Очень живучая тварь

Очень уж этот Крюк, информированный. Знает всё обо всем.

– Откуда ты знаешь всё это?

– Откуда и все остальные. Мы покупали информацию у мохнатых торгашей. В этом мире продается всё. Информация чуть ли не главное твое оружие.

Я удивленно поднял глаза на синекожего. На языке вертится вопрос. Словно прочитав мои мысли, Крюк заговорил:

– Эти не врут. Кредо у них такое. Купленная информация абсолютно верная. Другое дело, что простому их слову я бы не доверял. Скажу больше, им верить на слово, если ты его не купил, запрещено. Кинут, обманут, оболгут. Такой вот парадокс.

Получается, тот хомяк, которого я вытащил из сумасшедшего городишко… Вот же падла шерстяная!

– Эти существа вообще уникальны, – Крюк медленно говорил, прогоняя от своего лица призрачные головы. – Они как души. Растут в уровнях, качают таланты, могут перемещаться между мирами, проходя разрыв. Эта раса рождена в землях отчаяния. Они знают все тропы, способны попасть в любое место. Но очень жадные и чаще всего трусливые. Предпочитают работать через таких как мы.

Поразительно, насколько много знает этот синекожий. В самом деле, подготовился. Но за четыре года можно и не такое узнать. Нужно пользоваться моментом, прояснить последние белые пятна в моем мировоззрении.

– Крюк, почему я плохо чувствую боль? Она словно притуплена, отдалена от меня. И что с едой, водой? Не видел, чтобы кто-то тут ел или пил.

– Причина в самом месте, где мы находимся. Всё ещё сильна связь с Песками забвения. Мы слишком близко находимся к границе. Считай, лишь половина нашего тела и разума тут. Вторую все ещё цепко удерживают пески. Но, со временем и это проходит. Чем дольше ты здесь находишься, тем сильнее ослабевает хватка загробного мира. Ты начинаешь ярче ощущать боль, тепло, холод, жажду, голод. Ты становишься подвержен болезням, усталости и всему тому, что свойственному живому созданию. Ну а после разлома ты и вовсе получаешь обратно все свои знакомые по предыдущей жизни ощущения. Так что, лучше бы тебе заранее разобраться с дырой в плече, оторванной рукой, костяным лицом. Неизвестно, сможешь ли ты жить в таком состоянии, миновав разлом.

Крюк вздохнул, обвел взглядом туман вокруг нас, смахнул рукой плывущее на него лицо:

– Нам всем здесь не повезло начать свой путь.

– В каком смысле?

– Мы в Могильной плите. Из тысяч душ, лишь десятки приходят в Кельтун'Хель. Из разлома выходят вообще единицы. Я узнавал, информация верная. Мы в самом мерзком месте, в самом опасном и смертоносном мире. Но здесь же и рождаются наиболее хитрые, приспособленные, расчетливые. Те, кто в дальнейшем способен пройти весь путь, достигнув заветной тысячной планки. За душами, кто попал в разлом из Могильной плиты, зорко приглядывают. Не удивлюсь, если во время перехода сотня-другая небожителей будут наблюдать за нами. Так что, ещё не всё потеряно. Чем сгинуть тут, лучше попытаться попасть в разлом. А там, кто знает, чем всё закончится.

– Ты бы лучше делал что задумал, – впервые с нашего знакомства Крюк решил меня поторопить, указал взглядом на меня голограммы. – Неизвестно сколько ещё нам плутать в этом тумане, а без  мохнатого и его предложения попасть на ту сторону разлома будет сложно.

Я встрепенулся, ткнул пальцем в меню проекции. В самом деле, пора бы прокачать парочку талантов.

Глава 22

С того момента, как мы ушли в туман, прошло около суток. И вот теперь молочный кисель пугливо расступается, открывая взору шагающих в нашу сторону воинов. Похоже, белой пелене не понравилось столь долгое соседство непрошеных гостей. А значит, мы на верном пути. Как бы там ни было, то чего все так боятся, кажется, пришло по наши души.

– О. Ши—и—и, – двигающая правильным клином, троица шепчет непонятные слова.

Изломанные фигуры приближаются, разгоняя вокруг себя туман, криво шевелят худыми конечностями. Призрачные лица в немом крике разлетаются по сторонам, словно боятся оказаться на пути этих угловатых, переломанных существ.

