Обречённые души: Книга II. Паутина Интриг

– При короле Томаде к нам выказывалось куда большее уважение! – поддержал главу совету коротко стриженный бородатый мужчина, продолжая через силу уплетать очередную куриную ножку. Кромат незадачливо взглянул на Бромара, а тот, в свою очередь сморщил нос, точно подавал знак. Тогда Тронэр пристыжено поник головой и, изображая неуверенность, спросил:

– Быть может, я смогу исправить положение, если предложу вам лучших женщин Вэйтстоун?

– Вот сейчас вы мыслите в правильном направлении, – похвалил предложение Кромата любитель куриных ножек.

– В таком случае, прошу проследовать за мной, – сказал Тронэр, спешно поднимаясь из-за стола. Члены совета в преддверии развлечений без лишних слов последовали за правителем в правое крыло замка. Глава совета с недоверием и презрением посматривал на лорда всё это время. Наконец Кромат привёл гостей в большую просторную комнату с резными стульями из махагони, оббитых чёрной кожей. В центре комнаты стоял лакированный стол, натёртый чуть ли не до блеска. За окнами из красного стекла, разливаясь по предгорным склонам, колыхалось рыже-зелёное море смешанного леса.

– Прошу, присаживайтесь господа, – с наигранной любезностью пригласил всех к столу Кромат.

– Что-то я не вижу здесь женщин… это очередная шутка? – с подозрением и скрытым отравляющим разочарованием спросил любитель куриных ножек, не решаясь садиться за стол, как и остальные члены совета.

– Господа, всему своё время, девочки сейчас немедленно прибудут, – уверял Кромат.

– Подобное заявление от вас я слышу не впервой, ну что ж, в таком случае несколько минут у вас есть, – прожигая взглядом Тронэра, смирился глава совета. Далее он медленно опустился на стул и, важно положив на стол вытянутые руки, начал терпеливо ждать. Остальные гости сделали так же. Кромат сел за край стола, по правую руку от него встал Бромар. Через недлительное время в дверь постучали.

– Наконец-то! Я уже думал, вы нас обманули, – укорительно произнёс глава совета, очнувшись от лёгкой дремоты.

– Ну же советник, чего вы сидите, откройте дверь! – приказным тоном сказал любитель куриных ножек, сгорая от нетерпения. Бромар с едкой ухмылкой, паясничая, подошёл к двери и медленно опустил ручку. В комнату, гремя доспехами, вошло девять стражников во главе с капитаном стражи Ровуком.

– Что происходит? Кто их впустил сюда?! – в недоумении воскликнул глава совета, поднимаясь из-за стола и озираясь по сторонам. Капитан стражи подошёл к нему и усадил обратно на стул, надавив на плечи.

– Успокойтесь, они действуют согласно моему приказу, – ехидно улыбнулся Бромар.

– Что вы себе позволяете?! – возмутился глава совета. Искорки страха пробежали в глазах подвыпившего мужчины. Стражники, словно тучи над Вэйтстоун, нависли над гостями и приставили кинжалы к их горлам.

– Кромат, что это всё значит? – затравленно спросил глава совета, слегка порезавшись об острое лезвие кинжала от нахлынувшего волнения.

– Ты всё сказал, капризный старик? – надменно спросил Кромат, встав из-за стола. Он был счастлив распрощаться с тошнотворным для него подхалимством. – Бромар, закройте, пожалуйста, дверь и опустите шторы, – попросил правитель. Вишнёво-красные, как кровь, бархатистые занавеси скользнули по стеклу и ниспали на резной подоконник.

– Ты хоть понимаешь, на кого покушаешься, щенок? Немедленно сложите оружие! – приказал длинноволосый седой мужчина.

