Генетика гениальности

Владимир Павлович Эфроимсон

Генетика гениальности

© В.П. Эфроимсон, наследники, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Предисловие

Выдающийся отечественный генетик Владимир Павлович Эфроимсон (1908–1989) – автор фундаментальных трудов по медицинской генетике, генетике психических болезней, иммуногенетике, генетике раковых опухолей. Автор более 200 научных статей, организатор многих первопроходческих работ по генетике человека, составитель и редактор фундаментальных монографий по медицинской генетике, генетике микроорганизмов. В историю отечественной науки В. П. Эфроимсон вошел как страстный борец с лысенковщиной и автор первого учебника по медицинской генетике, по которому училось несколько поколений советских врачей. Возрождение медицинской генетики – задача, которую решали генетики-первопризывники, ученики Николая Константиновича Кольцова, к плеяде которых принадлежал и В. П. Эфроимсон.

Школа Кольцова – могучая, всемирно признанная школа генетиков, которые занимались, в частности, и генетикой человека до конца 30-х годов прошлого века.

Уже тогда было понятно, что существуют по крайней мере три группы психических проявлений личности – познавательные (разум), эмоциональные (аффекты) и влечения (воля). Даже в те годы и на том уровне развития нейрофизиологии было понятно, что познавательная деятельность в существенной своей части связана с нейропсихическими реакциями – индивидуальными и в большой степени генетически обусловленными.

Более тридцати лет Владимир Павлович посвятил исследованиям взаимосвязи биологических и социальных факторов в развитии человека, изучению биохимических, генетических, физиологических аспектов в становлении, развитии и проявлении интеллектуальных, биосоциальных, психологических свойств личности. Книга «Генетика гениальности» – научное и идейное завещание, оставленное профессором Эфроимсоном будущим поколениям.

При написании этой книги В. П. Эфроимсон поставил перед собой задачу выявить наследственные, врожденные факторы, определяющие наивысшую интеллектуальную и творческую активность выдающихся талантов и общепризнанных гениев. Он предложил объективный метод отбора своих «героев» – собрал и изучил десятки самых авторитетных в мире сводок, в которых были представлены имена наиболее признанных деятелей науки, культуры, искусства, политики. Он собрал, изучил и подверг статистическому анализу сотни групповых биографий, выпущенных в десятках стран Европы и Америки, отбирая для своего исследования лишь тех людей, которые признавались выдающимися талантами или несомненными гениями в большинстве изданий. Он изучил тысячи литературных источников, прочел жизнеописания сотен выдающихся личностей мировой истории и культуры. В результате многолетних исследований ему удалось показать, что несколько биологических особенностей встречаются у общепринятых гениев статистически значительно чаще, чем в нормальной популяции.

Ему удалось «разложить» гениальность на факторы исходных потенциальных возможностей, снять с гениальности покров непостижимости, мистики, тайны, освободить гениальность от «обреченности на психоз», от бионегативности, раскрыть важные (хотя и необязательные и недостаточные) механизмы гениальности.

Он обосновал три главных понятия – «потенциальный гений», «развившийся гений» и «реализовавшийся гений». Исходя из общегенетических данных, он показал, что частота зарождения «потенциальных гениев» должна быть почти одинаковой в любое время и в любом народе. «Но лишь тысячная доля потенциальных гениев достигает уровня развившегося гения или таланта». В этой потере огромную роль играют неблагоприятные или хотя бы не оптимальные условия детского возраста, воспитания, семьи. Однако и среди развившихся гениев лишь тысячная доля способна реализоваться, так как среда, социум, общество выдвигают бесчисленное множество преград, барьеров, которые губят или не дают в полную меру проявиться гению. «Спрос на гениев», социальный спрос – это тот стимул, высвобождение которого объясняет хорошо известные в истории «вспышки массовой гениальности», о которых подробно рассказано в книге.

