Спящий бог. 018 секс, блокчейн и новый мир

Но попробуем избавиться от эмоций. Не факт, что у всех получится, но попытка не пытка. Начнем с характеристики этих людей. Они были воспитаны как джентльмены. Что такое воспитание? Если коротко, это программа, дающая понятия «хорошо» и «плохо».

Чтобы мы одинаково понимали, что такое программа, вспомним древние культуры, где женщин считали чем-то типа домашней скотины. Корова нужна в хозяйстве, чтобы доить ее, куры чтобы яйца несли, а женщины детей рожать и мужчин обслуживать.

Если бы у тонущих на «Титанике» людей были сформированы такие взгляды, им бы в голову не пришла идея ценой своей жизни спасать женщин. Точно так же, как в головы благородных джентльменов не могла прийти идея спасать коров с курицами (допустим, они были на «Титанике») ценой своей жизни.

Если бы в головах пассажиров стояли противоположные установки, люди вели бы себя противоположным образом. Благородным поступком было бы собрать мечущихся по палубе женщин и запереть их в трюме. Если бы кто из мужчин пострадал в процессе этой операции, их назвали бы героями. В отношении их были бы сказаны возвышенные слова – такие же, какие сегодня говорят в адрес мужчин, спасших женщин ценой своей жизни.

Получается, благородство – не самостоятельное понятие. Оно всецело зависит от установленной в голову человека программы. Поведение, соответствующее программе, абсолютно синонимично понятию «благородное поведение». У людоедов благородным будет не дать убежать жертве. У европейцев благородно – дать убежать жертве.

Понятное дело, что каждый носитель программы не считает набор своих установок программой. Он уверен, что это естественная и сама собой разумеющаяся истина. И кто ее не разделяет, тот больной дикарь и сумасшедший маргинал. Но если мы поднимем планку выше, то увидим, что само намерение выявить, у кого программа правильная, а у кого нет – оно ущербно. Как было сказано выше, корни базовых понятий уходят в мировоззрение. Если одни считают, что мир устроен так, а другие иначе, у каждого будет своя правда.

Например, согласно монгольскому мировоззрению мир являлся их собственностью. Если они осаждали город, а население им сопротивлялось, монголы считали защитников чем-то вроде уголовных преступников, не отдающих хозяевам их собственность.

Если весь мир принадлежит тебе, потому что такова воля богов, у тебя в голове нет места для мысли, что ты отнимаешь чужую собственность. Возврат своей собственности – это добро. Защитники города оценивают действие монголов ровно наоборот, потому что у них другой взгляд на мир. Они считают свой город своей собственностью, и на его захват смотрят как на попытку ограбить. Добром является не отдавать своей собственности.

История учит, что бесперспективно выяснять, у кого правильный взгляд на мир, у кого ошибочный, у кого правильные понятия добра и зла, у кого ошибочные. Верующие разных конфессий тысячелетиями доказывают друг другу, что это они обладают святой истиной, а все другие пребывают во лжи. Несколько веков на эту же тему длится спор между атеистами и верующими, и тут тоже никуда не продвинулись.

Из этого следует интересный вывод. Чтобы раскрыть его во всей красе, вспомним популярное выражение культового фильма, где главный герой говорит: «сила в правде». Она кажется аксиомой, не нуждающейся в доказательстве. Оно красиво звучит и кажется, опирается на логику. Правда – синоним истины. Как между двумя точками есть только один самый короткий путь, так и истина только одна. Двух истин не бывает.

Если реально истина одна, тогда все правильно – сила в правде. Но если единой истины нет, если истин много, тогда вся эта эмоционально-логическая конструкция модели рушится. И ответ на вопрос: «в чем сила, брат?», остается открытым.

Евклидова геометрия утверждает, что между двумя точками существует только один самый короткий путь. Это утверждение верно для пространства с нулевой кривизной. Но в природе нет такого пространства. Оно все искажено, минимум, гравитацией. Максимум, не бывает идеально ровных материальных объектов. Например, поверхность земного шара – это пространство с положительной кривизной. Между двумя его точками, например между Северным и Южным полюсами, бесконечно много кратчайших путей – меридианы.

