Мой личный сталкер

Он радовался, что теперь сам может выбирать место, откуда можно хорошо наблюдать за всем процессом. Он привык ждать. Сидеть практически неподвижно и просто наблюдать за всем, что происходит вокруг и подмечать. Обычно он сидел на лавочке в парке, как раз напротив этого здания. Ходил сюда, как на работу. Он даже приносил сюда с собой еду и обедал здесь. Это его очень завораживало, и он не мог себе в этом отказать.

Он находил это увлекательным, – наблюдать, как из ничего получается что-то и входит в небольшую человеческую историю. Потом, скорее всего, в эту историю и уходит, как давно надоевшее и изжившее себя.

– Остаются только воспоминания, – напоминал он себе всегда.

И он хранил эти воспоминания бережно, особенно самые яркие истории, которые он застал сам сидя здесь на лавочке. Один забавный случай произошел месяц назад или даже больше. Кто-то их рабочих наступил на арматуру и проколол себе стопу, а директор, который был рядом, сломал себе ключицу. Он подумал, что это и для них в первую очередь очень запоминающийся эпизод в жизни. Такое вот увлечение.

Но это не все. Было у него и еще одно хобби – следить за своими бывшими друзьями из прошлой жизни, которые все до одного отказались от него после одного неприятного инцидента. Для них он перестал быть человеком, достойным общения с ними. Теперь он был клеймен психиатрической больницей, а те, кто попадал туда, уже заведомо становились опасны и неприятны для всех прочих «нормальных», даже после того, как выходили оттуда.

Но он не псих, нет. Все не так. Он точно помнит, что было в его жизни, а чего не было. Как бы все не пытались его в этом убедить он точно знает. И она знает, и его бывший лучший друг тоже. Он прекрасно помнит, как все сговорились и подставили его. Он был не виноват, он делал только то, что ему позволяли, и говорил правду, но никто ему не поверил, когда он пытался доказать всем свою невиновность.

Сначала он хотел им отомстить, но за те годы, что он провел в больнице, просто остыл. Он только хотел вернуть себе свою жизнь, которой его так жестоко лишили.

После выхода он просто решил узнать, как у них дела, и поставить на этом точку. Насколько он знал, большинство тех, с кем ты имеешь счастье учиться вместе, загнивают через несколько лет после выпуска, так что он особо не переживал. Наверное, он даже рассчитывал застать пепелище, оставшееся от жизни этих людей, как подтверждение расплаты за свои гнусные поступки.

Но он ошибся.

Все соц.сети его бывшего друга Родиона Здравого пестрили успехом. У него была престижная работа, приличная машина, очень привлекательная девушка и вообще жизнь казалась до безобразия прекрасной и беззаботной. И увидев это все, сначала он даже не понял, что за чувство зародилось в нем. Он ведь думал, что все прошло. Он не собирался мстить, совершенно точно. Его пробрало на смех в тот момент. У него тоже могла быть такая жизнь, может даже лучше, кто знает. Но все усилия прахом. Ты меняешься, устраняешь свои недостатки, но наружу вылезают другие, более отвратительные. И только тогда ты понимаешь, что все было напрасно.

Он стал практически постоянно следить за ним. Он жил его жизнью каждый день и копил в себе эти непонятные чувства.

Вот он на своей работе, такой серьезный в костюме, что прибавлял солидности. Вот очередная новая машина, которая ознаменовывала новый успех на работе. Очередное фото с его эффектной девушкой означало, что и на любовном фронте все сложилось как надо. Они вели с ней активную публичную жизнь, посещая различные мероприятия, и явно этим гордились. Только от одного этого он приходил в бешенство. Но один момент в его жизни все переменил.

Это случилось в конце лета, когда строительство этого торгового муравейника было еще в самом разгаре, а он неустанно за этим следил.

К этому зданию как раз стали подходить рабочие, и тут ему показалась знакомая фигура. Та, которую он так тщательно блюдил в социальных сетях. Та, на которую смотрел с еле сдерживаемой завистью.

Родион Здравый – бывший лучший друг, с которым он был знаком с университета и который, не раздумывая, подло его подставил.