Домино, 99 ур. (реликт: 2000 лет)

Страж Во—Ту—Нессы

Я рассматриваю пугающие фигуры. Худые как спичка, черные как смоль. Прямоугольное, металлическое тело и расколотая надвое голова. Кажется, кто-то пытался разрубить этих тварей от макушки до подбородка, но не смог. Металлический доспех усеян белыми, навыкате, глазами. Глаза с зеленым зрачком болтаются на плоском, прямоугольном теле. Аккуратно и правильно, они повторяют расположение точек у фишки домино. Судя по количеству, к нам пришли три «восьмерки». В руках этой изломанной, криво шагающей троицы, мечи. Изогнутые, невообразимой длины, лезвия клинков выглядит потоком голубого пламени.

– О. Ш—и—и, – кривые полоски губ на расколотых лицах не прекращают шептать.

Стражи приближаются, возглавляемые гвардейцем. На его правой руке жуткая перчатка. На вид сотканная из молочной дымки, она безостановочно затягивает в себя туман. Призрачные головы в немом крике поглощаются, исчезают внутри.

– Мы трупы, – дрогнувший голос синекожего.

– Крюк, я не хочу умирать… Крюк, пожалуйста, пошли отсюда… – арахна дрожит и пятится, тянет за собой белоглазого.

Крюк медленно отступает, неотрывно наблюдает за приближающимися воинами. Брюнетка за моей спиной, чувствую, готова сорваться на бег.

– Отойдите, – я потянулся к языкам.

Выбора нет, придется есть жетоны.

– Гу. О. Ши—и—и? – неожиданно прошептали перед моим носом.

Когда гвардеец успел телепортироваться – неизвестно. Защитная пленка, что покрывала монстра, пропала, лезвие его пылающего клинка потухло. Тварь явно не ожидала подобного, но это не мешает ему широко замахнуться. Я заторможено метнул языки навстречу, тесак летит в расколотую голову противника. Но туманная перчатка уже над моей головой, свистящим росчерком перерубает все тентакли разом. В стороны разлетелись жетоны, кинжал, обрубки моих языков. Я взвыл, оглашая туман нечеловеческим криком. Очередной удар и я валяюсь на земле, пускаю лужу крови. Остроносый ботинок гвардейца опустился на мою грудь, норовит растоптать меня, размазать о землю. Я слышу хруст собственных костей.

– Ком—о—ком! –  страж Во-Ту-Нессы возник перед носом синекожего.

Сверкающим клинком белоглазого рубанули поперек груди. Под звук лязгнувшего металла Крюк улетел в туман. В следующую секунду, повинуясь требовательному шипению гвардейца, стражи схватили брюнетку. Последнее, что я увидел – огромные, полные отчаяния глаза лопоухой. Мгновение и домино испарились вместе с девушкой.

– Гу. О. Ши—и—и. – довольный результатом, гвардеец вытянул руку в сторону арахны

С закладывающим уши визгом из перчатки вырвался столп чадящего марева. Искореженные призрачные лица, слипшиеся друг с другом в мерзкую субстанцию, единым потоком захлестнули маленькую тарахтелку. Лавина визжащих омерзительных лиц поглотила рыдающую девчонку, размазывая её щуплое тельце. Всё, что осталось от девушки – расплескавшаяся по земле дорожка из мяса и внутренностей. Я из последних сил пытаюсь бороться. Жижа, где же ты? Отчаянный плевок и клякса растекается по доспеху гвардейца.

– Гу. О. Ши—и—и? – туманная рукавица брезгливо смахнула мрачный двойник, как ни в чем не бывало.

Это конец. Перед глазами красная пелена, я вижу располовиненную морду домино. Существо склонилось надо мной. Кажется, оно хочет увидеть последние моменты моей жизни. Рука нащупала какой-то плоский камень. Уползающее сознание ловит знакомый аромат. Тело из последних сил напряглось, в ожидании предсмертной дозы. Отвлекающий выстрел из костяной мясорубки. Разумеется мимо, но это не главное. Я заталкиваю чей-то жетон себе в глотку. Нет шума советского телевизора и нет помех перед глазами. Есть лишь скупые строчки текста, что я с трудом могу прочитать.

Ошибка

…

Жетон гуʼозʼгу (переваривается)

…

Добавлено: Альгология, 1 ур. (необычное)

Альгология – навык быстрого поиска водорослей на дне водоемов. Позволяет определить сорт, качество и полезные свойства растения. Требуется для навыка «Провизор».

