Очень живучая тварь

– О—о, – очередной вздох облегчения.

Наконец-то я могу спокойно посидеть, подумать. Вопросов накопилось изрядно. Троица моих теперь уже бывших спутников давно скрылась за стеной. У входа так никто и не появился. Странно и то, что из города тоже никто не выходит. Мертвая… локация. Я оглянулся на туман за своей спиной. В памяти всплыли призрачные лица, непонятный шелест, сладкий аромат. Последние события никак не вяжутся с тем, о чем поведала мне космическая сущность. Я вроде как должен впитывать останки… э—э светлых душ. А по факту что? Сначала надышался газа, затем выпил жидкого человека. Пауком в бочке закусить хотелось. На светлое и доброе вся эта хрень не тянет. Если моя «прокачка» заключается в чем-то подобном, то я категорически против. Подстава какая-то.

– Ладно, – оглянулся ещё разок по сторонам. – Где там амулет.

С глухим стуком соединил половинки жетона, заструилась знакомая голограмма. Итак, давайте глянем, что тут поменялось.

***

Я просидел в раздумьях, наверное, час, отрешенно рассматривая свою уменьшенную копию. Успел дважды отсидеть пятую точку. Научился жонглировать языком, ловко подбрасывая в воздухе мясницкий тесак. А все потому, что передо мной таки открылась таблица с характеристиками, умениями и прочей, свойственной компьютерным играм лабудой. Похоже, десятый уровень – это некая граница, после которого становится доступным та самая «прокачка». Но самое интересное – обнаружился перечень талантов. Или как это называть?

В общем, иконка завязанных на узел языков открывает ветвистую сеть объемных фигурок. Их тут сотни, если не тысячи. Начиная с изображения звериной морды и дальше, выше, строчка за строчкой. Венчает куст одинокая фигурка легионера. Эдакий римлянин с копьем. Не трудно догадаться, что это и есть граница. Талант, при достижении которого ты становишься богом. Вроде все просто и понятно. Но это с одной стороны. С другой же, навыки поделены на пять ветвей и не взаимосвязаны. Тратить очки на всё подряд не выйдет. Система как бы намекает подумать, определиться, и двигаться в каком-то одном, конкретном направлении. Косвенно на это указывает и отсутствие пояснений выше второй строки. Сейчас мне доступно «обоняние поедателя». Талант, что позволяет «улавливать источник силы». Каждый потраченный сюда плюсик увеличит область действия навыка и его мощность. Ну а что касается остальной части куста, тот тут можно только гадать. Чем наделит тебя тот или иной талант не известно, руководствоваться при выборе можно только изображением. Вон, например, во второй строке иконка червяка, а в пятой фигурка бодибилдера с кучей щупалец. В седьмой можно найти язык, заточенный кромкой лезвия с двух сторон. И много, много чего ещё. Можно весь день просидеть, разглядывая.

– Вот же хр… бред!

Я устало смахнул голограмму, пересел на землю, облокотился спиной о пенек. Вот, так лучше. Холодит, конечно, пятую точку, зато спина отдыхает. Где там мои трофеи? Глаз, мясницкий тесак и медальоны. Подвеска бывшего главного гопника определяется как жетон обыкновенного качества. Выглядит без каких-либо вывертов – кругляш с изображением усатой морды. Незатейливо, прямо скажем. И совсем иначе выглядит медальон аму—вага. Этот кусок черной глины мало того, что форму имеет непривычную и на вид угольно—черный, так ещё и на ощупь шершавый. От подвески фонит какой-то жутью. Меня передергивает, пока держу в руках эту херовину. Мерзкая штука, как и её бывший владелец. Я ещё пару минут крутил—вертел в руках набор блинчиков. Не знаю какова их ценность, но смею надеяться, что высокая. Все-таки подвеска является своеобразным источником сил. «Шу-о-шу» и прочие обряды у меня не сработали, обмен энергиями не получился. Так что, остается надежда их выгодно сбыть. Финансы не помешают.