Но сейчас ему предстала немного другая картина, он бы даже сказал координально отличавшаяся от той, которой он привык завидовать. Это уже не то счастливое и успешное лицо, которое смотрело на него с фотографий. Не было никакого костюма, в котором он ходил на свою престижную работу, была только рабочая форма строительной фирмы «Ваш авторитет».

Сначала он, конечно, подумал, что ошибся, но все же больше надеялся, что нет. Так и оказалось. Это точно был он. И от этого утверждения все мышцы разом напряглись в его теле, он впервые почувствовал себя хищником, который был готов напасть на свою беззащитную ничего не подозревающую жертву. Ничего личного, он просто был голоден.

И это чувство голода требовало утоления.

С того момента он стал незримой тенью следовать за ним везде и узнавать как можно больше о своей цели.

Теперь он знал, что Родион Здравый выходил на работу в семь тридцать утра, чтобы в восемь быть на рабочем месте, по дороге заходил в одну из кабинок туалета недалеко от его фирмы, а выходил оттуда уже в другом облачении.

Чуть позже, обычно в разное время он и остальная команда выезжают в форме на место работы. Как раз в это время Здравый иногда выкладывал фотографии в одном из своих костюмов, редко повторяющихся, на своем другом рабочем месте.

Как он выяснил, машины у Родиона тоже больше нет, и вряд ли будет с такими проблемами. Квартирка-то у него съемная, с очень привередливой хозяйкой. Это он узнал, когда решил проследить за ним до самого дома в первый раз и наткнулся на нее возле подъезда. Та ругала Здравого за ненадлежащее использование ее квартиры. Ей все казалось, что там пахнет табаком, хотя она с самого начала уточнила свою позицию на этот счет. На само же деле ничем таким и не пахло, просто при осмотре на балконе обнаружилась пачка сигарет, заботливо припрятанная Родионом, и к которой он запретил себе прикасаться.

Также выяснилось, что Здравый обманывает свою милую девушку, непонятно на что надеясь. Он сразу подумал, что это ему на руку. Он по сути ничего и не сделает, только расскажет о нем правду то тут, то там. А потом посмотрит, что будет дальше.

Его семья, как он понял, им не очень-то дорожит (он успел понаблюдать немного и за ними), так что вряд ли обратит внимание, если с ним вдруг что случится.

***

Он готовил план по разоблачению, но вскоре понял, что этого ему будет мало, и теперь ему хотелось понемногу превращать жизнь бывшего друга в ад. В нечто настолько невыносимое, что он бы просто не выдержал и, возможно, закончил все сам по доброй воле.

Ему были приятны эти мысли, что только из-за него кто-то может покончить со своей жизнью. Прекрасно.

После пары месяцев слежки и терпения, к которым он привык, наблюдая за строительством домов, он знал, где он ходит, что делает, что ест и как вообще живет. Он действительно готовился. Теперь весь созданный идеальный мир Родиона Здравого рухнет, и тогда он точно придет на его пепелище и искренне порадуется, как радовались все, кто разрушил его жизнь.

– Где ты был? Я тебя уже битый час жду, паршивец! Хоть бы делом занялся полезным, а то шаришься целыми днями не понять где, балду пинаешь! Ты продукты купил? – он только вернулся со своего поста, где проводил даже больше времени, чем было нужно.

После того, как его упекли с позором в психушку, Петр Алексеевич отправил в последний путь свою жену, которая не перенесла такого. Так что теперь он винил во всем своего непутевого отпрыска и надеялся отыграться на нем. Он работал на заводе всю свою жизнь, и после полученной травмы ему пришлось выживать на пособие для инвалидов, а теперь еще и кормить сына.

– Да купил я все, уже иду! – крикнул он, чтобы его услышали в дальней комнате, где и сидел его отец целыми днями, – обязательно так орать всегда? – добавил уже тише.

Он и не рассчитывал на большее, когда вернулся обратно домой буквально ни с чем. Сколько времени он потерял, доказывая всем, что он нормальный. Теперь у него нет ни образования, ни работы, ни денег, чтобы снять отдельное жилье. Видимо поэтому он так держался за расположение своего отца. Переступать через себя стало легче со временем, а осознание никчемности и безысходности стало еще ярче в этой мрачной и потрепанной квартирке, запахом которой он пропитался до костей.