…

Сила: + 140 (временно)

Сила: + 12 (постоянно)

…

Ловкость: +4 (временно)

Ловкость: +1(постоянно)

…

Живучесть: + 300 (временно)

Живучесть: + 30 (постоянно)

…

Добавлено: Жадная глотка (временно)

Жадная глотка – ненасытная безразмерная пасть. Кормится существами любой формы жизни и размеров. При активации требует немедленного насыщения. Носитель не в состоянии контролировать процесс, пока жадная глотка не будет накормлена. Пожранный переваривается в течение 20 минут. Временно наделяет способностью «всеядный желудок». Требуются крепкие зубы.

Осталось:

00:30

00:29

00:28

…

…

Меня раздирает на части, металлический привкус во рту. Чувствую, как во мне что-то бултыхается, что-то злое и металлическое. Я этого не вынесу.

***

Крюк на удивление жив. Выглядит ощетинившимся стальными иглами дикобразом. Вот значит о каких колючках коя'коя верещал мохнатый торгаш. На груди синекожего приличных размеров вмятина, его своеобразная защита загнута в грудную клетку. Но Крюк дышит. Хрипит и булькает, но дышит. Полемики больше нет, грудастую забрали. Домино… Одного я сожрал. На языке всё ещё странный привкус. Часть моих зубов высыпалась, ещё часть расколота и раздроблена. Перед глазами строчки текста, лезут сообщить об очередном достижении.

Пока белоглазый в отключке, я перебираю барахло у своих ног. Туманная перчатка, металлические сапоги, клинок. Стоит подойти к оружию, как изогнутое, полыхающее лезвие меча затухает. Но только я отойду на пару шагов – обратно разгорается. Значит, не почудилось и моя аура без названия вырубает способности. Клинок, к слову, проклят. На гарде ярко светится характерная метка – багровый «Х». Я рискнул подержать в руках это чудное оружие, получил неожиданный эффект. Синее пламя вновь ожило, однако моя рука в считанные секунды почернела, обуглилась, жутко заскрипела. Думаю, ещё секунду и она бы превратилась в изломанное, кривое безобразие, повторяя конечности домино. Благо, стоит от меча избавиться и эффект пропадает. В общем, клинок, перчатку и сапоги гвардейца всеядный желудок не принял, выплюнул обратно. Я, кстати, весь покрыт бородавками. Надеюсь, это побочный эффект жабьего амулета и скоро всё пройдет.

– Парень? – Крюк пришел в себя, хрипит, ворочает глазами. – Ты жив? Что с остальными?

– Брюнетку забрали. Ты сам видел.

– Что с Полемикой?

Говорить про арахну тяжело. Язык не поворачивается.

– Нет её… больше.

***

За убитого домино я получил девять уровней. Теперь моя оцифрованная копия сжимает в руке две подвески. Рядом с жетоном аму—вага в руке проекции болтается медальон гу'оз'гу. Вот только малая часть моих параметров. Список слишком длинный, чтобы перечислить все имеющиеся

Сила: 34 

Ловкость: 12 

Живучесть: 63

Интеллект: (параметр усваивается)

Дух: (параметр усваивается

Хитрость: (параметр усваивается)

Очки талантов: 46 + 2 (жадная глотка)

Легко понять, откуда всё это добро. За сожранные медальоны, разумеется. Ко всему прочему жадная глотка добавила мне свободных к распределению «плюсиков». Результат переварившегося домино. Я кстати разобрался со своими метаморфозами. Всего—навсего стоило ткнуть пальцем в жетон, что сжимает оцифрованный двойник. Выяснилось, что подвеска аму—вага создает мою мрачную копию из костей, мяса и внутренних органов. Продвинутый вариант тупой марионетки. Но есть в этой способности один нюанс. Если мне не откуда брать резерв, если я не смогу восстановить теряемое – я труп. Процесс, стоит его запустить, необратим. Вывод прост – держи под рукой несколько живых «закусок».

Что касается подвеска зеленокожего, то жетон бородавочника превращает меня в какую-то двуногую харю невообразимых размеров. Называется это чудо, как уже стало понятно, «жадная глотка». Тоже продвинутая версия жабьего навыка. В ходе метаморфозы характеристики подскакивают на заоблачную высоту, спасая от риска сдохнуть во время пережевывания. Процесс изменения, разумеется, также необратим. Тело в течение тридцати секунд заталкивает в себя любого, кто находится рядом. Кто не спрятался – я не виноват, как говорится. После недолгосрочного эффекта, всеядный желудок ещё двадцать минут переваривает съеденное. Как это происходит я без понятия, ибо мое сознание в этот момент в глухой отключке. Когда прихожу в себя у моих ног непереварившееся барахло и бонус в талантах. Такая вот хитрая пасть, что кормит своего владельца дополнительными «плюсиками».

