Королевский крест

– Тогда придется говорить о процентах, – пожал плечами Крылов. – Ты ведь взрослый мужчина, Ефим, ты понимаешь, что деньги требуют определенного отношения?

– Понимаю.

– Я тоже тебя понимаю, – проникновенно произнес Никита. – Ты решил изменить свою жизнь, начать все заново, небось девушку завел?

Мамоцких кивнул.

– Я всегда говорил, что у тебя все будет хорошо! Ты сильный мужчина, Ефим, ты твердо знаешь, что тебе надо. Ты смотришь вперед!

Как Анна ни старалась, она не услышала в голосе и не увидела в глазах Крылова намека на издевку. Никита говорил искренне и уверенно, спокойно обволакивая Мамоцких паутиной слов. Эльдар, понявший, о чем думает девушка, подмигнул и шепотом спросил: «Молодец, да?»

– Молодая жена, карьера, перспективы! Когда ты сможешь вернуть долг? Через месяц сможешь?

– Нет.

– Ладно, пусть не сможешь… – Крылов на мгновение задумался. – Только для тебя, Ефим, только для тебя: два месяца. Я просто не могу тебе не помочь. Я радуюсь за тебя, я хочу, чтобы у тебя все получилось, но бизнес есть бизнес. Плевать! Ради тебя, Ефим, я нарушу все правила. Два месяца. Я сказал.

– Но…

– И первые две недели никаких процентов! Ефим, я в тебя верю!

– А потом? – робко спросил Мамоцких. – Через две недели?

– А через две недели наш обычный процент. – Крылов вздохнул. – С меня ведь тоже спрашивают, Ефим. Я и так иду на большую жертву.

– Я вижу. – Мамоцких закусил губу: – Я не подниму такие деньги за два месяца. Да и за три не подниму.

Ну, об этом он мог Крылову не говорить: Никита прекрасно понимал положение Ефима. Какую бы перспективную работу он ни нашел, такие деньги за два месяца не заработать. И в долг ему не дадут – никто не станет связываться с игроком.

– С твоими-то мозгами? – удивился Крылов. – Ефим, не обижай меня, а то я решу, что общаюсь с кретином. Ты ведь умный мужик?

– Да.

– Вот видишь. Ты всегда найдешь выход из положения. – Никита вновь выдержал небольшую паузу: – Ты где сейчас живешь?

– На даче.

– Но ведь ты не повезешь туда молодую жену? Не по-мужски это. Надо гнездышко в столице свить. Квартиру, хотя бы двухкомнатную, с ремонтом и мебелью.

– Была у меня квартира, – угрюмо заметил Мамоцких.

– Согласись – здорово? – И эту фразу Никита произнес предельно серьезно, так, словно понятия не имел, что случилось с дорогой недвижимостью игрока. – Я вот что думаю: дача у тебя хорошая. Прямо скажем – классная дача. Сколько там квадратиков?

– Сто восемьдесят.

– И находится в приличном месте. Ты ее продай, Ефим, и купи для семьи квартиру в Москве. Если не зарываться и взять двухкомнатную в муниципальной новостройке, то и на ремонт денег хватит, и на обстановку, и долг вернуть. А я ради такого дела подожду. Месяц с тебя проценты брать не стану.

– Если не зарываться, то деньги даже останутся, – промямлил Мамоцких.

– Значит, и еще кое на что хватит, – прозрачно улыбнулся Никита.

Ефим непонимающе посмотрел на Крылова. Сообразил. Задрожал:

– Нет, с этим покончено.

– Да я что? Я так, поинтересоваться. Варианты излагаю. – В руке Крылова появилась золотая фишка. Никита с небрежной ловкостью пропустил ее через пальцы, на мгновение задержал кругляш перед глазами Мамоцких и положил на стол. – Ты сам должен все решить, Ефим. Ты ведь умный. Не хочешь дачу продавать – ищи деньги. Два месяца. Или меньше.

– Ты же говорил – два.

– А еще я говорил, что нарушаю все возможные правила, – напомнил Крылов.

– Да, ты говорил. – Мамоцких сглотнул. С огромным трудом отвел взгляд от лежащей на столе фишки, что-то прошептал себе под нос и тихо сказал: – Я хочу предложить тебе… В счет долга.

– Что предложить?

Ефим наклонился, поднял и водрузил на стол принесенный пакет, аккуратно развернул оберточную бумагу.