Он точно отомстит. Сделает все возможное, чтобы все отвернулись от этого наглого и лживого ублюдка. Это только начало, но он знает, Родион уже чувствует, что он где-то рядом. Здравый теперь не один. Теперь у него появилась тень, которая с радостью бросится на его жизнь, и никто этого не забудет.

ГЛАВА 2

КОНЕЦ ОДНОЙ ИСТОРИИ

Тусклый желтый свет от фонаря не дает прийти в себя. Он словно пытается загипнотизировать Родиона. Мягкие, но настойчивые лучи светят прямо в глаза, а вокруг уже давно темно. Здравому подумалось, что он теперь меньше будет заставать дневной свет. Дневные сутки становятся короче, а ночи длиннее, так что теперь было гораздо тревожнее возвращаться домой.

Холодный пронизывающий ветер принес с собой резкий запах от стоящих вдалеке мусорных баков. Здравый поморщился.

Не лучшее завершение сегодняшнего семейного вечера.

Хотя какая разница, если и сам вечер не радовал.

Он все еще сидит на лавочке перед подъездом своей матери. Веки слипаются, и Родион никак не может протрезветь, даже ветер не особо помогает. Хорошо, что окна ее квартиры не выходят на эту сторону. Ему это известно, но он все равно постоянно смотрит наверх, боясь увидеть там неодобрительно смотрящие на него знакомые лица. Что он в таком состоянии, весь такой никудышный и жалкий.

Напряженно концентрируя свой взгляд на грязных и серых стенах дома, он натыкается на желтые трубы, висящие на креплении. Они давно потрескались, и теперь во многих местах видна ржавчина, но красить их, видимо, никто не торопится. Это были бреши в маске самого Родиона, он и сам был таким же заржавевшим, пытаясь все это скрыть за новенькой краской.

День Здравого полон разочарований. Не то чтобы ужин прошел совсем плохо. Кажется, это просто он мало что запомнил, это и хорошо. Поднимает голову еще выше, смотря на освещенную часть дерева, растущего в оградке рядом с домом. Листья уже почти все пообсыпались, и между двумя небольшими лысыми ветками Родион замечает застрявшую бутылку.

Его обиженная голова тут же с энтузиазмом стала фантазировать, как бы эта бутылка могла бы попасть туда на дерево. Тут либо недоделанная молодежь ради забавы подкидывала все, что не допила, либо сверху какая-то пьянь кидала вниз то, что не осилила.

Родиону стало интересно, кому на голову она однажды упадет, ведь это действительно может случиться, и как жаль, что он этого не застанет.

А может и мне прилетит.

Вот бы вдруг по неизвестным ему делам проходила здесь его соседка кошатница или сосед со странностями или рыбных дел недомастер. Он бы точно от такого не расстроился.

Хочется курить.

Родион по привычке похлопал руками по куртке, в надежде обнаружить заветную пачку, но ее там не было уже давно. Он так сильно объелся, хоть и аппетита не было под таким гнетом унижений, но из вредности это только в радость. Хотя курить все равно хотелось.

Бред все это. Ни черта не помогает. Ни конфетки, от которых только тошнит, ни заедание, ни таблетки.

Еще с утра он знал, что будет этим вечером. Сначала он полчаса стоял у подъезда и весь извелся в своем привычном костюме, который он всегда надевает на свою «работу». Потом в лифте до восьмого этажа не мог успокоиться и наконец, оказавшись у дверей квартиры, уже просто не желал быть обнаруженным.

Когда же Родион поднял руку до звонка, то ощутил, как его рубашка пропиталась потом в области подмышек от волнения, которое успел испытать в полной палитре по пути сюда. Это определенно стресс довел его. И вся сумасшедшая семейка.

Его брат работал юристом и был достаточно успешным. Их матери и Ксюше так и казалось, но, по мнению Родиона, это была бесконечно скучная и нудная работа. Точно такая же, как и его прежняя работа, с которой он не смог справиться.

– Только потому что ты не справился там, не значит, что с работой что-то не так, – всегда говорила Валентина Алексеевна.

Да и он сам себе не даст этого забыть. Сколько сил на него было потрачено и денег на это обучение. И что в итоге?

– Андрюша, ну как дела-то на работе? – их мать только и спрашивала об успехах на работе, чтобы потом хвастаться всем своим знакомым.

