Анатомия одной семьи

– Зачем вам это надо? Из-за его квартиры? У него же нет наследников, – спросила его тетка в больничной канцелярии.

– О, вы этим поинтересовались, а состоянием его здоровья – нет, – парировал Олег, а потом зло добавил: – Я доведу до сведения вашего начальства, как вы поступали со ставкой Владимира Анатольевича. Насколько я понимаю, вам выгодно было, чтобы он пил. Деньги вы себе брали?

И, напугав тетку этим своим последним вопросом, Федотов вылетел из кабинета.

В Озерск они прибыли без приключений. Доктор пить не спешил, вел себя тихо и все рассказывал, как умирала его жена.

– Понимаешь, я – врач, а помочь ей не смог! – сокрушался он. Федотов слушал, задавал вопросы, присматривался. «Да это от одиночества и горя. Ему бы помочь немного, и он вернется к нормальной жизни!» – понимал Олег. И весь следующий год он плотно опекал доктора.

– Ты помнишь Инну Соломатину, ту девчонку, которая тебя выхаживала? – однажды спросил доктор.

Они гуляли в парке – Владимир Анатольевич проходил курс лечения и реабилитации, который полностью оплатил Олег.

– Помню, – ответил Олег и даже покраснел. Ему иногда казалось, что встречаться с доктором ему приятно, потому что это какая-то нить, которая приведет к Соломатиной.

– Где она сейчас? Что с ней? Почему вы не вместе? – спросил доктор. И эти вопросы, заданные так просто, с обычным человеческим участием, развязали Олегу язык. Он стал рассказывать обо всем, что его так волновало, о прошлом, о настоящем, о будущем. Доктор слушал, кивал и утешал Олега.

Только поздно вечером Федотов вдруг почувствовал облегчение: «Все нормально со мной. Вот даже доктор не удивился – можно влюбиться вот так случайно и любить долго, помнить всегда…»

Из Озерска доктор все же уехал.

– Спасибо тебе, вытащил меня. Но я должен вернуться в Москву. Там дом, могила жены. В больницу я не вернусь – устроюсь в поликлинику. А сидеть у тебя на шее негоже! Ты и так многое для меня сделал. За что огромная благодарность.

– Да бросьте, вон вы меня ходить научили…

– Я тебя прооперировал, а вот ходить научила тебя Соломатина. Помни всегда об этом. И на крестины позовите.

Но на крестины Федотов доктора не позвал. И Соломатину опять не разыскал. На одном из районных совещаний он случайно встретил Татьяну Юдину.

Татьяна Юдина была некрасивой красавицей. Небольшого росточка, с полными и немного непропорциональными формами. Большая грудь, большая попа, не очень длинные, полные ноги. Лицо было прелестным. Пухлый рот, тонкий нос с горбинкой, глаза большие, серые. Все это производило приятное впечатление, но больше всего очаровывал смех – гортанный, завлекающий. Когда Татьяна начинала говорить, она непроизвольно повышала голос и как бы захлебывалась эмоциями. Она притягивала взгляды, заставляла прислушиваться к себе. Женщины независтливые не могли не отметить ее привлекательность, мужчины, все как один, чувствовали ее сексуальность.

Татьяна была уроженкой этих мест – деревня неподалеку от Озерска была ее родиной. В городе она сначала работала директором клуба, потом Центрального дома творчества, затем перешла в районную администрацию, на должность руководителя отдела. Все без исключения говорили, что ее карьера – это результат романа с одним из руководителей области. Но так говорят всегда, когда женщина умеет работать и поднимается по служебной лестнице. Таня ничего не отрицала, но и ни с чем не соглашалась. Она добросовестно работала и хотела выйти замуж. Федотова они приметила давно. Олег был красив мужской сильной красотой, хромота в глазах Татьяны была достоинством.

Их знакомство началось с лопнувшей сардельки.

– Господи, – застонала Татьяна, когда жирный сок брызнул из-под копченой шкурки.

Был перерыв, и все, кто присутствовал на совещании, пошли обедать в местное кафе.

– Да, не повезло, но плюньте, – посоветовал Федотов, видя как убивается Татьяна из-за пятна на шелковом шарфе.

– Да, легко сказать, – покачала головой Юдина и тут же рассмеялась. Смеялась она замечательно – все повернули голову в ее сторону. Федотов неожиданно для себя отметил это обстоятельство. Почувствовав вдруг мужскую гордость от того, что рядом с ним красивая женщина, Олег, наклонившись к Татьяне, тихо сказал:

– Я вам куплю точно такой шарф.

