Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #1

И тут, с завыванием корабельной сирены из-за холодильника вылетела Машка. Словно раненая львица, она отбросила в сторону Алесандроса, да так, что он некрасиво завалился на стол; повисла на боярине, не давая ему двигаться, и истошно, обезумев, закричала:

– Беги, Серёженька! Беги, родимый! Я их задержу!

Иванов стоял, с нежностью глядя на самоотверженную домовую.

– Нет, Маша. Не надо. Я пойду.

После этих слов девушка обмякла, отцепилась от начальника, сползла на пол и горько, обречённо заплакала. Помощник хотел поднять её на ноги, но вместо этого кицунэ с силой обняла его колени, прижавшись к ним всем телом.

– Серёжа, – повторяла она, – Серёженька, а как же я? Как я? Как?..

Парень с нежностью гладил девушку по голове, успокаивая.

– Ну что ты голосишь? Я ещё живой, да и вообще… Ты думаешь, мне приятно на работу идти, глядя на тебя, зарёванную, словно школьница после разбитой первой любви? Не надо… Съезжу, поживу на чужих харчах и вернусь. Убилка у той колдуньи для меня не выросла. Если ты так каждый раз реветь станешь – и на отдых ехать не надо, тут океан будет… Ты лучше полотенце мне чистое дай и одежду, а я пока мыльно-рыльное соберу. Носков дня на три-четыре брать? – обратился он к Фролу Карповичу.

Тот сумрачно посмотрел, затем согласно кивнул.

– На четыре. Мало ли, задержится в дороге ведьма. А ты, девка, не реви. Твой хозяин правду бает – делом займись и жди, как бабы и должны мужиков ждать. Верно и дом в чистоте блюди! Ты хоть и домовая, прости Господи, но этот порядок и до тебя касательство имеет!

Пока он это говорил, Сергею удалось поставить Машу на ноги.

– Ну всё, давай собираться. И колбаски с хлебом положить не забудь. Надо же мне что-то кушать, чтобы не отощать?

И девушка, не переставая шмыгать носом, пошла в комнату – паковать Иванову вещи.

Александрос, не участвовавший в успокаивании домовой, молча поднялся со стола и собрался было разразиться чем-то поучительным и мудрым по поводу взаимоотношений с нечистью, но боярин его бесцеремонно оборвал:

– Не зуди, словно муха осенью. Не велик грех. Нормальная она девка. Вон, как нам разгону дала. Сам бы не увидел – не поверил.

Македонец в перепалку вступать не стал, лишь печально махнул рукой «делайте, мол, что хотите. Потом разбираться будем».

***

В плотно закрытое тяжёлыми, тёмными шторами неуверенно пробивался рассвет. Позади остались и слёзы Маши, и укоризненный взгляд начальства, и недолгая дорога к маленькому домику на окраине, пропахшему стариковским, тяжёлым запахом.

Антон с помощником сидели в тишине, лишь изредка перебрасываясь ничего незначащими фразами. Обоим было страшно.

По приезду их встретили знакомые легионеры, вышедшие из своей невидимой засады; а незнакомый сотрудник спецотдела, такой же красивый, как и македонец, кривя в недовольстве рот провёл краткий инструктаж, суть которого свелась к тому, что парням нужно сидеть в доме тише воды и не отсвечивать, остальным же займутся профессионалы.

Устроились в комнатке побольше. Со старым, кинескопным телевизором, обилием вышитых салфеточек и скатертей да древними, плохо ретушированными, фотопортретами на стенах. В темноте лиц было не разобрать, что только добавляло жути.

Иванов без устали перебирал в руках звенья цепи своего боевого креста, бросая частые взгляды на его особенное свечение. Раз десять проверил «Осу» с самодельными патронами, нервно теребил в карманах запасливо захваченный нож, лезвие которого тоже покрывало напыление из серебра. Успокаивало не слишком, мандраж уходить никак не желал.

