Эффект Мнемозины

И правда, атмосфера была праздничной: лагерь был расцвечен и снаряжением, и музыкой, доносящейся из машин. Успели обустроить сёрферы и прилегающую территорию: поставить походные столы, стулья; рядом сумки-холодильники. Даже воткнули в песок несколько тотемов и флагов тех клубов, какие они представляют.

– Добрый день! Ну как сказать,– задумался над ответом долговязый парнишка. – Питерские приехали – хотят поучить нас уму-разуму.

– Вконец оборзели?! – шутливо возмутился Вадим Аркадьевич.

– Не то слово! – заулыбались сёрферы и глянули в сторону парня с чубом – видимо, он и был с берегов Невы. – Ум прям из ушей лезет.

Тот лишь добродушно улыбнулся.

– Сань, ты не видел подковку? Только что здесь была! – Один из парней шарил вокруг.

– Ну ты и левентик! – непонятно выразился Александр – тот самый долговязый. – На, держи!

– Вот блин! – пробурчал рассеянный.

Пока они искали подковку, Вадим Аркадьевич окинул взглядом остальных.

– Зачем? Чтобы не развалилось? – улыбнулся Вадим Аркадьевич – один спортсмен стоял неподалёку и заматывал скотчем мачту.

– Чтобы песок не попадал. Стас, тебе нужен скотч?

– Вы местные? – спросил Сергей.

– С Крыма.

– А кто с Питера?

– Они с той стороны, – кивнул блондин за машины.

– Соревноваться каким образом будете?

– Да не будет никакого соревнования – просто покатаемся в своё удовольствие, – улыбнулся Стас. – Себя покажем, других посмотрим.

– Ну ладно, удачи, ребят!

– Спасибо.

Вадим Аркадьевич с Сергеем пошли дальше – ближе к водной кромке. По другую сторону этой кромки готовился к выходу в море спортсмен. Он уже оттолкал свою доску подальше от берега и, подтянувшись, вскочил на неё. Потоптавшись немного, уловил в воде шнурок и стал тянуть за него – синее полотнище паруса постепенно стало отлипать от воды.

– Эй, Вася! Что ты раком вертишься? Нормально стартануть не можешь? – подали голос питерские.

– Я жду вас, ребятушки! Собирайте свои игрушки, и – вперёд! – с плотоядной улыбкой ответил Василий.

Его парус наполнился ветром, и доска задрейфила по поверхности моря.

Гости в ответ захохотали и продолжили готовить оснастку.

Пока Вадим Аркадьевич и Сергей провожали Василия взглядом, к воде подошла девушка с парусом; доска лежала неподалёку.

– Привет! А чего это хрупкую девушку заставляют носить такие тяжести? – спросил Сергей.

– Привет! Он вообще-то лёгкий! – улыбнулась она. – Ребёнок может донести.

– Но на всякий случай держитесь за нас, – Сергей сделал движение локтем, как бы предлагая взять его под руку. – А то ветер подует – улетите…

– Вот улететь я сейчас и попробую!

Вадим Аркадьевич и Сергей подошли к девушке поближе – любопытно ведь, как там парус крепится. Пока шли, успели познакомиться – имя девушки – Марина.

– Сама судьба заставляет вас заниматься этим делом, – сказал Вадим Аркадьевич. – Подходящее имя.

– Не, – покачала головой Марина. – Меня и заставлять не надо.

Шустро приладив парус к доске и немного поколдовав с парусом, девушка стала уверенно заходить в воду.

– Не холодно? – поёжился Сергей.

– Нет. У меня же гидрокостюм.

– Хороший такой гидрокостюм, – с кокетливой расстановочкой похвалил Сергей.

– Под ним, небось, носки шерстяные и штаны с начёсом, – сломал весь эротизм момента Вадим Аркадьевич.

Улыбка сёрферши стала ещё шире; и тут же девушка сделала лицо серьёзным – Марина попросила никому не говорить про носки со штанами.

– Тс-с-с, – приложила она указательный палец к губам.

Так же поворачивая парус, как это недавно делал Василий, девушка постепенно наполняла его ветром. Начав ход, крикнула:

– Оп! Ну всё! Я пошла! Всего хорошего, господа. Бывайте!

– Попутного ветра!

Ещё одно крыло стало рассекать степные ветра.

Сергей сравнил спортсменов с птицами, парящими у него над головой. Но так как отражения не было – море волновалось, то птицы были, скорее, акулами.

