Королевский крест

И некоторые совместные дела.

– Мы, в натуре, все закончили. Как договаривались, мля.

– Да, – со вздохом признал конец. – Вы все сделали.

Не то чтобы Харцию нравилось общаться с Красными Шапками, но иногда сотрудничество с ними было выгодным шагом. К тому же Копыто не зря считался одним из самых вменяемых уйбуев: он понял, чего хочет конец, всего лишь с третьего раза и сделал все как надо. Ночью десятка Копыто основательно отметелила местную шпану – Харций решил, что превентивные меры не помешают, а до этого дикари несколько дней вкалывали на подсобных работах: устраняли мелкие недоделки, мыли полы и туалеты, таскали мебель, аппаратуру, ящики с продуктами и выпивкой. Судя по старательности, с которой трудились Красные Шапки, десятка прочно сидела на финансовой мели, и нареканий к ним у Харция не было… К сожалению, не было, ибо пришла пора платить за услуги.

Копыто глотнул еще виски и важно произнес:

– Ну, давай посчитаем.

В устах не отличающегося любовью к арифметике дикаря фраза прозвучала несколько необычно, но конец, подавив усмешку, покладисто согласился:

– Давай.

– Мы все сделали, что ты просил?

– Все.

– Этих… претензиев нету?

– Нет.

– Тогда…

– Подожди, – торопливо произнес Харций. – Мы еще договаривались, что ты с ребятами приедешь через месяц. Устроим ограбление…

– Типа ограбление, – важно уточнил Копыто.

– Ага, типа ограбление.

– Мы забираем кассу, ты жалуешься в полицию, и тебе снижают налоги.

– Точно! А ты получишь половину кассы!

О том, что он к тому времени застрахуется в человской компании и заработает еще и на этом, Харций благоразумно промолчал. Да и вряд ли бы уйбуй его понял.

– А теперь давай деньги.

– Так мы же договорились: половина кассы! – Конец натурально округлил глазки. – Это очень приличная сумма. Приходи через месяц.

Но дикарь не позволил сбить себя с толку.

– Половину кассы я получу за то, что тебя ограблю. – Копыто сделал большой глоток виски, и Харций пожалел, что не приказал бармену спрятать спиртное: благодаря кукурузному пойлу уйбуй демонстрировал чудеса сообразительности. – Ты деньги плати за то, что мы на тебя горбатились, мля. Как эти… папы карлы, мля.

Конец жалобно вздохнул и опустил плечики. Его округлые щечки немножечко побледнели, а в глазках появилась неподдельная грусть.

– Увы, Копыто, но клуб только открывается, и свободных средств нет совершенно. Думаешь, я от хорошей жизни придумал эту историю с ограблением?

– Как откроешься, так и закроешься, – пожал плечами уйбуй. – А если мы все автоматы поколотим, и дискотеку поколотим, и бар поколотим, сюда даже челы не придут. Не такие они идиоты, чтобы по пепелищу бегать.

– А я в Зеленый Дом пожалуюсь, – с тщательно сыгранным простодушием произнес Харций.

– А мы скажем, что ты нам за работу не заплатил.

– А разве я обещал?

Шибзич занервничал и почесал под банданой.

– А разве нет?

– Я тебе сказал: «Копыто, помоги», – с максимально возможной кротостью напомнил конец. – И ничего не говорил о том, что я тебе за это заплачу.

– Не говорил?

– Ни слова.

– И не собирался платить?

– Я думал, мы друзья.

– Тогда зачем ты грозишь, что пожалуешься королеве?

– А если бы тебе клуб поколотили, ты бы кому жаловаться стал?

– Фюреру.

– А у меня фюрера нет. Поэтому я сразу к королеве.

Это прозвучало логично – фюрер у концов на самом деле отсутствовал. Но самое страшное, что после очередного глотка виски Копыто вспомнил давешний разговор: конец ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ничего не говорил об оплате. А сам уйбуй, обрадованный весьма кстати наметившимся заработком, не спросил. И бойцы не спросили, будучи уверены, что десятник обо всем позаботился. Копыто с тоской понял, что, если он не принесет деньги, у десятки, вполне возможно, появится новый уйбуй.

Но ведь проклятый конец на самом деле имеет право не платить!

– Ты эта… Харций, без ножа режешь, – жалобно протянул Копыто. – А ведь мы, эта… друзья.