– А она точно не телепортируется сюда? – в неизвестно какой раз спросил он инспектора.

Швец ощущал себя не лучше, но здраво понимал – приятель в случае неудачи потеряет гораздо больше, чем он. Всё, можно сказать. Потому вёл себя на редкость терпимо.

– Не переживай. И не проникнет, и в невидимости не пройдёт, и не материализуется. Тут охранных чар спецотдельские навешали в иных местах в три слоя. Мы тут как на президентском курорте – кругом сплошная охрана и даже мухи посчитаны и запротоколированы во избежание… Это дом Яги! Сюда можно только через дверь попасть традиционным способом, да и то, если пригласят. Остальные варианты отпадают!

Помощник вздохнул.

– Так-то оно так, но вот если…

Не дослушав, Швец попытался влепить подчинённому оплеуху за нытьё. Не смог. Призрачная рука прошла сквозь голову Сергея, заставив того охнуть от неожиданности.

– Слышь, придурок, – нервно выплёвывал слова Антон. – Мне самому страшно. До печёночных колик. Поверь. Но я не веду себя как кисейная барышня. Ну колдунья, ну сильная, ну душу свою спрятала – и что? Лапки кверху?! Ты же опер, а не дерьмо собачье. Соберись! Нам её ещё оформлять после задержания. Коллега Александроса вряд ли ручки пачкать об такое нудное дело станет. На нас спихнёт бумагомарание.

Иванов после этих слов внезапно залепил сам себе несколько пощёчин, затрусил головой, отфыркиваясь. Успокоившись, он посмотрел на инспектора другими глазами. Лихими и немножечко сумасшедшими, с искоркой озорства в глубине.

– Антоха, ты извини меня за истерику… Расклеился я что-то…

Швец улыбнулся и совершенно серьёзно ответил.

– Не за что тебе извиняться. Главное – ты не сбежал и не спрятался, а здесь сидишь, со мной вместе. Остальное – мелочи. Прорвёмся!

– Точно.

Оба негромко рассмеялись.

В комнате понемногу становилось светлее и ночные страхи медленно отступали на задний план. От нечего делать решили осмотреться. Первым делом подошли к портретам на стене. Старые, выцветшие фотографии в облупившихся деревянных рамках. Мужчина с усами, бородой и строгим взглядом; круглолицая женщина с глуповато-испуганным, тяжёлым лицом; она же вместе с двумя девочками в возрасте около трёх лет. Последних неизвестный горе-фотограф отретушировал так, что они походили на пасторальных ангелочков или Ленина со значка октябрёнка. Не лица – маски праведности и благочестия.

Затем переместились к монументальному, середины прошлого века комоду и с удовольствием, знакомым каждому оперативнику, покопались в квитках за коммуналку, старых письмах, квитанциях, прочей прочно оседающей в мебельных ящиках макулатуре. Ничего интересного.

– А где семейный альбом? Изъяли? – перебирая очередные пожелтевшие листки поинтересовался Сергей.

– Не было его. Ведьмы не любят фотографироваться. По изображению порчу навести – раз плюнуть. Потому это всё, что есть. И то удача.

– Понятно… Что интересно – ни мышей сушёных нет, ни колбочек-реторт там всяких… Обычный «бабушатник» с мебелью Хрущёвской эпохи.

– А зачем? Она же зельеварением без нужды не баловалась. Потому все эти ингредиенты припрятаны, я думаю, в каком-нибудь сарайчике. Тебе зачем?

Помощник поскрёб затылок в замешательстве. А действительно – зачем? Так ничего и не надумав, честно признался:

– Незачем. Молчать не хочу, тишина напрягает. Вот делаю разговор ради разговора.

– А-а-а, – протянул Швец. – Это дело. Мне тоже неуютно здесь. И курить охота – мочи нет.

– И не говори…

– Тогда ответь, почему ты говоришь то ведьма, то колдунья про эту…

Инспектор усмехнулся.