– Не купите, – так же склонив голову к Федотову и так же тихо ответила Юдина, – он из Италии. Сама привезла, на последние деньги купила.

Федотов закашлялся:

– Гм, тогда конечно…

– Да ладно, пятно – не страшно. Шарф – не платье, его можно так повязать, что пятна видно не будет.

– Ну да, – пробормотал Федотов. Когда говорили о женских темах – одежда, обувь, украшения, – он совершенно терялся. Все его прежние немногочисленные знакомые-подружки, отношения с которыми были вялыми и непродолжительными, никогда ничего с ним не обсуждали. А Федотов иногда даже не мог вспомнить, какого цвета платье на ком было.

Вернувшись домой после совещания, Федотов еще пару раз вспомнил Юдину и разговор с ней. «Приятная», – отметил он про себя. Потом еще несколько раз вспомнил про пятно на шарфе и неожиданно подумал, что хорошо бы в Италию съездить. Федотов из-за ноги почти не путешествовал. Раз только побывал в Турции, но просидел большую часть времени на террасе с книжкой. Плавать он ходил в мелкий бассейн, вечерами, когда уже никого не было вокруг. Причиной этому опять же была больная нога. Изувеченная, она была некрасива, и дети, играющие вокруг, неизбежно обращали на нее внимание. После этой поездки Федотов убедил себя, что лучше отдыха с удочкой на дальнем берегу озера ничего не придумаешь. Но разговор с Татьяной, ее смех заставили его вдруг подумать, что он живет в каких-то шорах, искусственном загоне. Весь вечер он, бездельничая, прослонялся по квартире. Что было совершенно не характерно для него – Федотов, если не работал, то тогда читал или решал математические задачи, находя в этом успокоение. Но встреча с Татьяной слегка покачнула весы, и математические задачи на какое-то время оказались заброшенными.

Телефон зазвенел, Олег посмотрела на него и совершенно точно уже знал, что это Татьяна. Он даже не удивился, откуда у нее мог быть его телефон.

– Олег, представляете, а пятно отстиралось! – раздалось в трубке, и Федотов улыбнулся. Значит, есть телепатия и предчувствие.

– Я рад, поскольку шарфик вам идет. И жаль память об Италии пачкать.

– Это хорошо вы сказали, – серьезно произнесла Татьяна и совершенно спокойно добавила: – Я сейчас за вами заеду, отвезу к себе, и вы отремонтируете мне лампу.

– Какую лампу? – вот сейчас Федотов удивился.

– Да какая разница какую. Найдем какую-нибудь, – прозвучал ответ.

Олег рассмеялся – все становилось легким, простым и шальным. А это было контрастом его жизни – строгой, тяжелой, правильной.

– Согласен, – ответил он и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Потом уже, после поцелуев, объятий в темноте спальни, Олег спросил:

– Ты всегда так решительна?

– Нет, – спокойно ответила Татьяна, – только в таких случаях, когда надо спасать человека.

– А меня надо спасать?

– При чем здесь ты? Это меня надо спасать, – ответила Юдина, – а ты спасатель. Помни об этом.

Они стали жить вместе. Город – сослуживцы, соседи, знакомые – кости перемывали долго. Кто-то пытался предупредить Олега – мол, Татьяна – женщина с прошлым. Но, видимо, так должно было случиться – они пересеклись в одной точке и остались вместе.

Через год совместной жизни Федотов сказал:

– Таня, ты извини, но предложение я тебе не сделаю. Я не хочу, не могу жениться.

– Как знаешь, – пожала плечами Юдина, – мне и так хорошо.

Правду ли она говорила, он не понял, да и не очень и старался. Нравилась ли Татьяна Олегу? Ну да, видимо, нравилась. С ней было легко, спокойно, она не удивлялась и не обижалась, если Олег уезжал в свою избушку на дальнем берегу озера и жил там неделю-другую. Татьяна не задавала вопросов о прошлом, о будущем, к настоящему она относилась с пониманием и благодарностью.

