Личный враг человечества. Книга 3. Останется только одна…

Чтобы такое ей сказать, для снижения вероятности угрозы в скорой расправе? Ну, например:

– «Извини, дорогая, это меня от дыма стошнило!» – как на Ваш взгляд, логично получается?

При таком раскладе, мягкое женское сердце сжалится, оттает. И мне не только не попадет, но еще обломится немного ласки. Набираю побольше воздуха в грудь и....

–– Меееееее! Мееееее! – какой конфуз, теперь точно наваляет, еще чего доброго будет ногами пинать.

– Очухалась, милая? Кто же это тебя горемычную так отделал? Сердца нет у этих подлых шакалов, сыновей сатаны! – послышался незнакомый женский голос, с каким-то странным провинциальным акцентом, не то рязанским, не то сибирским.

Это ж надо! Супруга, оказывается, сильно пострадала от взрыва! Чего же я лежу? Нужно срочно вставать и помочь ей. Скорую там вызвать, мокрую тряпку на голову положить.

– «Держись, Карина! Я уже бегу к тебе!» – но вместо этого снова послышалось:

– Бееее! Беееееее!

Точно дыму наглотался, раз тошнит так при каждом слове! Да еще головой приложился при падении, болит невыносимо! Как будто на голове рога прорастают сквозь кость черепа на макушке.

– Чавой это ты вскочила, милая-то? Поляжи, отдохни горемыка, ишь как, бока то все обгорели. Счас и мужа твойёго – козла серого бесстыжего тоже осмотрю, кажись, шевелитьси. Дышит, стало быть.

– «Вы это, гражданка, полегче обзываться! Я своей благоверной не позволяю такого делать, не то, что первой встречной! Карина, потерпи еще немного!» – и снова мысли обрели другую фонетическую форму в виде:

– Бе Бе Бе! Ме Ме Ме! – вы все люди грамотные, сами знаки препинания расставите, где нужно.

– Да, с хорактером коза попалася! Упрямая! Ну, ничего, мы ей веревку на шею накинем, в сарае привяжем. Затем я ее пару раз подою как следует, попривыкнет к моим рукам! – послышался другой голос. Принадлежащий, по-видимому, наглецу рязанского происхождения.

– «Я тебе гад счас все руки пообломаю! Только дотронься до нее, сученыш, сам тебя подою, как следует, пока доильный аппарат не оторву! Себе готовь веревку и мыло!» – а изо рта, словно по волшебству опять блеяние выходит.

Хотя нет, одно слово у меня невольно получилось сказать на русском:

– Беееестлч!

Да, и оно не входило в изначально задуманный спич. Как же глаза слезятся невыносимо, ничего не вижу! Когда же это пройдет?

– Оставь ее, Митрич, не видишь что ли? Ей больно, куда она денятьси, пойди лучше с козлом разберися, а то он счас испужается и убежит с зоны. Где мы его потом имать будем?

– Правда твоя. Лукерья, гляди – уже драться хочет! Надо его тоже связать, да в мешок пока шум не поднял!

– «Мы что, на зону попали к уголовникам? Кто это нас из гостиницы к ним привез? Ничего не понимаю! Это за то, что ущерб причинили? За пожар в номере? Но как же без суда и следствия? Хотя у нас в России-матушке и не такое может произойти».

Пока я раздумывал, мне на голову опустился грязный вонючий мешок. А здоровые руки, принадлежавшие детине огромных размеров, заботливо завязали его, и подхватили меня на могучие плечи как пушинку.

Как я не дергался, даже пошевелиться не мог против такой силищи. Как там моя жена? Каково ей сейчас бедной придется страдать из-за меня. Даже защитить ее не могу вот этими своими копытами. Тем временем, глаза стали немного видеть. И я узрел то, от чего лишился сознания. Вместо рук – у меня были покрытые шерстью лапы, заканчивающиеся именно копытами.