– А с тобой что делать? – задал я риторический вопрос остекленевшему глазу.

Светящаяся сфера потеряла за последнее время где-то свой нерв. Теперь это просто круглый шарик с недвусмысленным названием. И для чего он теперь нужен непонятно. Я уже немного привык видеть в половину обзора. И даже потихоньку свыкаюсь с однорукостью. Неудобно, но терпимо. Языки все больше заменяют мне недостающую конечность. Вон как-то умудряюсь жонглировать тесаком. Глядишь, скоро тентаклями в карты начну играть. Отвлекся. Что там осталось?

Выберите:

Мрачный двойник (атакующее)

Жидкая скорлупа (защитное)

Да, пора решать. Черная клякса парит возле затылка, требует конкретных действий. Выберу двойник, атакующее. Ну круто ведь будет, заимей я копию себя самого. Дублер, способный бегать, прыгать, растворять врагов. Бой с пигмеем однозначно того стоил. Нутром чую, эта жижа – нечто уникальное.

Стоило мне определиться с выбором, как шар черного мазута полез мне в глотку! Клякса плюхнулась мне за шиворот, заструилась по шее и подбородку, хлынула мерзким киселем в желудок. Я как сидел, так и свалился на бок. Вот ведь зараза! Минут пять меня крючило. Ощущения, словно шланг внутрь засунули и наматывают органы.

– Б—у—э, – я попытался освободить содержимое своего желудка.

Толку ноль. Ладно, тогда…

Ненасытное нутро:

45/1500 (ядовитый дурман)

60/1500 (мрачный двойник)

Активировать: Да/Нет?

– Ага! – вот, я так и думал.

Давайте попробуем второе. Из меня полезло наружу то самое, что мгновение назад я так старательно пытался стошнить. И полезло без какого-то ощутимого дискомфорта. Уже признаться напрягся, выбирая «да». Думал, снова кинет на землю, скрутит от боли. Но нет. Я просто открыл челюсть, и на землю небольшим фонтаном вылилась ма—а—аленькая лужица.

– Что—о? Да ла—адно… Да вы издеваетесь!

Ой, ну всё! Это просто несправедливо! И вот это мрачный двойник? Я посмотрел на пятно черной кляксы у своих ног. Жижа собралась в форму кроссовка, на что-то большее её не хватило. Теперь передо мной точная копия левого, практически разодранного в клочья «адидаса».

– Вот же хрень! Лезь назад, видеть тебя больше не хочу! – от досады чуть не пнул эту жалкую пародию.

Жижа скользнула на мою ногу, поднялась к подбородку и затекла внутрь организма.

– Вот и сиди там, – прокомментировал я, переламывая амулет.

Дельных соображений, на какие таланты потратить мои несколько «плюсиков» не нашлось, а потому заглянем сперва в город. Посмотрим, во что «качаются» местные. Понимаю, у каждого по своему, но какое-то общее направление наверняка есть. Я подцепил лежащий у моих ног мясницкий тесак. Язык проворно обвил ручку.

– Ну-ка… – подбросил тентаклей нож, ловко поймал.

Прям, горжусь собой. Порвав на тряпки вконец изодранную рубаху, перебинтовал голову. Если ленты за спиной ещё можно списать на некое уродство, то костяная рожа однозначно вызовет вопросы.

– Всё, потопали, – подбодрил сам себя, поднимаясь.

Вышагивая вдоль вонючей канавы, двинул ко входу в город. Главное, чтобы за воротами меня не поджидала ватага блондинов, отпевающая заунывные мотивы. Или парочка маʼшутцу с тесаками наперевес. Улк-Атан и Оʼд Всемогущий – оба их гвардейца хотели моей смерти. Запишу эти имена в воображаемый блокнот. Выпадет случай – нужно будет задать небожителям пару вопросов.