– На даче нашел. Лазил по чердаку и нашел. Давно там лежала. – Заинтересовавшись, Эльдар и Анна подошли ближе, но Мамоцких не обратил на них никакого внимания – он смотрел на Крылова: – Тебе понравится.

Ефим принес изящную палисандровую шкатулку, длиной около двадцати дюймов. Золотые уголки, аккуратный замочек и чеканный медальон на верхней крышке: веретено и клубок ниток.

– Что это? – Только Ахметов уловил раздражение в голосе Никиты.

Мамоцких молча открыл шкатулку. Две колоды карт на зеленом бархате.

– Подарочный набор? – разочарованно скривился Эльдар.

Что именно Ахметов ожидал увидеть в шкатулке, осталось неизвестным. Но вот один интересный момент он из-за своей несдержанности упустил: в тот самый миг, когда Ефим откинул крышку, Анна вздрогнула и удивленно распахнула глаза. Но тут же взяла себя в руки и кинула быстрый взгляд на Эльдара – тот ничего не заметил.

– Мой прадед изъял шкатулку у…

– Изъял? – Никита брезгливо скривился. – Скорее – отнял?

– Красная цена этому барахлу: пять сотен, – махнул рукой Ахметов. – В арбатских ларьках бывают наборы и получше.

– Карты и шкатулку изготовили в восемнадцатом веке, – насупился Мамоцких. – Это не современная подделка. Прадед изъял шкатулку у графа Сергея Чернышева. Она очень ценная.

– Неужели? – презрительно протянул Никита.

– Бабка рассказывала, что граф Чернышев обещал отвести прадеда к спрятанным фамильным сокровищам, обещал отдать все, если его отпустят с этими картами.

– Какой же ты идиот! – Аарон Мамоцких от души ткнул Сергея в зубы. – «Отдам фамильные драгоценности»? Да ты и так их мне выдашь, буржуйская морда. Сам выдашь!

Кулачок у комиссара был маленький и костлявый. И сам он был маленьким, щуплым, поминутно шмыгал вислым носом и облизывал губы. От призыва на Первую мировую гимназист Мамоцких спасся, прикинувшись дурачком, и с тех пор никак не мог избавиться от некоторых привычек, приобретенных во время кратковременного пребывания в сумасшедшем доме.

– Говори, сука, где камушки? Где золото спрятал?!

И снова тычки в зубы, удары по заплывшим глазам, по почкам. Аарон только примеривался к настоящим пыткам, разминался и с жалостью думал о том, что проклятый граф успел вывезти куда-то семью. Отдать бы его жену революционным матросам «на перевоспитание»! Да заставить смотреть, как втягивается женщина в тяжелое пролетарское учение. Не каждый дворянчик выдерживал подобное зрелище, случалось, с ума сходили, но чаще рассказывали откровенно о припрятанном добре, наивно полагая, что это избавит их от пыток. В гостиной Мамоцких видел большой, в рост, портрет стройной женщины с русыми волосами. Выяснил – графиня. Затрепетал. Начал мечтать, какие экзамены устроит красавице балтийская братва, и вдруг такое разочарование.

– Где золото, тварь?!

Силы особой в ударах не было, только злоба, бешеная злоба. Но Мамоцких не надо было быть сильным – товарищи надежно связали графа.

– Где золото?

Какой-нибудь час назад граф говорил с Аароном куда более вежливо, спокойно, даже шутил – в тот момент Сергей хотел договориться. Теперь же, почти потеряв надежду на благополучный исход, Чернышев лишь изредка цедил короткие фразы. И, несмотря на разорванную одежду и кровь на лице, граф умело демонстрировал Мамоцких презрительное высокомерие.

– Повторяю в последний раз, господин комиссар. Вы освободите меня, дадите одежду, немного денег, оружие и шкатулку. За это я расскажу вам, где клад. Ассигнаций и ценных бумаг там нет, только золото и драгоценности, примерно на полмиллиона рублей. Отпустите меня, и это будет ваше. – Чернышев помолчал. – Вам ведь это надо.

Еще как надо! При одном упоминании о кладе язык Аарона принимался судорожно елозить по губам – полмиллиона! Вот она – основа благополучия семейства Мамоцких. Но странное предложение графа не менее сильно возбудило интерес комиссара. Отдать все за одну-единственную шкатулку! За какие-то карты! И Аарон был полон решимости выяснить, в чем тут дело.

