Счастливы когда-нибудь

В принципе, в социальном нарративе как таковом нет ничего хорошего или плохого – о нем можно судить лишь в контексте, по затратам и выгоде. Поэтому я занимаю консеквенциальную позицию в противовес деонтологической[15]. Консеквенциальный взгляд на кражу состоит в том, что она плоха лишь тогда, когда приносит больше горя, чем счастья. А согласно деонтологической точке зрения воровство – это всегда плохо, потому что моральная ценность заключается в определенных правилах поведения. Деонтологическая перспектива обычно не учитывает важности контекста. Но я утверждаю, что кража с целью накормить своего голодного ребенка морально оправданна.

В наивысшей форме консеквенциализма равное страдание каждого индивидуума весит одинаково[16]. Это означает, что я должен одинаково относиться к моим собственным страданиям, страданиям моей семьи и друзей и к страданиям посторонних людей. Но такая форма консеквенциализма вступает в противоречие со здравым смыслом и, возможно, с эволюционными преимуществами. Мне кажется морально оправданным, что страдания моей семьи должны волновать меня больше, чем вашей, точно так же как вас больше должны волновать страдания именно ваших близких. Таким образом, мы сталкиваемся с необходимостью выработать правила, чтобы определить, какие решения и последствия относительны (допускают пристрастность), а какие требуют полной беспристрастности.

От меня как от отца ожидается, что я буду отдавать предпочтение своим детям перед вашими. Я могу купить своей дочери пару лучших туфель для боулдеринга или своему сыну – дорогую ракетку для сквоша, чтобы они с большей вероятностью преуспели в выбранных ими видах спорта. Ваши дети могут быть разочарованы моими поступками, но я не почувствую необходимости покупать им все то же самое. Но если я тренер по боулдерингу или команды по сквошу и получил пожертвования на новый комплект снаряжения, то что тогда? Будет несправедливо отдать комплект снаряжения моим детям за счет ваших. Тот факт, что в одном случае деньги мои, а в другом – нет, конечно, создает разницу, но важна и моя позиция как пристрастного родителя или же беспристрастного тренера.

Хотя контекст всегда играет основную роль, но дополнительное значение, которое я придаю своим детям, должно быть таким же, как то, которое вы придаете вашим. Поэтому я принимаю консеквенциальную точку зрения, позволяющую быть пристрастным, но в то же время требующую симметрии (одинакового дополнительного значения для моих и ваших детей). Пристрастность, несомненно, делает мою жизнь несколько сложнее, если учитывать общее влияние различных нарративов на процветание людей. Однако я намерен решать все связанные с этим проблемы, когда возникнет такая необходимость.

Двигаемся дальше

При выявлении нарративных ловушек я сосредотачиваюсь на историях, которые продолжают соответствовать здравому смыслу с точки зрения сторонника деонтологической позиции, но явно противоречат здравому смыслу с точки зрения консеквенциалиста. При этом я время от времени буду просить вас поразмыслить над тем, является ли истиной то, во что вы верите. Когда дело доходит до оценки доказательств, мы любим думать о себе как о справедливых, беспристрастных судьях, которые тщательно взвешивают аргументы и формируют свое мнение или убеждение в бесстрастном ключе. В реальности, однако, мы зачастую просто ищем в доказательствах то, что подтвердит уже имеющиеся у нас убеждения. Когда доказательства поддерживают наши убеждения, мы гордимся своей правотой. Ну а если доказательства опровергают то, в чем мы убеждены? В таком случае мы хитроумно ищем способы повернуть доказательства таким образом, чтобы мы могли продолжать верить в то, во что верили ранее. И в конце концов получается так, что мы проникаемся еще более глубокой верой в свои убеждения.

Это называется предвзятостью[17]. Эксперты по дактилоскопии чаще приходят к выводу, что папиллярные узоры совпадают с отпечатками подозреваемого, если им говорят, что тот признался в преступлении, нежели в случаях, когда они не знают о факте признания, хотя доказательства одинаковы в обоих случаях. Написание этой книги позволило мне осознать нюансы нарративов, и некоторые из доказательств не подтвердили то, что я считал правдой. Я, например, предполагал, что учеба в университете способствует счастью и выгодна широким слоям общества. Однако доказательства это опровергли. Я не думал, что развод полезен для детей, но оказалось, что во многих случаях это лучше, чем если бы их родители продолжали жить вместе.