– Мам, да все отлично, – Андрей как бы невзначай немного повернулся в сторону Родиона, – вот одно перспективное дельце намечается. За него можно много получить.

Родион и бровью не повел, назло всем.

– Это хорошо. Правильно я тебя воспитала. И подумать страшно, что было бы, если бы я тебя не заставила пойти на юридический. Помнишь, кем ты там хотел стать? Ударником! – Валентина Алексеевна хрюкнула от смеха, – Они себе даже на хлеб с маслом заработать не могут. Разве ж это профессия для серьезных мужчин, да сына?

– Да, мам, – при этом Андрей совсем не выглядел, как согласный с подобными утверждениями.

Родион на мгновение ощутил укол в душе.

– Родион, я тут на этой неделе встретилась с одним моим давним знакомым. Он теперь стал директором одного из банков, – Родиону уже не нравилось, куда она клонила, – так вот ты мог бы встретиться с ним и обсудить одно предложение.

– Ты же знаешь, что я туда не пойду. Не хочу в очередной раз позориться. Тем более у меня уже есть работа.

– Работа? С высшим образованием на стройке кирпичи таскать? Что ты меня позоришь все время, – он услышал легкий смешок от Ксюши, который она пыталась замаскировать под кашель.

– Я в твои годы уже имела перспективы в жизни, а вы оба знаете, как мне было трудно. И ничего. Отучилась, пошла работать. Это сейчас меняют работу, когда вздумается. Дикость какая, – Валентина Алексеевна в отвращении сморщила лицо, – учатся годами то там, то сям, а толку? Так на работу по профессии и не могут устроиться. Я же все для тебя уже подготовила. Ты бы мог нормально работать, не то, что всякие продавцы в супермаркетах. Вот не послушал мать, и где ты теперь?

– Я тебя понял, – Родион сидел с безэмоциональным лицом, как будто не с ним разговаривали.

Он знал, что мать это бесит. Она не могла вынести такого отношения к себе и своим словам.

Сколько еще раз за вечер это выслушать придется?

Может свалить домой под каким-нибудь предлогом?

Хотя, с другой стороны, на столе еще есть что выпить.

Посижу еще немного.

– В общем, я уже договорилась о встрече, и только попробуй меня там опозорить.

– Всенепременно, – конечно идти он никуда не собирался. Позорить их семью ему не впервой.

Больше никто не обращал на него внимания. Родион был рад, что так рано переехал от нее. В этой квартире ему всегда было невыносимо. Здесь почти ничего не изменилось. Он заметил, что в кухне в верхнем шкафчике в углу все еще стоит та самая коробка из-под обуви, вся потрепанная, но на месте.

Он сидел на старом диване, который помнил еще с детства. Так и не скажешь, сколько ему лет. Обивку мама берегла, и часто вообще не разрешала им на него садиться в собственном-то доме. Родион практически утопал в нем, и от этого очень ныла поясница. Его щеки горели от выпитого вина, бокал с которым он все крутил в руках, чтобы хоть как-то отвлечься. Их мать не скупилась, как всегда на подобных встречах. Она любила и хотела жить в достатке. И конечно хотела, чтобы об этом достатке знало как можно больше людей.

Он даже не помнил, какой это был по счету бокал, просто бутылка вдруг оказалась в зоне его досягаемости, и он сам себе начал подливать. Конечно же, слушая от матери по этому поводу. Ведь она не для его рта так старалась.

Родиону больше нравилась пора лета, когда они приезжали к бабушке в деревню. Тогда все в доме пахло закрутками на зиму. Мать сама этим не занималась, так что бабушка щедро их одаривала, когда они возвращались в город.

Оливье, селедка под шубой и ее любимая Мимоза. Майонез и куча овощных слоев. Многослойные салаты. Родион сразу вспомнил Шрека из мультика.

Многослойный.

Как лук.

И я многослойный. Многоликий.

Ксюша, которая тоже сидела на диване возле Родиона (интересно, почему не возле своего мужа), что-то тараторила под ухо. Сегодня она надела очень блестящее кроткое платье, что без сомнения ей шло, и когда она закидывала ногу на ногу в ее привычном жесте, было видно ее нижнее белье. Родион думал, что это очень привлекательно (возможно немного пошло, но привлекательно точно), даже если это и жена твоего старшего брата. Сам же Андрей почти ничего не пил, изображая интеллигенцию, и поэтому даже не замечал этого или просто не видел в этом никакой угрозы. Он смотрел телевизор и что-то обсуждал с матерью.