Глава 15

Город встретил меня ядовитыми парами, грязью и косыми взглядами. Почему ядовитыми? В воздухе витает зеленого цвета пар. Отовсюду слышны хрипы, кашель и рвотные потуги. Горький аромат кислотного марева чувствуется на языке, горло першит. Я у выхода на некое подобие проспекта. Вдоль каменной стены города тянутся хибары. Может, правильным будет называть эти кривые, подернутые трухой и плесенью строения сараями? Чахлые домики обвиты подозрительным плющом. Крыши домов сплошь зеленые. Под ногами жидкая грязь.

Народ есть. Не то чтобы много, но местных жителей достаточно. Вон, например, страшного вида бабка. Сгорбленная, одноглазая. Добавьте к старушечьему лицу мясистые, слюнявые губы трубочкой. Утиный «клюв» выпирает за её кривой горбатый нос. Завершает образ гора тряпок, бесформенной шарообразной кучей висящая на этой… кикиморе. Бабка что-то колдует у хибары. Согнувшись над столиком, старуха косится на меня своим единственным глазом. Красные червяки уже ползут из своих нор, собираются строчкой текста над головой прокаженной

Кикимора, 66 ур.

Да ладно? Реально кикимора? Кикимора шестьдесят шестого уровня. И она продолжает поглядывать на меня. На меня, поедателя десятого уровня. Интересно, какие мысли сейчас крутятся в её голове? Я покрепче сжал тентаклей трофейный тесак. Калеки вдоль стен заинтересованно на нас таращатся. Одноногие, безрукие, одноглазые – десяток отдаленно похожих на людей существ кашляют, морщатся. За этими лохмотьями и не разобрать кто перед тобой. Даже червяки не вяжут строчки текста поверх голов. Навстречу идет пара зеленокожих громил. Сплошь в бородавках и ожогах. Сплюснутые головы, широченные рты, ростом как два меня. На очеловеченных жаб похожи.

– Дорогу подсказать, «заедатель»? – пузырчатые громадины остановились в нескольких шагах.

Читаю на их мордах смесь удивления и веселья. Оглядывают меня с головы до ног, чешут бородавки. Краем глаза заметил, что калеки ползут со своих мест куда подальше. Ясно, у меня проблемы. Будем импровизировать.

– Моя подруга тут проходила. Шепчущая в ночи. Видели, куда пошла?

Странная у них реакция. Переглядываются, молчат. Где там мои червяки, ползите быстрее. С кем я хоть разговариваю?

Воин гу'оз'гу, 54 ур.

Клан «Наизнанку»

Клан? А, вижу. На тыльной стороне ладони Х-образный светящийся символ. Нечто подобное я наблюдал у рогатого в сумасшедшем городишке. Странно, что в тот момент над головой берсерка запись о клане отсутствовала. Очередные загадки.

– Просперус, говоришь? – протянул правый.

Я не могу их различать, кроме как правый и левый. Оба пятьдесят четвертого уровня, оба воины. Одеты в короткие кольчужные шорты и металлические бахилы. Разве что у говорящего голос сиплый, ну и бородавки побольше.

– Просперус, – кивнул. – В центр шла.

– А—а, в це—ентр… – протянул напарник сиплого.

Повернул морду к своему дружку:

– Слыхал? Ему в центр надо!

– Кхы, – жаба весело хмыкает, чешет водянистую бородавку на своей щеке. – Если в центр, то мы проводим! Ещё бы, когда такое дело!

Меня эти весело лыбящиеся рожи пугают.

– Ну чё, пошли, одноглазый? В центр! – весело гоготнул левый, разворачиваясь. – За нами иди!

Может, убежать? Свалю в туман прямо сейчас. Просто побегу с места и все. Тут делов на две минуты. На что способны эти жабы пятьдесят четвертого уровня? Далеко прыгать, быстро бегать? Оружия у них с собой нет, зато кулачищи размером с мою голову. А вдруг они языком плюются?

– Пошли, давай, одноглазый! – бородавочник нетерпеливо рыкнул.

Ладно, держим морду кирпичом, ведем себя уверенно.