Татьяна заволновалась один раз – когда в Озерске появилась Инна. Город маленький, Федотов и Юдина – фигуры заметные, слухи множатся. О том, что на строительство и в ресторан Федотов ездил с молодой, симпатичной женщиной, Татьяна узнала сразу. Но вопросов не задала, только постаралась быть рядом, пока не утихли разговоры, а таинственная незнакомка не покинула город. После они прожили сравнительно тихое время. Каждый в душе что-то таил, но внешне они были вполне благополучной парой и даже строили совместные планы. До тех пор, пока Федотов не сказал, что хочет уехать из Озерска.

Глава вторая

Решение

Необходимость принять решение наступает всегда. Вряд ли человек отдает в этом себе отчет, но поступки его продиктованы именно желанием определиться.

Прилетев из Осло и встретившись с Олегом в Шереметьево, Инна Соломатина сказала: «Я тебя не отпущу!» Это было ее решение. Тогда Федотов посчитал нужным расстаться с Татьяной. Это было уже его решением.

Но если для Инны главным было продекларировать намерения, для Олега, как для всякого мужчины, важным было представлять, как на деле будет происходить их воссоединение.

Олег прекрасно понимал, что в Озерск Инна не поедет. И еще он понимал, что неправильно будет лишать ее любимой работы, возможности заниматься наукой, наконец, летать. А значит, именно он должен изменить свою жизнь, чтобы они наконец оказались рядом друг с другом. И всякий нормальный человек перед тем, как принимать такие сложные решения, задает себе вопрос: а настолько сильно мое чувство? Люблю ли я этого человека настолько, чтобы отказаться от теперешней жизни и вступить на путь пе- ремен?

Уехав от Татьяны и поселившись в гостинице, Олег той же ночью отправился к озеру и, глядя на блестящую темную воду, задал себе этот вопрос. Он старался не думать о прошлом, а вспоминал тот момент, когда увидел Инну в Шереметьево. Как вдохнул запах ее волос, как слушал ее, смотрел на ее лицо. А вспомнив все это, без малейших колебаний сказал себе: «Да, ради нее я изменю свою жизнь!»

Вернувшись в отель, он разделся, наспех принял душ и лег спать. Спал он крепко, и нога, которая частенько побаливала ночью, его даже не беспокоила…

Молва, что Федотов уезжает, разнеслась мгновенно. Город загудел. Не так много новостей обычно было в жизни Озерска. К тому же Олега Федотова знал почти каждый. Для одних это был символ жизненной стойкости, терпения и мужества. Для других – пример прекрасной карьеры, а для третьих Федотов был почти неудачником. Эти немногие считали, что Федотов пренебрег талантом математика, пошел по легкому пути, вертится около начальства и вообще разменял научную карьеру на чиновничество, забывая, что начинал он со строительной площадки. Татьяну обсуждали тоже. Как ни странно, не жалели. То ли помнили, что она сама проявляла активность в отношениях, то ли долго завидовали им.

Когда Олег подписал все бумаги, когда уже состоялись все неизбежные беседы в кабинетах, которые начинались со слов: «Ох, темнишь, в Москву на теплое место едешь!», Федотов позвонил Татьяне.

Как будто бы и не было той ссоры и грубых ее слов, Олег сказал:

– Через несколько дней я уеду. Квартиру свою буду продавать, а ключи от дома на озере отдам тебе. Вдруг захочешь отдохнуть там.

Юдина помолчала, а потом сказала:

– Прости. Это было несправедливо и по-скотски. Но я не ведала, что говорю.

– Но ты же сказала правду. Вернее, ни слова неправды, – усмехнулся Олег, – да, я уезжаю из-за женщины. Да, калека. Да, должен был тебе дать больше, но не смог. Ты прости меня. Но если я сейчас это не сделаю, я не сделаю этого уже никогда.

– Хорошо. Будешь в Озерске, дай знать. Все же… – Татьяна запнулась.

– Все же мы неплохо жили, – закончил фразу Олег.

Татьяна молчала, и Федотов понял, что она плачет. Он выключил телефон. Федотов уже ничем не мог ей помочь.

В Москву он переехал налегке – не тащить же в самом деле мебель и постельное белье с посудой. Два чемодана с одеждой, сумка с мелочами и коробка с книгами – все это он погрузил в вагон. Когда за окном замелькали пригороды, Федотов облегченно вздохнул. До последнего момента он, похоже, не верил в собственную решительность. Олег не боялся работы и даже не задумывался о том, что в Москве карьеру начинать сложно. Он знал, что всегда найдет заработок. «В конце концов, школьников и студентов буду натаскивать! – думал он. – А это небольшой, но верный кусок хлеба. Да и учителем математики можно пойти». Конечно, амбиции были другие – хотелось не терять определенного статуса, хотелось положения. Но если вдруг… Одним словом, к «вдруг» Олег был готов. Сомнения, которые вдруг одолевали его накануне отъезда, были совершенно иного толка.