– И что же ты сделаешь? – съязвил Кромат. – Ты в моём городе, в моём замке, за моим столом в окружении моих людей и смеешь ещё угрожать? Ха, ты либо глупец, либо считаешь себя слишком важной персоной, но я открою тебе глаза, ты – никто, – изливая ехидство, как-то задорно протянул лорд, взбунтовавшемуся мужчине, издеваясь над ним испепеляющим презрительным взглядом.

– Ты пожалеешь об этом! – процедив сквозь зубы, ненавистно пообещал длинноволосый старик. Кромат кивнул стражнику, и тот ударил его кулаком по лицу. Отплёвывая кровь с разбитой губы, заложник начал браниться и продолжил угрожать. За это стражник ударил мужчину лбом о стол.

– Прекратите! – воскликнул глава совета. – Что вам нужно от нас?!

– Не может быть! неужели самые благоразумные слова за весь день?! – гаерничал Кромат. – Мне нужно, чтобы вы подписали эту бумагу, – пояснил он, раскрывая перед заложником свиток. Тот в свою очередь внимательно пробежался по тексту глазами.

– Я отказываюсь это подписывать! – категорично заявил глава совета.

– Как жаль, – изобразив гримасу притворного огорчения, протянул Кромат. – Попробую объяснить чуточку понятнее, – саркастически добавил он. Стражник, что бил длинноволосого седого мужчину, без колебаний вонзил ему в ладонь кинжал. Крик разбавил тревожную атмосферу в комнате.

– В следующий раз он перережет ему горло, – бесчувственно предупредил Кромат. – А теперь спрашиваю во второй раз, вы подпишите это или нет?

– Подпиши эту проклятую бумагу, подпиши! – взмолил раненый, корчась от боли. Глава совета сначала посмотрел на лорда, потом на заложника, затем снова на лорда.

– Нет, – с долькой сожаления и неприкаянности полушёпотом сказал он, заглянув в равнодушные глаза Кромата.

– Вы не оставили мне выбора, – разочарованно протянул Кромат, отдав приказ стражнику незамысловатым взмахом правой руки.

– Нет, прошу не надо, нет! – в ужасе закричал раненый мужчина, изо всех сил пытаясь вырваться. Стражник не стал медлить. Вскоре крик сменился хрипом, а на стол грохнулась отяжелевшая седая голова. Струйки крови устремились на мраморный пол.

– Изверги, да как вы посмели, быть вам за это повешенными! – закричал в отчаянии длиннобородый старик. Заложники начали звать на помощь и пытались вырваться всеми силами, за что их били то по лицу, то по телу.

– Успокойтесь! Вам всё равно никто не поможет! – перекричал всех Бромар. – Пока не будет подписана бумага, вы не покинете эти стены, – объяснил он.

– На улице нас ждут солдаты, и если мы не вернёмся к вечеру, они донесут о нашем исчезновении и тогда вам не поздоровится! – пригрозил громкоголосый длиннобородый заложник.

– Если ещё хоть кто-то откроет рот, я велю отрезать ему язык! – пообещал рассерженно Кромат.

– Да будь ты проклят и весь твой род, Кромат Тронэр! – продолжал бунтовать мужчина.

– Режь! – сквозь зубы враждебно прошипел Кромат. Стражник беспрекословно исполнил распоряжение. Вскоре шею заложника украсила жуткая красная улыбка, ценой в жизнь.

– Одумайтесь, судьба этих людей в ваших руках, всё, что вам нужно, это взять перо и поставить свою подпись на этой бумаге, – неотступно попросил Кромат, тряся пергаментом перед главой совета. Его колючий взгляд вынуждал. Старик затравленно провалился в нём.

– А вы обещаете, что когда я исполню вашу просьбу, вы отпустите нас? – спросил глава совета.

– Клянусь всеми святыми, я отпущу вас, – непритворно уверил Кромат, протягивая перо.

– Что ж, будь, по-вашему, – сдался заложник, неохотно оставив свою подпись на бумаге.

– Весьма благодарен, – фальшиво улыбнувшись, триумфально произнёс Кромат.