– Да это, по большому счёту, одно и тоже. Если больше в зелья пополам с управлением животными ударяется и природу любит – то ведьма; если в заклинания – колдунья. Но это условно. Они и то, и то умеют, иногда даже очень неплохо. А всю остальную разницу фантасты придумали, для разнообразия сюжетов.

Покрутив услышанное в голове, помощник не нашёл, к чему прицепиться, и задал следующий, давно обдумываемый, вопрос.

– Всё равно не понимаю, почему Бездушная нашу бабку раньше не грохнула? Сестринская любовь? – вряд ли. Странно это…

Швец одобрительно кивнул. Такой вот, любознательный и нахрапистый Иванов нравился ему гораздо больше.

– Ягу на тот свет отправить дело крайне муторное. Она ведь тоже всю жизнь не цветочки нюхала, тот ещё подарочек… Ну и посмертное проклятие по любому прилипнет, а это гадость редчайшая, сам знаешь. Причём оно у любой серьёзной ведьмы автоматически активируется, даже напрягаться не нужно. Понятно?

– Ага…

Приближался полдень. Успокоившиеся сотрудники Департамента Управления Душами успели перевернуть весь дом, наговориться, посплетничать, пересказать друг другу все известные анекдоты. Время тянулось медленно, словно объевшаяся улитка. Совсем осмелев, инспектор даже рискнул завалиться на старушечью кровать прямо в обуви. Положил руки под голову и попробовал заснуть, предварительно попросив подчинённого разбудить его «в случае чего».

Иванов тоже задремал, растянувшись на узенькой кушетке, покрытой знакомым с детства покрывалом с вытканными оленями. У бабушки такое же было, только висело на стене. Отключился практически мгновенно, сказались вчерашний нервный день и ещё более нервная ночь.

***

Тук-тук-тук!

Звук был напористый, требовательный. С парней сон как рукой сняло. Не сговариваясь, на цыпочках метнулись к окошку, однако разглядеть толком визитёра не удалось из-за боязни потревожить шторы и выдать тем своё присутствие. Так, в щёлочку смотрели. На крыльце стоял кто-то худощавый, невысокий, в синей то ли рубашке, то ли блузке.

Отпрянув, по привычке стали справа и слева от входа в комнату, замерев в ожидании.

Тук! Тук! – ещё сильнее бухнуло в дверь. Затем задёргалась ручка запертого замка.

– Тс-с-с, – приложив палец к губам, прошипел на всякий случай Антон. Помощник согласно кивнул головой, зажав в правой руке «Осу», а в левой крест.

Старались даже не дышать.

Снаружи внезапно раздался приятный девичий голос:

– Ну, как хотите…

Приятели непонимающе переглянулись. Где все? Где этот прекраснорожий молодец и закованные в броню триарии? Где крики, звуки борьбы, победные возгласы?

Ответом им была тишина…

А потом начался ад. Бабахнуло так, что Серёгино оружие из рук самостоятельно попадало на пол, а сам он рухнул лицом в половичок, зажимая сочащиеся кровью уши. Вокруг забарабанили осколки кирпича, стёкол, оставляя на обоях глубокие вмятины. Антон бросился к товарищу, однако потонул в белой едкой пыли, мгновенно заполнившей помещение. Правой стены дома как не бывало.

Нащупав тело товарища, инспектор сразу понял, что тот без сознания. Что же, может, так оно и лучше. Активировал Печать и стал всматриваться в открывшийся проход.

Видно было откровенно плохо из-за заполнившей комнату пыли, как призрак не щурился. Потому он не сразу заметил вспыхнувшую магическим светом на полу окружность, сплошь покрытую непонятными закорючками. Кто-то завизжал. Истерично, громко, с надрывом. Всмотревшись в сторону источника звука, Швец с трудом смог разглядеть силуэт женщины. Она заламывала руки и мелко тряслась, словно за оголённый провод схватилась.