И все же из памяти не шло брошенное Татьяной: «Калека!»

Олег привык к себе самому, он совершенно не стеснялся взглядов и научился жить с больной ногой. Но теперь наступала иная пора – ему предстояло завоевать любимую женщину.

Он начинал, наверное, самую большую в своей жизни авантюру – отношения с женщиной, которую знал давно, любил, но с которой даже не целовался. Федотов не задумывался о таких вещах, как совместимость характеров и темпераментов. Он считал, что подобных преград на их пути не будет. Он сомневался только в одном – не услышит ли он от Инны когда-нибудь это некрасивое слово «калека».

Когда наступила ночь и поезд, основательно разогнавшись, плавно покачивался на рельсах, Федотов уснул. Он устал думать о будущем – жизнь все сама расставит на свои места.

Поселился Олег у доктора. Владимир Анатольевич, пополневший и посвежевший, несказанно обрадовался: он был очень одинок – новой жены не нашел, а детей не было. А Владимир Анатольевич был душевным человеком, любящим дом. А потому он окружил отеческой заботой Олега. Федотов заранее написал доктору, объяснил, что перебирается в Москву, и просил разрешения немного пожить в его квартире. Олег знал, что не стеснит Владимира Анатольевича. «Заодно и развлеку его, проконтролирую и, если что, помогу ему», – думал Олег.

И все случилось так, как надо – доктор встретил Олега на вокзале, радовался, суетился, но вопросов не задавал. Только когда они сели за накрытый по-праздничному стол, Владимир Анатольевич спросил:

– Ты в Москву навсегда? Или как получится?

Олег усмехнулся:

– Как получится – мне нельзя. Мне навсегда надо.

– Что-то случилось? – встревожился доктор.

– Случилось. Давно. И вот только теперь руки дошли.

– Неужели Соломатина?! – воскликнул доктор.

– Да, мы решили, что хватит по городам бегать. Надо вместе жить.

– И кто же первый так решил? Она или ты?

– Инна. Надеюсь, она как следует подумала.

– Ты эти глупости брось! – сказал доктор. – Она – умная. И не девочка маленькая. Если она сама об этом заговорила, значит, обо всем подумала. Поэтому даже не сомневайся. Иди вперед. Напролом. Не теряй времени.

Доктор разгорячился, встал, заходил по кухне. Он почувствовал причастность к важному событию, к судьбе близких людей. История Соломатиной и Федотова казалась ему очень романтичной, заслуживающей счастливого конца. Да и эти ребята были славными, и относился он к ним по-отечески. Доктору все время казалось, что Соломатина и Федотов школьники.

– Я полон решимости, – пошутил Федотов. Ему стало неловко – столько восторга было в голосе Владимира Анатольевича.

– Да, кстати, – доктор помялся. – А вы вообще-то… Ну… понимаешь… между вами что-то было? Черт, Олег, ты спал с ней?

– Нет, между нами ничего не было. Вообще. Никогда.

– Ха, ну вы даете! Столько лет! И ни разу. Может, ты ее не любишь? И вообще, может…

– Владимир Анатольевич, все нормально. Мы оба считаем, что отношения только начинаются. Понимаете, у нас как бы не было прошлого. Мы начнем с начала. Встречи, разговоры…

– Все-таки я не понимаю, зачем ты приехал в Москву? Почему ты не позвал ее в Озерск? Там же у тебя положение, работа, заработок. У тебя там квартира. А что здесь? Что ты ей здесь можешь предложить?

– Пока нечего. Но со временем…

– Со временем тебе будет лет сто. И никакая жена тебе не нужна будет. И ей никто не нужен будет. Зачем столько времени терять?!

– Она не поедет в Озерск. Я же это понимаю. У нее здесь карьера. Она же сейчас летает, стюардессой работает.

– Это ей зачем? Она же врач! Да еще с такой специализацией!

– Вот и изучает поведение людей и изменения в психике в условиях профессиональных стрессовых ситуаций.

– Гм, – доктор задумался, – то есть ты приносишь в жертву свою карьеру.