– Полагаю, теперь мы вольны уйти? – осторожно уточнил глава совета, точно спрашивая разрешения. Он казался совсем потерянным от увиденного.

– Конечно, я всегда сдерживаю своё обещание, идите, – равнодушно бросил в ответ Кромат, любуясь победой на бумаге. Стражники отступили от стульев и выстроились возле двери в две колонны. Оставшиеся члены совета тут же встали из-за стола и поспешили покинуть комнату.

– Не так быстро, – коварно усмехнулся Бромар, когда лысый толстый мужчина крепко вцепился в ручку двери.

– Почему дверь заперта? Вы… вы же… вы обещали! – в недоумении вскричал толстячок.

– Заметьте, я вам ничего не обещал, – покачивая головой в стороны и грозя указательным пальцем, язвительно протянул Бромар. После чего он громко ударил в ладоши. Стражники схватили напуганных мужчин и каждому хладнокровно нарисовали кинжалами на горлах широкие улыбки, а после корчившиеся в предсмертной агонии тела положили друг на друга.

– А что со стражниками на улице? – спросил Кромат советника.

– Не беспокойтесь, милорд, о них уже позаботились, – успокоил Бромар, скривив губы в хитрой улыбке.

– В таком случае, пусть через три дня в полдень народ собирается на площади, а писчие пускай приступают к исправлению свода законов. Надобно некоторые устаревшие из них заменить на те, что в этой бумаги, – распорядился Кромат.

– Думаю, Отец Патрир должен присутствовать на сей важном собрании, – предположил Бромар, вопросительно изогнув брови.

– Обязательно, – твёрдо ответил Кромат, бережно свернув драгоценную бумагу и передав ей советнику.

В течение следующих трёх дней с самого утра глашатаи, что и делали, так это разносили весть о венчании короля Кромата на престол. И вот когда третья ночь сменилась долгожданным полуднем, едва пробивавшееся сквозь плотную пелену туч солнце утонуло в мрачной серой бездне. Дождь, не перестававший бушевать ещё со вчерашнего дня и утихший с ночи до утра, к полудню разошёлся. Народ, собравшийся на площади, ёжился от холода и укрывался от дождя всем, чем мог. Толпа нервничала и несдержанно шумела. И вот, когда на балконе расступилась стража, появился Кромат, облачённый в чернильно-чёрный камзол с золотыми запонками, пуговицами и каймой, гомон тут же прекратился. Только ропот дождя нарушал торжественную тишину. За Тронэром стояли советники и стража. Подняв правую руку вверх, Кромат Тронэр поприветствовал собравшийся народ, а после медленно опустился на золочёный узорчатый трон из чёрного дерева, который ему принесли слуги. Из толпы советников вышел отец Патрир в золотых одеждах, поприветствовав продрогший, вымокший люд.

– Сегодня знаменательный день! – начал главный Соборник, дирижируя при каждом слове. – Этот день, возможно, изменит историю, это день, которого мы давно ждали. Сам Великий Нэраэль предзнаменовал нам восхождение на трон достойного правителя голубой крови. И вот он пред вами! – указав на Кромата, торжественно заявил Отец Патрир. – Праведный свет нашего Небесного Отца выбрал этого человека, дабы он принёс процветание и господство Вэйтстоун не только Форлианде, но и во всей Тавринии, и кто знает, может в будущем, мы обретём власть, которая и не снилась нашим предкам! Теперь вы должны решить для себя, готовы ли вы присягнуть новому королю или пойти против воли нашего Небесного Отца и отдать жизнь за свою ошибку. После того, как я повенчаю этого человека короной, достойной несметной мудрости и благородства, вы сделаете выбор – преклонить колени и верно служить, или умереть, потерявшись в тумане слепой гордости! – ультимативно заявил Патрир. – Итак… – взяв в руки корону украшенную рубинами, сапфирами и чёрным жемчугом, произнёс отец Патрир. – Я, верный служитель нашего Небесного Отца, защитника земли этой и властелина Обенхэйма величественного Нэраэля, властью, данной мне его праведным клинком, я венчаю этого благородного мужа короной, что носили предки наши, по праву взошедшие на престол и ушедшие из жизни так же достойно, как и вели её. Так путь же мудрость королевская освещает нам путь в дни бедствий и раздора, а клинок его, сопутствуя отваге, избавит от напастей всевозможных и вернёт земле нашей мир и процветание, – закончил речь Отец Патрир, увенчав голову Кромата Тронэра короной. Народ, недолго думая, пригнул колени пред новым правителем. Из толпы кто-то начал выкрикивать имя короля, другие люди подхватили это и постепенно неприметное соло, превратилось в настоящий шквал голосов. Насладившись сполна купанием в лучах величества и почёта, Кромат встал пред верной ему толпой и хлопнул в ладоши. Овации немедленно прекратились.