– Вот я и решил, что ты мне по дружбе помогаешь! – В голосе конца, все еще печальном, появился намек на энтузиазм. – Обрадовался безумно: чтобы в нашем мире, подлом таком и несправедливом, встретить столь бескорыстного воина…

– Да уймись ты!

– Нет, ты вспомни, как я обрадовался! – начал наседать Харций. – Кормил твоих бойцов бесплатно, раз! – Днем дикарям выдавали по два пакетика чипсов. – Поил бесплатно, два! – Утром Красные Шапки получили бутылку виски на всех. – Как к родным относился, право слово!

– Родня, мля!

Копыто задумчиво положил ладонь на рукоять ятагана, и почти сразу же, словно прикосновение к оружию пробудило доселе дремавшие инстинкты, в маленьких глазках уйбуя вспыхнул недобрый огонек. Но Харций был готов к такому развитию событий. Конец прекрасно понимал, что, даже если Шибзич сломается и не станет доводить дело до скандала, его бойцы поведут себя иначе. А получить десять разъяренных дикарей за час до открытия заведения концу хотелось еще меньше, чем платить им за работу.

– Копыто! Я понял, как мы можем договориться!

Радости и оптимизму в голосе Харция позавидовал бы даже прожженный продавец Иеговы. Уйбуй, почти решившийся пустить концу кровь, поперхнулся от неожиданности:

– Что значит договориться, мля? О чем? В натуре, больше я на тебя и пальцем не пошевелю.

– А грабить через месяц будешь?

– Грабить буду, – после короткой паузы подтвердил Копыто. – Если ты еще жив будешь. А пальцем шевелить, в натуре, не стану.

Харций, которому не хотелось искать других исполнителей для сомнительного мероприятия, приободрился.

– Значит, насчет грабежа все в силе… это хорошо. А за сегодняшнее ты меня извини: я ведь правда не подумал, что ты денег захочешь. Решил, что по дружбе помогаешь. Да и наличных у меня нет совсем, только на обои пять тысяч ушло.

Копыто покосился на крашеные стены, но промолчал. Пальцы, разжавшиеся было во время энергичного вопля конца, вновь сдавили рукоять ятагана. Тем временем Харций перегнулся через стол и проникновенно поинтересовался:

– А хочешь, я тебе свой счастливый артефакт подарю?

Пальцы молниеносно разжались.

– В котором ваша семейная тайна хранится? – жадно спросил Шибзич.

На протяжении тысяч лет все расы, с которыми доводилось контактировать концам, пытались выведать их главный секрет, узнать, что же на самом деле позволяет маленьким, толстым и лысым продавцам легкой жизни пользоваться бешеной популярностью у женщин любых семей. Почему даже самые неприступные стервы становятся в их руках послушными игрушками. В ход шли все средства: увещевания и уговоры, кропотливые научные исследования и даже пытки, но концы всегда проявляли удивительную стойкость и молчали, как чуды на параде.

– Нет, – рассмеялся Харций, – семейную тайну я тебе не отдам. Зато подарю очень ценный артефакт.

– Какой еще артефакт? – набычился уйбуй. – Чего ты меня, в натуре, разводишь? Пальцы гнуть не устал? Деньги давай, мля, а то я за себя не ручаюсь, клянусь агрессией Спящего!

– Артефакт называется «Повелитель вероятностей», – спокойно произнес конец. – Очень ценная вещь. Раритет.

– Чего?

– Вот чего! – Харций с важным видом выложил на стол медальон на цепочке. – Раритет! Теперь таких не делают!

С одной стороны желтый диск покрывали причудливые концовские письмена, с другой в него был вплавлен зеленый камешек.

– Золото?

Уйбуй жадно схватил медальон.

– Какая же ты дуби… – Конец осекся: не следовало грубить еще не заглотившему наживку дикарю. – Копыто, ценность не в том, что это золото. А в том, что с этим артефактом ты будешь выигрывать в карты. Это «Повелитель вероятностей»! Раритетная вещь!

«Раритетный» артефакт сделал то ли дедушка, то ли прадедушка Харция. Был «Повелитель» одноразовым, после выработки магической энергии восстановлению не подлежал и от долгого хранения почти разрядился. Жить артефакту оставалось от силы пару дней, и наглые шасы, увидевшие сей недостаток, а также просчитавшие крайне невысокий уровень заложенного в медальон заклинания, предложили Харцию настолько смешную цену, что, даже отчаянно нуждаясь в деньгах, конец гордо отказался. В Тайном Городе подобные артефакты мало кого интересовали, продавать на сторону было опасно – за нарушение режима секретности Великие Дома по голове не гладили. Играть же с челами самостоятельно Харций после длительных раздумий не решился. Хоть он и верил в мудрость создавшего артефакт дедушки (прадедушки?), вероятность проигрыша все равно оставалась, а конец слишком серьезно относился к открытию клуба, чтобы рисковать. К тому же Великие Дома без восторга смотрели на использование игровых артефактов в человских казино Москвы, а уезжать из города Харций в ближайшее время не собирался.