За окном уже давно стемнело и трехлетняя дочка Андрея и Ксюши, Алиса, время от времени подбегала к Родиону и приносила ему разные рисунки, которые делала на маленьком столике в углу комнаты. А он все меньше соображал, погрузившись в свои переживания и любования длинными ногами Ксюши.

Когда перевалило за восемь часов вечера, а темнело рано, то Родион с радостью засобирался домой. Пока Андрей с матерью все еще разговаривали в гостиной, он, попрощавшись, пошел к выходу. Его никто не держал.

Проходя мимо их бывшей с братом комнаты (сейчас там мама устроила комнату для гостей), он мельком увидел, как Ксюша укладывала дочку спать. Они решили остаться на ночь.

Меня она никогда не просила переночевать у себя.

Как будто я согласился бы.

– … когда подрастешь, тоже найдешь себе принца.

– Правда?

– Конечно, только позже. Сейчас все мальчишки дураки. А Мишке тому передай, что тебя нельзя обижать. Он не прав, поняла? – Родион заглянул в приоткрытую дверь.

– Его мама сказала, что он меня ударил, потому что я первая начала.

– Ха! Что за воспитание?! Это не значит, что нужно бить в ответ хрупкую девочку.

Такая уютная и нежная обстановка в комнате, что даже не верится, что он сам когда-то в ней жил. Ксюша сидела на краю кровати Алисы и нежно гладила ее по волосам. Родиона резко затошнило.

Неужели это я ей когда-то помог? Все женщины заодно.

Понятно, почему мать приняла ее в семью. Она, как две капли, копирует ее. Видит в ней себя. Я тоже всю жизнь прожил с утверждениями, что всех особей женского пола надо на руках носить. А мать особенно. И теперь она зомбирует свою дочь.

Родион думал, что она, видимо, убеждена, что делает все правильно, поэтому так умело из брата веревки вьет. Он отвернулся от двери и увидел ее пальто (купленное Андреем), висящее на крючке.

Если я сейчас незаметно оторву одну, они наверняка удивятся, заметив пропажу.

Здравому пришло в голову, что он действительно может это сделать, но позже.

Он вновь закрыл глаза и поудобнее привалился спиной к скамейке. Родиону не хотелось, чтобы и у этого невинного ребенка была такая же судьба, как у него. Он все еще помнил холодность матери, когда он стоял в кабинете директора и весь дрожал от того, что высказал ей все, но она ничего не хотела слышать.

«Сейчас же перестань!»

Это было самое горькое воспоминание, которое он вряд ли простит, потому что понимал, что его прощение никому не сдалось.

Родион грубо усмехнулся и открыл глаза. Ему пришло какое-то оповещение на телефон. Вся его кожа покрылась мурашками. Теперь это случалось каждый раз, когда его телефон подавал признаки жизни, а все из-за той ночи.

– Черт!

С какой-то страницы в ВК пришло сообщение с фото. Он открыл и чуть не выронил телефон из рук. Это было уже слишком. Просто слишком. Сердцебиение участилось, словно при тахикардии, которой он никогда не страдал.

На фото был он сам. Сидел на этой лавочке, полностью опершись на спинку. С закрытыми глазами. Ничего не подозревающий.

Он обернулся. Начал вертеть головой во все стороны, не совсем понимая, что он собирался увидеть.

Того парня в черном, подсказало подсознание.

Здравый щурился, но никак не мог никого разглядеть в этой рассеивающейся темноте. Это пугало еще больше. Он заметил, что вокруг стало совсем тихо. Родион весь сжался, затаил дыхание, как будто это при опасности могло бы ему помочь, и решил как можно быстрее отправиться домой, ему надоели эти глупые шутки.

– Что за хрень? Кто это?! – он нервно дергал плечами и стряхивал что-то невидимое с затылка, словно до сих пор ощущал на себе чей-то взгляд. Осознание всей серьезности этой слежки приносило ощутимый физический дискомфорт, – Кто здесь?