В этот момент его невежливо толкнули в плечо, отбросив в сторону. По мелькнувшей в искусственном тумане железной фигуре и затопавшим по кирпичным осколкам калигам, догадался – спецотдел подключился. Только поздно, чёрт побери! Поздно…

– Окружай! – храбро прозвенел молодой, приятный голос. – Не дай вырваться!

…Мощная, в десяток солнц, вспышка; крики; ругань; бас Фрола Карповича, запах гари…

***

Когда Иванова извлекли из-под обломков стены, он всё ещё был без сознания. Хмурое начальство внимательно осмотрело безвольное тело, но Печать приложить изволило. Парень застонал, зашевелился, кое-как сел.

Досталось Серёге крепко. Посекло голову, всё тело в синяках, контузило. Открыв глаза, помощник долго, непонимающе смотрел в пол, не реагируя на посторонние звуки. Пришлось вмешиваться и македонцу в лечение пострадавшего сотрудника.

Между тем боярин обратился к инспектору, пристально смотревшему на него.

– Да. Да! Наживкой вы были! Карасиками для щуки! – словно оправдываясь, начал закипать он. – Потому и не вмешивались. Ждали, когда она в ловушку попадёт, искусно сделанную…

Антон не отвечал, но весь его вид выражал полное презрение. Это ещё больше взбесило Карповича.

– Кто же знал, что она стену рванёт и часть кольца охранного попортит?! Хотя я знаю, кто… – он резко повернулся к Александросу. – Тут тоже наскоро делали? Да?!

Представитель спецотдела недовольно буркнул:

– А если бы засекла? Там чары аж звенят, даже всматриваться не надо…

Но все поняли, что крыть ему решительно нечем, а эти слова так… последняя попытка сохранить лицо.

– Ну не засекла, не было их, и чем закончилось дело? У меня двое чуть не подохли по твоей милости. Это как? Праведно?! Колдунье такого уровня даже малейшая щёлочка ровно ворота Кремлёвские – гуляй, не хочу! А тут совсем просто – снаружи, по-простому, рванула, и кирпичами все старания ваши порушила! Вот так! Заклятие разрыва – первый год обучения! Любой начинающий колдун умеет, даже недоучки! Тоже мне, искусники… Изнутри такого наворотили, что даже я зауважал, а снаружи… Эх! – Фрол Карпович обессиленно махнул рукой и присел рядом с Сергеем. – Ты как, соображать можешь?

– Могу, – тупо кивнул помощник.

– Ну и слава Богу, – чуть успокоился начальник. – Это хорошо, что тебя не до конца пришибло. Вот, возьми, – в руки Иванова легли подобранные с заваленного обломками стены пола «Оса» и крест. – Отдохнёшь денька три, охрану мы приставим. Да что там, сам останусь!

Помощник медленно поднял голову.

– Она сбежала?

– Да, – влез в разговор Антон. – Мы, дружище, работали приманкой. Сразу говорю – о том, что нас один на один с ней бросят, сам не знал. Верил в лучше, как и ты… Так вот, ведьма должна была в ловушку попасть, вломившись в дом, а она просто стену к одной рогатой матери подорвала и всю спецотдельскую магию напрочь попортила. А потом смылась телепортом или ещё как, устроив большой тарарам напоследок.

– Плохо… – резюмировал Сергей. – А зачем мне охрана?

– А Бездушная теперь от тебя не отстанет, дружище, – грустно улыбнулся инспектор. – Ты среди нас единственный живой, которого она видела. Тебя можно допросить с пристрастием, чтобы узнать про силушку сестричкину или обменять на что-нибудь полезное. Да полно вариантов… Но это мелочи! Главное – живой! Тебя спасло то, что у двери стоял. На метр ближе к центру комнаты – и всё! Обломками бы зашибло.

