомандовал Люкс и, извлекая из ножен палаш, неторопливо зашагал навстречу набегавшим врагам. – Мы со Скаром пока с этими потолкуем.

Нодь, не говоря ни слова, развернулся и исчез за дверью. Манон медлила.

– Делай, что тебе говорят, женщина! – в корне пресекая возражения, рявкнул Скаврон, торопливо перезаряжавший арбалет.

Манон – тушите свет! – от такого обращения только и сумела изумленно пискнуть.

– Простите, госпожа, но не стойте Вы столбом, скорее за костью и к реке, – выкрикнул Скаврон и, справившись с арбалетом, во второй лук которого он вогнал теперь тоже разрывной болт, в два прыжка догнал Люка. Манон, раздираемая противоречивыми чувствами, беспомощно смотрела им вслед. В это время дверь ратуши с грохотом распахнулась, и на крыльцо вывалились Кувалда с Нодем, сгибающиеся под тяжестью огромных тюков. Кувалда бросил беглый взгляд на неторопливо шагавших Люкса и Скаврона, крикнул Манон: "Помоги Нодю" и, скользя ногами по льдистой дороге, помчался к реке. Нодь и Манон поспешили следом.

Увидев, что Люк и Скаврон неторопливо идут им навстречу посередине улицы, преследователи с бега перешли на шаг и рассыпались полукругом по всей ее ширине – фланги вдоль домов постепенно выдвигались вперед, середина отставала. Те зондера, что были впереди, в руках держали такое же странное оружие, как и первая жертва Скаврона. В голове у Люкса проскочило совершенно дикое слово "игломет", а следом за волной боли, прокатившейся по позвоночнику, пришло неизвестно откуда понимание принципа его действия.

– Окружают, Люкс. В кольцо берут.

– Вижу. Опусти забрало, сейчас иглы ядовитые полетят.

От приотставшего ядра зондеркнехтов отделился один, о котором – уж точно – иначе, чем "громила", и сказать было нельзя. Ни ростом, ни прочими размерами он почти не уступал Кувалде, и даже, пожалуй, самому Люку. А уж уродлив был настолько, что от одного вида его богомерзкой рожи хотелось сплюнуть. Вразвалочку, предельно нагло и даже не без вальяжности он двигался навстречу друзьям.

– Осторожнее, Люкс, у него чертов кнут. Может, стрелой шибануть?

– Не надо. Этого я возьму сам. Как сойдемся, стреляй по флангам, чтобы зондера к середине улицы шарахнулись. Сначала по дальнему, потом сюда, вправо.

Верзила – зондеркнехт остановился, широко расставив ноги. Из коротенькой палки, которой он все это время небрежно поигрывал, вылетела пара тонких, нестерпимо ярких почему-то зигзагообразно изломанных лучей, и там, где они коснулись земли, в стороны с треском полетели куски льда, обледенелой почвы, и взлетели кверху клубы пара. Люкс, не останавливаясь, но и не ускоряя шага, продолжал идти вперед. Зондеркнехт вскинул руку и движением, на самом деле похожим на удар кнута, хлестнул лучами по ногам Люкса.

Дальнейшее произошло так быстро, что Скаврон успел выпустить только одну стрелу, второй стрелять было уже не по кому. Лучи каким-то странным образом обвились вокруг Люкса. Вся его фигура потеряла четкость, контур ее как бы размылся и задрожал, возникло и стремительно усилилось до нестерпимой яркости пульсирующее сияние, окруженный сиянием Люкс вскинул руку и… раздался оглушительный треск, будто бы рядом ударила молния. Впрочем, в каком-то смысле именно это и произошло. Сияние стремительным потоком со всего тела рванулось к его руке, стекая на вытянутый в направлении зондеркнехта палаш. C палаша сорвалось нечто, более всего напоминавшее шаровую молнию, зондеркнехт рассыпался мелкой черной пылью, слева грохнул взрыв разрывного болта и… все кончилось.

Остатки зондеркоманды стремительно удирали по улице, однако медлить было нельзя. Вдруг перед ними был лишь не в меру ретивый передовой отряд? Могли и от реки отрезать, и планер сжечь. В голове прыгали несвоевременные мысли о чудовищной силы накопителе энергии, формулы какие-то лезли в голову. Жаль, конечно, но пришлось Люксу выкинуть их из головы. Надо было, спешить, и не о том следовало думать.

Через несколько минут Люкс со Скавроном были уже у планера, где их дожидались совсем измаявшиеся друзья.

– Что это там грохнуло? – нервно спросил Кувалда, но Люкс со Скавроном только отмахнулись, потом, мол, все потом.