– Отныне я клянусь вам служить так же преданно, как и вы мне. Я гарантирую вам равенство во всех правах и единство закона над всеми. Наказание за нарушения и поощрения за верность. Теперь я ваш оплот, но вы его стены, пол и потолок! Я голова, а вы всё остальное! И чтобы мир, созидаемый нами, был справедлив, а поступки и умыслы несли лишь благое, забудьте старый свод законов и примите новый! – приказал Кромат, сжимая в поднятой над головой правой руке чернильно-чёрную книгу с голубым переплётом, на обложке который был изображён восстающий золотой грифон. – Запомните, теперь эта книга будет решать судьбу каждого провинившегося, – заявил правитель. – А эта, – держа в левой руке старую потрёпанную книгу, продолжал говорить Кромат. – Отныне пережиток прошлого, бесполезный кусок бумаги, строчки в которой напрасны, а смысл в них исчез. И чтобы бесследно вычеркнуть её из вашей памяти, я придаю её огню! – решительно заявил правитель, опустив старую книгу в пламя, что разожгли слуги в переносной жаровне. Свирепые языки огня тотчас объяли ветхие сухие страницы и в мгновение ока обратили их в пепел.

– Все измененные и нововведённые законы вы услышите от глашатаев. Теперь ступайте по своим делам и запомните, с этого самого момента я предан вам, а вы мне, да восславится абсолютная монархия! – гордо произнёс король, приложив правую руку к сердцу.

– Да восславиться абсолютная монархия! – подхватил народ, и все люди повторили жест правителя.

Глава 12

Солнце выплыло из-за горизонта, сначала неприхотливо облив своим тёплым золотым светом мрачные башни замка Брогборг, а немного погодя, заботливо укрыло своими янтарными крыльями и весь Старстоун. Город загудел: заскрипели повозки по влажным после дождя дорогам, проснулись и вышли на улицы говорливые горожане, завопили от радости беззаботные дети.

В замке новоиспеченного правителя всё ещё царил щипающий лёгкой прохладой утренний полумрак. Бронзово-золотистые занавеси, словно нарочно, закрывали окна, преграждая проникновению солнечных лучей. Траур по смерти Фаргоса Брогура всё ещё наполнял каждый кирпичик замка, нагоняя либо лёгкое оцепенение, либо покалывающую дрожь. В главной зале, кроме стражников преданно нёсших свою службу стоя у дверей и юного короля Бахорна Брогура, неподвижно восседавшего на троне, словно окаменевшего от тягостных раздумий, никого больше не было. В дверь постучали, и правитель апатично приподнял раскрасневшиеся от бессонницы глаза на охрану.

– Откройте, – прохрипел невыразительно он, вновь отдав свой разум на растерзание мучительным мыслям. В залу спешно вошёл обеспокоенный Ролан Глэйд, стражники, мигом убрав преграждавшие дорогу гвизарды, кивнула ему в знак приветствия.

