«Игры престолов» средневековой Руси и Западной Европы

ПВЛ рассказывает: «Владимир же был просвещен сам, и сыновья его, и земля его. Было же у него 12 сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав». Такой порядок перечисления присутствует в Лаврентьевской и Троицкой летописях, тогда как Ипатьевская, Радзивилловская, Новгородская IV и Софийская I летописи помещают Ярослава после Святополка. Далее сообщается, что Владимир «посадил Вышеслава в Новгороде, Изяслава в Полоцке, а Святополка в Турове, а Ярослава в Ростове. Когда же умер старший Вышеслав в Новгороде, посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской земле, Всеволода во Владимире (на Волыни. – Д. Б.), Мстислава в Тмутаракани». Новгородская Карамзинская, Новгородская IV, Софийская I старшего извода, Воскресенская и Никоновская летописи при воспроизведении этого перечня добавляют, что Станислав был посажен Владимиром в Смоленске, а Судислав – в Пскове. В большинстве летописей это событие датировано 6496 (988) г., но Никоновская летопись относит это событие к 6497 (989) г.[57] Разумеется, отнесение этой информации к 988 или 989 гг. – чистая условность. Ретроспективный характер позволяет предполагать позднее происхождение этого списка, разрывающего повествование о христианизации Русской земли. Возможно, его появление на страницах летописи в современном виде связано со становлением Борисоглебского культа.

По мнению А. А. Шахматова, этот перечень, где сыновья Владимира Святославича были распределены по старшинству, мог читаться в «Древнейшем Киевском своде 1037–1039 гг.»[58], но был подвергнут переработке в «Начальном своде 1093–1095 гг.». В результате под 980 г. появился краткий перечень, где сыновья были атрибутированы различным женам Владимира, из которого следовало, что он имел от Рогнеды Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей; от гречанки – Святополка, от чехини – Вышеслава, еще от одной жены – Святослава и Мстислава, а от болгарыни – Бориса и Глеба. При составлении этого перечня автор «Начального свода» допустил ряд ошибок, назвав старшим сыном от Рогнеды Изяслава, приписав Вышеслава другой матери («чехине»), а Владимиру – «лишнего» сына по имени Мстислав. А. А. Шахматов также обратил внимание на то, что вводная фраза, открывающая перечень под 988 г. и в ПВЛ, и в НIЛМ, не согласуется с последующим рассказом, на основании чего предположил, что в первоначальном тексте читалось: «Володимеру просвещену самому», а затем следовало «какое-нибудь сказуемое»[59]. Позже было высказано предположение о том, что перечень сыновей Владимира под 988 г. составлен по образцу перечня 12 сыновей библейского патриарха Иакова в «Сказании о 12 камнях на ризе первосвященника» Епифания Кипрского[60], однако приведенные параллели были признаны произвольными и малоубедительными[61]. По мнению С. М. Михеева, в первоначальном варианте перечня под 988 г. были названы 7 сыновей (Вышеслав, Изяслав, Святополк, Ярослав, Всеволод, Святослав, Мстислав)[62], позднее были добавлены имена Бориса, Глеба (с упоминанием соответственно Ростова и Мурома)[63], а также Станислава, Позвизда и Судислава. Исследователь также предположил, что в порядке расположения имен были произведены изменения: имя Святослава при распределении княжений оказалось упомянуто перед именем Всеволода[64]. Однако есть некоторые основания полагать, что имя Святослава, равно как и место его княжения, являлось вставкой, подобно именам Бориса и Глеба.