Люкс быстренько прикинул, куда надо было усадить Нодя, чтобы не нарушить баланс летательной машины, и планер мог нормально лететь – сидеть ему весь полет теперь предстояло на коленях у Кувалды – и велел всем быстро занимать места.

– Э-эх, ветер сильноват-таки, – сказал Люкс, с сожалением качая головой. – Ну, да ладно, Где наша не пропадала! Справимся.

Справились, и в самом деле, за какие-нибудь десять – пятнадцать минут. Не без неприятных происшествий – планер зацепился левым крылом за ледяной торос у самой кромки воды – но справились. Планер отвалил от берега и, подхваченный стремительным течением Ахерона, заскользил к водопаду. Вот тут-то его пассажирам стало по-настоящему страшно.

– Друзья, – сказал Люкс добродушно, – вы бы… это… вы глаза закройте, что ли. А то ваш страх на меня давит прямо-таки мегатонно.

– Ага, разбежался, – заявила Манон, тем не менее, отчетливо лязгая зубами, – давит на него, видите ли, каким-то метоном. Перетерпишь. Можно подумать, мы тебе по пять раз на дню по воздуху летаем. Что же нам потом всю жизнь себя поедом грызть, что могли на землю с высоты птичьего полета смотреть, но струсили и глаза зажмурили? Похлебай нашего страху, раз своего не имеешь, метон несчастный.

Берега проносились мимо с умопомрачительной скоростью, становясь все выше и выше. Рев водопада стремительно нарастал, он уже даже не ревел, он грохотал, смешиваясь с собственным эхом прямо в человеческих головах, раздирая изнутри барабанные перепонки – до боли в ушах, до зубной боли. Мгновение, и планер ворвался в плотный колючий туман, где исчезло все, кроме этого вязкого грохота, колючий туман вдруг сменился снежной круговертью, все внутренности рванулись вверх, в горло, тело стало легким, как пушинка, потом вес снова навалился, вдавливая в сидение, вокруг крутились уже и снег, и град, и дождь, планер затрясло, как телегу на ухабах, грохот водопада куда-то исчез и… настала тишина.

– Мы летим?.. – почему-то шепотом спросила Манон. – Мы летим, да?

– Летим, – весело отозвался Люкс, никому, кроме Манон, почти невидимый в вязком сыром тумане.

– Но мы же ничего не видим, – сказала Манон с очень смешной и очень детской обидой в голосе.

– Оно и понятно, – отозвался Люкс, – снизу из долины поднимается воздух теплый и влажный, сверху опускается холодный и сухой.

Все завозились, задергались, заговорили разом, нервно, не слушая друг друга. Кувалда просил Нодя не вертеться и сидеть спокойно, потому что тот и так уже отсидел ему, Кувалде, все, что можно и нельзя, метон чертов, и что разбиваться он, Кувалда, хотел бы в более комфортных условиях. Нодь бормотал себе под нос, что он не летит, а сидит, причем крайне неудобно, что кресло из Кувалды никакое, что сам он метон, и что если уж падать, то скорее бы. Манон чуть не плакала, что из-за проклятой круговерти вокруг ничего не видит, и поверить в то, что летит, просто не в состоянии. И только Скаврон, чья вера в Люкса была абсолютно неколебима, предлагал всем успокоиться, не дергаться и полностью положиться на своего пилота.

– Спокойно, – говорил он друзьям с какой-то даже и снисходительной бодростью в голосе, – все будет тип-топ. Это мы ничего не видим, а Люкс все видит, и все идет хорошо. Верно, Люкс? Ведь, правда, ты все прекрасно видишь?

– Правда, хотя, вообще-то, это не зрение. Это что-то другое. У меня в голове вертится слово "радар", но напрягаться и вспоминать, что оно значит, я не хочу – голова разболится, только головной боли мне сейчас и не хватает для полного счастья.

Планер трясло и дергало уже не так сильно, как раньше, но Люкс, похоже, тоже начал нервничать. Во всяком случае, как казалось Манон, он то и дело поглядывал в сторону левого крыла, и даже, вроде бы, качал головой. Кроме того, от него исходило явное, и все усиливающееся беспокойство.

– Вот что, друзья, – сказал он, в очередной раз покосившись на левое крыло, – мы идем на посадку. Проверьте, хорошо ли все вы привязались. На озере волна, посадка будет жесткая. Сгруппируйтесь, как я вам говорил… нагнитесь, в общем.

