Тринадцатая…

От ближайшего соседа пешком замучаешься идти, с дороги не видно, глухомань кругом. Заграждение, опять же, со всех сторон стоит, случайно не зайдешь. На воротах висит огромный знак, на котором крупными буквами написано: «Частные владения, посторонним вход воспрещен». Не заметить невозможно, да и рисковать жизнью не каждый захочет, себе дороже. Не особо разбираясь, зачем незваный гость пожаловал на его территорию, хозяин может и пальнуть. Как-никак по количеству оружия на душу населения США стабильно занимают первое место в мире. Так что прежде чем перелезать через забор, не мешает задуматься, а стоит ли оно того? К тому же в Америке к частной собственности отношение серьезное. Закон всегда на стороне хозяина, а закон здесь, как правило, люди уважают. Одним словом, заброшенная ферма вполне может сгодиться для планов маньяка. Лучше местечка, чтобы устроить душегубку, и не придумаешь. А крики жертвы? Так вон, трактор заведи или пилу какую включи, и пусть себе орет несчастная жертва хоть до посинения, никто ее не услышит. И Полина это понимала.

Отыскав среди луж и слякоти палку, она поспешила к ней, но не сделала и двух шагов, как снова опустилась на землю. На этот раз она упала не из-за того, что вступила в скользкую глиняную кашу. Несмотря на то, что похититель все еще находился в лежачем положении, он каким-то образом дотянулся до нее и схватил рукой за щиколотку. Он с такой силой рванул ее ногу на себя, что Полина не удержалась и приземлилась на четвереньки. Она тут же попыталась лягнуть его, но, к сожалению, удара не получилось. Нога прошила пустоту. Более того, руки ее расползлись, и Полина упала на живот. При этом ей даже не удалось вырваться. Сжав ее щиколотку так, что казалось, он разломает ей сейчас все кости, преступник резко крутанул ее ногу. Полина взвыла от боли и вследствие его маневра оказалась на спине. На мгновение маньяк отпустил ее, и Полина тут же начала пинать его. Но ей не хватало упора. Перед сараем не росло ни единой травинки, а утрамбованный глиняный грунт превратился в скользкое оранжевое месиво. Ее рукам не за что было зацепиться, и спина скользила во всех направлениях.

Похититель снова попытался ухватить ее, но она начала так неистово молотить его ногами, что, как тот ни старался, у него ничего не получалось. Полина за свою жизнь участвовала в стольких забегах и марафонах, что смело могла назвать ноги своей самой сильной частью тела. Она оказывала такое рьяное сопротивление, что в какой-то момент похитителю даже пришлось от нее отбиваться. Несмотря на это, Полина была не в состоянии нанести ему серьезный удар. Такой, которым можно хотя бы на некоторое время вывести противника из строя. Из положения лежа на спине сделать это практически невозможно. Все происходило слишком стремительно и яростно, чтобы что-либо сообразить или выбрать определенную тактику действий. К тому же Полина все время путалась ногами в крыльях его плаща, что здорово ей мешало. При всем при том он не мог одолеть ее. И без того неуклюжий, в широком плаще он стал еще более неповоротлив. Именно его замедленная реакция позволила Полине продержаться так долго.

Она все время помнила, что где-то рядом валяется палка, и по мере возможности старалась нащупать ее. Однако и тут ее ждал полный провал. К тому же ее это сильно отвлекало, и в какой-то момент – она даже не поняла, как это случилось, – руки противника оказались на ее горле. Видимо, потеряв надежду ухватить ее за ноги, он просто навалился на нее. Отодрать от шеи руки человека, который в несколько раз тебя сильнее, почти так же сложно, как разжать челюсти американского бультерьера, который держит свою добычу мертвой хваткой. Только отвлекающий маневр, типа газового баллончика или сильного удара под брюшину.