Большое внимание в книге уделяется решающей роли условий развития в детском и подростковом возрасте, детству гениев. Установки, формирующиеся в детском возрасте, зачастую являются определяющими – они определяют целеустремленность, способность к самомобилизации. Детские установки формируют и этическую составляющую личности. В книге убедительно обосновывается значение ранней стимуляции разнообразных частных способностей. Большое значение В. П. Эфроимсон придает разнообразию той среды, в которой растет ребенок. Именно из своего непосредственного окружения ребенок черпает впечатления и получает стимулы, которые могут наиболее соответствовать его природным данным. Эфроимсон ввел в науку о биосоциальных аспектах личности понятие «импрессинг» – сверхраннее избирательное запечатлевание тех или иных воздействий внешней среды, индивидуально значимые впечатления, полученные в детстве, действующие в особо чувствительные периоды развития. Импрессинг – основа мотивации и целеполагания, один из основополагающих факторов развития личности. Он сформулировал глубочайший по своим теоретическим следствиям принцип неисчерпаемой наследственной гетерогенности человека как биологического вида. «Для нас существенна гетерогенность типов конституции, мышления, тонуса, восприимчивости, темпов созревания, быстроты или глубины понимания и вытекающая из этого основоположная закономерность – безграничное разнообразие индивидуальностей, слагающихся в задатках даже не к моменту рождения, а в момент зачатия… В силу этого даже при беспредельном единообразии условий развития и воспитания каждый индивид выберет для себя свои решающие импрессинги».

О гениях и гениальности написано несметное количество книг. Тайна, загадка гениальности всегда тревожила и тревожит воображение людей. Человеческая история, история цивилизации освещается яркими звездами гениев, чьи дела, чьи творения не стираются в памяти сотни и тысячи лет. Гениальные открытия и изобретения одиночек входят в нашу повседневность и сопровождают нас всюду и везде, ежедневно, ежеминутно.

Кто они, эти люди, перевернувшие мир? Что дает им невероятную творческую и интеллектуальную силу? Как из миллионов живущих выбирается тот, на кого падает дар гениальности? Что делает гения – гением? Книга, которую вы держите в руках, отвечает на эти вопросы.

Е. А. Кешман

Часть первая

Гениальность

1

Поставленная задача и определение гениальности

Во введении больше всего нуждаются те книги, содержание которых не может быть раскрыто их названием.

«Механизмы и факторы наивысшей интеллектуальной активности»… (гениальности). Да существуют ли такие вообще? Кто их видел? Кто описал? Кто их доказал? Да и что такое гениальность? Существует ли вообще гениальность как некое особое качество?

Всякое обращение к теме гениальности и роли гениев в истории и культуре почти автоматически вызывает в памяти знакомые ярлыки и штампы: «гений и толпа», «вождь и массы»…

Биологические механизмы гениальности… Возникает еще больше сомнений: гениальность немыслима без социума, следовательно, само понятие «механизм гениальности» вызывает тут же привычный ярлык: «биологизаторство»… Сомнениям и замечаниям подобного рода нет конца.

Но для того чтобы избежать этих ассоциаций, чтобы доказать существование любого из открытых нами механизмов гениальности или необычайной интеллектуальной активности, необходимо показать, что каждый из них встречается у гениальных людей гораздо чаще, чем среди всего населения. Нужна, следовательно, статистика, а не просто справка, что такой-то гений обладал такой-то особенностью. Нужно показать, что данный механизм не случайно, а каузально, то есть причинно, связан с огромным творческим подъемом и размахом деятельности.

Нужно доказать, что каждая данная личность действовала не просто из-за занятого ею в силу родовитости или богатства места, а проявляла достаточно высокую личную инициативу и играла свою историческую роль именно как личность.

Поскольку очень часто речь идет об исторических событиях, в которых первое, последнее и решающее слово принадлежит совокупности социальных факторов, нужно показать, какой отпечаток наложили на исход деяний именно личностные свойства рассматриваемого деятеля.

Появление любого гения, результаты любых его действий очень легко объяснить совокупностью внешних факторов, оставив очень мало места следствиям его внутренних свойств. Поэтому возникает необходимость доказать, что именно они-то, эти внутренние свойства, и играли важную или решающую роль в ходе событий.