– Ваше Величество, вы желали меня видеть? – резко одёрнув развивающийся серый плащ, сказал генерал, преданно отвесив поклон королю.

– Здравствуй Ролан, – поприветствовал его Бахорн. Взгляд юноши заметно оживился при виде долгожданного гостя.

– Что гнетёт вас, мой король? – заботливо поинтересовался Глэйд.

– Смерть моего отца, – опечаленно ответил Брогур. – Знаешь, я никогда не ненавидел его, напротив…, но он не любил меня, он вообще никого, кроме себя не любил. Его заботила политика, точнее его место в политической игре. Он всегда хотел, чтобы его имя перед Форлиандом оставалось незапятнанным и он боялся передавать власть в мои руки. И теперь, когда трон мой, я думаю, а правильно ли я поступил, избавив Вэтфэльд от их честолюбивого правителя? А вдруг именно это честолюбие и было опорой, что если я не справлюсь с тем, чем так упорно занимался мой отец? – засомневался Бахорн, едва ли не с безнадёжностью смотря на Ролана.

– А я считаю, Ваше Величество, что честолюбие Фаргоса Брогура лишь сдерживало возможности этой страны. Вспомните историю, пока Ардор не был един, Вэтфэльд или, как его тогда называли – Ми́лдлэнд, был державой, перед которой трепетали соседи, даже больше чем сейчас перед Фивисвэйлом. И правители Милдлэнда никогда не нападал на слабые государства, потомучто не видел в этом ничего благородного, а к какому решению пришёл ваш отец? – генерал сделал паузу и потупил взор. Но потом он гордо посмотрел на Бахорна и решительно договорил, сжимая кулак: – Но Вы поступили иначе, Ваше решение спасло тысячи жизней!

– Но ради чего?! Чтобы столько же потом загубить? А может и ещё больше?!

– Мой король, чтобы вами не руководило, стремление возвысить свою страну или же ненависть к Форлианду, вы не должны сожалеть о том, что уже сотворили или же отказываться от того, что намерились свершить. Без кровопролития не обходится победа, без борьбы, Вэтфэльд всегда будет в тени Форлианда, но если ваши войска и войска Фроста одержат вверх, эта страна получит куда больше, чем имеет сейчас, – заверил Ролан.

– А если война будет проиграна, что тогда?

– Ваше Величество, вы слишком далеко смотрите. Зачем вам размышлять над тем, чего может и не быть? – ответил подбадривающе генерал.

– И то верно, – согласился Бахорн, благодарственно взглянув на Ролана.

– Ваше Величество, вам бы не лишним было поспать, не кстати вам пребывать в таком виде на празднестве, – посоветовал Глэйд.

– Пожалуй, я соглашусь с тобой, – кивнул, улыбнувшись, Бахорн. – Чуть не забыл, а что там слышно об армии Фроста?

– Если мои источники не врут, он прибудет в Старстоун не позднее двух с половиной месяцев, а под его командованием не меньше пятнадцати тысяч воинов.

– Это хорошо, – ответил король. – Раньше полудня из них всё равно никто не прибудет, так что несколько часов на сон у меня вполне найдётся, – сделал вывод Бахорн, изо всех сил стараясь сдержать подкравшуюся зевоту. – Пойдём, доверю охрану своего отдыха тебе, – доверительно посмотрев на Ролана, сказал Брогур, встав с трона и хрустнув затёкшими плечами.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – ответил Ролан, не отставая, проследовав за своим королём.

– Я удаляюсь в опочивальню, а вы никого сюда не впускайте! – приказал он стражникам, покидая тронный зал.