Обычно в фильмах, в которых убийца душит свою жертву, мы видим ее жалкое сопротивление. Она хватает его за запястья, пытается снять его пальцы со своей шеи, колотит руками по плечам. Одним словом, не делает ничего из того, что реально могло бы ей помочь. Полине хватило ума не предпринимать бесполезных действий. Воспользовавшись тем, что его собственная шея открыта, а ее руки остаются свободными, она ухватилась пальцами за его кадык и сжала так, как будто собиралась вырвать. Чувствуя, как ее ногти впиваются ему в кожу, она была уверена, что вскоре ему самому потребуется кислород. Так и случилось. Маньяк начал дергать головой и кашлять, но все еще крепко держал ее. Стараясь сбросить его с себя, Полина пробовала одновременно развернуть бедра и осуществить захват ногами. Если бы земля была сухой, к этому моменту уже, пожалуй, случилось бы одно из двух: либо он придушил ее, либо она опрокинула его, а так… Взаимное сдавливание дыхательных путей продолжалось. Скользя коленями в глиняной жиже, похититель то и дело терял равновесие, однако и ей не хватало упора, чтобы опрокинуть его. К тому же, желая избежать собственного удушья, он отодвигался от нее и крутил плечами в попытке оторвать от себя ее руки, невольно ослабляя давление на ее горло.

Если бы Полина могла в данную минуту трезво мыслить, она заметила бы, что маньяк растерян, если не сказать – напуган. Хотя стоит признать: для того чтобы решиться на похищение человека и связанный с данным деянием риск, нужно обладать определенной смелостью. Не всякий, кому доставляет удовольствие видеть мучения и страдания ближнего своего, решится на подобное. Людей с садистскими наклонностями в нашем мире не так уж и мало, однако серийными убийцами становятся единицы.

Почти в каждом из нас в той или иной степени живет страх, в том числе и в людях, которые способны на зверства. Одно дело – затащить в сарай связанную, бесчувственную девушку, которая не в состоянии даже позвать на помощь, и совершенно другое – драться с ней же, разъяренной, полной решимости и сознания того, что ей абсолютно нечего терять. Похититель понял: она ясно представляет себе, что ее ждет впереди. Если уж она смогла освободиться так, что он даже ничего не заметил, причем снять наручники со скованных за спиной рук, то существо перед ним далеко не безобидное.

Она оказывала настолько ожесточенное сопротивление, что невольно пугала его. Тем не менее менять свой изначальный план он не собирался. Подобно хищнику, который выходит на промысел, он долго выслеживал свою жертву, терпеливо поджидал и расчетливо выбирал момент нападения, и вот она у него в руках. Невозможно выдрать добычу изо рта зверя в ту минуту, когда его зубы уже прошили ее теплую плоть, а нос учуял сладкий запах крови. Трепыхающийся в предсмертных судорогах улов принадлежит только ему. Он не уступит ее даже сильнейшему. Примерно таким же образом невозможно сдержать и кровожадное чудовище, садистские желания которого взяли верх над его разумом. Он находился в предвкушении мук своей будущей жертвы и ни за что не отказался бы от их вида. Слишком долго он ждал этого момента и собирался насладиться им в полной мере. Ведь даже голодный зверь не спешит заглотить свою добычу целиком. Вонзая зубы в тушку, он неторопливо отрывает мясо от костей. Тянет его на себя медленно, смакуя каждый кусок. От всего процесса, с самого начала и до конца, он получает неимоверное наслаждение. Примерно то же самое ощущал и похититель. Стоило ему чуть сильней сжать руки на горле девушки, и он лишил бы себя эмоций, которые так долго лелеял и вскармливал. Потому он не спешил убивать ее. Сейчас она нужна была ему живой.

Но ослабив хватку, он потерял над ней контроль. К тому же Полина все еще нещадно сжимала его горло, что было весьма и весьма неприятно. Как только он отпустил ее, чтобы отодрать ее руки от своей шеи, Полина схватила его за полу плаща и потянула вниз. Одновременно она сумела перевернуться на бок и скинуть его с себя. При этом, по всей видимости, она задела его причинное место, потому как характерный в такие минуты рев перебил шум дождя.

– Убью, сука! – прохрипел он сквозь стон и кашель.

Но на данный момент исполнить свою угрозу похититель не мог. Он все еще восстанавливал дыхание после атаки Полины. Правда, ее самочувствие тоже оставляло желать лучшего. Держась одной рукой за живот, она с трудом поднималась на ноги. Ее одолевал кашель, и она мелкими, прерывистыми глотками хватала воздух. Ей жутко захотелось подойти к лежачему противнику и со всей силы попинать его ногами, но она боялась, что он специально переигрывает, чтобы ослабить ее внимание. Оглянувшись вокруг, она нашла свою палку и схватила ее двумя руками.