– Понятно, – снова тупо кивнул Иванов. В его голове стоял такой перезвон, что хотелось сжать больную черепушку железными обручами, чтобы не лопнула.

Снаружи донёсся всё тот же молодой, звучный голос.

– Зеваки собираются, скоро пожарные нагрянут. Полог невидимости не спасёт. Предлагаю покинуть помещение. Огонь мы потушили – опасности для людей нет.

Все разом засуетились, и тут неожиданно запиликал невесть как уцелевший смартфон помощника. Он медленно извлёк звонилку из кармана джинс, всмотрелся в экран.

Входящий «АИ.К» – прыгала зелёная трубочка в кружочке по дисплею.

Швец молча взял аппарат из рук парня, шевельнул пальцем вверх и спокойно ответил:

– Да. Я согласен. О деталях потом. Занят. Сам перезвоню, – и оборвал разговор.

История двенадцатая. Бездушная. Часть 2

– Так, расходимся, расходимся! Сейчас понаедут! – Александрос взмахом руки сотворил разрез в пространстве, куда спешно и организованно ретировались римляне, а за ними молодой сотрудник спецотдела. – Фрол, ты идёшь?

Боярин махнул рукой.

– Нет. Я по старинке. До скорого.

Македонец пожал плечами и исчез.

На улице приближался звук пожарной сирены.

– Иванов! Давай быстрее, – поторопил начальник не до конца пришедшего в себя подчинённого. – Или объясняться с местными ярыжками желание имеешь?

– Нет… – Сергей, кряхтя, побрёл к выходу, поминутно сплёвывая забивающуюся в рот пыль. – Не хочу.

Швец направился за ним.

– Фрол Карпович, я провожу. Сами видите – здорово ему досталось.

– Конечно… Я сейчас к руководству, охрану твоего приятеля согласую, и присоединюсь к вам. Не ровен час, эта курва опять припожалует. Ты его домой сразу вези, а там посмотрим.

Антон деловито согласился.

– Понял. Выполняю.

Однако боярин уже его не слышал, растворившись в воздухе.

Между тем Сергей кое-как вышел на улицу. После пыльного помещения обеденное яркое солнышко резало глаза, вызывая слёзы и он, неожиданно для себя, расчихался.

Послышались голоса:

– А это кто?..

– Ты гля, с оружием…

– Террорист, не иначе…

– Стоять! Мордой в землю!..

Последний крик помощник проигнорировал. Мало ли, кто кому на улице кричит. Тут бы проморгаться… Внезапно мощный удар по правой руке, а потом в челюсть швырнул его лицом на землю. Пара бодрящих пинков в область почек, ловко сведённые за спиной запястья, донельзя знакомые железные щелчки не то чтобы обескуражили парня, однако ввели в замешательство.

Нет, Иванов не был супергероем и не обладал показной бравадой. Просто звон в его голове пока мешал адекватно воспринимать реальность. Голосов вокруг стало больше, в них сквозили знакомые казённые нотки.

– Следак где? Вон, «Осу» в руке держал, а в кармане нож фуфловый, на статью не потянет; зато патроны с явными следами переделки… Так что одна палка уже гарантирована, рапорт пиши…

– Ага…

Топот ног, довольный смешок, звуки моторов.

Сергей хотел поднять голову и осмотреться, однако мощный удар тяжёлым ботинком в затылок заставил колокола снова звенеть во всю мощь. Словно через вату донеслось:

– Тащите к машине. Ишь ты, дёргается, гнида…

Сильные руки подхватили помощника под мышки и поволокли прочь со двора. Снова железный звук, и тело парня оказалось в отделении для задержанных полицейского автомобиля.

– Тут посидишь, – рявкнул кто-то с улицы.

