Танцующие под дождем. Том I

И начал я с самого первого момента нашего знакомства. Кто она? Охотница за деньгами? Вряд ли. Эти акулы заранее изучают свою жертву, потом прорабатывают всевозможные варианты случайного знакомства или находят, кто может их представить тому, на кого они впоследствии накинут сети обольщения. И вряд ли бы любая из них вот так запросто подошла в ресторане к тому, на кого объявила охоту с такой непосредственностью и застенчивостью. У них все с напором, нахально и навязчиво.

Дайана же подошла ко мне сама, и по ней было видно, что она не имеет ни малейшего понятия, кто перед ней. Она была заворожена мной, чувствовала неловкость от своего поступка, краснела, не сводила с меня восхищенных глаз. В каждом ее движении, взгляде, слове прослеживалась неопытность и неискушенность. Если она играла, то исполняла свою роль мастерски, можно сказать, профессионально. Или всё же интуиции так нагло меня подвела?

Обычно «охотницы за кошельками» мгновенно определяют стоимость одежды и других аксессуаров на мужчинах, чтобы знать, стоит тратить на них время и силы или нет. Однако Дана абсолютно не обратила внимания во что я одет, не выразила восхищения дизайнерскими вещами и только один раз подкусила меня по поводу моего богатства, когда я протянул ей свой телефон. И в этом ничего необычного нет: любой бы увидел, что чехол на нем из золота. Отсюда у неё и такая реакция, заставившая меня почувствовать себя не в своей тарелке от такой демонстрации своего богатства. Кстати, если бы она была «охотницей», то телефон обязательно взяла и охала над ним, восхищаясь, или сделала вид, что для нее в порядке вещей держать подобную вещь в руках.

Хотя… хотя странно, что она, обучаясь в марсельской бизнес – школе, ни разу не слышала обо мне. Ведь меня очень любят глянцевые журналы и бульварные газетенки, поэтому каждый мой приезд в Марсель всегда подробно описывается на их страницах и фотографируется каждый мой выход на различные мероприятия. Она не могла не видеть моих фото, хотя бы вскользь. Это исключено.

Тогда почему она сделала вид, что не имеет ни малейшего понятия, кто перед ней? Она лгала. Черт, она точно лгала. Не на словах, а молчанием и всем своим видом. Поэтому и не проявила любопытства в отношении меня, абсолютно естественного в сложившейся ситуации. Я ее сам просто вынудил задавать мне вопросы. И опять- таки почему…

Что же, вариантов ответов может быть несколько. Во-первых, это новый, хорошо спланированный ход: разыграть передо мной этакую открытую, обремененную своими проблемами и нуждающуюся в сочувствии и поддержке девушку, абсолютно не ведающую, к кому за столик она подсела.

Что и говорить, весьма продуманный план добиться поставленной цели. И это ей удалось. Я клюнул на ее приманку и заинтересовался ею. В любом другом случае я бы мгновенно избавился от нее. Да, хороша, ничего не скажешь! Обвела меня вокруг пальца, как какого-нибудь лоха.

От нахлынувшей злости я даже заскрипел зубами. Как я мог не понять очевидного, не заметить лежавшего прямо на поверхности? Даже Келл и Амато, сидящие за соседним столом, не смогли скрыть потрясения и удивления, когда увидели, что я позволил незнакомой девушке сесть за мой стол. Но я не только позволил, но еще и ждал ее во дворе ресторана, а потом сам повез в кампус в нарушение всех самим же установленных правил. Не иначе, как умственное затмение толкнуло меня на необдуманные поступки.

А, возможно, ее подготовили для внедрения. Скорее всего интерпол. Они знают, что подобные девушки в моем вкусе, что красавице проще пробить мою броню защиты и что нестандартный ход имеет больше шансов на успех, ибо человек к нему не подготовлен. Как-никак спецы. Они, остановившись на таком способе знакомства со мной, просто решили сыграть ва-банк. И у них задуманное почти получилось, если бы… если бы Дана не вырвалась из моих объятий и не сбежала, преследуемая необъяснимым страхом, даже забыв проститься. Что это? Опять неординарный ход, чтобы меня больше заинтересовать и потрафить моему чувству «охотника»? Не слишком ли в спецслужбах продуманными стали? Раньше особой сообразительностью и большим умом не отличались. Да и зачем настолько все усложнять?