Нельзя ограничиться каким-либо одним историческим периодом, одной страной. Может возникнуть подозрение, что автор, перебрав множество стран и эпох, остановился на той единственной или тех немногих, которые подтверждают его произвольно выдвинутое положение. Единственный выход – это написать нечто вроде той всеобщей истории, на фоне которой во все эпохи, во всех странах, по крайней мере европейских, действовали рассматриваемые нами гении. Основное место мы уделяли доказательствам наличия у выдающихся личностей той или иной из выявленных нами биологических, врожденных и по большей части наследственных особенностей.

Дадим сразу несколько общих положений, которые затем будут аргументированы.

Изучение биографий и патографий гениев всех времен и народов приводит к неумолимому выводу: гениями рождаются. Однако только ничтожно малая доля народившихся потенциальных гениев – в гениев развивается. И из подлинных, несомненных гениев лишь ничтожная доля реализуется. Как покажет далее рассмотрение механизмов гениальности, зарождение потенциального гения является прежде всего – проблемой биологической, даже генетической. Развитие гения – проблема биосоциальная. Реализация гения – проблема социобиологическая.

На первый взгляд сказанное приводит к пессимистическим выводам. Раз потенциальная гениальность отсутствует – делать нечего, великого не будет. Но есть и оборотная сторона медали, заключающаяся в том, что не генетические, а биосоциальные и социобиологические тормоза приводят к тому, что реализуется лишь один гений из десятка тысяч потенциальных.

Если признать гениями только тех, кто почти единогласно признан ими в Европе и Северной Америке, то общее число гениев за все время существования нашей цивилизации едва ли превысит 400–500. Примерно к таким цифрам приводит отбор знаменитостей, которым уделено максимальное место в энциклопедиях разных стран Европы и США, если из числа этих знаменитостей вычесть тех, кто попал в историю из-за знатности или по другим случайным заслугам.

Всегда остается спорным отграничивание гениев от талантов, и это понятно. Но еще большие трудности возникают при определении самого понятия «гений». Мы начнем с тех определений слова «гений», которые дают различные мыслители прошлого, и закончим выпиской определения слова «гений» из Большой Советской Энциклопедии.

По Бюффону, гениальность заключается в необычайной мере выдержки.

Вордсворт определил гениальность как «акт обогащения интеллектуального мира каким-то новым элементом».

Гете утверждал, что исходной и завершающей особенностью гения является любовь к истине и стремление к ней.

По Шопенгауэру, «сутью гения является способность видеть общее в частном» и беспрестанно влекущее вперед изучение фактов, чувство подлинно важного.

По Эмерсону, особенностью гения является «вера в собственную мысль, в то, что важное для вас и вашего сердца важно и для всего человечества».

По Карлейлю, гениальность – это прежде всего необычайная способность преодолевать трудности.

По Рамон-и-Кахалю, «это способность в период созревания идеи к полному игнорированию всего, не относящегося к поднятой проблеме», и доходящая до транса способность к концентрации.

По В. Оствальду, это – самостоятельность мышления, затем способность наблюдать факты и извлекать из них правильные выводы.

Е. Люка: «Если оценивать продуктивность объективно, а именно, как превращение налично существующего в ценность, как превращение временного в вечное, то гениальность идентична наивысшей продуктивности, а гений – продуктивен непрерывно, потому что именно творчество является его сущностью, именно превращение слова в дело». Этот вывод Е. Люка подтверждает прямыми примерами: «Бетховен чувствовал себя беспредельно могучим, даже умирая. Гете был продуктивен и в повседневных беседах. Бах оставил труды, которые уже по своему объему представляются непостижимыми. И это определение распространяется на все, что нам непосредственно, помимо всякой теории, представляется гениальным».

По Оксфордскому словарю, гений – это «природная интеллектуальная сила необычайно высокого типа, исключительная способность к творчеству, требующему выражения, оригинального мышления, изобретения или открытия».