– Никакой жертвы, – поморщился Олег, – просто в Озерске тесно и… сложно…

– Ах да, Татьяна… Хорошая женщина, кстати. Мне она понравилась. Тебя любит. Дом тебе создала. У тебя же не было никогда дома.

– Зачем вы мне это сейчас говорите? – спросил Федотов.

– Затем, чтобы ты как следует подумал. Ты способен изменить жизнь так, чтобы пострадавших было как можно меньше?

– Я вообще не хочу, чтобы все страдали. Но, видимо, без этого нельзя. Вернее, не получается.

Доктор в ответ вздохнул:

– Не обижайся. Я за вас с Инной волнуюсь. Вот ведь странно – у меня столько больных было, столько людей перед моими глазами прошло! А вот вы запомнились. И остались. И так получается, что никого роднее и ближе нет. Хотя и виделись мы с вами редко. И, казалось, жизни такие разные. Но вот случилась со мной беда – ты помог, вытащил меня. Я, по-моему, так и не сказал, как благодарен тебе!

– Владимир Анатольевич! Перестаньте, – нахмурился Олег.

– Все-все, не буду! Не сердись на меня только! Так скажи, как же ты планируешь все сделать?

Федотов помолчал. На первый взгляд его отъезд был спонтанным. Переселение в другой город, уход с работы были рискованным мероприятием. Но это только на первый взгляд. Те, кто знал Федотова, могли догадываться, что за годы работы в Озерске Олег оброс нужными связями, в том числе и московскими. И связи эти он поддерживал. Олег не ленился интересоваться жизнью и делами других людей. Он считал нужным помогать людям и оказывал эту помощь без какого-то умысла. И так получилось, что в Москве у него было достаточно много знакомых, которые могли прийти на помощь. К тому же Федотов относился к тем людям, о которых большинство знакомых отзывается хорошо. Ровное благожелательное поведение было ли тому причиной или умение быть бескорыстно полезным – неизвестно. Факт остается фактом, Федотов не имел близких друзей, но имел знакомых, готовых прийти на помощь.

– Я воспользуюсь старыми связями. Надеюсь, помогут.

– А если нет? – поинтересовался доктор.

– Сам пробьюсь, – выпятил подбородок Федотов. И Владимир Анатольевич ни на минуту не усомнился в его словах. «Пробьется», – мысленно согласился он, а вслух сказал:

– Так пока живешь у меня – вон целая комната свободна. И слушать ничего не хочу! Сколько надо! И еще, – доктор замялся, – если надо – живите с Инной!

Федотов рассмеялся и обнял Владимира Анатольевича – так трогательно прозвучало это предложение.

Соломатиной он позвонил через две недели после приезда в Москву. К этому времени он переехал от доктора. Олег снял небольшую, но новую квартиру. Хозяева, молодая пара, уезжали в командировку и попросили Федотова:

– Деньги бросайте нам на карту, берегите мебель и не затопите соседей.

– Я буду осторожен, – ответил Олег.

Затем Федотов убрал квартиру, купил на Арбате картину и под конец столкнулся с невероятно тяжелой проблемой – выбором постельного белья. Он около часа бродил вдоль разноцветных наволочек и простыней, пока продавщица не сказал ему:

– Возьмите белое. Обычное белое белье. Белое – это элегантно.

«Правильно! – мысленно согласился Федотов. – Хуже нет любовных утех на веселеньком ситчике».

Дома он сам убрал квартиру, съездил в магазин, купил продуктов, шампанского, вина и пару коробок конфет. Нагружая пакеты, он почувствовал себя юнцом, собирающимся соблазнить подружку.

Когда быт был устроен, Федотов позвонил Инне.

– Ты в Москве?

– Нет, – почему-то рассмеялась та, – я в Питере. Нас нелетная погода туда занесла. Но послезавтра я уже буду дома.

– Увидимся? Я тебя встречу?

– Конечно. Я тебе сообщу время прилета, – Инна опять рассмеялась.

– А почему ты смеешься? – спросил Олег.

– Наверно, потому, что мы кажемся очень смешными, – ответила Инна.

– А-а-а, – протянул Олег.

– Обнимаю, до встречи, – сказала Соломатина.

– Я тоже, – запнувшись, произнес Федотов. После разговора он попытался чем-то занять себя, но не смог, и вечер закончился банальным лежанием на диване и мыслями о будущем.