Вдали привлёк к себе внимание кайтсёрфер: поймав высокую волну, он взлетел с её гребня выше горизонта, к чайкам, как показалось наблюдателям с берега, и завис в том положении на несколько секунд.

Сергей вспомнил, с каким восхищением Инга рассказывала ему про свои впечатления от катания сёрферов. Вот и он тоже сейчас сопереживал им, наблюдая, какие трюки они выполняют. Пытался представить себе, что видит перед собой спортсмен – как это захватывающе, свежо и радостно от ещё одной победы над стихией, над собой.

– Смотри, Серёж. Как Марина резвится, – обратил его внимание отец.

Сергей быстро нашёл её ярко-красный парус. Изящная девушка лихо управляла алым полотнищем. Держась за гик, она с лёгкостью приручала лошадей Борея. Как любимица морских богов, она бесстрашно взлетала над волнами. Тот случай, когда имя характеризует человека.

Сергей мысленно дал спортсменам имена: Синий, Красный, Зелёный – по цветам парусов. У Васи, например, был синий парус. В этой компании он, судя по всему, был самым мастеровитым. Как рыба в воде, как птица в ветрах – с такой лёгкостью он управлялся со снарядом. Загляденье!

Тут к кромке воды стали подходить и другие участники. Один за другим они выходили в море и сразу же шли сначала против ветра. С берега за ними остался наблюдать Юрий – так его назвали в разговорах приятели. Вадим Аркадьевич и Сергей подошли к нему.

– Ого! – воскликнул Сергей, когда Синий сделал прыжок.

– Булочка, – Юрий тоже не остался равнодушен. – Класс!

– Это название такое?

– Да, «сырная булочка» элемент называется.

– Я думал, для таких трюков волны больше должны быть, а вон оно как… – проговорил Вадим Аркадьевич.

– Главное – взять воздух, – сказал Юра.

– А этот трюк как называется? – спросил Сергей.

– У них там, за бугром, зовётся «шака». А мы меж собой – «тулупом» кличем; как у фигуристов.

Теперь уже Марина исполнила этот элемент, и вновь можно убедиться – похоже.

Слово за слово – так и познакомились с Юрой. Он поведал Сергею и Вадиму Аркадьевичу много интересного про трюки, как они исполняются и в чём их сложность: видно – человек в теме; только непонятно, что он делает на берегу.

– Восстанавливаюсь, – от досады поморщился Юра и махнул рукой. – Связки потянул.

– Нелегко тебе, – посочувствовал ему Сергей.

– Ничего. Бывает.

– Я всё хотел спросить, а каким образом получается идти против ветра? – сменил тему Вадим Аркадьевич.

– Грубо говоря, негодное для хождения положение паруса – это сорок пять градусов слева и справа от левентика… – сделал Юра упор на слове «негодное».

– Левентик? – переспросил Сергей.

– Это положение, при котором нос корабля расположен прямо по ветру.

– А я думал, это ругательство такое.

– На этот счёт ничего не знаю, – усмехнулся Юрий. – Возможно. Вот. Эти девяносто градусов – мёртвая зона. А все остальные сектора вокруг нас пригодны для катания. Поэтому и ходим против ветра галсом: прошёл левым галсом, развернулся на девяносто градусов и идёшь дальше правым галсом…

– Не пойму; ветром же должно сносить…

– Не сносит, потому что есть такая полезная штука – шверт.

– А что, он там есть? – кивнул Вадим Аркадьевич на доску.

– Конечно! Куда же без него?!

– Не обратил внимания.

– Он спрятан в специальном колодце. Когда он нужен – его ногой просто выпускаешь…

– А как вы поворачиваете?

– Разворачиваться можно относительно шверта. На парусе есть точка парусности; в миру – этакий центр тяжести. Когда он расположен прямо под швертом, доска идёт прямо. Стоит парус наклонить вперёд, то центр тяжести относительно шверта перемещается вперёд – начнёт действовать рычаг и, соответственно, разворачивать корму относительно ветра. Если наклонить назад – нос.

– Хм… Интересно. «В миру», – усмехнулся Вадим Аркадьевич. – Как религия какая.

– Есть такое, – улыбнулся Юра в ответ. – Шверт также гасит боковые векторы силы ветра, на которые она раскладывается, когда парус находится под углом относительно направления ветра. Поэтому судно движется в нужном для райдера направлении даже против ветра. Можно и без шверта обойтись – используя массу тела; когда исполняешь трюки, например.