Ведь я уже «подсел» на нее. Нужно было бы дальше только «раскручивать» меня на чувства – и все. Внедрение бы прошло более, чем успешно. А ее поведение в конце только все испортило, заставило меня сомневаться и анализировать. Нет, все-таки версия в пользу интерпола шита белыми нитками, хотя проверить ее, несомненно, нужно, чтобы впоследствии не сожалеть о своей беспечности, не опасаться подвоха и не ждать неприятностей с этой стороны. В любом случае осторожность не помешает.

Итак, к какому итогу я пришел? Она либо хочет обольстить меня, чтобы раскрутить на деньги, – ведь всем известно, что при расставании с любовницами, я делаю им больше, чем приличные подарки- либо конкуренты решили подложить под меня свою «цыпочку», чтобы в нужный момент подставить меня и сдать копам, либо что-то еще, о чем я пока не имею ни малейшего представления. Словом, один вариант из трех. Но последний мне не нравится больше всего, ибо я не понимаю, что за ним стоит, а, значит, не могу принять превентивных мер, так как не знаю, откуда дует ветер.

Исходя из сложившейся ситуации, сегодняшний ужин, конечно, отменятся. Во второй половине дня пошлю ей сообщение, что меня срочно вызвали на Сицилию, а тем временем выясню о ней все, вплоть до пятого колена. Придя к такому решению, я успокоился и с легким сердцем прикрыл глаза. Проснулся внезапно, перестав чувствовать движение автомобиля. Мы стояли на въезде в Марсель.

– Почему ты остановился, Келл?

– Я не знаю, куда вас везти, босс: домой или в офис?

– В офис. Можешь не спешить, чтобы я еще немного подремал, а то впереди насыщенный день.

– Понял. Могу припарковаться в тихом месте и подождать.

– Давай. Это то, что мне нужно. Если сам не проснусь, разбуди через полтора часа возле офиса.

После этого я опять отключился и открыл глаза от бархатного баритона Марио Бионди, исполнявшего песню из дебютного альбома This is what.

– Спасибо, Келл! Вряд ли есть лучший способ разбудить меня.

Он ничего не сказал, только сдержанная улыбка выразила его реакцию на мои слова. Вообще-то ничего удивительного: мои ребята из охраны крайне неразговорчивы, что является их несомненным плюсом, благодаря которому они у меня и работают.

Размяв затекшие плечи и шею, я, несмотря на несвежую рубашку и измятый костюм, быстро поднялся в свой офис, который находится в центре делового квартала Euroméditerranée рядом с портовой зоной. Он располагается на шестом этаже отдельной зоной и занимает шесть помещений: мой кабинет, смежный ему кабинет моей помощницы, рядом с правой стороны кабинет младшего босса по Европе, с левой – кабинет консильери, т.е. советника, за ним кабинет коммерческого директора и небольшой конференц зал. Остальные мои служащие расположены этажом ниже.

Проходя мимо Албы, моей помощницы, перешедшей ко мне от моего отца, я бросил коротко:

– Дэвида ко мне. Срочно.

– Не успел я сменить сорочку и костюм, как Алба сообщила, что Дэвид ждет в приёмной.

– Скажи ему, чтобы через три минуты заходил.

Дэвид Моро возглавляет детективное агентство, принадлежащее мне. Их у меня несколько в разных странах. Очень, кстати, удобно иметь под рукой профессиональных «ищеек», лучших из лучших, которых я переманил к себе из полиции, предложив вместо государственной подачки в виде зарплаты довольно приличное жалованье, позволяющее жить достойно.

Еще с молоком матери я усвоил, что деньги решают все. Детективов в марсельском отделении всего трое, но каких! Иголку в стоге сена найдут, если нужно, и составят на нее исчерпывающее досье.

Как им это удается, не знаю, да и знать не хочу. Мне важен лишь результат, причем, в короткий срок. Они могут нанимать себе помощников, подключать к выполнению задания властные структуры и полицейские органы, словом, кого хотят и кто для этого требуется, но закончить работу должны в назначенный день, поскольку на оплату услуг привлеченных людей я не скуплюсь.