– Шевели копытами! Шевели, я сказал! В центр идем!! Шевели!!

Ничего себе, концерт. Обезумевшие жабы крутанулись на местах. Морды перекошены, глаза выпучены. Да что случилось—то?

– Иду, иду, – держим морду кирпичом.

Неспеша подошел к переглядывающимся жабам, остановился:

– Идем, или как? Мне вас долго ждать?

Жабы—переростки успокоились. Снова пялятся на меня, рассматривают.

– Ну, идем, ленточный, – процедил правый. – В центр идем!

– В центр, в центр… Веди, давай.

Да что они заладили со своим центром. Что не так-то? Мы снова двинули в путь. Брюнетка говорила мне не соваться в центр. Таким как я там не место. Вот и узнаем в чем дело. Жабы бросают на меня косые взгляды. От этих плоских зеленых морд воротит чуть меньше, чем от кикиморы. Мы движемся через проспект. Мерзко здесь. По крайней мере, в этой части города. В воздухе разлито кислотное марево, беспорядочно раскиданы хибары, жители – сплошь калеки или уроды. Такие же, как я. Мимо нас снуют горбатые бабки, ползают в грязи замызганные увечные, на глаза попадаются странного вида люди. Из человеческих тел торчат и извиваются отростки буро-коричневого цвета. Несчастные выглядят изможденными, уставшими, кто-то буквально при смерти. Количество щупалец, торчащих из их тел, для всех разное. У кого-то одна, у кого-то десяток. Хомяк мне предлагал моровую пиявку. Быть может это они и есть? Правда, не похоже, чтобы увечные могли как-то контролировать присоски на своих телах.

Чем дальше мы проходим внешнее кольцо, тем больше местных попадается на глаза. Все ущербные в той или иной мере. Кто без рук, но с пиявками, кто горбатый и кривой с пузырем вместо лица. Встречается симбиоз из человека и ящерицы. Верхняя часть тела нормальная, а нижняя от рептилии. Бедолаги ползают в грязи, перебирают своими конечностями, по-змеиному изгибаются во время движения. Я молча иду и кручу по сторонам головой, нервно соображая что делать. На глаза попадаются магазины, кузницы. Вон кабак, по-видимому. Вполне себе добротное двухэтажное здание не в пример остальным. Вывеска над крыльцом. На толстой, массивной табличке вырезаны каракули: несколько жаб, убегающий вурк, костер, снова жабы, вурк на палочке.

– С дороги, падаль! – левый на ходу пнул зазевавшуюся кикимору.

От пинка бабку снесло, словно пылинку. Старуха с треском проломила головой соседнюю хибару. Кажется, мы пришли. Ещё одна каменная стена. Широкая лестница поднимается к стрельчатой арке входа. Жабы остановились, выжидают. Смотрят своими лягушачьими мордами, молчат. Я зашагал по лестнице. Поднимаюсь, то и дело оглядываясь. Громилы не уходят, ждут. Вопрос, чего именно. Чем выше я поднимаюсь по ровным каменным ступеням, тем больше открывается моему взору. Вот они, те самые шпили домов.

Через проем видны нарядные, ровные стены зданий, застекленные окна. Веранды, балконы на втором и третьем этажах. Я вижу брусчатую площадь и снующих по ней жителей. Аккуратные лавочки, зеленые насаждения, фонари, что освещают городок. И в этом празднике жизни я не вижу ни одного увечного, грязного, убогого. Только блестящие полированные латы, вычурные плащи, цветастые эполеты и шевроны. Спокойные, уверенные походки, неторопливые. О, вон фонарик пробежал! Ну, то есть вурк. Нарядная. И чем ближе я к этому царству роскоши и благоденствия, тем сильнее крепчает понимание каким оборванцем я выгляжу. Меня остановили за десяток ступеней от входа. Вижу мерцающую пленку. Наверное, именно она глушит звуки и запахи с той стороны. Ибо стоя тут, я всё ещё во власти горьковатого дыма, витающего перед моими глазами.