– Видишь, какой я тебе подарок делаю? Царский подарок. А все из-за нашей с тобой дружбы.

– Так он эта… чтобы в карты выигрывать?

– Почти всегда, – подтвердил конец и прикусил язык.

– Что значит «почти»? – немедленно спросил Копыто. Действие виски еще не закончилось, и уйбуй оставался внимателен.

– Он управляет вероятностями, а не обеспечивает победу, – объяснил Харций, кляня себя за болтливость. – Делает вероятность твоего выигрыша максимальной.

– Это как?

– Ну, нужен тебе, скажем, валет. Какова вероятность, что он тебе придет?

– Не знаю.

– Маленькая вероятность, маленькая! – Конец решил не утомлять дикаря ненужными цифрами. – А «Повелитель» делает ее максимальной. Не стопроцентной, но максимальной. Очень большой.

– Кого ее?

– Вероятность.

Копыто прищурился, пытаясь припомнить, о чем Харций говорил только что.

– И валет придет?

– С большой вероятностью.

– Придет или нет?

– Скорее всего.

– А если не придет?

– Останешься без валета.

– И что?

– Ничего.

Уйбуй всерьез задумался. Харций побарабанил пальцами по столешнице, посмотрел на часы, мысленно застонал – пора, пора! – и с тщательно скрываемой злобой посмотрел на загибающего пальцы собеседника: дикарь что-то подсчитывал.

– Копыто!

– Харций, мы, в натуре, работали долго и еще сегодня ночью дралися. Это, мля, стоит больше, чем маленький золотой медальон и подозрительная цепочка…

Конец выругался громко и с наслаждением. Выругался цветасто, заковыристо, выругался так, как привык, работая в баре «Кружка для неудачника», единственном человском заведении Тайного Города. Вечные клубы табачного дыма вгоняли жизнерадостного конца в тяжелую хандру, и он так старательно учился выражать свое неудовольствие по этому поводу, что теперь его умение ругаться заставляло завистливо всхлипывать самых отъявленных матерщинников Тайного Города.

Когда конец закончил, уйбуй уважительно присвистнул и кивнул головой:

– Круто, мля. Научи!

– Копыто, артефактов, которые гарантированно дают тебе нужную карту, не существует, – устало произнес Харций. – Или ты берешь «Повелителя», или иди к своим бойцам и рассказывай, что деньги будут через месяц. Все. Мне надоело. А если ты меня убьешь, денег точно не увидишь.

– Расслабься, – посоветовал Шибзич, сгребая со стола медальон. – Возьму я твой артефакт. Только не сразу возьму, а как бы на проверку. Если он не работает и я, в натуре, проиграю, то верну его тебе. Договорились?

В данном случае это был наилучший вариант. Харций кивнул:

– Договорились.

– И еще две бутылки виски мы у тебя возьмем, – уверенно сообщил Копыто, почуявший, что Харций дал слабину. – И еще…

– Не увлекайся! Две бутылки виски, и все. – Конец протянул руку: – Дай я артефакт активизирую.

* * *

Офис клана Треми.

Москва, улица Вятская, 2 ноября, вторник, 19.03

Жители больших городов не часто задумываются над тем, что скрывают те или иные здания. К домам привыкаешь, они кажутся похожими друг на друга, на них не обращаешь внимания, и постепенно становится безразлично, что находится по ту сторону каменных стен. Да и что там может быть? Квартиры или офисы, гаражи или мастерские, склады или цеха – все, что угодно. Мельком увидев строение, мы машинально относим его к той или иной категории и сразу же забываем: чтобы привлечь внимание, городской дом должен быть весьма и весьма необычным. А мрачное, похожее одновременно и на склад, и на подержанную крепость строение на Вятской улице таковым не было. К шедеврам архитектуры не относилось. «Нечто промышленное», – подумает прохожий и пойдет себе дальше. Неинтересно. Обыкновенно. Откуда знать прохожему, что в здании разместился не гараж и не портняжная мастерская, а офис Треми, одного из кланов московских вампиров.