– И про шкатулку ты мне расскажешь, графская морда. Все расскажешь.

– Нет, – презрительно усмехнулся Чернышев. – Не расскажу.

– Расскажешь, – усмехнулся Мамоцких. – Когда я тебя к коням привяжу – все расскажешь. Когда потроха твои вынимать стану – расскажешь. – Аарон начал потихоньку сбиваться на крик. – Все расскажешь, тварь! Сапоги мои лизать будешь! Я тебе, скотина, покажу черту оседлости!!

– Прадед так и не выяснил, чем знамениты эти карты, – негромко продолжил Ефим Мамоцких. – После Гражданской войны он наводил справки и узнал, что Чернышевых считали счастливчиками, баловнями судьбы. То есть не то чтобы им везло постоянно и во всем, но удача улыбалась этой семье чаще, чем остальным.

– Они много выигрывали в азартные игры? – с неприкрытой иронией осведомился Никита.

– Э-э… и в карты тоже. – Ефим почесал нос. – Им просто везло: удачные знакомства, благоприятные стечения обстоятельств. Прадед считал, что все дело в этой шкатулке.

– В этих картах? – уточнил Крылов.

– Да, в этих картах. Прадед пытался найти ключ, но безуспешно.

– А ты? – быстро спросил Никита.

– Что я? – не понял Мамоцких.

– Ты не пробовал найти ключ?

Анна внимательно посмотрела на Крылова.

– Нет.

– Почему?

Ефим молчал почти полминуты, затем опустил голову. Руки его дрожали.

– Я…

– Потому что нет никакого ключа!! – взорвался Никита. – Потому что ты придумал все это дерьмо, чтобы я простил тебе двадцать штук долга!! Ты что думаешь, Мамоцких, если я коллекционер, мне можно лапшу на уши вешать? Да я тебе башку оторву, урод!

В сторону Ефима полетела дешевая пластиковая пепельница – Крылов специально держал ее под рукой как раз для таких случаев. Мамоцких втянул голову в плечи.

– Ты за кого меня держишь? Ты думаешь, это смешно? А за пургу свою ответить не хочешь?!

Анна вопросительно посмотрела на Эльдара. Ахметов вздохнул, чуть улыбнулся и качнул головой: все в порядке. Никита был великолепным актером, и его внезапный приступ яростного гнева мог провести кого угодно, но только не старого друга. О страсти Крылова к коллекционированию слышали многие, ему частенько, в том числе в качестве уплаты долга, приносили различные талисманы, колоды всех сортов, а то и ломберные столики. Никита относился к подобным визитам с юмором, а на Мамоцких разорался по простой причине: надо убедить Ефима продавать дачу. Ничего личного. В глубине души – Эльдар знал это на сто один процент – Крылов оставался спокоен, как спящий носорог.

– Ты за идиота меня держишь? Ты кого поиметь решил? Ты о чем думал, когда сюда шел?!

Никита неожиданно вскочил с кресла, перегнулся через стол, схватил колоду из шкатулки и…

Эльдар ожидал, что карты полетят в лицо Мамоцких, но Крылов неожиданно замер. Остановил движение и несколько секунд простоял в неудобной позе, вызвав изумленные взгляды присутствующих. Впрочем, Анна только старалась казаться удивленной.

– Кит, ты чего? – не выдержал Эльдар.

Крылов невидяще посмотрел на друга, затем на зажатую в кулаке колоду. Медленно вернулся в кресло.

– Пиши расписку, Ефим.

Эльдар издал сдавленный звук: не то кашлянул, не то подавил рвущееся наружу ругательство. Анна улыбнулась. Спокойно, словно ожидала подобной развязки. Не верящий своему счастью Мамоцких несмело поднял глаза:

– Что?

– Пиши расписку, Ефим, – повторил Никита, не сводя глаз с зажатой в руке колоды карт. – Я, Мамоцких Ефим Семенович, передаю в дар Крылову Никите Степановичу…

– Ты что, серьезно? – Эльдар подошел к компаньону.

Никита придвинул к себе шкатулку, бережно положил в нее колоду, на мгновение замер, глядя на карты, после чего кивнул:

– Абсолютно. – И снова посмотрел на Мамоцких. – Пиши, Ефим, пиши. Ты мне больше ничего не должен.

Глава 2

Санкт-Петербург, 1762 год

– Вижу, вас можно поздравить, граф? – розовощекий молодой человек, представившийся Петром Нечаевым, склонился в учтивом поклоне.