– Замри, десятка, – передо мной материализовался, кто бы вы думали, опоссум.

Разведчик му'шутцу, 78 ур.

Клан «Рубеж»

– Парень, до конца моей смены осталось пару часов, – процедил енот. – Даже спрашивать не буду что, как и почему. Разворачивайся и иди обратно.

Не знаю что ему ответить. Этот шрамированный енот приковывает взгляд. Аккуратно уложенные волосы, ровно постриженные усы, тонкая бородка. Про доспехи вообще молчу. Монолитный кусок… какого-то черного пластика. Сидит на нем, словно вторая кожа. Круто, блин! Грудная жаба удавилась от зависти.

– Парень, – разведчик глянул на меня, – двигай отсюда. Больше повторять не буду.

О, Фонарик! Или не Фонарик? Вурк шестого уровня. Вроде бы похожа и выглядит как всегда потеряно.

– Фона…

Договорить не успел. В грудь прилетел пинок такой силы, что в глазах потемнело. Внутри что-то хрустнуло, сломавшись. Как рыба, выброшенная на лед, я хватал ртом воздух и катился вниз по лестнице. Катился в жидкую грязь под ногами и плотную завесу зеленого дыма. Катился, прикладываясь лицом о ступеньки.

– Гы—гы!

– Сходил в центр? Гы—гы.

– Ещё раз попробуй, может, получится! ВА—ХА—ХА!

Сейчас я поднимусь по этой лестнице обратно и прирежу этого опоссума прямо там! Тупо прирежу вот этим самым тесаком. Слава богу, не выпустил из – хотел сказать рук, свыкаюсь уже – из тентаклей. Город—рубеж? Вот это – рубеж? Рубеж между нормальными и ненормальными что ли? И предыдущий поедатель пробирался через такие вот… препятствия? До самого титула бога. Теперь я не удивлен, что он к чертям вырезал все живое, забравшись на вершину. У него банально поднакопилось.

– Ну что, болезный? Гы! Раздевайся. Тесак сюда давай, побрякушки все выкладывай, – засипела мне в ухо правая жаба.

Трехпалая лапа схватила за языки, вздернула меня в воздух. Силен.

– Ножик сюда гони, – второй ручищей бородавочник потянулся к тесаку.

– Бери, – я поднял своё вымазанное в грязи лицо.

Язык алой полосой метнулся к голове пузырчатого. Я целился в глаз, вот только.

БЗДЫНЬ!

Острие выбило сноп искр о невидимую пленку, отскочило в сторону. Мои тентакли тут же сдавила лапа бородавочника, тело вздернули ещё выше.

– Кранты тебе, калека, – лаконично резюмировал левый.

Мясистые губы зеленого разомкнулись, демонстрируя ряды острых, как бритва зубов. Жабья голова увеличивается. Щеки раздуваются, пасть открывается все шире. Верхнюю половину жабьей морды я просто не вижу. Всё пространство занимает огромная раздувшаяся харя. Меня собираются проглотить целиком.

Ненасытное нутро: 60/1000 (мрачный двойник)

Активировать: Да/Нет?

Конечно «да»! Я выплюнул черную кляксу, наблюдая, как жижа исчезла в бездонной глотке. В следующий миг бородавчатый выпустил меня из своих лап, задергался, засипел и поплыл горкой мяса. Кинув взгляд на его растерявшегося напарника, я рванул в ближайшую подворотню.

– Тебе кранты, тварь! – обезумевшим слоном взревели за моей спиной.

Ничего себе у него голосок! Но это не важно. Бежать и ещё раз бежать из города. Дом, второй, поворот, улочка, снова поворот. Я несусь как ошпаренный, перемахиваю через ветхие заборы и калитки. Я снова встрял! Да как же так, елы-палы?! Всё, никаких городов! Я огибал трухлявые сараи и расталкивал кикимор, чтобы в итоге забежать в тупик. В тупик с одиноким домиком, непонятным дедком на лавочке и высоченной стеной. Но… как? Не может такого быть! Я возвращался тем же маршрутом. Точно помню! Мистика какая-то.