В третьем издании БСЭ (1971) в статье «Гениальность» не содержится какого-либо перечня гениев, но гениальность определяется как «наивысшая степень проявления творческих сил человека». «Термин «гениальность» употребляется как для обозначения способности человека к творчеству, так и для оценки результатов его деятельности, предполагая врожденную способность к продуктивной деятельности в той или иной области. Гений, в отличие от таланта, представляет собой не просто высшую степень одаренности, а связан с созданием качественно новых творений. Деятельность гения реализуется в определенном историческом контексте жизни человеческого общества, из которого гений черпает материал для своего творчества».

Во всех определениях наиболее важной, как четко разграничивающей гения от таланта, является констатация того, что можно выразить формулой: «Гений делает то, что должен, талант – то, что может». Формула эта подразумевает подвластность гения той задаче, которую ставит перед ним его внутренняя сущность. Формула эта подразумевает роковую обреченность гения, его безысходность в подчинении своему творчеству, неизбежность напряжения им всех своих сил для достижения поставленной цели, для решения определенной задачи.

Эта формула объединяет Александра Македонского, вопреки бунтам своих измученных солдат устремляющегося на восток и юг от Инда, который он перешел, победив царя Пора; Наполеона, идущего на Москву; Моцарта, накануне дня смерти проигрывающего Реквием, который, как он думает, означает его конец; Бетховена, написавшего большую часть из всех своих величайших творений, будучи глухим; Микеланджело, ответившего на упрек, что на гробницах Медичи скульптуры не похожи на самих герцогов: «Кто будет знать через тысячу лет, как выглядели герцоги?»… Эта формула объединяет Еврипида, Софокла, Эсхила, чьи произведения живут спустя тысячелетия… И множество других гениальных людей, которые становились фанатиками своего творчества, объединяет именно эта формула.

Если бы у Моцарта, Бетховена, Шопена не было одержимости, фантастической целеустремленности, то они, при всех своих способностях, будучи «вундеркиндами», ими бы и остались. Но Бетховен написал в своем завещании, что он не может уйти из жизни, не свершив всего, к чему предназначен. И все они действовали, сознавая что-то вроде внутреннего призыва, отлитого великим Гете в одну фразу: «И если в тебе нет этого – умри, но стань! – то ты лишь скорбный гость на мрачной земле».

«Из тысячи мыслей, перерабатывающихся в уме писателя, должна быть одна – избранная мысль, а из тысячи мест, куда она может быть помещена, она должна найти только одно, именно подходящее ей место» (Л. Н. Толстой).

Но для создания этой единственной мысли из тысячи, для отыскания единственного подходящего ей места требуется, помимо очень высокого интеллекта, его напряженнейшая активность, стремление к совершенству, требуется поддерживающий социальный спрос, может быть, лишь прозреваемый социальный заказ и стимул, требуется огромное напряжение воли, целеустремленность. Бесчисленные факторы, неисчислимые тормоза приводят к тому, что в итоге развивается и реализуется один потенциальный гений из десятка тысяч.

Забегая вперед, мы должны предупредить, что основной вывод нашего труда – это существование гигантских резервных возможностей, гигантских потенций «нормального» человеческого мозга. Потенций, которые нуждаются в развитии, волевой стимуляции и возможностях реализации для того, чтобы творить очень талантливые и даже гениальные дела.

Не только не отрицая важность социальных факторов, но даже конкретизируя, какие из них, как и когда играют главенствующую роль, мы пытаемся доказать важность специальной и организованной системы раннего отбора и развития потенциально высоких талантов и гениев.

2

Многообразие характера гениальности

Характерологически гении неисчерпаемо многообразны и зачастую представляют собой совершенно противоположные типы личностей. Несколько примеров.

Г. Дэви, получив дворянство и женившись на богатой вдове, начал руководствоваться ценностными критериями высшего общества, а свою научную работу свел к решению чисто прикладных задач (впрочем, достаточно важных).