Что я могу сказать по поводу всего этого? Меня устраивает. Все равно деваться некуда. Единственное, что смущает – помешательство во время метаморфозы. Но это, как выяснилось, вопрос решаемый. На помощь приходят новые таланты. Я был прав в своих догадках. Куст навыков изменился. Теперь это наглухо запутанный, перекрученный моток талантов. От упорядоченного списка не осталось и следа. Сами навыки тоже претерпели изменения и выглядят уродливыми версиями прежних себя. Всё в этом списке теперь, так или иначе, рассчитано на пожирание амулетов. Первый же талант выглядит как расколотая на части голова и повышает ментальную стойкость, снижает риск потери рассудка, позволяет лучше контролировать себя во время метаморфоз. Ах да, угадайте, какой талант теперь венчает заветную отметку 1000? Правильно – безобразная тварь, что проталкивает в свой рот фигурку трепыхающегося легионера.

– Парень, они скоро вернутся. Уходи отсюда, –  а вот и Крюк очнулся.

Последние полчаса он то вырубается, то просыпается. Вогнутая грудная клетка постепенно принимает нормальную форму. Металлические иглы распрямляются, прячутся в его теле.

– Ты умеешь регенерировать? – спрашиваю очевидное, но все—таки.

– Да.

– Но у тебя жетона нет.

– И не надо.

Синекожий более – менее способен разговаривать. Кровавая пена уже не пузырится на его губах, но в груди при каждом слове хрипит и клокочет.

– Это уникальная видовая способность. Она всегда с тобой. Жетон тут ни при чем.

– Как рукоделие… – родилась догадка в моей голове.

– Рукоделие? – Крюк недоуменно посмотрел на меня.

– Вот, глянь.

Я смахнул меню талантов, возвращаясь к голограмме и таблице характеристик. То самое рукоделие сейчас можно увидеть в отдельном списке полученных навыков.

– Вот, – я показываю синекожему значок в виде соломенной куклы. – Я получил эту способность, когда съел медальон аму—вага. Теперь могу делать своими руками примитивные поделки.

– Или вот, – я ткнул пальцем в иконку кривой веточки. – А это я получил за медальон бородавочника. Дурацкая способность отыскивать водоросли на дне водоемов. Я съедаю подвеску и безвозвратно получаю ваши родовые навыки, Крюк. Съем жетон коя'коя и получу твою регенерацию с защитными металлическими прутьями.

– Ну ты и… монстр.

Мужик, не видел ты ещё, как я выпиваю тентаклей чужие внутренности и целиком заталкиваю в себя домино.

– Ладно, лежи, регенерируй, – я окинул взглядом вновь затихшего синекожего. – Мне тут надо кое с чем разобраться.

***

Щупальца медленно отрастают. Думаю, на это не в последнюю очередь влияет параметр «живучесть». В стане красных лент, между прочим, прибавилось и теперь на одну больше. Ещё не подсчитывал, но на вскидку, дополнительный язык отрастает каждые четыре – пять уровней. Мой любимый тесак гопника снова со мной. Хоть немного подержу его в руках, пока та самая тентакля не регенерировала. Ещё я отыскал жетон гу'оз'гу. Единственный, что после удара домино не улетел в туман. Теперь есть с чем идти воевать. От домино, кстати, осталась подвеска. По виду расколотый на кусочки крестик и тоже на грубой нитке. В центре амулета ярко горит непонятная субстанция. Что за она не знаю, но именно субстанция, как я понимаю, не дает развалиться жетону, притягивает осколки друг к другу. Медальон гудит. Гудит вполне отчетливо, зловеще. Да, по поводу его названия

Подвеска Домино (Реликт, уникальное, превосходное)

Все накопившиеся «плюсы» я потратил в расколотую голову и зубастую харю. Первый талант, как говорилось, повышает ментальную стойкость. Второй, помимо запаха сладкого дурмана, теперь доносит ко мне запах чужих амулетов. Стоило усилить последний, как в голову ворвался ураган ароматов, погружая сознание в безумный хоровод диких, необузданных желаний. Так хочется вгрызться зубами в медальоны, кинуться вперед, беззаветно отдавшись инстинкту, следовать тропинкой запаха к его источнику.