Невозможно даже помыслить абсолютную истину, т. е. безотносительную, ни к чему не привязанную и верную для всех случаев. Каждая истина конкретна. У волка с зайцем разные представления о правде. Что русскому хорошо, то немцу смерть.

Истина всегда привязана к конкретному наблюдателю, формируется наблюдателем и зависит от наблюдателя. Более того, даже наблюдатель не всегда может уловить одну истину в одном наблюдаемом объекте. Например, при взгляде на куб Неккера невозможно однозначно сказать, какой он (найдите его в Сети, посмотрите и поймете, о чем речь).

Итак, критическая оценка понятия «правда» показала, что она несамостоятельна. Но если так, встает вопрос, что является источником правды? Я утверждаю, что ее источник – сила. У кого нет силы, у того не может быть правды.

Звучит вызывающе. Хочется возражать и утверждать. Не торопитесь… Скажите, как вы думаете, почему верующие считают волю Бога абсолютной истиной? (Кто не верит в Бога, чтобы услышать ответ, допустите, что есть некое абсолютное всемогущее существо.)

Любое слово Бога считается верующими абсолютной истиной только потому, что он всесильный. Даже если Бог велит отцу зарезать своего сына (принести в жертву), тому в голову не приходит сомневаться в истинности этой информации. Не имей Бог такой силы, Авраам не воспринял бы его волю абсолютной истиной и не повел бы резать своего сына.

Верующие запрещают себе критически осмысливать эту сферу, и потому не видят, что фраза «Не в силе Бог, а в правде» уничижает величие Бога. Получается, есть некая правда, которая выше Бога. Бог силен не сам по себе, а в силу обладания этой правдой. Тут выскакивает множество вопросов на тему, кто генератор этой правды и что она есть такое. Но оставим эту тему теологам… Спустимся на землю.

Сейчас истиной считаются генерируемые западной цивилизацией ценности. Угадайте с трех раз почему? Потому что на данный момент она самая сильная на планете. Если бы конфликт европейской и южноамериканской цивилизаций в XVI веке привел к доминированию индейской цивилизации, в статус общечеловеческих ценностей сейчас были бы возведены индейские понятия добра и зла. Жертвоприношения были бы в статусе абсолютной истины (замечу, с обоснованием чего угодно у людей никогда нет проблем). Был бы заказ от сильного. Все остальное – дело техники.

Человеческая история не знает случая, чтобы сильный вместо своего мнения признал истиной мнение слабого. Хорошо это заметно в политике, где истиной всегда является мнение победителя. Не сразу и не вдруг, мышление имеет свою инерцию, но в итоге всегда. Это хорошо заметно в моде – когда большевики победили царя, кожанки комиссаров вошли в моду. При Сталине повальной была мода на военный крой. Человек в костюме военного как бы приобщался к силе, становился ее частью. Люди всегда предпочитают музыку, одежду, дизайн, образ мыслей и прочее, исходящие от сильного. Тотальное доминирование в мире западных форм, а не африканских, например, объясняется сильным Западом. Люди настолько естественно воспринимают западную одежду или музыку и прочее, что считают ее своей. Но как только появится новый сильный, мода мгновенно изменится.

Теперь вернемся к мысли, для обоснования которой сделали такой большой крюк – к утверждению, что человек всегда стремится к своему благу. Благородные аристократы на «Титанике» имели набор установок (назовем их джентльменским набором). Это в прямом смысле программа, записанная людям на жесткий диск – в кровь и плоть до мозга костей. Нарушение этих установок гарантировало жесточайший дискомфорт. Когда они оказались перед выбором или нарушить установки и спасти свою жизнь, или соответствовать им ценой своей жизни, люди из двух зол выбрали вариант минимального дискомфорта.

Мотив поведения мужчин на тонущем судне – увеличенная копия ситуации, когда умирает близкий человек и бросить его на произвол судьбы – значит иметь пожизненный непереносимый дискомфорт. Человек идет на жертвы не ради больного, а ради себя.