А. А. Шахматов, комментируя первый раздел княжений между сыновьями Владимира, отмечал, что «Святослав посажен летописцем в Деревех едва ли не в связи с последующей его судьбой, когда он бежал от Святополка к Угорской горе; казалось, что путь в Угры был ближе всего открыт для князя Деревского»[65], что тем не менее не помешало ему включить этот сюжет в состав реконструируемого «Древнейшего Киевского свода». «Анонимное сказание» при перечислении сыновей Владимира повторяет летописный перечень под 980 г. (пропустив сына «чехини» Вышеслава), а княжения Бориса, Глеба и Ярослава указывает согласно с перечнем из статьи 988 г. – за исключением того, что вместо Турова резиденцией Святополка назван Пинск[66]. В летописной традиции подобное представление разделял составитель «Летописца Переяславля Суздальского», писавший, что Владимир посадил Святополка в «Пинске и в Деревех»[67]. Возможно, он позаимствовал указание на Пинск из «Анонимного сказания», на связи с которым обратили внимание П. В. Голубовский, А. А. Шахматов и Н. И. Милютенко[68]. Так как «Летописец Переяславля Суздальского» является памятником начала XIII в., то, учитывая политическую специфику предшествующего столетия, на протяжении которого Пинск фигурирует на страницах летописей в политической «унии» с Туровом[69], следует думать, что его автор имел в виду, будто Святополк был князем не только в Туровской, но и в Древлянской земле. С другой стороны, он не мог не знать о том, что в Древлянской земле княжил Святослав, так как его имя упомянуто в летописи под 988 г. П. В. Голубовский предположил, что источником этой информации могло быть позднее предание смоленского происхождения[70]. Если задаваться целью комплексной интерпретации всех имеющихся в распоряжении исследователей данных, то следует согласиться с Н. И. Милютенко в том, что эта информация представляется вполне логичной, так как позволяет объяснить причины ненависти Святополка к Святославу. Однако при детальном рассмотрении проблема оказывается сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Святослав – единственный из Владимировых сыновей, чьего стольного города ПВЛ не называет (хотя из статьи 977 г. известно, что резиденцией предыдущего древлянского князя Олега мог быть Овруч). Поэтому сообщение о гибели древлянского князя нельзя считать принадлежащим к первоначальному тексту летописи. Скорее всего, оно появилось только на рубеже XI–XII вв., а столетием позже редактор «Летописца Переяславля Суздальского» мог модифицировать этот факт в духе политических реалий своего времени.

В любом случае помещенный в ПВЛ список князей и полученных ими городов (большинство из которых, по всей видимости, возникли в результате градостроительных мероприятий Владимира и были призваны заменить племенные политические центры) имеет важное значение для изучения древнерусской государственности, так как именно к нему, в большей степени, чем к разделу 970 г., восходят представления об «окняжении земель» членами правящего рода. Именно с этого момента можно говорить если не о существовании «империи Рюриковичей», то, по крайней мере, об утверждении за Рюриковичами «монополии» на власть в восточнославянских землях[71]. Вопрос о социально-политической сущности этого акта является дискуссионным и интерпретируется в историографии либо как утверждение самостоятельности земских общин, либо как факт создания раннефеодальных уделов, находившихся в вассальной зависимости от киевского князя. Обе интерпретации спорны. С одной стороны, политическую активность городских общин (за исключением новгородских событий 1015 и 1018 гг.) мы наблюдаем только со второй половины XI столетия и не имеем возможности утверждать, сопровождалось ли «окняжение земель» в конце X в. каким-либо соглашением с населением волости, подобным «ряду» более позднего времени. С другой стороны, источники умалчивают о том, сопровождалось ли наделение городами какой-либо феодальной церемонией типа принесения вассальной присяги.

Единственное, что позволяет утверждать ПВЛ, это лишь то, что сыновья Владимира занимались сбором дани на местах и часть ее отправляли в Киев (от необходимости ежегодно отправляться в «полюдье» по подвластным территориям в середине X в., создав пункты сбора дани, избавилась еще княгиня Ольга). Там, где практиковался принцип «братского совладения», сыновья становились правителями либо в случае смерти отца (в качестве примера можно привести разделы во Франкском государстве, совершенные после смерти Хлодвига I и Хлотаря I), либо в случае добровольного сложения власти (как это сделал норвежский конунг Харальд Прекрасноволосый). Наделив своих сыновей городами при жизни, Владимир Святославич с помощью данной меры, вероятно, решил применить эту традицию к административным потребностям (первоначально функции наместников в городах исполняли пришедшие с ним в Киев варяжские «мужи»). Однако неэффективность новой системы стала очевидна уже к концу правления Владимира.