М. Фарадей в 40 лет, после своего эпохального открытия явления электромагнитной индукции, устояв против соблазна уйти в промышленность ради крупных заработков, довольствуется пятью фунтами стерлингов в неделю и остается лабораторным исследователем, занимаясь чистой наукой.

Уильям Томсон (лорд Кельвин) обладает поразительной творческой энергией и даже на смертном одре продолжает работать над завершением последней научной статьи. Он стал президентом Королевского общества, пэром Англии, его состояние к смерти оценивалось в 162 тысячи фунтов стерлингов, но он непрестанно работал. Его творческая деятельность не прекращалась никогда, он работал всегда – даже окруженный детьми, в гостях…

Существует особый вид практической, абсолютно реалистической, чуждой абстрактности гениальности, которая идет нога в ногу с потребностями времени, не уходя от них вперед.

Дельбрюк (1936) приводит характерный ответ Кромвеля: «Я могу вам сказать, чего я не хочу, но никак не могу сказать, чего я хочу, потому что я это буду знать только тогда, когда это станет необходимым».

Но основной особенностью гения действительно всегда оказывается способность к неимоверному труду, абсолютная одержимость и стремление к абсолютному совершенству.

Изложение мыслей Гогена (И. Стоун): «Напряженная работа, чтобы согласовать шесть основных цветов, глубочайшая сосредоточенность, тонкий расчет, умение решить тысячу вопросов в какие-нибудь полчаса – да тут необходим самый здоровый ум! И притом абсолютно трезвый… Когда я пишу солнце, я хочу, чтобы зрители почувствовали, что оно вращается с ужасающей быстротой, излучает свет и жаркие волны колоссальной мощи! Когда я пишу поле пшеницы, я хочу, чтобы люди ощутили, как каждый атом в ее колосьях стремится наружу, хочет дать новый побег, раскрыться. Когда я пишу яблоко, мне нужно, чтобы зритель почувствовал, как под его кожурой бродит и стучится сок, как из его сердцевины хочет вырваться и найти себе почву семя».

А. Хок (Носк Л., 1960) приводит по этому вопросу столько данных, что мы можем привести лишь наугад выхваченные иллюстрации.

Флобер, чтобы изучить окружение, в котором жила Саламбо, проделал небезопасную в те времена поездку в Триполи и Карфаген.

Бальзак тратил половину гонорара на исправление корректур (как, впрочем, и Л. Толстой).

Специалист по Гейне написал, что ему никогда не приходилось видеть рукописей с такой массой исправлений, как «Атта Троль» в Берлинской Академии. Гейне вообще постоянно переделывал каждую строчку.

Лаплас однажды обнаружил, что всякий раз, когда он начинал фразу словом «Очевидно», оказывалось, что за этим словом скрывался проделанный им предварительно многочасовой упорный труд.

Известно, что сильнейшие физики и математики тратили месяцы труда, чтобы разобраться в действиях, которые нужно было произвести для последовательного вывода тех восьми-десяти формул, которые Эйнштейн обозначал словами «отсюда следует…».

Иными словами, основной особенностью гения действительно оказывается способность к неимоверному труду, абсолютная одержимость и стремление к абсолютному совершенству.

Может возникнуть сомнение – а как же «легкомысленный гений»? Откуда же этот титул – «гуляка праздный» – у Моцарта? Надо признать, что при ближайшем рассмотрении оказалось: Моцарт в действительности при необычайно раннем начале творчества был этим творчеством одержим. Но он творил непрерывно и беспрестанно, всегда и везде, и во время прогулок, и в частых длительных поездках.

3

Загадка появления гения

Нет ли внутреннего противоречия в ожидании повышения частоты появления гениев? Если за всю историю человечества было всего около 400 гениев, то как же можно рассчитывать на такое чудо, как их дополнительное появление, или в 10–100 раз более частое появление замечательных талантов? Закономерный вопрос.