Я хорошо понимаю, как больно читать эти строки людям, запрограммированным на положительную оценку такого выбора. Понимаю, как не хочется признавать этот факт. Но тут я могу только посочувствовать, потому что его невозможно оспорить. Для этого нужно будет опровергнуть утверждение, что всякая жизнь стремится к благу. В попытках сделать это вы можете апеллировать к своим установкам, но это уже будет вкусовщина.

При взгляде на ситуацию в соответствующем масштабе мотив самого благородного джентльмена ничем не отличается от мотива самого кровожадного людоеда. Оба имеют набор установок, почитаемых за святую истину – оба стремятся к своему благу.

Цицерон говорил: хорошо то, что честно. Честное рассмотрение вопроса привело нас к слому привычных истин. Трудно сделать над собой усилие, встать над эмоциями и признать, что всякая жизнь во всех ситуациях без исключения стремится к своему благу. Намного приятнее и проще считать набор своих установок истиной, а любые иные ложью.

Люди всеми силами не хотят соглашаться с тем, что человек, как и любое живое существо, – это эгоист. Такое признание создает мрачные внутренние ощущения, а они дискомфортны. Сам факт бегства от дискомфорта указывает на ориентированность людей на свое благо. Так что Цицерон неправ – не всегда честное люди могут назвать хорошим. Но это уже частности. Главное, что жизнь без стремления к своему благу невозможна.

Твердость

Избегая красноречия моралиста или садиста, я избегаю слов, способных хоть кого-то оскорбить. Я стараюсь опираться не на стереотипы, а отталкиваться от глубинных основ – от архетипов (греч. arhe – начало и typos – образ), предшественников самой мысли. Юнг в своей «аналитической психологии» называет архетипами изначальные структуры души, врожденные прообразы, образующие коллективное бессознательное.

Большинство берет за основу произвольно выбранное понравившееся утверждение, и из него выводит свои истины, которые и составляют узор жизни. Почему люди никогда не задаются вопросом, из чего выросло понравившееся им утверждение, которое они возвели в статус абсолютной истины? Я полагаю, они подсознательно не хотят знать родителей своей истины из подсознательного страха, что родители им не понравятся. И произведенная ими истина закачается. А человек не хочет, чтобы его истины качались. Всякая угроза тому, что устоялось и принято им как само собой разумеющееся, люди воспринимают как угрозу жизни. Потому не настроены осмысливать свои «азбучные истины». Люди настроены защищать свои единственные ориентиры. Утратить их – это как ослепнуть. Поэтому люди отрицательно реагируют на непривычную информацию.

Кто хочет понимать, а не принимать на веру, тот стремится докопаться до самой изначальной точки отсчета всех своих истин. Я вижу этой точкой стремление к благу. Это помогает понять истинные намерения людей, и самому не обманываться и не обманывать.

Чтобы мир стал лучше, нужно понимать природу человека такой, как она есть, а не как ее рисуют морализаторы. Они приписывают человеку качества, которых у него не может быть в силу порядка вещей. Люди стремятся соответствовать этим качествам, но так как против природы невозможно идти, им ничего не остается, кроме как лицемерить. Это тоже стремление к благу. Если лицемерие несет нам благо, мы кривим душой.

Чтобы поставить все точки над i в теме эгоизма, скажу, что наше «Я» проходит не по границам нашего туловища. Ваши близкие, те, чью радость и боль вы ощущаете как свою, – продолжение вас. По отношению к кому у вас нет таких чувств, те чужие. Дальше чужих идут враги – это те, чья радость приносит вам боль, а боль несет вам радость.

Одно из моих страстных желаний – жить среди людей, которым некомфортно, когда мне некомфортно. Которым приятно, когда мне приятно. И в отношении меня то же самое: чтобы мне было больно, когда им больно, и мне удовольствие, когда им приятно. В этой атмосфере не нужно лицемерить. Каждый бы стремился к своему благу и убегал от своего дискомфорта. И это был бы рай – все ищут свое удовольствие и бегут от дискомфорта.

Все, что любой из нас делает, в конечном счете, делает ради себя. Но не в вульгарном смысле, а в фундаментальном. Понимание базовой природы жизни позволяет оценивать не только людей, но и философские учения. Например, буддизм. Он утверждает, что причина страданий – желание. Избавление от желаний избавит от страданий.