– В туман надо было бежать, парень. Из города и в туман, – проговорил старичок. – А теперь тебя съедят.

Я слышу, как приближается целая орава жаб—переростков, слышу, как дрожит земля от тяжелых шагов, слышу ревущие голоса, что раздаются на всю округу.

– Дед, держи, – я бросил пачку амулетов старику под ноги. – Похоже, мне они больше не понадобятся.

Главное, что не достанутся бородавочникам.

– Гхм… – кажется, дед удивился.

А тесак надо перехватить покрепче. Он мне сейчас пригодится. Где жижа моя?

– Рядом будь,– кинул я кляксе возле своих ног.

Черная лужа собралась в кроссовок. Так, что ещё? Всё, поздно. Табун зеленых громил ворвался в тихий закуток. Может, стоило попытаться вломиться к деду? В его хибару. Спрятался бы, пересидел. Я оглянулся на безмятежного старичка. Что там рисуют черви над его головой?

Малефик

И всё? Подозрительный дед.

– Малефик, сиди, не создавай проблем! – рыкнула ближайшая жаба в сторону сухощавого.

Вся эта ватага, завалившись плотной гурьбой, сейчас неловко переминается с ноги на ногу. Стоят, переводят взгляд с меня на деда. Я обернулся к старику, встретился взглядом. Что-то не чувствуется от него какой-то силы. И жетона у него тоже нет.

– Ты где глаз потерял, малыш? – мужичок задает мне вопрос.

Кажется, дедушку вообще не заботит происходящее вокруг. Сидит, смотрит на меня, ждёт ответ.

– Глаз…?!

Дед что, троллит меня? Или, в самом деле, интересуется, как я стал одноглазым? А может он спрашивает про болтающийся стеклянный шарик на моем поясе? Я запутался. Взгляд у этого мужичка какой-то озорной. Жабы все мнутся, не решаются подойти. Что тут происходит?

– И что тут происходит? – мой немой вопрос озвучили мягким, спокойным баритоном.

Новое действующее лицо. Мужчина. Высокий, статный. Одет в какую-то помесь кольчуги и банного халата на распашку. Из-за спины торчит крыло. Половина. Второго вообще нет. Ни имени над головой, ни фамилии. Бледноватый он какой-то. Бросив на меня мимолетный взгляд, человек—загадка повернул голову к дедку:

– Малефик, сиди, не создавай проблем.

И этот туда же. У меня такое ощущение, что всю эту ватагу больше волнует старичок. Бородавочники уже не рады, что вообще сюда приперлись. Странно все это.

– Пока что проблемы создаете вы.

На последнем слове дедули зеленые громилы нервно переглянулись. Но человек в плаще и бровью не повел. Сразу видно – серьезный тип. Бледнолицый перевел взгляд своих карих глаз на меня. Тентакля, убери уже тесак, хватит водить им по сторонам! Жижа, ползи обратно, ещё не все потеряно. Толпа зеленокожих громил дружно проводила взглядом черную кляксу, заползающую мне в открытый рот.

– Кхе, – раздалось позади.

Снова дед. Задумчиво смотрит на меня. Кстати, где амулеты, что я ему кинул? Когда он успел их поднять, спрятать? Там всего пару мгновений было.

– Он пойдет с нами, – незнакомец в халате, похоже, решил.

Пронесет или нет? Все зависит от старика. Он мне вроде как помогать не должен. С другой стороны, куда делись жетоны, что я ему отдал? Я снова обернулся. Старичок сидит, жуёт губами. Решает что сказать.

– Босс, он жижей своей Вуга растворил! – жаба полезла в разговор. – Муг расстроится!

– Малефик, он идет с нами, – отчеканил однокрылый.

Старик задержал на мне взгляд, пожал плечами:

– Пусть идет. Чего вы ко мне пристали?