Глава 13

Пришел в себя я в каком-то сельскохозяйственном помещении, точнее в хлеву. Кругом разбросаны опилки и высушенная трава, в воздухе чувствовался резкий запах экскрементов домашних животных. Неподалеку за ограждением повизгивали свиньи, хрустели сеном коровы, периодически, как гудком паровоза оглашая окрестности продолжительным мычанием. Какофонии разномастные птицы, ну, вы понимаете, что они и «фонили», и какали одновременно.

– «Я снова в деревне!» – мелькнула первая мысль. За прошедшее время у меня стало за правило выходить из коматозного состояния в сельской местности, при этом, ничего не помня как туда попал.

– «Какой все-таки страшный сон давеча приснился. Что у меня мохнатые лапы вместо рук, а мою жену Карину, схватили уголовники. Почудится же такое!»

Не дав до конца, как следует обмозговать вчерашний день, рядом зашевелилась солома, и из нее показались длинные прямые рога, напугав меня до полусмерти.

– Господи, прости душу раба твоего грешного! Спаси и сохрани! Сам дьявол воплоти ко мне явился. Сгинь, нечистый! – только я хотел было перекреститься, но за рогами показалась голова и туловище обычного серого козла.

– Тьфу ты напугал, придурок! И так со вчерашнего дня нервы ни к черту, а тут, еще ты вылазишь. Что ни говори, а козел он и в Африке козел!

– А за козла мне сейчас ответишь! На себя полюбуйся, козлиная рожа, – неожиданно ответил мне рогатый оппонент на человеческом языке.

Или мне так почудилось? Правда, интонация и недовольные визгливые нотки в голосе показались очень знакомыми – они могли принадлежать только одному существу на свете – моей жене.

– Кариночка, это ты? – удивленно воскликнул я и инстинктивно съежился. Ожидая услышать в ответ хамство и издевательство со стороны козла, которого назвали женским именем.

– Марик, что они с нами сделали? – козел неожиданно со слезами прижал свою голову к моей. При этом стукнув рогами об какие-то отростки, торчащие у меня на макушке. Да так, что внутри черепной коробки прошел низкий гул, как в пустом барабане или в колоколе.

– Эй, поосторожнее! Ты чего дерешься? – я еще медленно соображал, до конца не осмыслив всю происходящую ситуацию. Но постепенно меня начало осенять и одновременно шокировать.

– Дорогая, так ты «козел»? – «дорогая» при этом нахмурилась, стала бить копытом и целиться в меня рогами. Впрочем, меня уже понесло по волнам догадок. И я, не обращая на проявление агрессии внимание, шел к напрашивавшемуся выводу:

– А я, что, выходит тоже – «козел»? – последнее слово было произнесено фальцетом.

– Нет, ты не козел.

– Уже хорошо, а кто же? – я облегченно выдохнул.

– Ты коза! – злорадно заявила жена.

Последовал минутный красномолчаливый ступор, сквозь который было отчетливо слышно хрупанье сеном парнокопытных соседей.

– Ничего не понимаю, как такое могло случиться? Ты, получается, стала – мальчиком. А я, стало быть, девочкой?

– Что ты не понимаешь? Во-первых, я не мальчик, а самец, а ты не девочка, а самка! А во-вторых, ты не о том думаешь. Точнее, ты всегда ни о чем не думаешь! Как мы ими стали, вот в чем вопрос. И как нам без денег отсюда выбраться?

– Вас, дурочек, только одни вопросы к мужчинам по жизни и волнуют. Где деньги и почему о них не думаем. Ощути теперь себя в нашей самцовой шкуре! Вставай и ложись с этой мыслью, как прокормить семью.

– О, посмотри! А вот, как раз тебя доить идут! Сам теперь, почувствуй себя в нашей женской шкуре, – козел захихикал, замотал своими длинными острыми рогами и затряс бородой.