Иванов обессиленно привалился спиной к стенке машины, несколько раз глубоко выдохнул, успокаиваясь. То, что его приняли родные органы, на редкость оперативно приехавшие на сигнал о взрыве, стало понятно сразу. Да и как не принять? Из разрушенного дома выходит нечто грязное, пыльное, перемазанное всевозможными субстанциями, да ещё с травматом одной руке и крестом в другой – кто хочешь занервничает. Тут бы до психушки не допрыгаться. Значит, попытаются всё на него списать, к гадалке не ходи. Потому адвокат нужен…

Раздался шёпот.

– Тихо! Это я, Антон! Не дёргайся!

– Нормально, – так же тихо ответил помощник. – Излагай.

– Хреновые твои дела. Я вмешиваться не решился, когда тебя пеленали. Народу больно много. Зато покрутился, посмотрел по сторонам…

Снова чихнув, Серёга сплюнул прямо на пол. Да, сам знал, что некрасиво поступает, но когда полный рот кирпичной крошки вперемешку со слюной, то тут уж не до политеса.

– Тоха, не тяни. Я уже осознаю всю глубину задницы, в которую попал, хоть в черепушке и помойка после взрыва. С минуты на минуту начальство начнёт собираться, и каждый непременно захочет меня расколоть на злодейство и явку с повинной, мастер-класс показать подчинённым. Понятное дело, ничего у них не выйдет, однако поговорить потом долго не получится. Задержанные в одиночестве крайне редко бывают.

В воздухе раздалось недовольное сопение.

– Женщину убило при взрыве осколком кирпича. Прямо в висок. С рынка возвращалась, за картошкой ходила. Уже опознали. Через четыре дома по улице жила. Люди судачат, будто была утечка газа, но это фигня. Магией Бездушная влепила однозначно. Со стороны улицы в дом словно гаубичный снаряд угодил, газопровод низкого давления так не рванёт. В общем, из хорошего – ты везунчик. Чудом выжил. Предлагаю так: я сейчас к Карповичу рвану, порадую новостями, потом к Ерохе – может, поможет чем. После к Машке – пусть тебе пожрать чего соберёт и вещи чистые. Вряд ли быстро выпустят… Ситуация кретинская донельзя – взрыв дома, погибшая, ты с левым пестиком и пальчики твои по всем комнатам. Так что терпи, меньше говори и больше слушай – а мы не подкачаем, вытащим!

Иванов подумал, и согласился со всеми пунктами плана инспектора, кроме последнего.

– Машке не говори пока. Помочь не сможет, а вот развить кипучую и ненужную по факту деятельность – легко. Ещё местное отделение в одиночку штурмовать пойдёт – с неё станется… Пусть думает, что в засаде сидим. Потом, если что…

– Хорошо. Может, ты и прав. Бывай!

***

Развитие событий Иванов предсказал точно. Постепенно прибывающие на происшествие начальники записывали его данные в блокноты, многоумно хмурили брови и требовали покаяться во всех грехах. Парень отмалчивался, не смотря на периодические угрозы, а когда совсем уж доставали, резко отвечал:

– Что я тут делал? Гулял! Ёпта…

От традиционной физобработки его спасло только то, что вокруг столпилась масса любопытных, и каждый второй снимал происходящее на мобильный телефон.

Затем был кабинет следователя, стандартно-официальные вопросы, масса всякой ненужной бумаги. Подписывать что-либо помощник отказывался категорически, продолжая хранить молчание или ссылаться на общеизвестную статью в Конституции.

Единственный раз, когда Сергей позволил себе полноценно пообщаться с представителями власти, произошёл при виде двух малознакомых оперов, приглашённых для профилактической беседы с непонятливым задержанным.

– Мужики, – очень серьёзно обратился к ним Иванов. – Только попробуйте… Зубами рвать стану. И когда выйду – не спущу.

Не то чтобы оперативники испугались – они подобный бред через день слышали. Просто, на Серёгино счастье, эти были люди с опытом и мозгами в голове, а не зелёная поросль, дорвавшаяся до власти. И они понимали, что кулаками далеко не везде можно добиться результата.