Титмар Мерзебургский в конце VII книги своей хроники рассказывает о «несправедливости, содеянной королем Руси» Владимиром. «Имея трех сыновей, он отдал в жены одному из них дочь нашего притеснителя герцога Болеслава, вместе с которой поляками был послан Рейнберн, епископ Колобжегский», а «упомянутый король, узнав, что его сын по наущению Болеславову намерен тайно против него выступить, схватил того [епископа] вместе с этим [своим сыном] и [его] женой и заключил в темницу каждого по отдельности». Рейнберн скончался в заточении. «Болеслав же, узнав обо всем этом, не переставал за него мстить, чем только мог. После этого названный король умер, исполнен днями, оставив все свое наследство двум сыновьям, тогда как третий до тех пор находился в темнице; впоследствии, сам ускользнув, но оставив там жену, он бежал к тестю…» Последняя фраза Титмара («Post haec rex ille plenus dierum obiit, integritatem hereditatis suae duobus relinquens filiis, tercio adhuc in carcere posito, qui postea elapsus coniuge ibidem relicta ad socerum fugit»)[72] является предметом догадок и, невзирая на единодушие исследователей в том, что упомянутым сыном Владимира и зятем Болеслава был туровский князь Святополк, ведутся споры как относительно того, кого именно еще имел в виду мерзебургский епископ в качестве двух оставшихся наследников киевского князя, так и относительно того, оставался ли Святополк в темнице до кончины отца (adhuc in carcere posito) и бежал ли он из нее «сразу»[73] или «впоследствии» (postea). Наречие postea переводится как «далее» и «впоследствии», тогда как немедленность действия, скорее всего, выражалась бы наречием subito. Таким образом, о немедленном бегстве Святополка к тестю сразу после смерти Владимира говорить не приходится. Сложнее обстоит дело с вопросом о том, кого именно имел в виду Титмар, говоря о двух наследниках Владимира. Кроме Святополка он упоминает в своей хронике только Ярослава, но так как Святополк, по Титмару, не мог быть наследником Владимира, потому что находился в темнице, сам Владимир вряд ли мог оставить свое «наследство» Ярославу, потому что, согласно ПВЛ, перед смертью готовился выступить в поход против него. Подходящими кандидатами являлись бы Борис и Глеб[74], но это предположение может оставаться лишь догадкой, поскольку ни об одном из них Титмар не упоминает, и на основании текста хроники в качестве наследников Владимира можно подразумевать любого из его сыновей (за исключением скончавшихся к тому времени Изяслава, Вышеслава и, возможно, Всеволода, который иногда отождествляется с «конунгом Виссивальдом», согласно сагам об Олаве Трюгвассоне, посватавшимся к вдове шведского конунга Эрика Победоносного Сигрид Гордой, велевшей ночью после пира сжечь его вместе с другими женихами)[75].

Еще одно расхождение существует относительно датировки брака Святополка с дочерью Болеслава и заговора против Владимира. Одни исследователи, вслед за немецким историком Р. Рёпелем, считают, что он имел место в 1012 г.[76] Другие, вслед за П. В. Голубовским, полагают, что он состоялся позже – в 1014 или 1015 гг.[77] Камнем преткновения в данном случае является другой фрагмент из хроники Титмара, в котором он сообщает, что после заключения в мае 1013 г. в Мерзебурге мирного договора между Болеславом I и Генрихом II поляки напали на Русь при немецкой и печенежской поддержке. Приверженцы первой гипотезы считают, что нападение Болеслава в 1013 г. и было той самой местью за арест дочери и зятя, а приверженцы второй гипотезы уверены, что война 1013 г. с арестом Святополка никак не связана. На наш взгляд, гипотеза Рёпеля адекватнее, чем гипотеза Голубовского, позволяет интерпретировать информацию Титмара: в этом случае устанавливается логическая связь между двумя фрагментами произведения и не приходится искать гипотетических проявлений мести Болеслава вне контекста.

Примерно в это время на Руси происходил новый этап «окняжения» земель, вызванный смертью княжившего в Новгороде Вышеслава, в ходе которого свои волости получили Борис и Глеб – причем Борис был представлен преемником на ростовском столе своего брата Ярослава[78], который, заняв место Вышеслава в Новгороде, через некоторое время отказался посылать в Киев дань. В «Истории Российской» В. Н. Татищева смерть Вышеслава датируется 1010 г.[79], однако последнее исследование «татищевских известий», осуществленное М. Б. Свердловым, демонстрирует несостоятельность некоторых построений, относящихся к политической истории Руси начала XI в.[80] Впрочем, уязвимость хронологических выкладок и гипотез, сформулированных Татищевым, отнюдь не мешает исследователям утверждать, что в последние годы правления Владимир предпринял последнюю реформу, призванную радикально изменить принцип наследования верховной власти.