В сарай зашел огромный белокурый детина, с борцовской толстой шеей, со сломанными, торчащими как у чебурашки ушами, и кулачищами как кувалды. Внешне его образ напоминал древнерусского былинного богатыря – с эмалированным ведром в руках, разукрашенным ягодами клубники на бежевом фоне.

– Машка, Машка, Машка! – стал приманивать он меня, шаркая большим пальцем об указательный, на вытянутой в мою сторону руке. – Иди ко мне, не бойся! Два дня как не доенная ходишь, поди, заболят сиськи-то!

– Меня зовут Марик, а не – Машка! – возмущенно проблеял я, со страху пятясь в дальний угол хлева.

А жена, покатываясь со смеху, стала валяться на соломе и истерически бякать. Вот она, по ее мнению, вселенская справедливость – пришла еще при этой жизни! Все-таки, все козлы одинаковые. Даже те, кто недавно ими стал – очень быстро перенимают их характер.

Видя, что я выказываю полнейшее нежелание добровольно отдать молоко повышенной полезности в «нежные, заботливые руки», здоровый орясина растопырил свои грабельки в стороны, и давай меня имать по всему звериному гаражу.

Только зря он полез на бывшего охранника торгового центра, в одиночку справившегося с бандой вооруженных грабителей. Во всяком случае, мне так рассказали сослуживцы, потому, что сам этого не помню. Хоть и в козьем обличье, подстегиваемый страхом перед неестественной унизительной процедурой, мои рефлексы просто заработали на форсаже. Я умудрялся изворачиваться от шейного захвата этого «здорового чемпиона» в самый последний момент, когда казалось, что меня уже загнали в угол.

Несколько раз, на адреналине я перескакивал заботливого дояра через голову. Еще пару раз, проскочил между ног, попутно ткнув рогами в нависающий зад. Дабы, пресечь хулиганское не спортивное намерение его опустить мне на спину. Один раз даже умудрился своими отростками на голове произвести залом руки, с последующим броском через бедро (извиняюсь – через копыто).

В конце концов, в поисках выхода из сложившейся ситуации, я обнаружил открытую дверь со стороны вольера со свиньями. Оставалось только преодолеть двухметровую изгородь из редко сколоченного горбыля, чтобы выйти из замкнутого пространства.

С разгону я запрыгнул на спину уставшему от погони человеку. А оттуда, как северный олень (изображенный на капоте старенькой «Волги») одним красивым прыжком преодолел барьер.

Приземление оказалось неприятным, точнехонько в центр грязевой ванны, окатив при этом не только довольных свиней, но и преследователя вместе со смеющейся женой. Грязь была жирная, густая и черная, с примесью и запахом продуктов жизнедеятельности хозяев вольера. Она залепила одежду и лицо парню, он, матерясь странными терминами, выскочил вон к ближайшему рукомойнику с водой. Кора, недовольно фыркая, тоже отправилась следом, не обращая внимания на то, что сама тут находится на козьих правах.

Выскочив во двор, я стал озираться вокруг. Меня окружали старинные деревенские постройки образца тридцатых годов прошлого столетия.

Старая изба с резными окнами и сенями. Монументальный, приподнятый на толстых деревянных сваях амбар. Сарай с торчащим из него кузовом от какой-то телеги. Уже знакомый хлев с сеновалом на втором ярусе. Туалет – а-ля «библиотека Шрека» с валяющимися вокруг твердыми обложками книг без страниц, не сгодившихся вместо туалетной бумаги. В общем, все из чистого дерева. Хотя, дерево, пошедшее на строительство этого музея, не было сгнившим. Но уже высохло основательно и кое-где даже потрескалось.