– Что вы имеете в виду? – не понял Сен-Жермен.

– Только то, что вижу.

– Ах, это… – Граф машинально опустил взгляд: под легким плащом виднелся мундир генерала русской армии. Вечером Сен-Жермен планировал быть на приеме у Дашковой и заранее облачился в парадную одежду. – Да, с этим меня можно поздравить.

И позволил себе легкую улыбку.

Они встретились на берегу залива, на неприметном каменистом мысе, продуваемом всеми балтийскими ветрами. Карета Сен-Жермена осталась у дороги, невидимой отсюда из-за рощи, а как добрался до мыса Нечаев, было непонятно: ни лошади, ни кареты не заметно.

– Блестящая карьера, граф. – Морской ветер уносил слова Петра с такой стремительностью, что Сен-Жермен едва успевал услышать их. – Всего несколько месяцев в России – и уже генерал. Можно только позавидовать.

Сам Нечаев был одет в форму поручика Преображенского полка, но материал и шитье указывали, что жил юноша не только на офицерское жалованье.

– Вам ли завидовать, любезнейший Петр Андреевич? Вы молоды, у вас вся жизнь впереди.

– Но вряд ли я смогу оказать императрице услуги, равные вашим, граф.

Сен-Жермен прищурился.

Он ожидал любого развития разговора, кроме этого. Какое отношение имеет политика к их встрече? При чем здесь она? К тому же роль графа в возведении на престол Екатерины тщательно скрывалась, о его помощи знали только самые близкие к императрице люди, самые верные. Таинственность принесла плоды: не появилось даже слухов, даже домыслов о возможном участии Сен-Жермена в перевороте, и вот на тебе – мальчишка, щенок безусый, знает и намекает на наисекретнейшее дело с уверенностью невозможной.

– Меня привечают при многих европейских дворах, – медленно ответил граф. Если Нечаев хочет поговорить о политике – пожалуйста, послушаем. Но на душе стало горько: не за этим, ох! совсем не за этим мчался Сен-Жермен на каменный мыс.

– В просвещенных странах ценят неординарных людей, способных оказать неординарные услуги. Говорят, вы зрите грядущее?

– Пытаюсь, – кивнул граф.

– Видели, чем закончится наш разговор?

Искренний интерес в голосе. И внимательный, открытый взгляд.

– Не видел, – буркнул Сен-Жермен. – Вы не дали мне времени.

Письмо нарочно доставили так, что граф едва успел к мысу.

– Сколько же времени вам нужно? Час? Неделя? Вся жизнь? Но ведь мечтаете вы не о том, не так ли? Вы ищете, как управлять грядущим. Что за радость просто зреть?

Сен-Жермен отшатнулся. «Щенок читает мысли?»

И кольнуло в груди – в Московии много тайн.

Теперь граф был уверен, что не зря поторопился на мыс, не зря поверил письму.

Много тайн в Московии. Много следов затерялось на диких ее просторах, ответы на многие загадки спрятались здесь. За тайнами и приехал Сен-Жермен, за секретами, за истиной, за знаниями, которые искали европейские мистики. Идеи Просвещения подарили мыслящим людям некоторую свободу, позволили открыто обратить свой взор на таинства природы, разрешили искать ответы не только в Библии. И пытливые умы потянулись в библиотеки, в университеты, принялись искать и… с горечью увидели, сколь малая часть знаний осталась в их распоряжении. Сколько всего потеряно безвозвратно. Безвозвратно? Многие пали духом, решили, что святая инквизиция погубила европейскую традицию, направили взор на таинственный Восток, но Сен-Жермен был убежден, что потеряно не все. Сопоставив обнаруженные в книгах недомолвки и намеки, обрывочные записи в хрониках и дневниках, граф сделал вывод, что искать следует не новые знания на Востоке, а старые, традиционные, в дикой Московии. В Российской империи, если быть точным, ибо после правления Петра Великого никто в Европе не рисковал называть славянскую державу как-нибудь иначе.