Если, читая эту книгу, вы еще сильнее утвердились в своих взглядах на социальный нарратив, то подумайте, почему так произошло? Возможно, вы действительно испытали счастье, в полном согласии с нарративом, или знаете тех, кому он помог. Или, может быть, вы опасаетесь альтернативы, потому что она более сложная, более неведомая или даже более захватывающая. Давно установлено, что мужчины-гомофобы сильнее возбуждаются от гомосексуальных отношений, чем те, кто не испытывает такой фобии[18]. Я полагаю, что осознать свое поведение и переживания сложно даже тем, кто четко идентифицирует себя с определенной ориентацией. И я искренне хочу инициировать обсуждение этих нарративов, а не просто продемонстрировать новый набор правил, которые надо соблюдать и которым нужно непременно соответствовать.

На мой взгляд, прежде чем двигаться вперед, будет интересно выяснить, насколько вы вообще верите в социальные истории. Поэтому в начале каждой главы я попрошу вас выбрать один из двух вариантов жизни – следовать нарративу или быть счастливыми. Я понимаю, что нарратив тоже может сделать вас счастливее, но приводимые гипотетические примеры позволят вам увидеть, как много нарративы значат для вас, даже если из-за них вы несчастны. И поскольку часть книги сфокусирована на решениях, которые мы принимаем в интересах других людей, мне бы еще хотелось, чтобы вы подумали, какую жизнь вы бы выбрали для ваших друзей. Нет правильных или неверных ответов, и они не имеют какой-либо связи с тем, что будет написано в книге дальше. Но вы можете записать ответы и даже пересмотреть их с разных точек зрения. В конце каждой части я буду приводить данные о том, как ответили на эти вопросы другие люди, и вы получите возможность сравнить свое мнение с мнением окружающих.

Часть первая

Достижения

В главах первой части книги – «Богатство», «Успех» и «Образование» – исследуются социальные нарративы, к которым люди стремятся «до бесконечности». Очевидно, что отсутствие любого из трех ведет к беспокойству и проблемам. И я не стану с этим спорить. Однако социальные истории предполагают, что, каким бы ни был наш уровень жизни, мы всегда хотим большего. Ожидается, что за счет увеличения количества денег, признаков успеха и интеллектуальной востребованности возможно достичь еще большего счастья. Ловушка в том, что чем выше вы поднимаетесь по этой лестнице, тем меньше счастья дают вам нарративы, и в итоге стремление вверх может привести к обратному результату – вы будете чувствовать себя несчастным. Чтобы стать счастливее, нам нужно двигаться от принципа «дайте еще» к принципу «этого достаточно».

Позиция «этого достаточно» имеет некоторое сходство с концепцией «удовлетворительности», которая используется при принятии решений. Суть ее в том, что искать возможности следует лишь до тех пор, пока вы не упретесь в порог приемлемости. Между тем в экономике принят стандарт «максимизации», которая подразумевает, что наилучший вариант ищется путем исключения всех остальных вариантов. Это различие было впервые отмечено Гербертом Саймоном в 1950-х и популяризовано не так давно Барри Шварцем. Так, например, максимизатор бронирует отель на выходные, тратя на это часы и даже дни, перебирая все имеющиеся варианты среди соответствующих его бюджету. Он взвесит все предложения, учтет все решающие факторы – цену, местоположение, размер комнаты, завтрак, недавние отзывы постояльцев и тому подобное, а потом с гордостью скажет: «Я нашел лучший из возможных вариантов». А тот, кто руководствуется принципом удовлетворительности, нажмет на кнопку «Забронировать», как только увидит первый подходящий отель в рамках его финансовых возможностей.

Позиция «этого достаточно» ставит во главу угла то, сколько счастья мы можем получить, приняв то или иное решение. Важно найти такой оптимальный вариант, который принесет максимальное количество счастья вам и тем, о ком вы заботитесь. В плане процветания, успешности и образования это, скорее всего, будет «удовлетворительно», но зато в смысле счастья – «максимально».

Глава 1

Богатство

Перед тем как мы начнем разговор о данном нарративе, я хочу предложить вам два вопроса. Пожалуйста, запишите ваши ответы, и мы вернемся к ним в конце первой части книги.