Полицейские тоже признали бывшего коллегу и сочли стандартный набор психофизических приёмов излишним. Чужой геморрой никому не нужен. Пусть следователь потеет на этом поприще, тем более с доказательной базой вроде как и порядок. Ничего, не развалится, а то ишь попривыкали: и жулик в полном раскладе должен быть, и явки с повинной пачками, и любое требование по первому чиху обязано исполняться. Потому дело ограничилось стандартной попыткой задушевной беседы. Для проформы, так сказать.

С тем и ушли.

Наконец, глубоким вечером, Иванова поместили в камеру. На удивление, он находился в ней один. Немедленно раздался голос Швеца:

– Молодцом держался. Я рядом был, всё слышал. И Карпович тут, охранные знаки по периметру здания ставит. Про ведьму не забыл?

– Забудешь тут, – уныло ответил помощник, поудобнее устраиваясь на отполированной множеством задниц деревянной скамейке, заменявшей здесь и стол, и кровать. – Весь день на нервах из-за этой твари.

Антон материализовался. Извлёк из кармана несколько спичек, кусочек спичечной коробки и пяток сигарет.

– На вот, покури.

– Спасибо, выручил. У местных из-за гордости не просил, а сами не предлагали. Аж уши опухли. Ух! – с наслаждением выдохнул парень, перед этим глубоко и со вкусом затянувшись. – Хорошо… Антон! Пока никого не подсадили, расскажи мне то, чего я не знаю. Ты же наверняка в своей невидимости по кабинетам пошарился?

– «Наседку» ждёшь?

– А как же! Внутрикамерная разработка наше всё!

Швец согласно покачал головой.

– Ты прав. Значит слушай. Всем на самом деле до балды, что ты в том доме делал. Взяли с поличным – и хорошо. Поначалу совещались, как тебе терроризм пришить, для улучшения показателей, но потом отступились. Слишком зыбко выходит. С набором статей, по которым обвиняют, знаком?

– Да. Пучок целый.

– Тогда это обсуждать не будем. Сразу к интересному. Первое – приезжал твой бывший начальник, с местным шефом калякал про тебя. Так, в общем. Якобы из любопытства.

Иванова передёрнуло от нехороших предчувствий.

– А по факту?

– Не знаю. О сегодняшних событиях он из общегородской сводки узнал, это понятно. Но вот что хотел на самом деле – я понять не смог.

– Догадываюсь я…

Антон вскинулся, поражённый неприятной догадкой.

– Турбазу отмутить? Вполне возможно. Сейчас рычагов хоть отбавляй. Ладно, посмотрим. Второе – адвоката тебе Ероха нашёл, достойного. И знакомых упырей, сам знаешь откуда, подключил. Так вот, защитник уже завтра будет, а прокурорские решили паузу взять. Материалов пока толком нет, им цепляться не за что. А по-честному, думаю, решают они – вписываться в этот блудняк или нет. Традиционно перестраховываются.

Помощник подкурил вторую сигарету прямо от почти закончившейся первой.

– Уже лучше. А идеи, как мне отсюда выйти, без долгих проволочек, есть? Не хочется, знаешь ли, до суда в четырёх стенах куковать. Да и судимость не хочется, даже условную. Неужели наша контора не впишется?

Инспектор тоже закурил и отвёл взгляд в сторону.

– Без понятия. Карпович придёт – у него и спроси. У меня только одна более-менее реальная идея: принять облик дежурного и выпустить тебя.

– Нет, – отказался парень. – Не пойдёт. Человека подставим. Да и прятаться потом всю жизнь придётся. У мокрых дел сроки давности сам знаешь…

– Знаю. Согласен. Оставим это на крайний случай. Так вот, третье – проси у нашего общего шефа какую-нибудь реликвию полегче. Если Бездушная сюда припожалует – Печатью не отмашешься. Хранить её я буду, чтобы при шмоне не выявили.