Никто ему не ответил, от чего становилось только хуже. Его проверяли на прочность. Его дразнили. Его запугивали.

Он понимал, что если кто-то следит за ним прямо сейчас, то это не глупые шутки, а угроза его жизни. Ему не нравилось, что кто-то знает о нем так много, а Родион тем временем остается в неведении.

Ему становилось все сложнее убеждать себя в том, что это всего лишь шутки какого-то безмозглого пацана, которому нечем заняться.

Стояла тишина, только ветер завывал в их дворе.

Тут он услышал звон позади себя, и под ноги к нему подкатился камешек. Здравый вздрогнул и обернулся. Сзади него вдалеке стояла фигура человека. У Родиона тут же перехватило дыхание, а в глазах защипало от страха. Он просто замер, не мог пошевелиться, хотя и понимал, что его промедление будет ему стоить очень дорого. Он не понимал, что от него хочет этот человек, и проверять не собирался.

Он, не подавая виду, что испугался, просто повернулся обратно и спокойным шагом направился подальше с этого двора.

А в ушах продолжали звенеть шаги позади него. Они ускорились, и Родион тоже. Его сердце стучало так сильно, что дышать стало больно. Человек, идущий за ним, не собирался сбавлять скорость, так что Здравый принял решение бежать. Пустился бегом так, что сам не понял, как оказался вне этого жуткого двора, и побежал по улице. Он думал, что оторвался, но когда обернулся, то увидел все ту же фигуру, преследующую его. Тот тоже бежал, только за ним. В этот момент сердце и пропустило пару ударов, от чего дыхание сильно сбилось. Родион понял, что сейчас темнота его друг, и, пробежав пару кварталов по пустым улицам (не центр все же), он увидел впереди небольшой переулок, где напрочь отсутствовали фонари. Нет, может они там и были, но в темноте было не разобрать. Сначала Здравый повернул в сторону, где фонари горели, чтобы Черный капюшон увидел его, а потом завернул в темноту, спрятавшись за кустами.

Сердце его так и заходилось, кислорода не хватало. Организм пытался его восполнить, но Родион боялся сделать лишний вдох, лишь бы его не услышали. Следом за ним, как Здравый и предполагал, сталкер на секунду остановился в замешательстве, но услышав шорох дальше по улице, побежал в том направлении.

Пару минут Родион сидел, не решаясь пошевелиться. А потом, осознав всю ситуацию, резко засмеялся в тишине. Смех этот был странный, с надрывом.

– Пошел ты! – громко закричали кусты на улице, – уделал тебя!

После этого Здравый, сидя в этих же кустах, опорожнил свой желудок, и ему полегчало. Сейчас он точно ощущал себя победителем и был доволен собой. Даже протрезвел.

***

Было очень холодно. Родион лежал на кровати на животе в темной комнате, а рядом стоял небольшой тазик. Когда он пришел домой, его все-таки вырвало, а сейчас его немного морозит и трясет. То ли от страха, то ли от еды. Может все вместе. Все выходило тяжело и горчило. Он подумал, что, наверное, это вина салатов, приготовленных Ксюшей, которые она принесла с собой. Он заметил, что мать к ним так и не притронулась, хоть и очень хвалила. У него тоже никогда не было уверенности в ее кулинарных способностях. Родион даже представить не мог, что она туда положила. Возможно, она даже просто купила еду в ближайшем супермаркете и выдала за свою стряпню, дабы всех впечатлить.

Не буду там больше ничего есть.

Алкоголь выветрился, но мысли лениво плавали в голове. Правая рука лежала на тумбочке. И Родион то и дело включал и выключал светильник. Кажется, он опять не сможет нормально уснуть. После всех происшествий он стал немного нервным, но не хотел этого признавать. В его жизни есть проблемы и похуже.

Вот соседи сверху уже разошлись не на шутку. Они тоже не очень трезвые. В любой части квартиры Родиона Здравого их все равно слышно, а ему и так плохо. Разве он мало страдал? И так уже минут двадцать блевал под аккомпанемент их ругани и не собирался в таком состоянии идти и устраивать разборки.

Когда Родиона вновь вырвало в тазик, он перевернулся на спину и поднял руку вверх. Она затекла и начала покалывать, на ней даже остался сильный отпечаток от угла тумбочки.