Прочтите следующие утверждения и выберите, что больше подходит для вас:

Жизнь А. Вы богаты. Вы часто чувствуете себя несчастным.

Жизнь Б. Вы небогаты. Вы почти никогда не чувствуете себя несчастным.

Прочтите следующие утверждения и укажите, что бы вы выбрали для вашего друга:

Жизнь А. Ваш друг богат. Он часто чувствует себя несчастным.

Жизнь Б. Ваш друг небогат. Он почти никогда не чувствует себя несчастным.

С одной стороны, мир вращается вокруг денег, с другой – в них корень всех зол. Правда же в том, что деньги могут быть тем, чем мы захотим, в зависимости от того, как мы ими пользуемся. Деньги позволяют нам организовать сотрудничество и торговлю товарами и услугами в глобальном масштабе. Если завтра деньги исчезнут, большинство обществ на планете рухнет. Без денег в кармане и на банковских счетах каждый из нас рискует оказаться голодным и бездомным. Но все же деньги не имеют ценности сами по себе, они только инструмент для удовлетворения наших потребностей и желаний, в том числе потребности в счастье.

Стать богаче – очень популярная цель среди людей. Правительства по всему миру отслеживают экономическое положение населения своих стран с помощью национальных исследований, применяя такой показатель, как валовой внутренний продукт (ВВП), который выражает совокупную стоимость всех товаров и услуг, произведенных страной за определенный период. Однако повсеместно считается, что ВВП – очень плохой показатель развития. При его подсчете учитываются все формы экономической деятельности, включая бензин, который вы тратите в пробках, хотя единственный результат выхлопов вашего автомобиля – загрязнение планеты и вред для вас самих. Еще «экономический рост стал фетишем… на алтарь которого мы готовы положить все»[19]. Такова власть социального нарратива стремления к богатству.

Согласно опросу, проведенному в 2008 году Исследовательским центром Пью, более половины американцев заявили, что «быть богатыми» – это важно для них[20]. Американский Heartland Monitor в своем исследовании 2014 года показал, что для половины американцев быть богатыми – необходимый компонент хорошей жизни[21]. Британцы движутся в том же направлении. Например, газета The Sunday Times последние 30 лет каждый год публикует список живущих в Соединенном Королевстве богатейших людей и семейств. Подумайте обо всех знакомых людях, которые стремятся стать еще богаче, хотя уже имеют более чем достаточно. Мы не особо доверяем тому, кто заявляет, что деньги для него не главное.

Конечно, здесь надо принимать во внимание соображения социального обеспечения. Налоги на богатство и доходы могут быть направлены для помощи бедным, а также на финансирование тех областей, которыми пренебрегает рынок, например на здравоохранение и образование. Однако сосредоточение на экономическом росте еще больше направляет наши усилия на производство и потребление, тогда как счастье человека остается под вопросом. Как отметил американский экономист и нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц в своей книге «Цена неравенства», отдельные индивидуумы, такие как Альберт Эйнштейн, вносят необычайно большой вклад в благополучие общества, однако пока что не получают адекватного ответа от экономической системы. Поэтому нарратив, призывающий быть богатым, может подтолкнуть новых эйнштейнов к деланию денег, а не к совершению открытий[22]. Люди, находящиеся наверху экономической пирамиды, и те, кто постоянно фигурируют в списке богачей The Sunday Times, по большей части используют рыночную систему в своих целях. Это происходит зачастую благодаря добавленной удаче наследственного богатства, и нередко – отнюдь не с выгодой для общества.

Строго говоря, «богатство» зиждется на накопленных активах в форме сбережений, инвестиций и имущества. Все это сложно измерить. В этой книге я буду опираться в основном на информацию о доходах. Со временем доход и богатство начинают соотноситься друг с другом, то есть люди, получающие высокую зарплату, как правило, накапливают больше активов. Однако не всегда имеет место такая прямолинейность. У многих пенсионеров низкий доход, но они богаты, а некоторые молодые люди получают хорошую зарплату, но не владеют активами. Рассматривая те или иные свидетельства, пожалуйста, имейте в виду, что богатство лучше характеризует благосостояние человека, нежели доход, так как лучше отражает покупательную способность[23].

Богаче… и счастливее?