– Сегодня мы работаем в центре, – произнес Захар Треми. – С севера наша зона ограничена Садовым кольцом, с запада – Новым Арбатом, а с востока…

На стене кабинета, прямо за спиной епископа, висел огромный монитор, на который программисты вывели карту города. По мере того, как боевой лидер клана Треми определял границы, зона ответственности окрашивалась в синий цвет.

– Как видите, территория не очень большая, но «ласвегасы» дают высокую вероятность встречи с опытными воинами противника, так что надо действовать внимательно и осторожно. Проверяем каждую щель, каждый переулок, каждый дом.

– Не впервой.

– Да, – согласился епископ, – не впервой.

Юнцов «с кривыми иглами»[1] на инструктаже присутствовало трое, остальные – проверенные бойцы, побывавшие с Захаром не в одной драке и хорошо умеющие охотиться на мятежных соплеменников.

– Временем мы не ограничены. Работаем тщательно, до самого утра. Если заканчиваем раньше – начинаем заново.

– То есть не торопиться? – хмыкнул кто-то.

– То есть мы должны гарантировать, что в зоне нет ни одного мятежника.

Как и все собравшиеся в комнате вампиры, Захар предпочел одежду простую и прочную: удлиненная кожаная куртка, спортивного покроя брюки, мягкие ботинки. На плече вышита лунная корона – символ епископского титула, на спине замерла рогатая ящерица – герб Треми. Но и без этих, понятных любому жителю Тайного Города символов было заметно, что Захар привык приказывать, а не подчиняться. Повелительный взгляд, властные жесты, уверенный голос – епископ был прирожденным лидером.

– Прошлой ночью мятежники убили еще восьмерых. В том числе – троих жителей Тайного Города. – Захар обвел взглядом притихших соплеменников. – Вы все смотрите «Тиградком» и видите, что с каждым часом неудовольствие среди сограждан нарастает. В наших интересах отбить набег как можно быстрее.

Нападения мятежников из Саббат – отступников, ненавидящих Тайный Город, – не были редкостью. Темный Двор организовывал «походы очищения», мятежники отвечали неожиданными выпадами, так продолжалось не одно столетие, и главная задача при отбитии набега сводилась к минимизации потерь. В этом случае жители Тайного Города не успевали впасть в шовинистические настроения и перенести свою ярость на всех масанов, невзирая на секту, а заодно – на покровительствующих им навов. Обычно с нападением удавалось справиться быстро, но на этот раз в город проникло слишком много мятежников.

– Есть хорошие новости, – продолжил Захар. – Нас снова стало больше: подтянулись хваны.

– К финалу, – буркнул кто-то из задних рядов. – Когда надо было город патрулировать, они не спешили, а последних добить – пожалуйста.

– «Последних» может оказаться не меньше десятка, – холодно ответил епископ. – И это не молодняк, а опытные бойцы, так что поддержка четырехруких не помешает.

Если в первые часы набега мятежникам противостояли только воины Великого Дома Навь: гарки и масаны, то уже следующей ночью на улицы вышло гораздо больше охотников. Сантьяга, комиссар Темного Двора, объявил выгодный контракт на мятежные головы, и под его крыло сразу же потянулись свободные наемники, а следом за ними и воины других Великих Домов – грех не воспользоваться случаем.

– Теперь последние оперативные данные. – Захар посмотрел на монитор ноутбука. – Гангрелы обнаружили лежбище мятежников в Филях. Сейчас там идет бой.

– Как нашли?

– Саббаты откликнулись на Зов.

– Молодняк! – презрительно махнул рукой один из вампиров.

– Но злобы в них не меньше, чем в стариках. И убивают они не хуже, – отрезал епископ. – В общем, Гангрелы хорошо поработали, и мы, уверен, им не уступим.

* * *

Игорный дом «Два Короля».

Москва, улица Большая Каретная,

2 ноября, вторник, 21.21

– Нет, вы представляете? Он мне говорит: «Милочка…» – Леночка Жмурова, начинающая поп-певица, скривила губки и выразительно посмотрела на сидящего в кресле Никиту Крылова. – Представляешь? Мне! «Милочка»!

Тон и поза будущей звезды не оставляли сомнений в том, что она возмущена до глубины души.

– Ужасно, – неохотно буркнул мужчина.