Телескопический стержень для малярных валиков, который она выбрала из всех находившихся в фургоне, был очень массивным. Красить таким стены или потолок бывает тяжело. Лично она для подобных работ предпочитала более легкие конструкции, хотя на них приходится сильней нажимать. Но в данном случае вес стержня оказался нелишним. Подойдя к похитителю со стороны головы, она хорошенько размахнулась и треснула его палкой в область виска. Достаточно сильно, чтобы он отключился.

– Получай, ублюдок! – просипела она и тут же закашлялась.

Даже если бы он оставался в сознании, вряд ли брошенные Полиной слова задели бы его за живое. Их попросту невозможно было разобрать. Она сама едва узнавала свой голос. Тот свистящий, прерывистый хрип, который вылетел из ее уст, с большой натяжкой можно было отнести к человеческим звукам. Она была уверена: находись поблизости какое-нибудь зверье, кроме того, конечно, которое лежало перед ней, разбежалось бы от испуга.

Посмотрев в лицо распластанного на земле похитителя, Полина пожалела только об одном: что на ее ногах обувь, не подходящая для картинки, которую рисовал ее мозг. Она видела себя в лакированных красно-черных туфлях на высоченных шпильках и представляла, как сгибает ногу в колене, приподнимает ее и резко опускает вниз. Она буквально ощущала, как одним сокрушительным ударом каблука пробивает его лобную кость. И в то же самое мгновение из маленькой, аккуратненькой дырочки начинает струиться густая алая кровь вперемешку с мозгами. Жестоко? Он наверняка собирался сначала надругаться над ней, а потом замучить до смерти, о какой жалости и каком человеколюбии может идти речь? По ее глубокому убеждению, человек, покусившийся на жизнь другого ради удовлетворения своих желаний или ради самой потребности убивать, не имеет права на жизнь. И потом, она была не в том состоянии, чтобы рассуждать более миролюбиво. Уровень адреналина в ее крови подскочил настолько, что мышление не могло не измениться, ведь все, что она делала последние два часа, было подчинено одной цели – выжить. Чего бы ей это ни стоило и каких бы сил от нее ни требовало!

Пнув руку маньяка ногой и убедившись в том, что он на самом деле вырубился, а не притворяется, она огляделась. Кругом темнота. Затянутое тучами небо в ближайшее время не обещало просвета. Дождь утихал, постепенно превращаясь в моросящий. Капли влаги, падающие на деревья, создавали характерный шум мокрого леса, который заглушал все остальные звуки, в том числе доносящиеся с трассы. Полина глянула в сторону фургона. С открытой задней дверцей он напоминал аллигатора, который неподвижно застыл в своем болоте и терпеливо поджидает очередную жертву. Инстинкт самосохранения кричал Полине, что надо спасаться бегством. Пока похититель снова не поднялся на ноги, юркнуть в гущу деревьев и уносить ноги. Не обращая внимания на бьющие по лицу ветки кустарников, бежать до ближайшей дороги в темпе финишной прямой марафона. Или… забрать у маньяка ключ от замка зажигания, вскочить в кабину и гнать что есть мочи, выжимая из колымаги максимальную скорость, на которую та способна, и сбивая мордой фургона все на своем пути, в том числе скрипучие ворота, ведущие в это проклятое богом место.

Подавляя эти мысли, Полина бросила решительный взгляд на бесчувственное тело. Независимо от того, что она предпримет дальше, ей надо сначала полностью обездвижить преступника. Ограничить свободу его действий можно теми же наручниками, которые валяются на полу фургона. Полина снова пнула его ногой. Она была уверена, что в скором времени он не очнется, но где гарантии? Подойти к нему вплотную, склониться над ним – слишком опасно. А что, если он вдруг придет в себя, выхватит у нее палку… что тогда? Во втором таком поединке она может и не выстоять. Без настоящего оружия к нему близко подходить нельзя. Она посмотрела в сторону амбара. Возможно, сумку, в которой лежит ее пистолет, он занес внутрь. Еще одни открытые двери. Мрачный, пропитанный болью свет выбрасывает наружу страх тех жертв, которые умирали там до нее. Не было сомнений, что маньяк, похитивший ее, делает это не впервые. Слишком отточенны и продуманны были его действия, слишком уверенно он вел себя. Вспоминая момент похищения, Полина не могла не отметить, что в голосе его не слышалось ни единой нотки нервозности, в движениях не наблюдалось и толики сомнения, в поведении не чувствовалось и капли напряжения. Такое хладнокровие говорило об одном: она далеко не первая похищенная им девушка.