Поэтому сразу же необходимо сказать, что существуют две гигантские пропасти, и лежат они на одной и той же тропе. Во-первых, пропасть между гениями (и замечательными талантами) потенциальными, рождающимися и – гениями развивающимися. Во-вторых, не менее глубокая пропасть между гениями развившимися и – гениями реализовавшимися.

Что касается частоты появления (рождения) гениев, то рассмотрим одну простую выкладку. Подобно тому, как нет ни малейшего основания считать одну расу или нацию превосходящей другие расы или нации в отношении наследственной одаренности, нет никаких оснований считать, что какие-либо нации в прошлом, в Древние или в Средние века превосходили нынешние в плане той же наследственной одаренности.

Приходится обратить внимание на то, что гении и замечательные таланты почти всегда появлялись вспышками, группами, но именно в те периоды, когда им предоставлялись оптимальные возможности развития и реализации. Одной из таких оптимальных эпох был век знаменитого полководца Кимона и историка Фукидида – «золотой век» Афин эпохи Перикла. У Перикла за столом собирались гении мирового ранга: Анаксагор, Зенон, Протагор, Софокл, Сократ, Платон, Фидий – почти все они были коренными гражданами Афин, свободное население которых едва ли превышало 100 000 человек. Бертран Рассел в «Истории западной философии» указывает, что в Афинах в период расцвета, около 430 г. до н. э., насчитывалось около 230 000 человек населения, включая рабов, а окружающая территория сельской Аттики, вероятно, имела значительно меньшее число обитателей.

Если принять во внимание, что творчество музыкальных гениев Древней Греции не дошло до нас и что гении естественно-научные, математические и технические не могли ни развиться, ни реализоваться, поскольку почитались только полководцы, политики, ораторы, драматурги, философы и скульпторы, то ясно, что и в ту эпоху в Афинах могла развиться и реализоваться едва ли десятая доля свободнорожденных потенциальных гениев. В Афинах вовсе не собирались величайшие умы эллинского мира. Афинское гражданство давалось нелегко, только уроженцы города и дети от брака афинянина с афинянкой получали это гражданство, дети от брака афинянина с неафинянкой не считались гражданами Афин. Гении «круга Перикла» сформировались на месте, в результате социальной преемственности, общения друг с другом, благодаря тому, что понимание и «спрос» их творчество встречало не только в кругу ценителей, но и со стороны народа.

Никакие генетические данные не позволяют появиться даже мысли о том, что афиняне наследственно превосходили окружающие их тогда или современные народы. Секрет «вспышки гениальности» целиком и полностью заключался именно в стимулирующей среде. Но если такая «вспышка» произошла однажды, следовательно, она воспроизводима! Более того, сегодня вспышки гениев давали бы в десятки раз большее число имен, поскольку в сотни раз расширился спектр дарований, которые требуются современному обществу.

Имеется немало других примеров, когда весьма малочисленная прослойка, имеющая, однако, возможности развития и реализации своих дарований, а зачастую так или иначе узурпировавшая эти максимальные возможности, выделяла по сравнению с другими прослойками очень много исключительно одаренных людей. Так произошло в Англии в эпоху Елизаветы, когда быстро выделилось множество талантливейших людей, начиная с династии Сесилей – Берли и Бэконов, кончая Дрейком, Ралеем, Уолсингемом, Марлоу и Шекспиром. Так было во Франции в период энциклопедистов, революции и Наполеоновских войн.

Эпоха Ренессанса стала временем массового устремления к культуре, знаниям, искусству. Эта была эпоха массового спроса на живопись не только со стороны меценатов, но и со стороны «толпы», народного зрителя. Во множестве мастерских одаренные ученики, соревнуясь, обсуждая, критикуя, учась, создавали ту «микроноосферу», ту циркуляцию идей, ту «критическую массу», при которой начинается цепная реакция творчества. Просто невозможно дать сколько-нибудь обоснованное представление о численности тех слоев населения, из которых выходили художники, поэты, мыслители, выдающиеся папы римские и кондотьеры. Это была эпоха гигантских социальных перемен, взламывания барьеров, преодоления средневекового уклада…