Как связаны между собой доход и счастье? Ну, если мы используем в качестве меры счастья удовлетворенность жизнью, то по мере роста дохода его влияние на счастье уменьшается (но, согласно большинству исследований, никогда не исчезает полностью)[24]. Однако соотношение дохода и удовлетворенности жизнью также никогда не бывает слишком значительным, особенно если сравнивать с такими аспектами жизни, как позитивные социальные взаимоотношения или хорошее физическое и душевное здоровье[25].

Многие исследования при этом показали, что бедность делает людей несчастными[26]. Чтобы проиллюстрировать это, Кейт Лаффан, Алина Велиас и я проверили информацию о наиболее несчастных людях, собранную Службой национальной статистики Великобритании (ONS) путем ежегодных опросов почти 200 000 человек начиная с 2011 года. ONS задает четыре вопроса, касающиеся ощущения счастья и предложенные Ричардом Лэйардом, Робом Меткалфом и мной. На каждый вопрос надо дать ответ в виде оценки по шкале от 0 до 10, где 0 означает «нисколько», а 10 – «абсолютно».

1. Насколько вы в целом удовлетворены своей жизнью в настоящее время?

2. До какой степени вы в целом ощущаете значимость того, чем занимаетесь в жизни?

3. Насколько в целом вы были счастливы вчера?

4. Насколько в целом вы были встревожены вчера?

Возможно, не все согласны с тем, что это лучшие вопросы для измерения счастья, но, вероятно, все согласятся, что человек, поставивший в ответах на первые три вопроса не больше четырех, а на последний – не меньше шести баллов, вряд ли хорошо живет. Если исходить из данного критерия, то примерно 1 % опрошенных сотрудниками ONS респондентов являются несчастными. Это соответствует 1700–2000 человек в каждый год из пяти лет, о которых мы имеем сведения (а в совокупности это примерно полмиллиона британцев). Доход менее £400 в неделю (около £20 000 в год) – один из факторов, повышающих шансы попасть в 1 % самых несчастных. Выше порога в £400 недельного дохода уже вступает в силу закон убывающей предельной доходности. Как только ваши базовые потребности оказываются удовлетворены, ваше желание получать все больше денег ведет к уменьшению счастья.

Конечно, эти ответы не дают понимания того, что люди чувствуют изо дня в день. Чтобы помочь объяснить, как доход сказывается на ощущении счастья, Лаура Кудрна проанализировала данные Американского исследования использования времени (ATUS), проведенного силами Бюро трудовой статистики США и Бюро переписи населения США. Я буду часто обращаться к результатам этого исследования на протяжении книги. Исследование велось более десяти лет и позволяет аналитикам оценить количество времени, которое люди тратят на дела в повседневной жизни. В 2012–2013 годах интервьюеры ATUS попросили порядка 20 000 человек записать, что они делали в течение одного случайно выбранного дня. На следующий день в беседе с интервьюерами респонденты должны были оценить счастье, важность, стресс, усталость, печаль и боль, связанные с каждым делом, по шкале от 0 до 6.

Взгляните на графики 1 и 2, представленные ниже. Первый из них отражает соотношение «счастья» и дохода, второй – «смысла» и дохода. По сути, оба графика фактически одинаковы. Сначала по мере увеличения дохода счастье растет, но затем начинает уменьшаться. Люди, зарабатывающие от $50 000 до $75 000 в год, ощущают больше удовольствия и смысла, чем остальные. Вопреки предположениям большинства из нас, те, кто зарабатывает более $100 000, не счастливее тех, кто получает менее $25 000. Еще хуже у богатых со смыслом. Люди с наибольшим доходом сообщают о наименьшем ощущении смысла. Возможно, обладание «всем» делает то, что мы чувствуем, менее значимым.

А как обстоит дело со страданием (стресс, усталость, печаль и боль вместе взятые), которое волнует нас в большей степени? Из графика 3 видно, что нет существенной разницы в неудовлетворенности после порога зарплаты в $50 000, тогда как люди с доходом ниже этой цифры более несчастны. Это важное напоминание о том, что нехватка денег ведет к серьезным проблемам. Основываясь на анализе всех трех графиков, можно сделать вывод, что лучший вариант для США – иметь «достаточный» доход $50 000–75 000 в год. На этом уровне люди защищены от страданий, но еще не потеряли ощущение смысла.