Всё это достаточно громоздко звучало, но Юрий умел доходчиво объяснить. Он был похож на члена пилотажной группы во время «пешего полёта», который ещё раз проигрывает в уме траекторию движения.

А Юрий с увлечением рассказывал дальше:

– Все трюки сводятся к прыжкам и скольжению – как в фигурном катании. Только в сёрфинге больше прыжковой техники.

Наблюдая за сёрферами, Вадим Аркадьевич и Сергей стали замечать, что, действительно, множество прыжков под разными наклонами паруса можно осуществить на доске. Оно и понятно: прыжки – основное выразительное средство в этом виде спорта.

Но можно и скольжением удивить – Зелёный прямо перед нашими зрителями трижды сумел повернуться на триста шестьдесят градусов.

Чуть поодаль другой сёрфер закружился на месте – его будто стала поглощать воронка, невесть откуда взявшаяся тут.

То, как спортсмены обращались с парусом, было похоже на жонглирование воздухом! Неслучайно, когда получается прыжок, говорят – «взял воздух».

У них он приобретает осязаемые черты: ему можно пригладить вихры дакроновой гребёнкой; можно подразнить его, наклоняя парус; поссориться с ним, после чего упадёшь в воду. Но через мгновения он по-товарищески, примирительно вытянет тебя из пучины – лишь наполни парус его дыханием.

– Вроде как с дельфином плывёт, – сказал Вадим Аркадьевич.

Сергей и Юрий проследили за его взглядом: кайтсёрфер по грудь погрузился в воду, но парашют всё равно тянул его вперёд. Видимо, тут тоже есть своя сложность, если Юра назвал это трюком; у него даже название есть – «сопротивление тела».

– А вы ночью катаетесь? – спросил Сергей.

– Я – ни разу. А ребята некоторые катались. Теперь у них есть идея – организовать подобное зрелище тут – на Тарханкуте. И чтобы обязательно в августе.

– Почему обязательно в августе? – удивился Сергей.

– Море будет светиться.

– Светиться? От чего?

– От ноктилюки.

– От чего? – переспросил Вадим Аркадьевич; где-то он уже это слышал…

– Планктон так называется. Хотя некоторые говорят, что это водоросли… Не суть.

– Прям так и светится? – недоверчиво спросил Сергей.

– Да! Рукой воду побаламутишь, и светится. И волны, когда накатывают – тоже светятся. И здесь всё будет светиться, – Юрий показал на кромку воды.

– Ничего себе.

– Не знаю, что из этого выйдет, – пожал плечами спортсмен. – Посмотрим.

А ведь у фантазии тоже глаза велики.

Ещё бы! Стоит только представить, как сёрфер, взмывая к звёздам, разбрызгивает во все стороны светящиеся капли… Ух!

Мчась на прожекторы, он видит, что, не отставая, его преследует призрачное существо, которое может принимать форму в зависимости от собственного воображения! Можно быть преследуемым дельфинами – захлёбываясь от восторга и окружающей необычайности; благодарить Бога за это удивительное мгновение. А можно придумать себе акулу, чтобы пощекотать себе нервишки. Смотря какое настроение будет.

Миллиарды жгутоносцев создадут за спиной спортсмена ещё один Млечный Путь…

Вадим Аркадьевич и Сергей давно попрощались с Юрием – продолжили свою прогулку. Но они постоянно оглядывались на море, где происходит сакральное соприкосновение человека с природой.

Близится развязка, дорогой мой Читатель. Затишье – оно ведь перед бурей.

Сегодня и правда был обычный, если не сказать скучный день.

После прогулки Сергей с Вадимом Аркадьевичем позанимались ремонтом – так, по мелочи. Потом, поужинав, Сергей встретился с Ингой прямо у дома, у его любимой скамейки.

Никаких чудес она ему не показала и тему мироздания не затрагивала: обычное общение, как тогда, когда они первый раз встретились тут. Только теперь уже Сергей рассказывал про свои впечатления от мастеров сёрфинга.

Глава двадцать девятая

Понт Аксинский

А теперь, дорогой мой Читатель, прежде чем начнутся последние главы, я хочу ещё раз обратиться к древнегреческой мифологии; уж очень она вдохновляет. Уж очень она ёмкая – с её помощью можно создать практически любую аллегорию. Красиво зашифровать все переживания человека, не вдаваясь в занудные объяснения: кто знает – тот поймёт.