К полудню, когда солнце спряталось в серой гуще облаков, направляясь к стенам Старстоуна, из-за холма вынырнула повозка, сопровождаемая восемью конными всадниками. Горны протяжным раскатистым воем возвестили о прибытии лорда Энсиса Мальта и его супруги Оливии. Им принадлежал крупный торгово-военный город Стонфэлл, расположенный у подножия хребта Мальтадос. Бахорн, словно спасаясь бегством от роя пчёл, выбежал из спальни и попросил Ролана Глэйда встретить гостей и сопроводить их в гостевую залу. Сам же король, созвав слуг, начал приводить себя в порядок после глубокого сна. Через несколько часов в замок прибыла семья Лóтанов, где барон Скýар – один из самых крупных и влиятельных торговцев Вэтфэльда. Он владел Круксфортом – городом-крепостью на юге от Старстоуна в северной части озера Крукс и несколькими крупными поселениями. Едва ли не следом за Лотанами, прибыли их соседи из восточной части Вэтфэльда. Лорд Гальбур Рэлл и его жена Латриссия, правили военным городом-крепостью Фаралфортом, вклиненным донжоном замка в плато Фаралдон.

Едва лишь сумерки отбросили свою величественную тень на Старстоун, в ворота столицы въехало две повозки. Первая из Риверглэйда – торгового сердца Вэтфэльда, особенно прославленного различными ремеслами и ювелирным делом, где незаменимую роль играла добыча рубинов. Когда-то этот город называли рубиновой жилой Ардора, а его основатель носил единственную в своём роде рубиновую корону испещренную золотыми узорами, которая после войны бесследно исчезла. Вторая повозка была из Дэморфóрта – торгового города-крепости на юге, отгороженного от Риверглэйда крупным промысловым озером Дэмор. Власть в Дэморфорте принадлежала Лэждану Дэмору – старшему сыну Брунна Дэмора и его чернокудрой жены Тристии, являвшимися правителями Риверглэйда.

Наконец, когда на раскаленную тропу заката опустились холодные лиловые сапоги вечера и мрак, подобно бесцеремонному бандиту, ворвался в гостиный зал, минуя плотные янтарные шторы, в замок прибыл Дэллис Смаул – единоличный правитель Ланфорта – военного города-крепости на северо-западе от Старстоуна запертого меж двух озёр. В гордом одиночестве он, походя на ожившую каменную статую, неторопливо вошёл в зал, где беззаботно беседовал собравшийся люд. На задумчивом лице Смаула отчётливо прослеживалась раздражённость и недовольство, словно он и вовсе не желал ехать, но в последний момент неудачно передумал. Едва он увидел лица гостей, как тут же нахмурился, став ещё суровее, чем обычно, и проследовал к краю стола. Выражение лица Дэллиса источало молнии недоверия и надменного недружелюбия. Присутствующие старались не замечать Смаула, правда, если их взгляд вдруг случайно натыкался на него, то никогда долго не задерживался, ведь одни только его сдвинутые, будто грозовые тучи, глубокие морщины на лбу вызывали мурашки по всему телу.

– Я не наблюдаю барона Нумериса? – вопросительно посмотрев на Брунна Дэмора, возмутился Энсис Мальт.

– До Стонфэлла как всегда новости доходят позже всех, – усмехнулся Брунн. – Убит Нумерис, причём в своём же замке, – поведал мужчина.

– К тому же ещё и кучу стражников вырезали, – с тревогой в бархатистом голосе добавила его жена – симпатичная остроносая брюнетка с кудрявыми волосами.

– Кто же это посмел такое сотворить? – удивился Мальт, с трудом веря в сказанное.

– Если бы это хоть кто-то знал, – вступил в разговор барон Скуар Лотан – крупный щекастый мужчина с бульдожьим подбородком, обрамлённым каштановой бородой. Демонстративно поправив на пальцах золотые перстни с драгоценными камнями и рифлёный ворот камзола расшитый янтарными нитями, он с важностью короля категорично добавил:

– Вообще Нумерис сам виноват, нечего было нанимать в охрану кого попало.