И сейчас Дэвид внимательно слушает меня и делает пометки в своем электронном блокноте. В конце я обобщил еще раз поставленную перед ним задачу: собрать максимально подробное досье на гражданку России Дайану Павловскую из Подольска, что под Москвой. У них, кажется, есть еще и отчества, но какое у нее, не знаю. И, главное, не упустить ни малейшей подробности и отследить каждый ее шаг, начиная с детства и семьи вплоть до того дня, когда будет готов доклад. Особое внимание уделить выяснению того, не связана ли она каким-либо образом с правоохранительными органами и моими конкурентами. На всю работу отводится максимум две недели и ни дня больше.

– Мало. Не успеем, -не решаясь смотреть мне в глаза, сказал Дэвид.

– Подключай кого потребуется из московского отделения. Найми дополнительно детективов из частных агентств, с которым мы периодически сотрудничаем. В деньгах не ограничиваю. Словом, точно в срок. Понятно? Да, и приставь к ней наблюдателя. Пусть отследит все ее контакты здесь в Марселе.

– Хорошо. Могу идти?

– Иди и сразу же включайся в работу. И не разочаруй меня. Кстати, она учится в Высшей коммерческой школе Марселя-Прованса.

Дэвид задерживается у дверей, чтобы что-то сказать мне в ответ, но молча уходит. Я же лишний раз убеждаюсь, что он не глупый мужик, раз понимает: мое терпение не безгранично и лучше в разговоре со мной промолчать, когда я не хочу ничего слышать в ответ. В противном случае последствия могут быть необратимыми.

А сейчас я зол, злой, как черт, и перечить мне даже в мелочах опасно. Вы когда-либо ощущали такую злость, от которой хочется разгромить все вокруг? Или оцепенение, схожее с наркотическим дурманом? Вот в таком состоянии я нахожусь после того, как Дайана обломала меня в лучших моих чувствах и надеждах.

Тем не менее, она не выходит у меня из головы. Несмотря на все предположения, одно хуже другого, я ее хочу, как никакую другую женщину. Даже просто вспоминая о ней, я физически чувствую вкус ее рта, мягкость сладких губ, упругость небольшой, но красивой формы груди – и тотчас ощущаю мощный стояк, странное помутнение рассудка от всплеска гормонов, свойственное разве что подростковому возрасту. Что делает со мной эта зеленоглазая ведьма?

Я хочу о ней знать всё и в то же время боюсь: вдруг Дэвид нароет на нее такое, что сделает в дальнейшем невозможными не только наши встречи, но и общение. Но я должен довести дело до конца. Иначе нельзя.

Приблизить ее к себе без проверки я не имею права: положение в «семье» не позволяет. Даже если она окажется чиста, как январский снег, у меня с ней будут проблемы, поскольку я вряд ли смогу ограничиться с ней краткосрочной связью. Я этого, конечно, не знаю наверняка, но чувствую это своей гребаной интуицией. А, значит, появятся вопросы и начнется давление, несмотря на то, что я сapofamiglia.

Обреченно вздохнув, закрываю устало глаза – и её лицо всплывает в памяти. Я скрываюсь в собственных мыслях, где есть только она. Где мы вместе.

Матерь божья, что со мной творится? Вскочив на ноги, стукнул кулаком по столу и подошел к окну. Наваждение постепенно оставило в покое. Нацепив скучающее, высокомерное выражение на лицо, сказал себе, что мне будет лучше без нее. Она – ничто. Стало чуть легче. Однако услышал тихий голос у себя в голове: не ври сам себе.

Чёрт, чёрт, чёрт! Разбушевавшееся пламя сжирало меня изнутри.

Не выдержав, пошел в комнату, где был умывальник, и подставил голову под холодную воду. Разглядывая себя в зеркале, отметил уставшее лицо с темными кругами под глазами и обросшее темной щетиной. И вдруг рядом с собой увидел в зеркале образ Дайаны. Бог мой, как мне нравится ее имя!

Мои кулаки сжались с новым притоком энергии. Внезапная мысль о том, как буду скучать по ней, если придется вычеркнуть ее из моей жизни, меня парализовала. Осознав это, я до боли сжал челюсти.

Проклятье. Она всё же завладела мной.

Вернувшись к себе за стол, я стер холодный пот со лба. Черт возьми. Легкие жадно втягивали воздух, будто он вот-вот закончится. Почему я не могу вытеснить эту девушку из своего подсознания? Наверное, потому, что с ней я хожу по лезвию бритвы, прекрасно осознавая, что одного раза с ней мне будет мало.