Заходить по собственной воле в амбар, в то место, где он, скорее всего, планировал издеваться над ней, а потом убить, было невообразимо жутко. От одной только мысли об этом она содрогнулась. Холод снова пробежал вдоль ее позвоночника. А что, если он не всех похищенных девушек убивает, а некоторых из них держит в плену? Годы и годы мучений… В это сложно поверить, но в таком случае есть шанс, что хотя бы одну из них она сможет спасти… Ей придется туда зайти. Мысленно уговаривая себя, она не преуменьшала степень опасности, которой подвергалась, но даже если она не найдет там свой пистолет, в амбаре должен быть нож, может, даже охотничий. В крайнем случае она наверняка найдет там топор. Полина нерешительно сделала первый шаг, все еще сомневаясь в правильности своих действий. Держа наготове палку, она прислушивалась к каждому шороху и постоянно оглядывалась на лежащую в темноте фигуру. Падающий из амбара свет совсем чуть-чуть не доставал до того места, где на земле лежал маньяк, но подтащить его ближе к свету, чтобы он оставался в поле ее зрения, было слишком рискованно.

* * *

Как только Полина переступила порог амбара, она сразу поняла, что в нем никого нет. Сооружение, по всем признакам, несколько раз перестраивалось, причем последний раз явно под нужды нынешнего владельца фермы. Полина снова оглянулась назад. Когда-то раньше здесь держали технику. Причем изначально, по-видимому, предполагали построить полноценный бетонный гараж. Но, возможно, не хватило денег. Законченным оставался только один угол амбара: часть пола и две прилежащие к нему стены. Как напоминание о несбывшихся мечтах первого владельца фермы посреди этой части строения одиноко торчали два цементных столба. После этого стройка шла явно кустарным методом, видимо, по мере поступления денег. Неровные, кое-где крашенные, сучковатые доски были сбиты, скорее всего, собственными силами хозяев. Кругом зияли щели, поперечные балки тянулись вкривь и вкось, а крыша держалась на честном слове.

Передняя часть длинного строения была разделена тонкими перегородками на своего рода смежные «комнаты». Судя по всему, именно теперешний обитатель амбара пытался создать тут подобие жилья. Было заметно, что он проводит в его стенах немало времени. У Полины мелькнула мысль, что если он и не живет здесь постоянно, то переселяется сюда, когда ему удается заполучить очередную жертву. Обшарпанный диван у стенки с лежащими на нем подушкой и одеялом, очевидно, служил ему постелью. Он, несомненно, столовался здесь же, о чем говорили крохотный, застланный потертой клеенкой стол, пара стульев и допотопный холодильник. В одном из центральных отсеков, по-видимому «гостиной», Полина увидела разваливающееся кресло и стоявший на полу старенький телевизор. На включенном без звука экране мелькало изображение девушки.

Все окна амбара были намертво заколочены. Под ними стояли, прислонившись к стене, отслужившие свое деревянные ставни. Похоже, маньяк собирался дополнительно укрепить окна, но, видимо, руки до этого так и не дошли. Оглянувшись на дверь и не чувствуя за спиной никого, Полина прошла «центральную комнату» и увидела то, что искала. На высоком самодельном рабочем столе был представлен целый арсенал холодного оружия… и не только. Ровненько в ряд лежали пассатижи и клещи различных размеров и всех видов и назначений. Установленные на краю стола тиски с темными пятнами непонятного цвета рождали в ее воображении картину вполне определенного содержания. Над столом на стене был развешан полный набор слесарно-столярных инструментов, включая различные предметы, необходимые в хозяйстве, – от стальной проволоки до паяльника. Если не знать, для чего предназначались все эти инструменты, то их владелец вполне мог сойти за умельца, способного своими руками смастерить все что угодно. Но Полина в полной мере осознавала, что по прямому назначению ни один из них не использовался. Сердце ее сжалось от боли, когда она представила себе, через какие муки ада прошли несчастные жертвы маньяка.