По мнению Татищева, Владимир рассчитывал передать власть своему старшему сыну от брака с царевной Анной Борису, в обход сыновей от других браков[81]. Поскольку и в ПВЛ, и в «Анонимном сказании» Борис и Глеб называются сыновьями «болгарыни», следует подчеркнуть, что гипотеза об их византийских корнях основывается на факте, появлением которого мы обязаны составителю «Тверского сборника», летописного памятника первой трети XVI в.: именно он первым назвал Бориса и Глеба сыновьями византийской царевны[82]. Достаточно позднее происхождение этого текста может объяснить нам причины подобного утверждения. «Тверской сборник» был составлен в период, когда в Московском государстве активно формировались «имперские представления», обусловленные установлением родственных связей московских князей с последней византийской династией Палеологов через брак Ивана III c Софьей (Зоей) Палеолог (1472), которые сформировали идеологические предпосылки к принятию царского титула Иваном IV (1547). Поэтому не исключено, что составитель «Тверского сборника» мог создать по заказу великокняжеского правительства своеобразный «исторический прецедент». Эту же версию повторяет более поздний свод XVI в., известный как «Новый Владимирский летописец»[83].

С. М. Соловьёв отмечал: «Любопытно, что в летописи Иоакима матерью Бориса и Глеба названа Анна – царевна, причем Татищев соглашает свидетельство киевского летописца о болгарском происхождении матери Борисовой тем, что эта Анна могла быть двоюродною сестрою императоров Василия и Константина, тетка которых, дочь Романа, была в супружестве за царем болгарским (имеется в виду царь Болгарии Пётр, жена которого приходилась византийскому императору Роману I Лакапину не дочерью, а внучкой. – Д. Б.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Боровков Д. Междукняжеские отношения на Руси конца X – первой четверти XII вв. и их репрезентация в источниках и историографии. СПб.: Алетейя, 2015; Он же. Убийство Бориса и Глеба: от средневековых репрезентаций к современным интерпретациям. СПб.: Алетейя, 2016.

2

Пузанов В. В. Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты. Ижевск, 2007. С. 253–254.

3

Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. 1. Лаврентьевская летопись. [2-е изд.] М., 2001. Стб. 229.

4

Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий. М., 1989. С. 45, 311–312.

5

Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI – первой трети XIII в. СПб., 2003. C. 116, 179–180; Горский А. А. Русь. От славянского расселения до Московского царства. М., 2004. С. 93–94.

6

Назаренко А. В. Порядок престолонаследия на Руси X–XII вв.: наследственные разделы, сеньорат и попытки десигнации (типологические наблюдения) // Из истории русской культуры. Т. 1 (Древняя Русь). М., 2000. С. 503.

7

Забелин И. Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 1. М., 1876. С. 524.

8

ПСРЛ. Т. 3. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. С. 110.

9

Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI – начало XII века (далее – ПЛДР) / Пер. с др. – русск. Д. С. Лихачева. М., 1978. С. 89, 91.

10

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 54–55; Там же. Т. 3. С. 109, 110.

11

См. Шахматов А. А. История русского летописания. Т. 1. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн. 1. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 2002. С. 244–254.

12

Прозоровский Д. О родстве св. Владимира по матери // Записки Академии Наук. Т. 5. 1864. С. 17–26; Шахматов А. А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 255–257.

13

Ср.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 195–196; Поппэ А. В. Родословная Мстиши Свенельдича // Летописи и хроники, 1973 (памяти А. Н. Насонова). М., 1974. С. 69–86, 91; Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 14–15; Королев А. С. Святослав. М., 2011. C. 47–50; Ранчин А. М. Борис и Глеб. М., 2013. C. 22–25.

14

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 300.

15

Некоторые исследователи, отвергая летописную дату, принимают датировку, предложенную в «Памяти и похвале князю Владимиру» Иакова-«мниха», который относит вокняжение Владимира в Киеве к 978 г. (Карпов А. Ю. Владимир Святой. С. 87–88; Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII вв. М., 2001. С. 363–371; Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. С. 243–244; Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь Владимир и Крещение Руси. Древнейшие письменные источники. СПб., 2008. С. 126–128), что представляется более верным, если учесть тот факт, что первоначальный сюжет был монотематическим и хронологическая сетка появилась в нем позднее.

16

ПЛДР. XI – начало XII века. С. 91, 93.

17

Еремин И. П. Лекции и статьи по истории древней русской литературы. [2-е изд.] Л., 1987. С. 53.

18

Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования социальной и политической борьбы. М.-СПб., 1995. С. 56–57.

19

Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь Владимир… С. 138.

20

Сендерович С. Я. Метод Шахматова, раннее летописание и проблема начала русской историографии // Из истории русской культуры. Т. 1. Кн. 1. С. 487 (примеч. 12).

21

ПЛДР. XI – начало XII века / Пер. с др. – русск. Л. А. Дмитриева. С. 278, 279.