Глава третья

Про знакомых, друзей и подруг

Первым, к кому Олег обратился в Москве, был Знаменский Валериан Петрович. Знаменский занимал высокий пост в комитете по озеленению города. И хотя это звучало не очень солидно, посвященные люди знали, что деньги здесь крутятся немалые. К тому же озеленение – там, где строительство, где благоустройство, где инновации в городском хозяйстве. Одним словом, Знаменский был персоной важной, сознавал это и, наверное, потому Олега не принял. Вернее, он на бегу, переложив тяжелую папку из одной руки в другую, поздоровался, сказал две ничего не значащие фразы и был таков.

– Валериан Петрович, когда время у вас будет? Я в Москву перебрался, посоветоваться с вами надо, – как-то по-детски заторопился Олег.

– Не знаю, звони, сейчас столько всего… – махнул Знаменский.

Олег заметил, что на лице секретарши выразилось нетерпение.

– Да, спасибо, – сказал Федотов и вышел из приемной.

На улице он некстати вспомнил, как Знаменский покупал участок земли и охотничий домик в Озерске. И тогда Федотов не только помог советом, но и выделил своего человека, который возил Валериана Петровича по округе, консультировал, поил-кормил и вообще опекал.

«Ну, я же не ради будущей помощи это тогда делал, – одернул себя Федотов, – я делал это, потому что Знаменский попросил помочь ему».

Олег по своему опыту знал, что неудача не может быть причиной остановки, а потому сразу же набрал следующий номер телефона.

– Ольга Матвеевна, это Федотов. Олег Федотов из Озерска. Я в Москве, можно к вам в управление подъехать?

– Можно, – прозвучало в ответ, и Федотов мог ручаться, что Ольга Матвеевна Селиверстова рада ему.

Селиверстова была заместителем начальника отдела в одном московском строительно-монтажном управлении Москвы. Как и со Знаменским, Олег познакомился с ней в Озерске. Ольга Матвеевна приехала договориться о контрактах на строительство комплекса и еще двух небольших объектов. Федотов долго спорил с городским начальством – в Озерске были свои строительные организации, и контракты им были ой как нужны. Но начальство имело свои отношения с Москвой, а потому Селиверстова уехала с подписанными бумагами. Несмотря на открытое противодействие со стороны Олега, отношение Селиверстовой к нему было благожелательным.

– Я все понимаю, и на вашем месте я бы тоже защищала местные интересы, – сказала она ему. В дальнейшем они с Селиверстовой уже общались в рамках исключительно деловых, и общение это было приятным. Ольга Матвеевна была исполнительным, честным и требовательным партнером. Как-то она ему сказала:

– Мне бы вас в отдел!

Федотов поблагодарил ее и сейчас, когда планировал жизнь в Москве, решил позвонить.

– Олег, как же я вас рада видеть! Надолго ли вы к нам?

– Постараюсь навсегда, – отвечал Федотов и коротко рассказал свою историю, исключив из нее личные мотивы.

– Подозреваю, тут без женщины не обошлось, – сказала проницательная Селиверстова.

Федотов улыбнулся.

– Знаете, вот кому-кому, а вам я очень хочу помочь, – Ольга Матвеевна вздохнула, – но я сама сижу на краю стула. У нас начальство задумало реорганизацию. Ну, и сами понимаете, штат сократят, пенсионеров уволят, а я давно уже на пенсии.

– Вы отличный специалист! – сказал Федотов. – И у вас опыт.

– Да, у меня опыт, – вздохнула Селиверстова, – я вам как-нибудь расскажу. Это просто смешно, как иногда случайность становится стержнем жизни.

– Я думаю, что это очень интересно будет послушать, – улыбнулся Федотов.

– Я понимаю, вам надо зацепиться, поэтому истории будут позже. К сожалению, к нам устроить я вас не могу. Давайте сделаем так: я буду спрашивать знакомых, вы же рук не опускайте, ходите, звоните, записывайтесь на собеседования. Поймите, знакомства в Москве – дело важное, но иногда они бесполезны. Вот мой домашний телефон, вот мой адрес – в любое время, в любой ситуации я вас жду. Переночевать, пожить… Если нужны деньги – говорите сразу, не вздумайте делать долги в незнакомых местах. Я ничего вам не обещаю, но сделаю все возможное. Вы уж простите, голубчик…

Федотов даже растерялся от той теплоты, которая звучала в голосе Селиверстовой. Она была честна с ним и, похоже, она была тем человеком, на которого можно было рассчитывать.