Помните, эта история началась с аллегории с участием одной из титанид по имени Мнемозина, которой, согласно мифологии, вменялось влиять на память человеческую? Закончит же эту историю богиня Ирида – богиня радуги, которая ко всему прочему посланница богов. Пусть она, напоминая Сергею о скорбном событии, облегчит его переживания…

Итак, измученный думами и терзаниями, Сергей подошёл к окну и распахнул его настежь, надеясь, что прохлада ночи немного остудит его душевные раны, отвлечёт от тяжёлых мыслей.

Но отнюдь не прохлада ночи помогла ему, а необычное зрелище отвлекло его внимание.

В ночном небе зажглась… радуга! А это значит, что Прометей уже прибыл на Землю, неся священный огонь! И скоро забрезжит заря человечества – оно выйдет из мрака и сможет состязаться с самими богами!

У Сергея же состязание идёт с самим собой – за память.

Когда же она начнёт возвращаться к нему? Ему надоело пребывать в состоянии неизвестности, неопределённости; осознавать своё бессилие, чувствовать себя неприкаянным.

Сергей окинул взглядом комнату.

«Это – тюрьма!» – в отчаянии подумалось ему.

Наверно, какие-то краски своего настроения он мог позаимствовать у Прометея, когда тот был прикован к скале.

«Отчего такое отчаяние?! Откуда эта тревога?!» – спрашивал Сергей у себя.

Электрический свет озарил комнату. Первое, на что обратил свой взгляд Сергей, – ряд вбитых гвоздей на стене.

«Зачем эти гвозди? Что на них висело? Картины? Фотографии? Почему родители их убрали?»

В голову не приходило ничего путного. Пройдя к столику, налил стакан воды – выпил. Так и не решив, что делать дальше – как побороть бессонницу, Сергей раздражённо хлопнул по выключателю, и комната снова погрузилась во мрак.

Сергей распластался на кровати. Он с выражением смотрел во тьму – так, наверное, смотрел и Прометей в глаза Гефесту, когда тот оставлял его уже прикованным к скале.

И вот он один. Перед взором Прометея тёмные морские валы бесконечное множество раз прерывают свой бег у скал – кидаются на камни, потрясая гулом. И не успела ещё успокоиться первая волна, как ей вдогонку идёт следующая, рождая нестройную музыку шторма. Эта музыка лучше всего характеризовала сейчас состояние души Сергея: беспокойство и печаль.

Радуга в окне вдруг стала изгибаться, словно она синхронизировалась с переживаниями Сергея; становилась всё ближе и ближе. Непонятно было, что происходит, пока Сергей не увидел в свете радуги силуэт девушки.

Сергей не мог ни привстать, ни поднять головы – тело перестало слушаться; словно закопали в песок. Странное дело – он не испытывал никакой паники. С покорностью Сергей поддался безволию и просто смотрел, что будет дальше.

Ирида вошла в его комнату через окно и оказалась рядом с кроватью. Радужный свет исходил от неё. Это смотрелось сказочно, и в то же время из-за темноты кругом этот свет не приносил в душу радости.

Может быть, из-за этого свечения, может быть, из-за своего бредового состояния Сергей не мог рассмотреть лицо девушки.

В руках, судя по очертаниям, Ирида держала кувшин. Она обмакнула руку, и через мгновение Сергей почувствовал, как на лицо, на грудь стали падать капли воды. Его чаша сновидений наполнилась до краёв, и Сергей наконец забылся крепким сном.

Последние звёзды догорали на небосводе. Радуга тускнела и исчезла вовсе, когда солнечный диск только-только начал выходить из-за горизонта. А на широком поле стали расцветать невиданные доселе прекрасные цветы – ирисы.

Глава тридцатая

Буря

В реальном мире, так же как и в предыдущей увертюре, сон не торопился приходить. Повалявшись дольше обычного в постели, Сергей понял это; мысли его переливались из пустого в порожнее.

Чтобы зря не раздражаться бесплодными попытками уснуть, он проделал свой обычный ритуал – встал и подошёл к окну.

Наблюдая за непогодой, он мысленно перенёсся на берег моря и пытался представить себе – каково это, стоя сейчас на тарханкутских высотах, видеть, как бушует под тобой море; ощущать и слышать, как гудит всё вокруг и от ветра, и от волн.

Огромные грани водной поверхности, очерченные пеной, подымаются вверх, застывают на мгновение, как качели в верхней точке, а потом, словно змея изогнулась в этот момент, падают вниз.