Но как прознать тайны государства? Свести тесное знакомство с первыми лицами его, а если повезет – с самим самодержавным властелином, и двери тогда откроются, и не будет преград в познании сокрытого. Сен-Жермену повезло, благоволящая судьба позволила ему принять участие в перевороте, заслужить покровительство Екатерины и уважение ее ближайших сподвижников. Упрочив положение при дворе, граф осторожно, ОЧЕНЬ осторожно, перешел к главной цели своего визита. И на первых порах убедился в правильности выбранного пути: императрица повелела подданным оказывать всякую помощь «дорогому другу», братья Орловы рьяно поддерживали любые его начинания, но… Но всего через пару месяцев отчаявшийся Сен-Жермен понял, чем привлекала Московия хранителей тайн – русские умели прятать. Покровительство новых властелинов ничего не принесло: те, кому древние князья повелели беречь сокровища, не спешили выдавать их молодой императрице и ее приятелю с репутацией авантюриста. Или «те» давно сгинули?

Сен-Жермен уже собрался в Париж, и тут…

– Что вы ищете в России, граф?

– Ответы.

– Какие?

– Я умен.

Нечаев отвесил вежливый поклон – он был согласен с этим утверждением.

– Я честолюбив. Я познал тайны алхимии. Я читал трактаты, за которые францисканцы отправляли на костер. Мне послушны камни. Но я чувствую, что способен на большее, что моя сила может поднять меня гораздо выше. Я чувствую, что живу наполовину.

– Вы познали некоторые тайны…

– А мне нужны все! – почти выкрикнул граф. Выкрикнул против своей воли. Не удержался. Слишком долго он шел к этому разговору. И ведь молодой поручик не спрашивал: «Почему вы решили, что в Московии есть какие-то тайны?» Нет! Он не отрицал, что Сен-Жермен прибыл по адресу, достиг своей цели. Граф дрожал.

– Мне нужны все тайны, – гораздо спокойнее повторил он.

– Для чего? – помолчав, осведомился Нечаев.

Сен-Жермен осекся, недовольно посмотрел на поручика, но сдержался. Пока сдержался. Пока.

Молокососу не уйти – два десятка гвардейцев ждут сигнала в соседней роще: если Нечаев не согласится помогать добровольно, ему придется ответить на вопросы графа на дыбе. Сен-Жермен провел в Московии слишком много времени и был полон решимости вцепиться в нащупанный след мертвой хваткой. Но сначала следует попробовать договориться по-хорошему.

– Для чего вам все тайны, граф?

– Чтобы стать тем, кем я должен стать.

– Блестяще, – после короткой паузы произнес молодой поручик. – Точнее не скажешь.

И хотя Нечаев был похож на учителя, получившего правильный ответ на экзамене, Сен-Жермен склонил голову – сейчас надо подыгрывать.

– Но кем вы видите себя, граф? Завоевателем? Повелителем? Сокрушителем устоев или цитаделью порядка? Какой путь вам близок?

– Я узнаю тайны, а после решу.

– После может не получиться, – усмехнулся юноша. – Знания несут с собой ответственность, вдруг, открыв тайны, вы поймете, что мечты ваши – дым. Или недостойны вас. Или невозможны.

– Разве для меня останется что-то невозможное? – Сен-Жермен удивленно поднял брови.

– Останется, – уверенно бросил Нечаев. – Если вы ищете всемогущества, граф, то вам следует поискать в другом месте. А потом, когда поумнеете, вернуться. Мы будем ждать.

– Все-таки будете ждать? – саркастически полюбопытствовал Сен-Жермен.

– Будем, – подтвердил поручик. – Вы нам интересны, граф. Для чела у вас блестящие способности. И всех нас поразила ваша страсть к учебе, ваше маниакальное желание совершенствоваться, постигать новое. Не имея никаких возможностей, вы тем не менее сумели достичь высот невероятных…

– Хорошо, что вы это понимаете.

Теперь настала очередь Нечаева удивленно изогнуть бровь – ему не понравился самодовольный тон Сен-Жермена.

– Невероятных для вас, – уточнил поручик.

– Разумеется, – махнул рукой граф.

И получил небольшой урок, призванный вернуть его с небес на землю.

– Вы говорили, вам послушны камни? – припомнил Нечаев.

– Да.

– Гм… предположим. – Поручик извлек из кармана крупный рубин. – Обратите внимание на трещину.

Сен-Жермен внимательно рассматривал камень несколько минут, затем вернул его хозяину и, предвосхищая вопрос, произнес:

– За две недели я уберу трещину.

– Я не могу ждать так долго.

Нечаев положил рубин на ладонь, поднес к лицу, прошептал несколько слов, заставивших камень засиять, и в завершение легонько подул на него.

– Вот и все.

– Вы позволите?