– Ой-ой, смотрите, смотрите, – совсем по-детски завопила вдруг Манон, тыча пальцем вниз. Посмотреть было на что: планер выскочил из туч, и у воздухоплавателей перехватило дух от открывшейся им потрясающей панорамы прекрасного озера, дальний край которого терялся в тумане, а ближний представлял собою огромный залив, глубоко вдававшийся в лесистый, золотой от осенней листвы берег.

Берег вдруг провалился куда-то вниз, перед глазами мелькнуло небо в туманных клочьях, потом снова вынырнул берег, но уже гораздо ближе – Люк разворачивал планер, заходя на посадку по ветру вдогон волны. Поверхность воды стремительно рванулась навстречу, зарябила и всхолмилась волнами. "Сгруппируйтесь, я кому сказал! " – орал Люкс, друзья поспешно нагнулись, обхватывая колени руками. Снизу что-то с силой забухало в планер – раз, другой, третий, целая серия ударов, впрочем, постепенно слабевших и редевших. Планер било, мотало, качало, и после особенно заковыристого удара он замер в относительной неподвижности, качаясь на волнах, но прекратив, наконец-то, это свое сумасшедшее движение вперед.

Бывшие воздухоплаватели распрямились и огляделись.

Осень.

Вокруг была прекрасная, пышная осень, и никакой зимы.

Зима осталась на полюсах.

Планер находился в заводи у самого устья неширокой протоки между островом и крутым берегом, сплошь заросшим огромными стволами древовидного папоротника. С наветренной стороны от озера заводь отделяла широкая песчаная коса. Каким образом Люксу удалось загнать планер в эту заводь, было совершенно непонятно. Во всяком случае, они, конечно же, не перескочили через косу. Горловина заводи была почти перекрыта зарослями камыша, в которых планер – ага! – и проделал широченный дугообразный проход. В заводи было довольно тихо, а по озеру ходили вполне приличные волны. Но ведь они сели! И вполне благополучно! Что ж, все эти экстравагантные предположения о сакральной сущности их нового товарища получили очередное убедительное подтверждение.

– Ну, Люкс, ну… я просто даже и не знаю… – Скаврон крутил головой в комическом восторге, совершенно позабывши о до сих пор так лелеемой невозмутимости и непоколебимой уверенности. – Такой путь! Так быстро! Самая тяжелая часть дороги позади. Мы в долине! В долине мы, вы это понимаете, обормоты, мы на воле!

Темняне с визгом и воплями набросились на Люкса, пытаясь свалить его с ног и вывалять в песке. Но даже для них четверых задача была непосильной.

– Да прекратите же вы, сумасшедшие, – в свою очередь орал и отбивался Люкс. – Кончайте безобразничать. За дело, друзья, за работу! Надо трансформировать планер в лодку. Да прекратите же, в самом деле.

Трудно сказать, что заставило друзей прекратить возню, укоризненные слова Люкса или полная невозможность не только его повалить, но даже просто сдвинуть с места. Шел мелкий дождь, дул довольно сильный ветер, но, по сравнению с полюсами, погода была просто райской. Пусть каждого из беглецов переполняла радость, но – Люкс, безусловно, был прав – время для дуракаваляния было самое неподходящее.

– Кувалда, бери с собой Манон и Нодя, – торопил Люкс, – сходите-ка вы в лес, нарубите и притащите сюда стеблей хвоща. Мы со Скаром займемся трансформацией планера в лодку, а лодке нужен настил, чтобы обшивку не повредить ногами и вообще. Вот из хвоща настил и сплетем, хвощ гибкий. И листьев папоротника захватите. Мы из них попробуем соорудить навес от дождя, и на настил накидаем сверху. Для удобства.

То, что получилось в результате трансформации, по единодушному мнению всех четырех темнян, было похоже на что угодно, но только не на лодку. Черт знает, на что это было похоже. У созданного фантазией Люкса чуда-юда было целых три корпуса, жестко скрепленных друг с другом. Два крайних представляли собой поплавки из поставленных на ребра крыльев, а средний, собственно, и приспособленный для экипажа, был сооружен из несколько переделанного фюзеляжа. Парус тоже был какой-то несерьезный, но управляться с ним оказалось гораздо удобнее и легче, чем с обычными парусами. Кувалда мог судить об этом с полным знанием дела – в поисках средств на обучение в университете ему, как известно, приходилось хаживать по Балатону матросом на купеческих судах.

Больше всего времени заняла возня с поврежденным левым крылом. Но трудности с трансформацией ремонтными работами не ограничились. Основательно повозиться пришлось и с мачтой, и с парусом, а уж настил вообще довел друзей до белого каления. Работы продолжались до поздней ночи и захватили еще изрядную часть утра следующего дня.