Считается, что эти столпы буддистской истины сказал Будда. Называются они четыре благородных истины. Первая: есть страдания. Вторая: есть причина страданий. Третья: есть способ избежать страданий (не желать). Четвертая истина: следовать этому способу.

Кажется, все правильно, и возразить особо нечего. На уровне эмоций в этих четырех словах: Страдание, Причина, Способ, Следование, видится даже какой-то глубокий смысл. Действительно, без желаний нет разочарований от их неисполнения. Соответственно, нет страданий. Правда, неясно, как отсутствие желаний избавит человека, попавшего в руки маньяка, от страданий. Наверное, буддисты имеют на эту тему какой-то ответ, но мне его найти не удалось. Есть общие слова, но они не в счет.

Сконцентрируемся на центральном утверждении буддизма – жизнь обретет счастье, если избавиться от желаний. Но если жизнь есть стремление к благу, ничего не желающая жизнь в теории невозможна. Она попросту не смогла бы пройти эволюционный отбор.

Буддистская истина, что идеальная жизнь – это никуда не стремящаяся и ничего не желающая жизнь выглядит, как если сказать, что идеальный квадрат – это квадрат без углов. Но если квадрат начнет к этому стремиться (допустим, он это может), то перестанет быть квадратом. Он станет кругом. Если жизнь перестанет желать блага, она перестанет быть жизнью. Это будет что-то иное. Я не знаю, что именно, но это точно будет не жизнь. Жизнь без желаний невозможна в силу порядка вещей, как квадрат невозможен без углов.

И если принять утверждение, что идеальный квадрат – это круг, получается, что идеальный квадрат – это отсутствие квадрата. Аналогично и с жизнью: если идеальная – это отсутствие стремления к благу (желаний), то идеальная жизнь есть отсутствие жизни.

Если геометр заявит, что эталонный квадрат не имеет углов, к нему подорвется доверие. Если буддист заявляет эталоном жизнь без желаний, к нему тоже мало доверия. Не как к человеку – буддисты преимущественно честные и приятные люди, никого не стремящиеся обмануть. Мало доверия к их курьезному учению, если смотреть в корни.

Если жизнь по своей природе есть стремление к благу, нирвана, рай и прочие места вечного блаженства невозможны. Для обоснования этого утверждения напомню, что раем называется место, где живая сущность по имени душа пребывает в вечном блаженстве. У нее нет стремления к благу, ибо нельзя желать то, что имеешь. Не стремящаяся к благу жизнь – не жизнь, а что-то иное. Если же пребывающая в раю жизнь стремится к благу, это показатель, что она не в раю. Нельзя быть в блаженстве и желать блаженства. Понятия «рай» и «жизнь» несовместимы. «Райская жизнь» – аналог фразы «квадратный круг».

Если живое отличается от мертвого постоянным и неугасимым стремлением к благу, у него не может быть конечной цели. Если допустить такую цель, когда она будет достигнута, жизни больше не к чему стремиться. Но жизнь без стремления – не жизнь.

Следовательно, на линии жизни нет конечной станции, по прибытии куда объявляют: «Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны». Получается, всякая цель жизни – промежуточная. Жизнь всегда хочет нового, большего. Достигая одной цели, она некоторое время ею наслаждается. Но мир не стоит на месте. Со временем возникают новые условия, и в них – новое понятие блага. Что вчера казалось божественным, завтра становится банальным, а послезавтра нестерпимой скукой и даже страданием.

Это как с детской песочницей, еще вчера она была пределом мечтаний. Родители не могли затащить вас домой и если бы вас спросили, о чем вы мечтаете, то сказали бы, что хочу тут вечно сидеть и лепить куличи. Это действительно здорово…

Ни одному ребенку не придет в голову думать про другого, а не замышляет ли он против меня чего? Дети с чистой душой говорят друг другу: у меня есть ведерко, у тебя лопатка. Давай играть! И все, полное погружение в игру. И невозможна мысль, что у тебя друг по песочнице твою лопатку хочет отжать. Какое же это чистое счастливое состояние.