Граф жадно схватил рубин и не сдержал удивленный вскрик – трещина исчезла. Он прекрасно разбирался в камнях, чтобы понять, что перед ним тот же самый рубин. А еще он прекрасно разбирался в фокусах, чтобы понять, что молодой русский не обманывает.

– И вы говорите, что я достиг невероятных успехов? – очень тихо спросил Сен-Жермен.

– Конечно, граф, – совершенно серьезно ответил Нечаев. – Вы, не зная и сотой части того, что доступно мне, не умея пользоваться своей силой, научились делать то же, что и я. Пусть вы тратите гораздо больше времени, но ведь у вас получается, черт возьми!

В его голосе звучало неподдельное уважение.

– Вы – Посвященный?

Нечаев ответил не сразу. Задумчиво посмотрел на свинцовые волны залива, на падающих за добычей чаек, на низкие тучи.

– Через два дня вы планировали отправиться в Париж. Езжайте через Ревель, там мы вас найдем и тайно переправим в Москву.

И очень тихо, после едва уловимой паузы:

– Вам будет открыто гораздо больше, чем мне.

* * *

Книжный магазин Генбека Хамзи.

Москва, улица Арбат, 4 ноября, четверг, 11.11

«Объект – Анна Курбатова.

Генетический статус – Чел.

Социальный статус – Практикующий маг.

Кредит – 5000.

Возможное превышение – 200%».

Последняя запись весьма показательна: если шасы согласны утроить предоставляемый кредит по первому требованию клиентки, следовательно, на ее счету лежит кругленькая сумма.

«Анна Курбатова…» Старый Генбек Хамзи, хозяин лучшего книжного магазина[2] Тайного Города, задумчиво перечитал появившуюся на мониторе информацию. Не так давно перебралась в Москву из Воронежа. Лицензия Великого Дома Людь в порядке, специализация – краткосрочные предсказания, владеет небольшой аналитической фирмой и кормится при ММВБ, впрочем, вокруг торговых площадок вертится немало магов средней руки.

На первый взгляд Анна не вызывала подозрений. Обычная история: прознала о Тайном Городе, вступила в контакт с Великими Домами, прошла обучение магии, стала неплохо зарабатывать, переехала в столицу. Но старый Генбек, до тех пор, пока не отошел от дел, заслуженно считался одним из величайших директоров в истории Торговой Гильдии – его чутью могли позавидовать лучшие таможенные собаки. «Кто выписал девушке карточку „Тиградком“? Ну, конечно, Темный Двор… – Хамзи выключил компьютер и почесал нос. – Десять к одному, что красавица работает на Сантьягу».

В этом случае Курбатовой следует оказать особое внимание.

– По правде говоря, Анна, если вас всерьез заинтересовали игровые артефакты, нужно обращаться к концам. Это их профиль.

Генбек присел за оккупированный девушкой столик и ласково провел рукой по корешкам выбранных ею книг: сборник научных статей «Тройка, семерка, туз. Некоторые особенности заклинаний девятнадцатого века», «Карточные артефакты. Настоящее и прошлое» Люция Чейза, «Необходимый прикуп. Теория вызова нужных карт» и даже иллюстрированная методичка Службы утилизации «Правила поведения в человских казино». С другой стороны стола возвышалась внушительная стопка еще не прочитанных томов. Электронных копий Хамзи не делал, заставляя клиентов приезжать на Арбат и вручную выискивать в книгах нужную информацию, не забывая собирать со страждущих знаний приличную почасовую оплату.

– Боюсь, вы правы, – вздохнула девушка.

– В моем собрании есть множество материалов по магии игр, но в библиотеке концов эти сведения классифицированы куда лучше.

Анна с трудом удержалась от язвительного замечания насчет того, что подобное предложение следовало бы сделать пару часов назад, а не сейчас, когда счет за пользование книгохранилищем существенно возрос. Но шас есть шас, надо принимать его таким, какой он есть, или не принимать вовсе.

– Если честно, мне не хочется общаться с концами. Тем более в пустынной библиотеке.

– Боитесь попасть под чары их семейной тайны?

– Вы читаете мысли.

В действительности же девушка не собиралась обращаться к любвеобильным толстякам по другой причине: кто знает, как отнесутся они к появлению старого артефакта? Возможно, купленный Крыловым карточный набор не стоил ни гроша и был изготовлен для местечковых ярмарок. Но вряд ли балаганная игрушка стала бы семейной реликвией графского рода.