Страх укоренился у меня в мозгу, когда я допустил, что она действительно может быть не той, за кого себя выдает. Я должен буду стереть ее из своей памяти. Навсегда. А она будет жить, не думая обо мне. Будет ходить на свидания с любым придурком, проявившим к ней интерес. Хуже того, я не увижу ее, не услышу о ней. Дана заживет жизнью, в которой не будет меня. Мне стало не по себе.

Внезапно все вокруг показалось чужим и непривычным. Мой офис, улица, на которой он находится, всё то, чем я занимаюсь изо дня в день. Надо положить этой хрени конец. Мне необходимо отвлечение. Очень много отвлечений. И не стоит ничего откладывать на потом. На Дайане свет клином не сошелся. Я жил тридцать пять лет без нее, проживу еще столько, если не больше.

Я связался по селектору с Албой.

– Что, босс? – тотчас откликнулась она.

– Позвони к Адель и скажи, чтобы прямо сейчас прислала ко мне одну из своих девочек. Причем, обязательно брюнетку, голубоглазую, с пышными формами и большой грудью. Заполни чек и передашь ей на выходе.

– Вопросов нет. Всё организую так быстро, что оглянуться не успеешь. Да, чисто в виде ремарки: ты же не очень тяготеешь к черноволосым… В голосе определенно чувствовалась улыбка

– Отстань и займись делом.

Я отправился к себе в небольшую комнату отдыха, где стоял диван. Сняв пиджак и сорочку, положил на тумбочку пару презервативов, достал из шкафа простыню, постелил ее и бросил подушку. Больше делать было нечего. Немного спустя в дверь кабинета постучали.

Выйдя навстречу девушке по вызову, я пригласил ее войти.

Адель, конечно, постаралась. Передо мной стояла южная красавица с темными, как ночь, волосами, миндалевидными глазами и оливковой кожей. Упругая тяжелая грудь так натянула блузку, что пуговицы в виде жемчужин готовы были посыпаться на паркет, как горох. Крутые бедра обтянула мини юбка с запахом на одной пуговице, открывавшая поистине идеальные ноги, ровные и длинные.

Как обычный мужчина, я сразу же отреагировал на нее, и мой член, восстав из небытия, до боли натянул мои брюки. Моя гостья, проведя языком по ярко розовым пухлым губам, томно опустила взгляд на эту часть моего тела.

– Иди ко мне, -позвал я.

Она подошла медленной, плавной походкой, «потеряв» по дороге юбку.

Одну руку я запустил в ее густые волосы, другую – в трусики, погрузив пальцы внутрь нее, пока она содрогалась, прижатая к моему столу.

Я пытался найти волшебный бугорок, на котором мог бы сосредоточить свое внимание. Расстегнув блузку, сжал груди в кружевном бюстгальтере, поцеловал в губы, но… ничего не принесло мне желаемого удовольствия.

Подхватив девушку на руки, перенес ее на диван.

– Умиротворение придет, когда я окажусь внутри нее. Тогда у меня получится с радостью забыться, – подумал я, оголяя ей грудь и пробуя ее на вкус. Господи, ну зачем женщины меняют настоящую из плоти грудь на силиконовую? Надо не забыть сказать Адели, чтобы больше не присылала ко мне сделанных пластическими хирургами красоток. Никакого удовольствия от того, что сосешь грудь, внутри которой обычный силикон, пусть даже немецкий или японский.

И вдруг, проклятье, мысли о Дайане снова проявились в моей памяти, словно материализовавшись на черно-белой пленке. Я вспомнил ее небольшую, но очень соблазнительную грудь, теплую, податливую, живую, которая так уютно пряталась в моей руке.

Тряхнул головой, пытаясь прогнать это видение.

– Проваливай! – крикнул я, когда девушка, имя которой я даже не удосужился спросить, расстегивала мой ремень.

– Что? – возмутилась она.

Я открыл глаза и перевел взгляд на ее недовольно изогнутые губы, сморщенный нос, грудь, вздымавшуюся и опадавшую от тяжелых вздохов, и не сразу понял, что с ней случилось.

Господи, у меня с подобными девицами никогда не было сложностей. Именно это мне в них нравилось. Но сейчас эта взбесилась. Ну и пусть! Я ничего не собираюсь ей объяснять.

– Что смотришь? Отрабатывай деньги, – грубо сказал я. С ними нужно так и не иначе.