– АГХР! – я рухнул на колени, силясь перебороть накатившее безумие.

Вдох—выдох. Максим, дави это сумасшествие, нельзя терять голову. Вдох—выдох. Не бегать же мне тупым болванчиком? Борись с давящими на тебя инстинктами. Вдох—выдох. Вот так, отлично. Вдох—выдох…

***

– Нам туда, – я глубоко вдохнул, определяя направление.

Домино впереди, чувствую манящий запах жетонов. Там же находится ещё несколько источников аромата. Не удивлюсь, если эта та самая Во-Ту-Несса и разыскиваемый мохнатыми паренек. Кельтун'Хель слева. Сумасшедший городишко с черными вратами далеко позади. Лес… лес где—то правее. Оттуда струится целый океан крышесносных запахов. У меня просто чудовищное обоняние. Десяток плюсов в характерный талант задрали его на недосягаемую высоту. Единственный нюанс – теперь я ощущаю только два запаха: запах чужих жетонов и запах сладкого дурмана. Всё остальное, тот же пот собственного немытого тела, для меня теперь неразличим. Своеобразная плата за способности.

– Крюк, пошли, – я позвал синекожего. – Чего ты там разлегся?

Белоглазый молчит, отводит глаза в сторону.

– Собственная шкура дороже? Да, Крюк?

– Ты в землях отчаяния, парень. Тут каждый день так.

– Понятно с тобой всё. На вот, – я пнул к его ногам туманную перчатку домино, клинок, вытащил из кармана камень телепортации. – Зови шерстяного. Может, выторгуешь себе билет до разлома.

Крюк недоуменно посмотрел на меня.

– Я так не могу, синий, – пожал я плечами.  – Полемика не заслужила быть размазанной тонким слоем по земле. Кое—кто ответит за её смерть. Брюнетку, как бы сильно она меня не доставала, я тоже не кину. Хватит уже смертей по моей вине.

Я сунул за пояс старый добрый тесак. Сжал в руке жетон домино и подвеску бородавочника, двинул в туман.

– Ты умрешь, парень, – прогудело за спиной.

Очень может быть. Но не стоит забывать один момент. Как показывает практика, я очень живучая тварь.

Глава 23

Неизменно закутанная в свою черную тогу, с аккуратно уложенными в пучок седыми волосами, величественная и насквозь пропахшая старостью Шимасса восседала на троне. Созданный некогда величайшим из арахнидов Ткачом Столапым этот трон без преувеличения являет собой вершину артефакторики божественного мира. Будучи предметом незатихающих споров и домыслов, монструозный трон был установлен здесь давным—давно, в зале, на небольшом пьедестале высотой в пару ступеней.

«Как там…» – Анубис напряг память. – «Олд—скулл!»

Времена меняются и высота божественных кресел вместе с количеством ступеней неумолимо растет. Встретить сейчас подобного монстра на таком низком постаменте уже не представляется возможным. И сейчас к этому мрачному раритету быстро семенил сухонький старичок. Под настороженным взглядом хозяйки помещения сгорбленный дедок миновал зал. Достигнув ступеней пьедестала бережно опустил на пол непонятный, квадратной формы агрегат с кучей рычагов, кнопок, трубочек и винтиков. Шустро двинул обратно к порталу. Ухватившись за приземистую, массивную колонну, с закладывающим уши скрежетом потянул её к трону Шимассы.

– Фу—ух, – дотолкав каменную подставку к подножию трона, старичок развалился на его ступенях, вытер пот.

Несколько секунд посидел, отдышался, вновь поднялся. Дедок кру́гом обошел приземистую колонну, окидывая взглядом и подслеповато щурясь, нахмурился.

– Не пойдет! – непонятно к кому обратился мужичок, глянул по сторонам, уверенно двинул в правую часть зала.

Приблизившись к неглубокой нише в стене остановился, осмотрел проем. Под перекрестным взглядом двух богов дедок вытащил оттуда усохшую мумию. Бесцеремонно откинул в сторону, освобождая место. Покрутился, повертелся, просеменил обратно к подставке и непонятному агрегату. Анубис все это время молча наблюдал за происходящим. Загривком чувствуя пристальный взгляд Шимассы, владыка мертвых старался не растерять каменного выражение лица на своей морде. Более того, бог загробного мира напустил побольше важности, косо поглядывая на закипающую старушку.

– Что здесь про… – не вытерпела хозяйка помещения.

– То что нужно! – воскликнул дедок, перебивая.