– «Что за прошлый век? Это в какой же части Российской федерации так продолжают жить? Может, это заброшенная глубоко в сибирской тайге деревенька старообрядцев, скрывающихся от цивилизации? И так уж они совсем без цивилизации? А это, что за странный флюгер на крыше? Очень напоминает телевизионную антенну… А вот, кстати, и провод, заходящий в дом с наружного столба освещения, как я его сразу не заметил! Значит, старообрядцы, говорите? Мы не так и далеко оторваны от мира».

Тут в сенях появилась седая, высохшая от старости женщина. Увидев меня, она досадно всплеснула руками, и стала приближаться в мою сторону, подманивая краюшкой хлеба.

Делая вид, что поддался на дешевые уговоры, я типа двинулся навстречу. Но, не доходя нескольких метров, ловко обскакал вокруг наивной старушенции. Она же не в курсе, что телом козы управляет ум взрослого мужчины, бывшего борца с преступностью (как все окружающие меня уважительно называли), иначе бы приманивала не хлебом, а самогоном, например.

Вы только не подумайте, что я сильно пьющий человек, раз Вам такие алкогольные примеры привожу. Просто в тот момент моя нервная система была на грани срыва, и требовала небольшой «допинг» для успокоения и снятия стресса. Я бы с удовольствием поддался на эту приманку, чтобы немного расслабиться. Но вожделенной плошки наполненной до краев в руках не наблюдалось. И я решил проследовать в избу и воспользоваться нерасторопностью нерадивых хозяев, самому взять огненную жидкость.

В считанные секунды проскочил сени и уже хозяйничал в доме среди нехитрого деревенского скарба.

С улицы послышался несколько запоздалый крик бабули:

– Кудаж ты, грязная така, как боров, в избу ломишся! Митрич! Да гдеж тебя непутевого черти носят? Пошто ты ее выпустил из загону? А ну, имай теперича ее живо.

– «Ага, имай ее! Извините, не на того напали!»

Я изловчился и потянул зубами за деревянную ручку входной дубовой двери и рогами передвинул металлическую задвижку в положение «заперто, приходите позже». И заметьте, вовремя это сделал, буквально следом раздался мощный удар в дверь «веселого молочника», который она с честью выдержала.

– Лукерья! Она тут заперлась за дверью! – промычал обиженно детина.

– Да что ты там такое несешь, бестолковый! Гдеж энто видано, чтобы скотина двери запирала? Отойди, пустомеля, в сторону. А ведь, правда, закрыто! Что за нечистый над нами потешатся? А ну, милок, иди с другой стороны избы. Там окошко открыто, влезь в дом через него, только стекла не попорти. Где потом новые купим без денег? – старушка оказалась опытным штурмовиком, а также командиром отряда специального назначения, взяв захват здания под свое командование.

Не обратил внимания на отвлекание моего козьего сознания ласковыми речами престарелой переговорщицы о немедленной сдаче дома. Я потопал, оставляя грязные следы от копыт по светелкам в поисках открытых окон. Буквально в последний момент, на глазах изумленного Митрича зубами затворил фрамугу и копытом задвинул шпингалет.

Из озорства показав ему длинный козий язык с протяжным:

– Меееее! «Выкуси!» (и как же удобно и красиво можно дразниться в этом обличье), я отправился покорять буфет с различными чугунками и склянками на полках.

– А она окно тоже закрыла! – проорал шокированный, присевший на траву, парень.

– Да не могет такого быть! – бабка подошла к увальню, дав ему отеческую оплеуху, и критически посмотрела на окно.

– Действительно, закрыто, но я ж точно помню, что распахнула его, когда услышала, как ты за козой сигаешь!

– Да клянусь тебе святым Перуном, сошедшим на землю в образе божественного Козла! Что она сама зубами захлопнула окошко!

– Ишь ты! – бабка вытаращила глаза на окно. – А, ну-ка, милок, двигай к соседям за лесенкой, полезешь через чердак. Уж его-то наша строптивица его не закроет.

Я с тоской поглядел на люк в потолке. Увы, но его действительно запереть было нечем. И бог с ним, пойду, напьюсь с горя, пока время есть.