Воодушевленная Леночка усмехнулась и с удвоенным пылом продолжила рассказ:

– Так вот. Потом он мне говорит: «Милочка, у вас очень слабый голос». У меня!

И вновь выразительный взгляд. Правда, на этот раз Никита не сразу понял, что пора поддержать разговор. Несколько секунд он молча смотрел на девушку, ожидая, что она продолжит повествование, не дождался и посочувствовал:

– Ужасно.

– Он сказал это о моем голосе, – уточнила будущая поп-дива.

– Ужасно, – в третий раз повторил Крылов.

Эльдар Ахметов, друг и компаньон Никиты, совладелец «Двух Королей», с трудом подавил смех – со стороны кресла послышалось лишь тихое всхлипывание. Его подруга, эффектная брюнетка Анна, взяла бокал и сделала долгий глоток коктейля.

Крылов едва заметно покраснел. Несмотря на положение, несомненный ум и богатство, Никите очень не везло с противоположным полом. В смысле, у него была дурная привычка увлекаться совершенно неподходящими женщинами: безголовые мастерицы клубных дел, хищные охотницы за состоянием, бесталанные певички. Крылов прекрасно знал о своей слабости, но поделать ничего не мог. Распрощавшись с очередным кошмаром, он едва ли не в тот же день ухитрялся отыскать новый, вызывая искреннее удивление у друзей, – ведь, помимо положения в обществе, Никита обладал недурной внешностью: спортивная фигура, светлые волосы, живые голубые глаза – викинг, да и только. И тем не менее…

– Никита, милый, зачем ты нашел мне этого старика?

– Георгий Станиславович лучший учитель вокала в Москве, – угрюмо ответил Крылов. – Я уже говорил.

– Я помню, – махнула ручкой Леночка. – Но ведь он такой старый, что уже совершенно ничего не слышит. И не понимает совершенно ничего! Он мне говорит: «Милочка, тяните ноту…» Господи, пошлость какая. Что я ему, оперная, что ли? Какие еще ноты? Компьютер в студии для чего? Я ему говорю: «Фабрику звезд» посмотрите! Разве там ноты тянут?» Надо быть современнее…

– А он? – заинтересовался Эльдар.

– А он мне: «Милочка, я развожу породистых скакунов, а не водовозных кляч». Это он-то разводит, да? Тоже мне авторитет выискался…

– В данном случае слово «разводить» использовалось в своем подлинном значении, – обронила Анна. – Смысл примерно такой: выращиваю, воспитываю. Георгий Станиславович не имел в виду, что отнимает у животных деньги.

Эльдар вновь хмыкнул. Никита внимательно посмотрел на Анну. И в очередной раз подумал, что Ахметов, в отличие от него, умеет выбирать женщин. Красивая, элегантная и умная Анна выглядела настоящей пантерой, Леночка на ее фоне смотрелась в лучшем случае домашней кошечкой. Безголосой и безголовой.

– Я тоже подумала, что старикан слова перепутал, – согласилась Леночка. – А это ужасное «милочка»?! Ты представляешь?

– С трудом, – улыбнулась Анна. – Он тебя все время так называл?

– Почти.

– Очень обидно.

– Он мне говорит: «Вам, милочка, и надо на „Фабрику звезд“. Мне!! Представляешь?! Я ему говорю: „Да у меня два клипа на MTV в ротации и на трех радиостанциях… Я Жмурова, а это, между прочим, имя!“

– В общем, с Георгием Станиславовичем ты поругалась? – подал голос Крылов.

– Милый, ты на меня не сердишься? – Леночка прильнула к Никите и умильно заглянула ему в глаза. – Я совсем-совсем не хотела ругаться. Но он…

– Забудь. Все в порядке.

Крылов понимал, что если и надо сердиться, то только на себя. Перед стариком Никита уже извинился, а заодно убедился в правильности мимолетного замечания Анны: «Может, имело смысл сначала научить девочку пению, а уже потом оплачивать видеоклипы?» Увидев себя по телевизору, Леночка перестала адекватно оценивать происходящее.

– Он был груб со мной.

– Да зачем тебе ноты, на самом деле? – негромко произнесла Анна.

Глубокий голос с легкой женственной хрипотцой, чарующий, привлекающий внимание. Анна произнесла слова тихо, но и Эльдар, и Крылов молниеносно обернулись в ее сторону.

– Вот и я говорю! – Леночка, обрадованная тем, что скандала не будет, охотно развила тему: – Жмурова – это имя! При чем тут «Фабрика звезд»? Я сама звезда!