Ясно. Понятно. Ну уж нет, я так просто не дамся! Плюну в однокрылого жижей, а там будь что будет. Жаль не восстановился заряд для выстрела. Я развернулся, ощетинившись языками. Давно серая тентакля никого не дырявила. Интересно, пробьёт защитную пленку зеленокожих или нет? Хочу себе такую.

– Ну, подходите, придурки!

Пернатый скривился:

– В яму его!

Бледнолицый в халате вытянул в мою сторону руку, скрутил причудливо пальцы. Вспышка света и в лицо несется горящий шар. Мир молниеносно погрузился в темноту.

***

– Брестус, он всего лишь десятый. Арбитр нас на смех поднимет, – бархатный женский голос доносится со стороны.

– Сойдет. Снимите с него жетон, – а это пернатый.

Брестус, значит. Как же болит голова. Мир вокруг плывет. Чувствую, как чья—то шершавая лапа грубо стягивает с меня подвеску.

– Это было у него.

– Глаз? – женщина удивлена. – Любопытно. Знаю кто этим заинтересуется.

– Малефик странно себя вел, – снова пернатый. – Мы поймали калеку у дома старика.

– Совпадение. Муг говорит, патруль встретил парня у входа в город. Он выглядел потерянным.

– Да, Госпожа! Всё именно так!

Каким подобострастным, оказывается, может быть голос у жабы. Муг, да? Я тебя запомнил, падла. Считай, ты в списке вместе с тем енотом у лестницы.

– Всё, хватит разговоров. В яму его. Скоро придет арбитр.

– Господин! Калека в сознании!

– И чего ты ждешь от меня? Разрешения?

Я снова проваливаюсь в темноту.

Глава 16

Этот город будет ассоциироваться у меня с грязью под ногами, звездным небом и бородавчатыми громилами.

– Эй, калека, глянь сюда!

Муг, кажется. Зеленый ушлепок стоит у кромки каменного колодца. Смотрит вниз, на меня. У жабы в руках мой тесак. Громила любуется алой кромкой лезвия. Честно, я полюбил этот нож. Даже язык тянет кверху свою морду, словно желает его вернуть. Надо же, не думал, что такое возможно. Эти тентакли за моей спиной странные создания. И вроде бы часть меня, но в то же время со своими отдельными заморочками. Я начинаю думать, что они могу быть разумны. Иначе как объяснить тот факт, что морда красного питона сейчас неистово желает дотянуться к ножу. А серый колючий шланг? Вечно норовит продырявить первого встречного. Постоянно голодная змеюка. Может, я схожу с ума?

– Классный ножик, оставлю себе! ВА—ХАХ!

– Ты Муг, да? – спрашиваю бородавочника.

– А? Что ты там бормочешь, калека? Говори громче! – жаба дразнит меня, ходит по краю колодца, крутит в руках мой нож.

Новый город и новая бочка—арена. Похоже, судьба у меня такая. Сейчас я валяюсь на дне круглой каменной ямы с ровными стенами. Десяток метров вверх до бородавочника. Шансов преодолеть такую высоту у меня нет. Но что хуже всего – способности не работают. Отсутствие жетона-подвески обесточило красные черви за моей спиной. Теперь это просто бесполезные куски мяса. Костяной бур неподвижен, строчки текста перед глазами больше не появляются. И все из-за Брестуса. Ему-то я когда успел дорогу перейти? Запишу в свой блокнот это имя.

– Муг, я отсюда выберусь! – вопреки всему, пообещал бородавочнику.

– ВА—ХАХ!! Десятка, я бы сам к тебе спустился. Хочу откусить твою перемотанную башку! Но Брестус будет злиться.

– Гребаный Брестус… – тихий мужской голос раздался за моей спиной.

Вдоль стен этой круглой каменной ямы расположены зарешеченные двери. Ровно пятнадцать. И все ведут в маленькие камеры – кубрики метр на метр. Голос доносится из ближайшей каморки.