Вся береговая линия побелела от пены: вода не успевала вылиться из скальных пор – новая волна накатывала и разбивалась о породу, оставляя после себя многочисленные ручьи и водопады.

Ветер гнул деревья в саду. Первые капли дождя упали на стёкла. В такие моменты начинаешь понимать, что значит уют в доме.

Ну вот. Надышавшись свежим воздухом, немного даже помёрзнув, Сергей закрыл окно.

«Теперь, – думал он, – стоит только лечь на кровать, и я тут же усну».

Но нет – усыпляющему течению времени мешал камень в виде мыслей об Инге. Они так настырно занимали Сергея, тем более мысли эти имели эротический оттенок. Как ни крути – естество.

Поначалу мысли были окружены романтическим ореолом: Сергей представлял себе милые картины покорения дамского сердца. Момент, когда наконец между ними растаяла незримая стена и теперь можно дать волю своим чувствам. Объятия, поцелуи…

Из-за беспокойства за ненаступающий сон в эту романтическую идиллию постепенно стал вторгаться Эрос, заставляя ворочаться на кровати, ища удобной позы для сна. Но сколько ни ворочайся, напряжение возрастало.

Мысленный калейдоскоп теперь сменял другие картины: их переплетённые тела, чувственные губы Инги, томный её взгляд, обнажение, моменты снятия белья, проникновения… Всё это будоражило Сергея.

Мелькнула безумная мысль – пойти к Инге в комнату, ведь совсем рядом, и, не обращая уже ни на что внимания, материализовать свои фантазии. Пока Сергей понимал, что эта идея служит лишь для разрядки, но не как стимул к действию.

И всё же с каждой минутой Сергей заходил в мыслях дальше: в калейдоскопе появлялись всё новые и новые грани, новые сочетания; очень хотелось почувствовать это блаженство от прикосновений, учуять личные запахи и ощутить трепет от желания.

Несколько раз Сергей уже порывался встать с кровати, чтобы сбросить с себя это наваждение – прям как поэт, которого посетила муза. В который раз он уже перевернулся, пытаясь лечь поудобнее, подмяв под себя подушку.

В этот момент произошло нечто. Сергей ощутил, как из области шеи в голову накатила тёплая волна. Будто с шипением она начала растекаться по затылку; мозг, как губка, впитывал это тепло. От этой неожиданности Сергей привстал на локтях – «Что это ещё такое?»

«З-з-з…»

Ещё более удивительный казус произошёл с его психикой. Когда волна пошла на спад, Сергей захотел было опустить голову обратно на подушку. Но вместо подушки коснулся губами горячих губ Инги.

Со скоростью света Сергей всё понял и уже через несколько мгновений осыпал Ингу жадными поцелуями.

Мысли действительно материализовались. Не дав опомниться, страсть подчинила себе Сергея. Он физически ощутил, как проваливается в какое-то болото удовольствия. Главное, чтобы оно не сковывало его, не отнимало свободу, как бывает во снах.

О, это трудно – нежно целовать, когда тебя трясёт, подбрасывает от страсти, от желания воплотить свои сокровенные мысли. Жадные поцелуи, страстные объятия, помутнённое сознание – совсем как днём назад, в ангаре.

Как только Сергей вспомнил про ангар, Инга стала отталкивать его от себя.

«Накаркал!» – мысленно обругал себя Сергей.

Пришедшее было неудовольствие сразу же сменилось решительностью: нет, зайдя так далеко, чего уж теперь передумывать?! Он стал целовать Инге шею, теснее прижимать её к себе. Но её руки словно будили – прикосновения ощущались будто сквозь сон:

– Не надо, Серёж… Всё.

– Почему?

Её руки стали настойчивее отталкивать.

– Давай не будем.

– Что не будем?

Сергей не мог поверить, что от его решительности не осталось и следа. Он удивлённо уставился на силуэт Инги. Стал прислушиваться к себе – предчувствие, что сейчас должно что-то такое произойти, не покинуло его.

Что должно произойти?

Он снова приблизился к Инге, но та непреклонна:

– У тебя семья, будь верен ей.

– Что? Какая ещё семья? Ты что-то знаешь о ней?

Инга покачала головой.

– Нет. Я ничего не знаю. Чувствую.

– Что за ерунду ты несёшь?

Сергей снова потянулся к ней. Как же можно остановиться?! Отказаться от этой интригующей прохлады, от осязания под собой обнажённого женского тела, от этих обескураживающих прикосновений, от этих расставленных ног и напряжённых мускулов, от этого запаха волос; как?!