Но в этот момент вдруг понял, что мне не хочется ее трахать. От нее не пахло моей ночной искусительницей. Несмотря на излишний парфюм, изрядно пропитавший мои ноздри, дорогие духи только подчеркивали, что она по сути пусть дорогая, но проститутка, на которой уже пробы негде ставить.

Желание прикасаться к ней испарилось, словно дым. Но тело вопило о том, что ему необходимо расслабиться. Неудовлетворенное желание толкнуло меня на оральный секс, и я приказал девушке снять с меня внутреннее напряжение.

Она быстро встала на колени и расстегнула мою ширинку, освободив член, который выпрыгнул из моих брюк, как черт из табакерки. Её мягкие губы заскользили по всей его длине, и блаженство растеклось по моим венам. Работала она ртом профессионально, и вскоре я излился в неё до последней капли, обретя долгожданный кайф.

– Подняв ее с дивана, я улегся сам, сбросив брюки на пол, и закрыл глаза, предаваясь чувственной эйфории.

– Одевайся и уходи. Больше ты мне не нужна. Чек возьмешь у моей помощницы.

Девушка вышла, оставив дверь ко мне открытой. В кабинете она немного задержалась, по-видимому, надевая юбку и застегвая кофточку, и уже сквозь навалившуюся на меня полудрёму услышал, как она тихо пробубнила себе под нос:

– Вот урод!

Я улыбнулся, соглашаясь с ней, и отрубился.

Проснулся далеко за полдень, удивляясь, что никто не разбудил меня ни одним звонком. Я мысленно поблагодарил Албу за предоставленные мне часы отдыха, зная, что это ее заслуга. Никто не побеспокоил меня только благодаря ей, поскольку все звонки и всех посетителей она взяла на себя.

Взяв с тумбочки мобильный телефон, чтобы посмотреть, сколько точно времени, я смущенно покачал головой, увидев, что он отключен. Я понял, что Алба побывала здесь, закрыв дверь в комнату, в которой я спал.

Брюки мои висели на стуле, хотя сам я по-прежнему лежал, в чем мать родила… снизу. Да, получилось не очень. Но я решил всем этим долго не заморачиваться. Жизнь есть жизнь, и секс является ее неотъемлемой частью. Что касается Албы, будучи замужней, она не увидела во мне ничего нового для себя. Мы с ней так много лет знаем друг друга, что удивлению уже не подвержены.

Пока я лежал и осмысливал ситуацию с Албой, мой желудок возмущенно заурчал, напоминая, что его сегодня лишили и завтрака, и ланча. Идти никуда не хотелось, и я, одевшись, вышел к своей спасительнице и попросил заказать неаполитанскую пиццу.

– И еще. Спасибо, что позволила мне выспаться. Ночь выдалась проблемная, поэтому было не до сна.

– Не стоит благодарности. Я это поняла по твоему внешнему виду. Неприятности? Решаемые?

– Можно сказать и так. Посмотрю, куда кривая выведет, а пока подготовь и положи мне на стол все документы по белогорским сигаретам и список предпринимателей, которые до сих пор не погасили взятые займы, и, конечно, график их погашения. Для начала всё.

Пока ждал пиццу, мысли о том, что в последнее время приходится сталкиваться с возрастающим количеством проблем, полностью заполонили мое сознание, вытеснив из него Дану. Конечно, беспроблемного бизнеса не бывает а-приори, даже малого, не говоря уже о таком, который сосредоточен в моих руках и годовая чистая прибыль которого дает более восьмидесяти пяти миллиардов евро в год.

В ожидании пиццы я открываю бутылку красного сухого Calon Segur, 1989 г., и, смакуя его, обдумываю свои дальнейшие действия по выходу из сложной ситуации, в которой оказался один из видов нашей деятельности.

Я не считаю себя главой мафиозного клана в том виде, в каком в обществе воспринимают слово «мафия». Да, мы сицилийцы, и наша штаб-квартира, если можно так выразиться, находится на Сицилии. Филиалы же во всех крупных странах Европы.

Но мы отказались от контрабанды наркотиков и оружия, торговли людьми, особенно девушками, и контроля за проституцией. Да и рэкэтом в Европе уже не балуемся. Его небольшая часть осталась только на Сицилии. Быстрее по традиции, что ли. Да и нельзя же отдельным членам семьи перекрыть источники для существования, ведь на их обеспечении находятся жены и дети.