Мужичок двумя руками уперся в столб—подставку после чего вновь, с раздирающим душу скрипом и скрежетом принялся её толкать. Только теперь уже в сторону стенного проема. Дотолкав, вернулся к подножию трона, бережно поднял непонятный агрегат. Просеменил с несуразным устройством до колонны, аккуратно на неё водрузил. Не реагируя на дергающийся глаз богини, пнул в сторону мешающуюся под ногами мумию.

– Повелитель! – дедок рухнул подле Анубиса, требовательно вытянул руку.

– Кхм, да—да! – важно хмурясь, бог песков сотворил красный кирпичик на ладони старичка.

– Белигус—с, – процедили из темноты. – Что за концерт ты мне тут уст…

– Действуй! – воскликнул Анубис, перебивая хозяйку помещения

Главное не дать Шиме говорить. Белигус знает её натуру. Вовремя не останови эту ворчливую кашолку и всем здесь присутствующим не поздоровится. Лучше сбивать её с толку подобными бестолковыми выкриками.

– Слушай сюда, старый приду…

Не сработало.

– Приступай! – вновь воскликнул бог песков, резко пнул старичка.

От неожиданного пинка дедок вспахал носом пол, пролетел до колонны с несуразным агрегатом. Как ни в чем не бывало, вскочил. С характерным «тс—с» ловко вскрыл кирпич, высыпал содержимое в нутро загадочного устройства.

ТУНЬК!

Кривым старческим пальцем дедок вдавил одну из многочисленных кнопок агрегата. В ту же секунду машина задрыгалась, заскрипела, заклокотала своим содержимым. Переливаясь неоновыми огоньками, загадочный агрегат засветился, позволяя злой Шимассе рассмотреть вычурные каракули на своем каменному боку.

«АНБС v1.0»

 «BEST Quality»

Пока машина дергалась и бурлила, переливая в своих стеклянных трубках черную жидкость, злая Шимасса таращилась на Анубиса.

– Вы, оба! А ну валите отсю…

Неожиданно агрегат чихнул, кашлянул, булькнул и внезапно затих, отсвечивая в темноте помещения зеленым огоньком стеклянного глаза.

– Лобригус! – рыкнул Анубис, возбужденно потирая руки, величественно глянул на Шимассу.

– Чего уставился? – злобно проскрипела царица ужасов.

За спиной Анубиса появилось кресло. Чинно сложив на животе руки, владыка мертвых с самодовольным видом уселся. Щелчок когтистых пальцев. Рядом с обхаживающим дьявольское устройство дедком возник поднос с двумя белоснежными чашечками. Старичок тут же установил посуду в каменное нутро машины.

ТУНЬК!

Кривой старческий палец вдавил мигающую зеленым светом кнопку агрегата. Несуразное творение, плюясь и чихая, принялось наполнять чашки подозрительной жидкостью. Через несколько мгновений, прекратив тарахтеть, машина затихла, молча отсвечивая теперь уже красным огоньком своих многочисленных глаз.

– Ху! – удовлетворенно хмыкнул Анубис.

– Повелитель! – Лобригус осторожно подал богу песков блюдце с чашечкой черного варева.

– Госпожа! – дедок метнулся к растерявшейся старухе.

Наглым образом всучив чашку с напитком прямо в руки Шимассе, Лобригус шустро откатился к подставке и агрегату. Выудил из нагрудного кармашка белый платочек. Резко потеряв интерес к окружающим, дедок принялся скрупулезно протирать чудное изобретение.

– Кхм, да, – кашлянул Анубис, нарушив тишину, пригубил из чашки.

С блаженной улыбкой владыка мертвых расплылся в кресле, перевел на Шиму восторженный, выжидающий взгляд. Царица ужасов скривилась, наблюдая за этим «поехавшим». С опаской пригубила напиток:

«А неплохо…»

Вновь пригубила из чашки, ощущая на себе прицельный взгляд желтых глаз.

– Моя разработка! – самодовольно оскалился хозяин пирамид, выпятил грудь. – Как вкус?

– Так себе, – злобно проворчала старуха, аккуратными глотками продолжая отпивать кофе.

– Кхм… – стушевался бог песков.

Обиженно глянув на Шимассу, владыка мертвых вздохнул, поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Может, перейдем уже к делу? – выгнула старческую бровь царица ужасов, смерила Анубиса тяжелым взглядом. – Чего приперся?

– Шима, прикажи девчонке не идти в разлом, – отчеканил бог песков.