22

Пиккио Р. Функция библейских тематических ключей в литературном коде православного славянства // Пиккио Р. Slavia Orthodoxa. Литература и язык. М., 2003. С. 449, 450; Бугославский С. А. Текстология Древней Руси. Т. 2. Древнерусские литературные произведения о Борисе и Глебе. М., 2007. С. 253.

23

Данилевский И. Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004. С. 67, 178.

24

Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь Владимир… С. 425, 432.

25

ПЛДР. XI – начало XII века. С. 95.

26

Парамонова М. Ю. Славянский восток в хронике Титмара Мерзебургского: образ «иного» на пересечении идеологии и риторики // Одиссей. Человек в истории, 1998. М., 1999. С. 42.

27

Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия (далее – ДРСЗИ). Т. 4. Западноевропейские источники (составление, перевод и комментарий А. В. Назаренко). М., 2010. С. 73.

28

Там же. С. 91–92.

29

Там же. С. 58–60.

30

Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях. С. 342–343, 371–380. Ср. Успенский Ф. Б. Скандинавы. Варяги. Русь. Историко-филологические очерки. М., 2002. С. 141–143, 153–155.

31

ПСРЛ. Т. 9. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М., 2000. С. 39.

32

Голубинский Е. История Русской церкви. Т. 1. Период первый, Киевский или Домонгольский. Первая половина тома [2-е изд.]. М., 1901. С. 92–93; Рамм Б. Я. Папство и Русь в X–XV веках. М., Л., 1959. С. 39; Рапов О. М. Русская церковь в IX – первой трети XII в. Принятие христианства. [2-е изд.] М., 1998. С. 184–185.

33

ДРСЗИ. Т. 4. С. 19–20, 23–24.

34

Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 45, 51.

35

Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей [2-е изд.]. СПб., 2009. С. 129, 262.

36

ДРСЗИ. Т. 4. С. 38.

37

Полевой Н. А. История русского народа: В 3 т. Т. 1. М., 1997. C. 86; Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн.: Кн. 1. История России с древнейших времен. Т. 1–2. М., 1988. С. 119.

38

Ламбин Н. Источник летописного сказания о происхождении Руси // Журнал Министерства народного просвещения (далее – ЖМНП), 1874, Ч. 173, № 6. С. 230–234.

39

Мельникова Е. А. Варяги, варанги, вэринги: скандинавы на Руси и в Византии // Византийский временник. Т. 55. Ч. 2. М., 1998; Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в древности и раннем Средневековье. М., 2004. С. 263; Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Название «русь» в этнокультурной истории Древнерусского государства // Мельникова Е. А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. М., 2011. С. 148–150; Они же. Скандинавы на Руси и в Византии в X–XI веках: к истории названия «варяг» // Там же. С. 163–170.

40

Насонов А. Н. Русская земля и образование территории древнерусского государства. Монголы и Русь. [2-е изд.] СПб., 2006. С. 45.

41

Комар А. В. Чернигов и Нижнее Подесенье // Русь в IX–X веках. Археологическая панорама (отв. ред. Н. А. Макаров). М., Вологда, 2012. C. 362.

42

Каштанов С. М. К вопросу о происхождении текста русско-византийских договоров X в. в составе Повести временных лет // Восточная Европа в древности и Средневековье. Политическая структура Древнерусского государства. VIII чтения памяти В. Т. Пашуто. М., 1996. С. 40–42.

43

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 286.

44

Рапов О. М. Русская церковь… С. 195–196.

45

Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 415–422; Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М., 1995. С. 512–530.

46

Аничков Е. В. Язычество Древней Руси. [2-е изд.] М., 2003. С. 311–312.

47

ПЛДР. XI – начало XII века. С. 125, 127, 131, 133.

48

Розен В. Р. Император Василий II Болгаробойца. Извлечения из летописи Яхьи Антиохийского. СПб., 1883. С. 23–24.

49

ДРСЗИ. Т. 3. Восточные источники (составление, перевод и комментарий Т. М. Калининой, И. Г. Коноваловой, В. Я. Петрухина). М., 2009. С. 108.

50

Михаил Пселл. Хронография. М., 1978. С. 10.

51

Бибиков М. В. Byzantinorossica. Свод византийских свидетельств о Руси. Т. 1. М., 2004. С. 57–66.

52

Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь Владимир… С. 60–61. Ср. Цыб С. В. Древнерусское времяисчисление в «Повести временных лет». [2-е изд., испр.] СПб., 2011. С. 132–133.