– Дурак, – морщась, процедил себе под нос Смаул. В следующее мгновение он бросил пронзительный презрительный взгляд в сторону барона. Заметив его, Лотан боязливо посмотрел в ответ, слегка вздрогнул и отвернулся, задрав нос.

– Многое вы знаете, господа! – возразил с пренебрежением статный мужчина в чёрном строгом костюме, расшитым золотой каймой.

– А вы ещё кто такой? – удивился с явным возмущением, Мальт, недоброжелательным взглядом осмотрев незнакомца.

– Я регент Нумереса. Сейчас я помогаю управлять Вилдфортом его несчастной беременной вдове, – коротко объяснил мужчина, не меняя ни тона, ни взгляда. – Вы толкуете о том, чего не знаете и чего не видели! Я нашёл барона с перерезанным горлом, повсюду была кровь, много крови, мёртвые стражники. И скажу вам точно, убийца этот – не человек! – с тревогой в голосе поведал незнакомец. Все застыли будто в оцепенении, создав напряжённую тишину.

– Ха, так я и поверил, – надменно рассмеялся Брунн Дэмор.

– Пфф, чушь, какая! – поддержала мужа Тристиа. Присутствующие быстро скривили губы в желчной ухмылке. Регент сконфуженно потупил ожесточённый взгляд в тарелку с едой и запил своё оскорбление вином.

– Король приглашает всех в тронный зал! – неожиданно сообщил стражник. Утомлённые ожиданием гости вышли из-за стола и с нетерпением отправились в главный зал в предвкушении предстоящего банкета.

В тронном зале темноту разгоняли только свечи и несколько стражников с факелами. В строжайшем безмолвии по обе стороны красной дорожки от дверей и чуть ли не до самого трона тянулся знатный люд. Вскоре к ним присоединились лорды и бароны со своими супругами. Король Бахорн Брогур не заставил себя долго ждать. Как только тишина потревоженная цоканьем каблуков вновь вернула себе прежнее величие, дерзновенный лязг и звон лат нарушил её вновь. Королевская стража открыла двери перед правителем и, не касаясь золотой каймы дорожки, сопроводила его к трону. Все присутствующие словно по команде отвесили королю глубокий поклон. Красоту его платья расшитого золотом затмевала лишь натянутая улыбка.

– Я рад приветствовать всех вас в столь знаменательный и торжественный вечер, – воздев руки, радушно произнёс правитель, встав перед троном. Вынужденная фальшивая улыбка не сползала с его лица. От непривычки Бахорну даже казалось, что его рот вот-вот разорвётся.

– К несчастью торжество это стало отроком трагедии. Фаргос Брогур был великим человеком, и всем нам трудно смириться с этой невосполнимой потерей, но я твёрдо убеждён, что дни траура для Вэтфэльда окончены. Я, так же как и мой отец, буду поступать по совести и действовать рассудительно, взвешенно принимая любое решение. Надеюсь, я займу такое же почётное место в ваших сердцах, как и все, кто принимал такую ответственность на свои плечи, – закончил речь король. После неё он попятился к трону и медленно опустился на него. Затем двое стражников, встав на колени и склонив головы, преподнесли королю подушку из красного бархата, на которой красовалась украшенная драгоценными камнями и узорами корона со стреловидными зубцами.

– Есть ли здесь те, кто оспаривают моё право на престол? – разлетелись по зале громогласным эхом слова Бахорна Брогура. В ответ их поглотило беспрекословное молчание. Тогда король увенчал свою голову короной, и все присутствующие припали на правое колено. Один за другим они вставали, подходили к королю, клялись ему в вере и покорности, после чего целовали рубиновый перстень на его руке и становились на прежнее место, но уже стоя. Присягу закончил лорд Дэллис Смаул. Он произнёс то, что от него требовалось, и с превеликим трудом заставил себя коснуться устами перстня. На протяжении всей церемонии его разум настораживали мысли о скандале, учинённом Бахорном в Форлианде. И это не вызывало у него доверия к новому королю.