Никита вздохнул и посмотрел на вошедшего в кабинет человека:

– Да, Володя.

– Есть тема, – негромко произнес мужчина.

– Какая?

Безопасностью игорного дома занимался Эльдар, Владимир Даньшин был его правой рукой, профессионалом, умело управляющимся и с персоналом, и с техникой. В свое время он прошел стажировку в Лас-Вегасе и заслуженно считался одним из лучших специалистов по безопасности игорных заведений в Москве.

– Приехали люди от Давида.

Крылов и Ахметов переглянулись. Анна, уловив возникшее напряжение, поднялась:

– Мужчины, мы подождем вас в ресторане.

– Я не хочу в ресторан, – надула губки Леночка.

– Пойдем, – улыбнулась Анна. – Я совсем забыла рассказать, что на Смоленке открыли новый бутик.

– Чей?

Волшебное слово «бутик» сыграло роль поводка, и можно сказать, что из кабинета Крылова вышла дама с собачкой.

Никита, дождавшись, когда за девушками закроется дверь, посмотрел на Даньшина.

– Кто приехал?

– Шестерки, – небрежно ответил Владимир. – Проверить, не передумали ли мы.

– Я не передумал, – отрезал Крылов. – Все останется как есть.

Давид Цвания был уважаемым и известным человеком в московском игорном бизнесе, владельцем казино «Изумруд», но все знали, что за Цвания стоит Автандил Гори, лидер весьма крупной преступной группировки. «Два Короля» приносили неплохую прибыль, входили в пятерку самых популярных игорных домов города, и не было ничего странного в том, что бизнесом заинтересовались. Крылову и Ахметову поступило предложение поделиться акциями, но друзья уперлись. Когда-то, в лихие девяностые, подобная принципиальность могла стоить им жизни, но теперь предпочитали договариваться, и некоторое время Давид поднимал цену, надеясь, что Крылов и Ахметов одумаются. Когда же это не помогло, прошли довольно жесткие переговоры, в ходе которых стороны решили выяснить отношения за карточным столом. Не самая здравая мысль, конечно, но Гори не хотел шума, и найденный выход был последней возможностью не переходить к горячему конфликту. Никита, которому тоже не хотелось воевать, согласился.

– Все останется как есть, – повторил Крылов. – Мы сыграем.

И его взгляд, как всегда в минуты раздумий, устремился к стеклянным дверцам стоящего напротив стола шкафа – предмета особой гордости Никиты. Триста двадцать семь экспонатов, связанных с азартными играми, прекрасная коллекция, включающая старинные карты и фишки первых казино Лас-Вегаса, гравюры, литографии и книги.

– Мы поставим на кон «Два Короля» и выиграем. – Никита перевел взгляд на Эльдара: – Пожалуйста, съезди к Давиду лично и обсуди с ним все подробности игры.

– О’кей.

– Володя, до среды ты должен быть предельно внимателен: нам не нужны провокации.

– А после среды?

– А после среды будет видно, – усмехнулся Никита, выбираясь из кресла. – Володя, я иду в туалет, а потом в ресторан. Сделай так, чтобы, когда я выйду в зал, приблудных шестерок поблизости не было.

* * *

Москва, улица Большая Каретная,

2 ноября, вторник, 23.52

Вернуться из набега на Тайный Город удавалось немногим, да и сама философия этих атак не предполагала возвращения: месть была их смыслом. Напитать проклятые камни ненавистной кровью, убивать, убивать и еще раз убивать. Высушивать, пока не затупятся иглы, пока не станет плохо от украденной силы, переводить дух – и снова высушивать. И погибнуть в бою с карателями. Погибнуть, но показать, что дух Саббат не сломить. Что масаны по-прежнему готовы отдавать жизнь за свободу и никому не удастся накинуть рабский ошейник на гордых воинов ночи.

Возвращались единицы, а потому Людвиг Робене считался в клане настоящей легендой: восемь набегов. Восемь вытатуированных на левом предплечье иероглифов «плак» – «свобода». И восемь шрамов на сердце – скорбь по потерянным друзьям. В каждый следующий набег Людвиг отправлялся еще более ожесточившимся и в то же время – еще более хладнокровным, выдержанным. Он никогда не думал о возвращении, никогда не уклонялся от схваток, но всегда просчитывал шансы, уверенно выбирая наиболее оптимальный способ действий, и покидал Тайный Город со щитом.