– Не надо, Серёж! – прямо какие-то страдальческие ноты проступили в голосе Инги.

– Да что ты будешь делать-то! – ослабив хватку, Сергей дал ей ускользнуть из-под себя.

Досада и злоба душили его от необъяснимости происходящего.

«Какая ещё семья, ты, дура!» – со злобой подумал Сергей.

Инга села на краю кровати, обхватив ногу руками. Она ничуть не стеснялась наготы, когда Сергей включил ночник.

«Какой стан, какие волосы, бёдра! Какая же она вся… – думал Сергей, задыхаясь от страсти. – Она не уйдёт – не исчезнет! Я не смогу отвести от неё глаз».

Сергей вскочил с кровати как ужаленный – тоже не особо стесняясь. Постояв немного, он закрыл дверь на ключ. Посмотрел за реакцией Инги – никакой реакции. Тогда он подошёл к столику у окна.

– Я не могу, Серёж, – услышал он за спиной. – Всегда в моей жизни происходит так, что всё плохое, что я сделаю кому-то, возвращается ко мне бумерангом…

– Что плохого-то? – не мог понять Сергей.

– Я не могу так… У тебя беда – ты без памяти…

– Я без памяти от тебя!

Сергею показалось уместным сделать это заявление. Он уже было собрался сыпать комплиментами, полностью раскрыться перед Ингой. Пуститься, как говорится, во все тяжкие, но чуть не упал – неожиданно его повело в сторону, словно пьяного. Одной рукой схватился за голову, другой опёрся о стену и встал так, покачиваясь.

Инга же, не обращая на его странные действия внимания, проговорила:

– Послушай, Серёж. Вдруг у тебя есть жена, дети…

– Если бы они были…

– …получится, что я воспользовалась…

– …они объявились бы давно.

– …твоей ситуацией. Я не хочу усложнять тебе жизнь.

У Сергея поплыло перед глазами. Точка света от ночника стала растягиваться в длинную линию, напоминая разящий клинок. Голос Инги под конец фразы стал расслаиваться в эхо, и изменился его тембр – так уже тоже было не раз.

Голову Сергею стало распирать изнутри. На какое-то мгновение чёткость взгляда восстановилась, и он заметил, что вместо Инги перед ним сидит другая женщина – кто она?

«Нашла время для своих дурацких фокусов!»

А эхо всё усиливалось – от каждого повторения Сергей чувствовал, что земля уходит из-под ног, как от землетрясения. Он стал протирать глаза, но тщетно; видел лишь размазанный силуэт, который твердил противным голосом:

– Вдруг у тебя есть жена, дети…

– Нет у меня жены!

От этих слов стало больно в горле, словно из него сейчас брызнет фонтан крови. Голове становилось больнее – будто по ней стали часто бить тонкой палкой. От этого ощущения Сергей закрутился на месте – хотел понять, откуда сыплются на него эти удары.

– Нет у меня детей! – зарычал он, представляя, как выглядит по-дурацки со стороны.

И тут же, не раздумывая, Сергей схватил стул и кинул его об стену. Только когда части стула разлетались по сторонам, он сообразил, что обломки могли задеть Ингу. Он кинулся к ней, встав на колени:

– Тебя не задело? Прости…

Свой голос он услышал приглушённым. Волна сонливости прошла по голове, даже пришлось зажмуриться.

«Да что же это такое-то?!»

Открыв глаза, Сергей действительно увидел перед собой лицо другой женщины – ему не показалось. Она была так мила и прекрасна, что Сергей застыл на месте. Это же она – девушка из снов!

«Неужели я снова сплю?»

Сергей стал учащённо дышать.

«Родная, – мелькнуло у него в голове, – красивая. Вот бы такую жену!»

За это мгновение он совсем забыл об Инге.

Откуда-то изнутри, из сердца стали появляться новые болезненные ощущения – целый каскад.

Лиричная грусть: так бывает, когда смотришь на закат и тебе становится чего-то безотчётно жаль – чего-то, что ты потерял, не приложив вовремя усилий.

Но у Сергея это чувство было увеличено в десятки раз – оно было беспощадно, как если бы на него обрушилось небо!

«Как я устал…»

Лицо этой женщины стало стремительно молодеть или, правильнее было бы сказать, уменьшаться, пока перед Сергеем не оказалась маленькая девочка. Ему показалось, что он и сам уменьшается в размерах…