Однако же, созданное ими плавательное средство было способно передвигаться по воде. И это было главное, поскольку обе бравших начало в озере реки с некоторой натяжкой можно было считать текущими на юг. Альтернативный сухопутный маршрут проходил бы через девственный лес по совершенному бездорожью, болотам и всяческому бурелому, и, без сомнения, был бы во много раз труднее, медленнее и опаснее.

Большая из рек, Рона, в паре сотен километров от озера круто сворачивала на запад и текла по территории Франконата, верховным повелителем которого был, как выражался Скаврон, "всемилостивейший Манонов сюзерен Франкон Луи девятнадцатый". Меньшая, Фуга, отклонялась к юго-востоку, входила в бассейн Рейна и текла по Бошскому Гегемонату. Вопрос был в одном, по какой из них плыть? А решение этого вопроса напрямую определялось ответом еще на один вопрос – кардинальный и основополагающий – что считать конечной целью путешествия. А цели у друзей, если и совпадали, то – по крайней мере, по видимости – не во всем и лишь частично. Люксу, как он полагал, были нужны знания, университет и, следовательно, Вупперталь, столица Гегемоната.

Манон хотела вернуть себе свой замок Монпари и другие владения. Теперь, когда она вырвалась с полюсов, шансы – и неплохие – у нее были.

Скаврона интересовала, прежде всего, месть. Дальше он не загадывал.

Для Нодя все произошло так неожиданно и стремительно, что он просто не имел времени задуматься о будущем.

Что касается Кувалды… Кувалда полагал для себя самым разумным пробраться в крупнейший во Франконате морской порт Марсалу и наняться на корабль, плывущий куда-нибудь в Бразил или Чину.

Впрочем, вопрос о маршруте разрешился сам собой, когда, никого ни о чем не спрашивая, Люкс направил суденышко, которое он называл странным именем "тримаран", в Рону, и сказал друзьям со смущенным выражением на лице:

– Ну, не бросим же мы Манон, правда? Ей одной Монпари не вернуть. Поможем, тогда уж и разбежимся каждый по своим делам. Так что плыть по Роне нам будет удобнее. По воде, если повезет, можем дойти до самого Арля, там раздобудем гиппов, и дальше пойдем верхами.

Судно скользило по темной воде с удивительной скоростью, и было оно, несмотря на свои три корпуса, очень вертким и легко управляемым. Кувалда, наблюдавший за тем, как Люкс играючи управляется с этой на первый взгляд нелепой конструкцией, вынужден был, пусть и скрепя сердце, признать, что всем известным ему кораблям и яхтам эта каракатица дала бы сто очков вперед.

Как бы в подтверждение этим его мыслям, Люкс вдруг заложил вираж такой крутизны, что был бы просто невозможен для любого темницкого судна. Скаврон, судорожно вцепившийся в первую же подвернувшуюся под руку деревягу, завопил в перепуге:

– Эй, эй, Люкс, ты что творишь, метон несчастный? Так и за борт вывалиться недолго!

– Извини, – Люкс сокрушенно покачал головой, – но там, под водой, коряга… Вот еще одна, что же делать? Поплавки распорем, здесь уж и не починишь. И вообще, сам ты такое слово. Что это еще за метон?

– Ну, ты даешь, – удивился Скаврон. – Сам говорит, а сам спрашивает!

Никаких коряг сверху не было видно, но в том, что они под водой имелись, сомнений ни у кого не было. За время не столь уж и давнего знакомства удивляться чему бы то ни было в отношении Люкса друзья давно отучились.

– Кувалда, друг мой, – Нодь, поглядывая на Люкса с осторожностью, понизил голос чуть ли не до шепота, – я хочу тебя спросить об этих самых знаниях, про которые вы с Люксом все время говорите. Зачем ему переться к черту на рога в сам Вупперталь? Стоит ему там объявиться, его тут же и схватят! Библиотека, книги… Ты – студиозус, университет превзошел от и до, и пока что не было ни одного вопроса, на который ты бы не нашел ответа. Почему ты не можешь ему помочь? Почему он все время говорит о библиотеке? Что там такого в ней особенного? Он что же, собрался там искать записи про себя самого? Но если в книгах что-нибудь о нем написано, почему ты этого не знаешь? Все это как-то странно.

Кувалда сидел хмурый, упершись взглядом в стеклистые, даже на вид холодные речные струи за кормой.

– Что ж ты молчишь, – толкнул его Нодь локтем в бок, – скажи что-нибудь?