Оглядев кладовую, я нашел несколько полезных бочонков. Один из них доверху наполнен солеными огурцами, а другой свежеприготовленной бражкой.

– «Как хорошо жить в деревне! Сплошь экологически чистые продукты!» – думал я, запивая легкий алкогольный напиток и похрустывая вкусными огурчиками.

Как ни странно, много выпивки не понадобилось, чтобы слегка окосеть и забыть о невзгодах.

Выйдя, шатаясь из кладовки, я увидел первое, что должно давно было броситься в глаза. Старый черно-белый ламповый телевизор! Одержимый нетерпением, перемешанным с удивлением, одним ударом копыта включил тумблер. В ответ, внутри ящика стало что-то потрескивать и нагреваться, экран медленно нагнетал яркости.

– «Хоть любимых «Интернов» погляжу, пока они меня не достали!» – подумал я, вольготно развалившись на старой лежанке, вытянув вдоль потяжелевшие копыта. Но на улице послышался шум от приставленной к стене лестницы и поднимающегося по ней дойбомолодца. Я же флегматично уставился в экран, пусть лезет, если ему охота шею сломать!

Послышался треск и грохот падения тела. Кажись, Митрич приземлился мягким местом, лестница не выдержала его молодецкого веса.

Я не стал обращать внимание на дальнейшие шумы от криков и ругани за окном, так как изображение на экране полностью захватило мое сознание.

– Мыр Вам, свободныэ гордыэ житэли Пэпэнской фэдерации! Пэрэдаем для вас послэдние новости из нэспокойного низмэнного рэгиона Самарской рэспублики. Оставайтэсь на пэрвом Обще Пэпэнском Тэлеканале и увидите:

Как, в рэзультате провэдэния спэцоперации в охраняэмой зоне окрэстностей сэла Жюковки, фэдеральные силы разгромыли тайную лабораторию лжэ-ученого шайтаныста Омара Кхуяна, незаконно проводывшего экспэрымэнты над животными. Сам организатор бесчэловечных опытов арэстован, и направлэн в слэдственный изолятор в пригороде Молнебада, – молодой диктор сообщил новости с экрана телевизора с нескрываемым акцентом.

– Вы наблюдаэте кадры, гидэ бойцы спэцназа на горных бронырованных джипах-мипах спускаются в долину и блокируют лабораторию-шмараторию. Пэредовая группа вышибает двэрь, и в этот момэнт, внутри здания раздается взрыв. Возможнё, это сыловыки забросилы туда газовую гранату, чтобы подавыть сопротывлэние. Наш корреспондэнт с мэста событий сообщает, Отар, гавари брат!

На экране появляется репортер, держащий микрофоном с надписью «1 ОПТ».

– Слава свящэнному Гоге Магогу, от взрыва ныкто из пэпэнцев нэ пострадал, кроме бэдных животных – около двух дэсятков коз. Когда опэративныки спэцподраздэления решили сжэчь разгромленную лабораторию, нэожиданно, их окружилы мэстные житэли. Выставив впэред воинственно настроэнных жэнщин и дэтей, они прымэнили палки и костыли, оттесняя солдат от входа. Затэм, эти шюстрые дыкары тут же стали рэзать всэх нэсчастных козликов и жарить на углях. Причина подобной нэадэкватной выходки вскоре разъяснилась. Выной тому сталы варварские обычаи мэстного насэлэния, позволяющие употрэблять в пыщу нэобработанное вонючее мясо парнокопытных, найдэнных в выварии лаборатории. Я тут пробовал у ных, такой нэвкусный шашлык получается слюшай, мамой килянусь! Нэ дэлайте так дорогие тэлезрытэли! Лучшэ набэрытесь тэрпэныя, как слэдует все замарынуйтэ, дабавтэ зелэнь-мэлень, пэрчик-мэрчик и получытся – палчыки облыжэшь! С Вамы был по-братски Отар Виивыброс!