Но вот прошло время, и вас не заманить в песочницу лепить куличи. Нет, конечно, вам можно предложить много денег, и вы будете лепить куличи, типа, работа такая. Но того детского счастья уже не будет. Наоборот, будете думать, когда же это закончится…

Выйдя на новый уровень развития и попав в новые условия, жизнь тоже становится новой. Она забывает старые цели и устремляется к новым. По пути у нее копятся новые качества. Когда их скапливается критическая масса, количество переходит в качество. Жизнь совершает фазовый скачок. Далее снова доходит до критического предела, и опять количество переходит в качество – снова скачок на новый уровень, на котором всегда открываются новые цели. И пока жизнь остается жизнью, я не вижу этому конца.

Итак, определено фундаментальное качество жизни: она всегда стремится к благу. Переложу это качество на разумную жизнь – на человека. Одно из свойств разума – он видит границу своих возможностей. Иначе говоря, он осознает, что может ошибаться. Человек может принимать за благо то, что им не является. Вопрос: как отличить благо от того, что кажется им? Если ориентироваться на сиюминутные ощущения, можно идти в обратную сторону от своего блага, и при этом думать, что идешь верным направлением.

Если с помощью сиюминутных ощущений оценивать героин и химиотерапию, первый будет великим благом, а вторая кошмарным мучением. Но оценка перевернется ровно наоборот, если учитывать не сиюминутный эффект, а будущие последствия.

По прошествии времени героиновое «благо» предстанет волком в овечьей шкуре, а болезненная процедура благом. Так что сиюминутный эффект – не показатель добра и зла. Дать истинную оценку чему-либо можно при условии, если видны все плюсы и минусы. Это можно увидеть, если охватить не видимый кусок, а ВСЕ существующее.

Снова вспоминается аналогия с шахматной доской – верный ход можно сделать при условии обзора всей доски. Но как охватить всё? Когда понимаешь трудности предстоящей задачи, чувствуешь себя в положении пловца, заплывшего так далеко в море, что берега не видно. Сил доплыть до берега хватит, если плыть самым коротким путем.

Проблема в том, что пловец не знает, в какую сторону плыть. Сила тут может пойти как в плюс (если он плывет к берегу), так и в минус (если плывет вдоль берега или хуже того, в открытое море, а думает, что к берегу). Для пловца теперь высшая мечта – мысленно подняться над морем и увидеть, в каком направлении сосредоточить силы.

Чтобы отличить благо от того, что кажется им, нужно опираться на мировоззрение – воззрение на весь мир, а не на часть мира. Пример такого охвата – знание Бога. Если вы не религиозны, ради передачи смысла допустите, что он есть. Для него нет ничего неизвестного, непонятного, забытого и ускользнувшего. Он объял Целое и знает абсолютно все. В противном случае это не Бог.

Определившись с понятием Целого, обозначу способы познания. Все их можно поделить на откровенные (религиозные) и рациональные (научные). Суть откровенного знания – информация приходит к человеку из нечеловеческого источника. Что выступает в роли источника: превосходящая человека форма жизни (например, инопланетяне) или нематериальная сущность, о природе которой вообще ничего нельзя сказать – вторично. Первично, что для ее получения человеку не нужно предпринимать никаких усилий (разве что помолиться). Она просто дается. И человек, не исследуя и не стремясь ее понять, принимает информацию на веру. Для него показателем истины является не соответствие ее логике и фактам, а вера, что инфа из божественного источника, превышающего человека.

Религиозное знание – это вера информации, которую необязательно понимать. Главное – верить. Чтобы четче донести мысль, представьте Бога в виде бесконечной библиотеки, где есть абсолютно вся информация. Эта библиотека может не открываться совсем, открываться шире или у́же. Может чудесным образом вся вдруг вместиться в голову человека (откровение). А верующий – это обладатель библиотеки. Он не знает содержимого всех книг, но на правах владельца заявляет, что имеет абсолютное знание.