Такие же, как на тисках, темные пятна она наблюдала повсюду. Полина была уверена, что это следы крови, а не разлитого мазута. Ей сделалось дурно, хотя вид крови она всегда переносила спокойно. В университете на антропологии ей приходилось работать даже с трупами. Но и в детстве она не раз имела дело с кровью. Правда, в основном животных. Еще когда училась в школе, в последних классах, ей понадобились деньги на карманные расходы, и она попыталась устроиться на лето в ветеринарную клинику. Упросила того самого доктора, который спас ее Милашку. Сначала просто следила за чистотой: готовила комнаты к осмотру, дезинфицировала поверхности, мыла полы и выносила мусор. Позже начала раскладывать по местам лекарства, помогала медперсоналу затаскивать крупных питомцев на весы, заполняла медицинские карты. Но девочкой она была смышленой, и ей постепенно начали доверять кое-что посерьезней, а когда стало ясно, что и с этими заданиями она справляется как нельзя лучше, ей стали поручать дела более ответственные. Так она доросла до помощницы самого доктора. Иногда она даже помогала ему при операциях. Хотя «помогала» – это громко сказано, скорее присутствовала, но уже тогда сделала для себя вывод: ей нравятся медицина, биология и анатомия, но ветеринаром она быть не хочет. Она слишком эмоционально переживала смерть любого животного, чтобы видеть ее чуть ли не каждый день. Да и смотреть на слезы горюющих хозяев, когда врачу не удается спасти их питомца, это не для нее.

Сейчас, глядя на утоптанный пол амбара, чувствуя, как кружится голова, Полина понимала, что это не от вида крови. Просто она слишком хорошо представляла себе то жуткое чувство безысходности, которое, несомненно, охватывало невинную жертву маньяка, когда та оказывалась здесь. Темных пятен было слишком много. Протянутый с улицы шланг для воды не справлялся со своей обязанностью: всю пролившуюся здесь кровь невозможно было смыть. Полина словно примеряла шкуру предшественницы на себя. Она ясно видела, как связанная по рукам и ногам девушка стоит на коленях, прикованная цепью к столбу, тому самому, который когда-то должен был поддерживать перекрытия будущего гаража. Ее голова опущена вниз, шею охватывает широкий металлический ошейник, а по разорванной, мокрой от слез одежде с лица девушки стекает кровь. Цепь, лежащая на цементной платформе словно свернутая кольцами змея, поджидала сейчас Полину. Тут же, на вкрученном в столб кольце, висел массивный замок. Зацепившись за него открытой дужкой, он будто раззявил пасть в голодном ожидании.

Связанная по рукам и ногам жертва ничего не могла предпринять для своего спасения. У нее не было ни единого шанса избежать того, что уготовил ей мучитель. Все, что она могла позволить себе, – призывать смерть и молиться, чтобы господь услышал ее, смилостивился и поскорее закончил ее страдания. Гнев охватил Полину с такой силой, что злоба ее срочно требовала выхода. Как муж, заставший жену в постели с другим, способен уничтожить всех и вся, так и она не в состоянии была сдержать своих эмоций. Полина принялась крушить все вокруг, что, по ее мнению, маньяк использовал для издевательств над своими жертвами. Она опрокинула стол с инструментами, расшвыряла все до единого предметы, которые висели на стене, подлетела к столбу и со всей силы ударила по замку молотком. Несколько раз подряд. Дужка его изогнулась, но, к великому сожалению Полины, отломить ее она так и не смогла. Несмотря на это, ей стало легче.

И тут в проеме открытой двери будто мелькнула тень. Панический страх мгновенно охватил ее, заставив похолодеть все внутренности. Пульс подскочил настолько, что она слышала грохот сердца у себя в висках. Бросившись к куче разбросанных инструментов, она выхватила приличных размеров нож, но этого ей показалось мало. Ежесекундно оглядываясь на входную дверь, она принялась рыться в куче металла, выискивая нечто более подходящее. На глаза ей попался небольшой автоматический ножик с инкрустированной рукояткой и явно фронтальным выбросом. Она сняла его с предохранителя, мельком заметив витиеватые инициалы Х. Д. Р., и наскоро проверила в действии. Клинок коротковат, но в руке нож сидел как влитой. Сунув его в кармашек лосин, она продолжила поиски.