Экран показал, как старухи клюками смело лупцуют по каскам и отгоняют с территории охраняемой зоны объекта ОМОНовцев, обросших жесткой щетиной на чернявых азиатских лицах. Пока их неопрятные мужики с кудрявыми русыми бородками (с виду напоминающих русских крепостных крестьян) вытаскивают на плечах окровавленные козлиные туши.

От увиденного геноцида меня неожиданно начало тошнить. Все тщательно пережеванные огурцы, обильно смоченные брагой, вернулись на красивую домотканую дорожку, которой сердобольная хозяйка украсила пол в избе. Утробные звуки я издавал при этом самые натуральные, даже не нужно было никого специально изображать. Внезапно заляпанная половица приподнялась, и содержимое моего желудка устремилось в образовавшееся отверстие в полу.

Это бабуля под шумок пролезла в вентиляционную отдушину под домом. Точнее, ее туда затолкал здоровый Митрич, ушибленный и уставший от бесплодных попыток проникновения в дом. Она вылезла из подпола, прямо посреди светлицы, когда меня буквально рвало на родину.

– Тьфу, гадость какая! Ты чаго тут нахулюганила, окаянная? Вот дождешьси у меня! Отправлю тебя в чугунок вместе с капустой! Я ее тут выхаживала после спасения от этих басурманов и оголодавших людей, а она мнесь черной неблагодарностью значится в ответ!

Глава 14

– Беее, бе, мееее! – в этот истошный крик я вложил все свое удивление и негодование создавшейся ситуацией, а еще множество мыслей, которые рвались наружу.

– «Как же такое могло произойти! Мы ведь в Российской федерации живем, а не в этой, никому незнакомой Пепенской! Такого государства даже на карте мира не существует! Это полная чушь или сон!»

– Если бы не отдали землякам за вас с козлом большой выкуп – целых 80 Самарских полновесных копеек, то счас бы оба уже крутилися на вертеле, как остальные твои рогатые подруги! Вам вообще повезло всего лишь двоим из всех выжить. Тот шайтанист совсем шутки не шутковал, пока обряды по вызову дьявола проводил. Я своими очами видела последствия его дьявольского ритуала – разорванные туши животных! А ты, скотина, доиться не даешься! Совесть поимей! – бабка, заговаривая зубы, ловко накинула петлю мне на шею, и окончательно дезориентированного потащила прочь из избы.

– «Так мы были среди этих несчастных из лаборатории? Значит, вот кто нас в эти тела прописал! Как там его. Омар Хаям что ли? Нет, это у нас был такой великий поэт. А, у этого шайтаниста имя Омар Кхуян!»

На улице нас встречал улыбающийся Митрич, радостно потирая не маленькие ладошищи.

– Ох, и ловка ты, Лукерья! Давай я эту стерву рогатую пойду, привяжу покрепче.

– Это она из-за тебя, балбеса непутевого, всю избу мне загадила, продуктов на месяц перепортила! А мы последние деньги на них окаянных потратили, чем будем питаться теперь? – внезапно всхлипнула легкая на смену настроений бабка.

– Так, можется, тогда козла зарежем? Вон, какой здоровый, мяса в нем нам надолго хватит! Счас я ему ножичком горлышко чик-чик быстро сделаю, глазоньками моргнуть не успеешь, как шашлык будет на шампурах шкворчать, – орясина плотоядно облизнулся.

Все повернулись в сторону распахнутого хлева, где гордо вытянув рога в небо, стоял родной мне (почитай много лет, как вместе) козел с торжественной улыбкой на устах. Наши взгляды пересеклись, передовая друг другу эмоциональную окраску. Митрич смотрел вожделенно, бабка заинтересованно, я – испуганно, а Карина – гневно.