Поиск информации в этой библиотеке осуществляется молитвой. Религия уверяет, что истовая молитва может дать ответ на любой вопрос в виде откровения. Если молитва недостаточно усердна, верующий не находит нужной ему информации. Но он все равно остается владельцем ненайденных знаний – обладает абсолютным знанием.

Суть научного способа познания – информация приходит к человеку через чувства и обрабатывается разумом. Он анализирует ее, структурирует, обобщает и делает выводы. Совокупность собранной таким способом информации называется научным знанием. Второе название способа – эмпирический, т. е. полученной посредством опыта.

В аналогии с библиотекой научное знание – никому не принадлежащая библиотека. Никто не является обладателем хранящихся там знаний. Можно назваться владельцем только тех знаний, которые прочел. Что никем не прочитано, то не имеет владельца.

Дистанцируясь от личных предпочтений, негативно или положительно оценивающих тот или иной способ, я считаю самым лучшим вариантом разобрать оба варианта. На основе анализа будет видно, какой способ эффективнее для охвата Целого. Первым рассмотрю откровенный, или, как его еще называют, религиозный способ познания.

Острова

Во времена Второй мировой войны, в период обострения отношений между США и Японией, американским военно-воздушным силам понадобилась перевалочная база в Тихом океане. Оптимально на эту роль подходили меланезийские острова. Они были населены дикими племенами, не знавшими о существовании внешнего мира.

В один прекрасный день на головы островитян в прямом смысле с неба спустились «железные птицы». Из них вышли странно одетые люди с необычными предметами в руках. Они продемонстрировали силу оружия, после чего предложили дикарям дары.

Ошеломленные папуасы взяли дары у пришельцев и сразу же возвели обладателей чудовищной мощи и необычных даров в статус богов. Они выразили желание служить им и поклоняться. Армия США не возражала. Так дикари начали сотрудничать с «богами».

Американцы не обижали папуасов. Дикари выполняли примитивную физическую работу, получая взамен подарки: стеклянные бусы, сломанные предметы и мелочь типа пустых консервных банок. Аборигены по каждому случаю переживали религиозный экстаз.

На досуге американцы рассказывали папуасам о цели своего пребывания, про злые «желтые» силы, против которых воюют силы добра. Ради развлечения, неся «бремя белого человека», учили дикарей нехитрым технологиям и объясняли устройство мира. Рассказывали, что когда добро победит зло, они улетят. Но обязательно вернутся, чтобы проверить, как папуасы усвоили их уроки. Грозя пальцем как строгий учитель, они обещали наказать нерадивых учеников. Дикари благоговейно внимали божествам…

Война закончилась, и американцы покинули острова. Даров больше не стало. Туземцы что-то думали по этому поводу и, вероятно додумались, что боги покинули их, потому что они им плохо служили. Встал вопрос, как вернуть пришельцев с их дарами.

Начались богословские споры. В итоге меланезийские богословы пришли к единому мнению: если божества сошли с неба на железных птицах, логично взывать к небу. Дело осталось за разработкой технологии общения с высшими силами.

Аборигены строят средства коммуникации с небом – соломенные копии самолетов, образ взлетно-посадочной полосы и радиовышки. Мастерят из кокосов наушники, из соломы – рации и прочую атрибутику, необходимую для контакта с высшим миром.

Жители островов тщательно копируют действия солдат: ходят строем, держат на плече палки, символизирующие огнестрельное оружие, рисуют на теле ордена и погоны, пишут на груди «USA» и произносят заклинания – запомнившиеся английские слова.

Пышным цветом расцветает мифотворчество. Самые нелепые фантазии получают путевку в жизнь. В народе зреет ожидание второго пришествия американцев. В этой атмосфере формируется учение, центральной фигурой которого становится Джон Фрум – искаженное сленговое «Джон из Америки». Его рисуют в образе солдата Второй мировой войны. Верования папуасов эволюционируют: Джон в конце времен обещал спуститься с неба, чтобы судить оставленный народ. Одних он будет одаривать, других наказывать.

Возникает настоящая религия со всеми соответствующими атрибутами – мифами, обрядами и традициями. Наиболее близко общавшиеся с американцами папуасы берут на себя роль апостолов – проповедуют соотечественникам божественное знание.