Я руковожу целой империей, производящей контрафактную продукцию. Это мое детище от идеи до практического ее воплощения. И выстроил ее на том, что выявление признаков качественной контрафактности – очень кропотливая работа, требующая профессиональных знаний и зачастую использования специального оборудования. И пока существует дефицит профессионалов, специалистов высокого уровня и специального оборудования, мы можем и дальше зарабатывать большие деньги.

Так что меня уместнее, с определенной натяжкой, конечно, называть крупным бизнесменом, нежели сицилийским мафиози. А на то, что владельцы используемых мною брендов теряют деньги и наносится вред их репутации, которая зарабатывается годами, мне глубоко плевать. Каждый из нас крутится, как может в той нише, которую отвоевал на рынке в конкурентной борьбе. Моя сделала меня миллиардером, поэтому я могу позволить себе дизайнерские вещи, изготовленные вручную из высококачественных натуральных материалов. К тому же, я, как босс клана, обязан обеспечить всех его членов работой с приличной оплатой их труда в соответствии с обязанностями и участием каждого.

Однако бизнес мой функционирует в противоречии с законом, а посему не застрахован от проколов и столкновения интересов моих и служб, занимающихся выявлением и изъятием контрафактной продукции. Пока судебных дел удавалось избегать. Благо, чиновники всех уровней подкупаются, а деньги успешно закрывают им глаза на изготовленные нами фейки и реплики.

Когда я доел пиццу, документы по сигаретам из Белогории уже лежали на моем столе. Разбираться с возникшими проблемами я отправил своего заместителя Дарио Росси, двоюродного брата по отцовской линии.

У меня на севере Белогории сосредоточены несколько нелегальных складов контрабандных сигарет и организована их вывозка в Италию на быстроходных катерах. Каждую ночь десятки катеров выходят в Адриатическое море, доставляя менее, чем за 2 часа, в окрестности порта Боррио сигареты, преимущественно марки Marlboro и Marlboro Lights, которые затем реализуются моими людьми на чёрном рынке.

Уж так случилось, что прибыльная торговля сигаретами заинтересовала представителей белогорских и итальянских преступных группировок, и наш клан оказался на грани войны мафии за передел этого высокодоходного криминального рынка.

Месяц назад мирные переговоры закончились кровавой разборкой, вследствие которой погибло два человека: по одному с нашей стороны и апулийской Сuore sacro. Это дало возможность агентам финансовой гвардии Италии вытащить из своих сейфов документально подтвержденные факты, что нами в течение восьми лет ежемесячно ввозилось в страну более семисот миллионов контрабандных сигарет. Открыли дело, вести которое уполномочили итальянских следователей по особо важным делам Прокуратуры города Боррио.

Прочитав отчет Дарио об обстановке на месте, мне стало понятно, что ситуация намного серьезнее, чем представлялась в начале.

Позвонив своему дяде Анселмо Риччи, старшему брату моей матери, который в клане занимает место консильери, я попросил его зайти ко мне, так как нуждался в совете.

– Ты читал материалы по белогорским сигаретам?

– Конечно. Я целый день ждал, что ты вызовешь меня для разговора.

– Закрутился с делами и только сейчас вник в то, что происходит в Белогории. Зная, что местные власти создали нам все условия для незаконной торговли и гарантировали транзит контрабандных табачных изделий, я несколько легкомысленно отнесся к информации, утверждавшей, что там запахло жареным.

– Да, президент, его любовница и экс-министр финансов почти восемь лет давали нам возможность беспрепятственно вывозить сигареты в Италию, но жизнь меня убеждала не раз: сколько веревочке не виться, конец все равно будет.

– Да, если бы белогорские и неаполитанские «джентльмены удачи» не полезли перекраивать рынок и не устроили стрельбу, возможно, нам бы удалось достичь с ними определенных договоренностей, удовлетворяющих всех. В современном мире можно достичь консенсуса и без применения оружия.

– Конечно, если бы Дарио не заартачился и пошел на большие уступки. Ну, потеряли бы мы сорок процентов рынка, зато итальянская прокуратура не возбудила дела против всей цепочки, задействованной в вывозе контрафактных сигарет.

– Кто бы мог подумать, что против нас за все время было собрано с десяток томов компромата и задокументированных доказательств нарушения законов.

– Что ты собираешься делать с Карло Эспозито? Ведь ты выплатил ему за все эти годы около двух миллионов евро, чтобы он вовремя нас информировал обо всех движениях в нашу сторону со стороны финансовой гвардии Италии.