– «Ты слышала, Кора? Вот что удумали, гады, сожрать они тебя решили! Нужно срочно рвать от сюда когти, точнее копыта!» – проблеял я жене.

– А, ну, ша фраера по нарам! Только попробуйте меня зарезать! Всех попишу, на рога одену! – услышал в ответ ее злой голос, и увидел угрожающе нацеленные в нашем направлении два остроконечных отростка дьявольской сущности.

Я-то жену и раньше неплохо понимал, даже когда она пьяная возвращалась после встречи с одноклассниками, приуроченной к какому-нибудь религиозному празднику, и заплетающимся языком пыталась передать мне всю атмосферу веселья. А тут после вселения в это тело, и получив лингвистические настройки по умолчанию, уже мог с ней бегло шпрехать по-козлятски. Но вот то, что ее слова поняли и мои конвоиры, догадался не сразу, списав все на их испуг от демонстрации остро заточенных «бивней».

Но Карина все-таки красава, прямо рыцарь в козлиной шкуре! Как она здорово поставила на место этих двоих с помощью уголовного жаргона. Прямо как бандюган по прозвищу Зверь. Вот что значит не пропускать ежедневную трансляцию сериала про Коменскую, эпитеты оттуда всегда пригодятся по жизни. Хотя год назад она была очень вежливая, и никогда ни одного ругательного слова не произносила. А потом, как подменили. То ли ее на рынке научили, куда она подалась после потери работы в собесе, или небезызвестный мне по игре «Передовая» матерщинник ефрейтор Аркадий повлиял. Я ему хотел потом все высказать, но больше он там не появлялся.

– Митрич, я ж не поняла. Это ты счас со мной так грубо разговаривал?

– Нет, не я это был, Лукерья! Мне почудилось, что это наш козел произнес. Звук, вроде, из его рта вышел.

– Я ж те говорила, что ты неисправимый балбес! Скотина не разговаривает, тем боле ртом, у них нет рта, только пасть! Но все же начинаю склоняться к тому, что для некоторых здоровых скотин, брошенных родителями в детстве, бывают исключения!

– И я об этом, что немогет он пастью балакать по-нашенски, по-Самарски! Наверное, у него газики в животе устремились наружу, и издали на выходе похожую звуковую форму!

– Какую еще форму? Ты хде таких слов понабралси?

– Да как ты смеешь, дубина, меня оскорблять! – не выдержала Карина МХАТовской паузы и резко вышла из образа завсегдатая зоны. – Это я, успешный предприниматель, генеральный директор коммерческой фирмы не разговариваю, а пержу звуковыми формами? Ну, ты сейчас нарвался, гаденыш, на неприятности! Мне подобное не доводилось слышать даже от конкуренток на рынке. Это ты сам пердишь в два выхода! Вот сейчас, за это, выродок, тебе еще два отверстия в животе проделаю, для создания многоголосья, так сказать – полифонии на четыре тональности.

– Лукерья! Чур меня! Козел и вправду разговаривает! И как борзо! Давай его быстренько зажарим, пока из-за него с ума не сошли от голода, уже в животе урчит.

В этот момент, моя высоко образованная и культурная жена без всяких там прелюдий на публику, типа: злобно по фыркать, побить копытом, боднуть землю, послать на три буквы – рванула с ускорением в несколько «g»2.

Узнаю ее в гневе, не хватает только любимой тефалевской сковородки. Прекрасный разгон, величественный прыжок в сочетании с презрительным взглядом ее прищуренных глаз. Два острых рога блеснули в свете солнечных лучей, растянувшись в две смазанные линии, как полосы от двигателей «Интерпрайза» из фильма «Стартрек», переходящего в варп-режим.

И быть парню насаженным на два «копья», но он оказался достаточно ловким, чтобы успеть уклонится. И сильным, чтобы в момент смертоносного прыжка перехватить «рогатую торпеду», и как пушинку водрузить себе на могучие плечи.