Отбрасывая в сторону ненужное, она наконец отыскала кое-что посущественней. Уцепив пальцами широкий кухонный нож-топорик, предназначенный, очевидно, для рубки замороженных кусков мяса, она вытащила его из кучи. Этим ножом убийца, скорее всего, разделывал уже трупы убиенных им девушек, но в данную минуту Полина старалась об этом не думать. Перемещаясь с величайшей предосторожностью, ступая как можно тише, она направилась к выходу. Проходя один за другим простенки, присматривалась к каждому предмету, за которым мог бы укрыться человек. Подойдя к двери, внимательно всмотрелась в пространство перед собой. Снаружи было слишком темно, чтобы она могла что-либо разглядеть. В любом случае, прежде чем выходить из амбара, ей следовало убедиться, что маньяк все еще находится там, где она его оставила.

Заметив валяющийся на полу рядом с ведром для отходов ручной фонарь, Полина дрожащими руками подняла его и попыталась включить. Залапанная грязными, а возможно, и окровавленными пальцами убийцы кнопка сработала не сразу. Прячась за косяком двери, Полина резко провела лучом света по земле. От сердца отлегло: маньяк все еще не пришел в себя и лежал в той же самой позе, что и прежде. Видимо, движение в проеме двери ей все-таки показалось. Полина успокаивала себя тем, что, возможно, это была летучая мышь, которых в Джорджии полно. Вместе с тем она знала, что привлечь рукокрылых способны только насекомые, которые могли бы слететься на свет, падающий из открытых дверей амбара. Но шел дождь, и никаких насекомых в округе не было. Впрочем, так же, как и самих крылатых ушастиков, которые сейчас где-нибудь прятались от дождя. Но такими нюансами Полина решила себе голову не забивать. Чуть успокоившись, она в этот миг сожалела лишь об одном. Если она вдруг на самом деле нечаянно убила похитителя, то ему выпала слишком легкая смерть. Ей доставило бы гораздо большее удовольствие знать, что кончина его была долгой и мучительной. Такой же, которую он уготавливал своим несчастным жертвам. По ее твердому убеждению, этот отмороженный на всю голову ублюдок не заслуживал иного.

Вооруженная до зубов, держа в одной руке нож, а во второй одновременно нож-топор и фонарь, она направилась к фургону, чтобы взять наручники. Те самые, которые ей чудом удалось снять со своих рук. Подходящей веревки в амбаре Полина не увидела и после того, как напугалась тени в дверном проеме, искать ее не решилась. Наручники должны были быть под брезентом. Возможно, ей даже не придется залезать внутрь фургона. Обойдя на приличном расстоянии лежащее тело похитителя, она быстро оказалась у цели. К сожалению, тот момент, когда она освободилась от наручников, Полина помнила плохо – мозг ее тогда не в состоянии был фиксировать детали. Положив нож на задний бампер, поближе к себе, она взялась рукой за брезент. Когда она услышала звук за спиной, было слишком поздно, чтобы успеть среагировать. Удар по голове тяжелым предметом вмиг оглушил ее, и она без чувств рухнула наземь.

* * *

Полина очнулась от ощущения, будто по ней лупили из водометной установки для разгона демонстрантов. Не то чтобы она когда-то раньше испытывала подобное, но именно таким было ее первое впечатление. Откуда-то на нее лилась вода, она захлебывалась, а тело ее трясло мелкой дрожью от холода и внезапного пробуждения. У нее ушло несколько минут на то, чтобы осознать, что произошло и что с ней творится сейчас. Она лежала на цементном полу в одном нижнем белье, снова лишенная возможности двигаться. На этот раз ее руки и ноги были скручены проволокой. То ли похититель после всего случившегося не доверял больше наручникам, то ли не стал тратить время на их поиски. Держа в руках шланг, он поливал ее водой, сделав напор в полную силу.

– Очнулась, дрянь?! Отлично! – Он сглотнул слюну, словно перед ним стоял накрытый стол. – Думал, грохнул суку…

Полина еще полностью не пришла в себя и не могла разглядеть выражение его лица, но в интонациях его голоса она уловила злорадство и предвкушение. Первым делом она попыталась сообразить, что он сделал с ее одеждой. В кармане лосин лежал складной нож. Он был совсем небольшим, и похититель вполне мог его не заметить, если не обыскивал ее с особой тщательностью перед тем, как снять одежду.