– Всех книг не читали даже библиотечные хранители. Да и, вообще, библиотека место не простое. Слухи ходят всякие. Поговаривают о тайных хранилищах, тайных подземных ходах-трабулах, таинственных подземельях и все такое. Рассказывают, что один студиозус из водосборной башни по пьяному делу умудрился по странной каменной внутристенной трабуле угодить в подземный… дворец, не дворец… вот только ноги он оттуда еле сумел унести… правда, потом все равно утонул в водосборной башне. А как туда попал, этого никто понять не может. Вообще, слухов и россказней про библиотеку гуляет жуткое количество. Думаю, далеко не все тут просто ля-ля и всяческая репа за пазухой, дыма без огня не бывает. Так что совсем меня не удивляет, что Люкс туда стремится.

– Не знаю, как об нем думать, – сокрушенно сообщил Нодь Кувалде. – Бог он, или просто такой светлый человек, но это же ведь просто дитя малое. Добрый, доверчивый. Ласковый, что твой жеребенок. Его любая сволочь вокруг пальца обведет, одурачит и предаст. А если у него и на самом деле миссия? Что тогда? Не окажемся ли мы сами последние сволочи и подонки? Нельзя его отпускать одного, пропадет, а?.. как думаешь?..

– Так и думаю, – хмуро сказал Кувалда. – Ладно. Давай Манон поможем, а там видно будет.

– Что будет видно? Что видно? – рассердился Нодь. – Я понимаю, у Манон со Скавроном важное дело: восстановление справедливости, месть, то, се. А у нас-то с тобой что? Мы люди вольные, легкие, от обязательств свободные. Нет, ты как знаешь, а я Люкса не брошу. Я пойду с ним.

– Это ты свободен от обязательств, – в свою очередь рассердился Кувалда. – А я поклялся, что буду рядом с Манон, пока ей нужен. Что буду ее защищать и заслонять собой. Что не успокоюсь, пока не станет она снова полноправной хозяйкой в Монпари. Так что стою я сейчас враскорячку, поскольку считаю, что нужен обоим. Слава богу, Люкс сам предложил сначала ей помочь. Снял с моей души камень… по крайней мере, на какое-то время.

Собеседники умолкли.

Люкс твердой рукой направлял тримаран вдоль крутого правого берега, заросшего по самую воду непролазной зелено-коричневой путанкой хвощей. Между ним и Кувалдой с Нодем на дне у самой мачты, устроившись спиной друг к другу, посапывали во сне Манон и Скар. Снова зарядил мелкий дождик, которому теперь – ох, уж это человеческое непостоянство! – беглецы уже вовсе не радовались.

– Вот я еще что думаю, – еле слышно пробормотал Нодь себе под нос, так что Кувалда скорее угадал, чем расслышал произносимое, – надо бы нам для верности клятвой себя связать.

5

Генрик поднялся к себе в аквариум и первым делом высветил на компьютере данные по объекту номер два. Ну, вот и все, финита ля рекламсшоу. Компьютер зафиксировал факт передачи Аны-Сурии Гольденцвиксу. Акт был скреплен личными электронными подписями Ответственного секретаря сэра Флая – куратора Проекта, самого Генрика – исполнителя работы и сэра Гольденцвикса – лица, принимающего объект для проведения заключительного этапа операции "Троянский конь". С момента "актуализации" этого документа утверждающей подписью сэра Советника от информации сэр Гольденцвикс становился "персоной, полностью отвечающей за сохранность и правильное функционирование вышеозначенного объекта номер два", как с удовлетворением заметил этот зануда Флай. Утверждающая подпись сэра Советника на документе "наличествовала". Поскольку буквально за несколько часов до "изъятия" Генрик тайно ввел в фант маньячки программу самоуничтожения, он мог считать себя благополучно выскочившим хотя бы из этой ловушки. Ну, а чтобы выскочить из зоны ответственности за будущий провал, к акту была приложена памятная записка для лица, в распоряжение которого передавался объект номер два – шедевр казуистики и предмет тайной гордости Генрика. В записке описывалось начавшееся стремительное изменение всех параметров модели и наметившееся резкое повышение соответствия модели оригиналу, предлагалось этот процесс всячески поддерживать, культивировать и направлять, а также выражалась готовность оказывать уважаемому сэру Гольденцвиксу в этом деле всяческое содействие в виде консультаций, а также и всего, что может потребоваться впредь. Ну, а если уж уважаемый сэр Гольденцвикс за помощью не обратится… он даже и дочитать записку до конца не сумеет, а дочитает, так не поймет… да… так вот, сам он, дурак, и виноват.