График 3 обычно всех удивляет. Исходя из данных графика, мы не можем сказать что-либо о причинных связях, но в нем определенно присутствует кое-что интересное, хотя, может быть, для кого-то это и предсказуемо. График свидетельствует, что быть богатым означает тратить время и внимание на деятельность, которая позволит стать еще богаче: у богатых людей длинный рабочий день, они долго добираются до офиса. При этом они уделяют мало времени и внимания тому, что делает человека счастливее, – прогулкам, общению с семьей и друзьями. Такое несоответствие между нашим представлением о большом влиянии богатства на счастье и реальностью, где такой эффект довольно мал, имеет важное значение для объяснения нарративной ловушки стремления разбогатеть.

В ходе различных исследований выясняется, что $75 000 (примерно £50 000) в год – это граница, за которой дальнейшее увеличение дохода не ведет к дальнейшему уменьшению страданий. Примерно 90 % граждан Соединенного Королевства получают близкий к этому годовой доход, а в США таких людей около 80 %. Казалось бы, для подавляющей части населения возможность получать больший доход должна быть путем к уменьшению страданий. Это важный момент, который часто игнорируют относительно богатые академики и комментаторы, утверждающие, что деньги не важны. Они не важны для тех, у кого есть некие резервы, и критически важны для тех, кто еле сводит концы с концами и с трудом оплачивает ежемесячные счета[27].

Но большинство людей, включая тех, кто получает более £50 000 в год, и вправду верят, что страданий станет меньше, если доход возрастет. Также большинство людей, безотносительно к их доходу, будут стараться заработать больше, даже достигнув порога в £50 000. Тут налицо проблема зависимости.

Оглядываясь вокруг

Сравнение себя с окружающими может еще сильнее затянуть нас в нарративную ловушку богатства. Вообразите, что вы и я – коллеги и у нас одинаковые зарплаты. Представьте, что вам подняли ежемесячную зарплату на £200. Вы довольны. Но вдруг вы узнаете, что мне зарплату подняли в два раза больше, чем вам. Ваша прибавка к зарплате уже не кажется вам столь хорошей, не так ли? С одной стороны, это несколько странно, ведь ваша зарплата все равно увеличилась и вы можете использовать дополнительные деньги, чтобы стать счастливее, и я при этом не оказываю большого влияния на вашу жизнь. Но в житейском плане вы не знаете, что думать по поводу увеличения вашей зарплаты, если вам не с чем или не с кем это сравнить.

Многие исследования социальных сравнений в экономике базируются на предположении, что мы сравниваем себя с людьми, которые в чем-то на нас похожи, например по возрасту или полу. Психологи, однако, не так давно пересмотрели свои теории и пришли к выводу, что наши сравнения обращены «вверх» и «вниз» – на людей, которые лучше или хуже нас по некоторым параметрам, таким как зарплата (этими людьми можем быть и мы сами в прошлом)[28]. И если дело касается дохода, то мы, как правило, смотрим «вверх» – на тех, кто зарабатывает больше.

При взгляде «вверх» чем больше доходы у тех, кто находится географически рядом с нами, тем хуже мы оцениваем собственную жизнь. Этот эффект был зафиксирован в ряде стран, включая Великобританию и США[29]. Хотя, конечно, есть исключения. В таких случаях данная зависимость не прослеживалась[30], а доход других людей оценивался позитивно, ассоциируясь с удовлетворенностью жизнью. Такое наблюдалось в некоторых беднейших регионах, в частности в сельских районах Китая и маленьких городках Латинской Америки[31]. Одним из объяснений того, почему к чужому успеху там относятся позитивно, может быть разделение ресурса между всеми членами группы, но главная причина, похоже, кроется в ожиданиях: люди надеются тоже вскоре разбогатеть. Сравнивая себя с другими, особенно в сплоченном или гомогенном сообществе, мы видим в других самих себя. Это вселяет в нас веру, что мы способны управлять своим финансовым положением. Если мы верим, что можем стать богаче, то будем чувствовать себя лучше от своей веры в то, что тоже когда-нибудь разбогатеем.

Доминирующая роль восприятия подтверждается другими исследованиями, показавшими, что на самоощущение счастливых людей больше всего влияет восприятие их места в референтных группах, а не их реальное положение[32]. Например, в одном исследовании для определения удовлетворенности жизнью использовался абсолютный доход человека в сравнении со средним доходом его соседей[33]. Вы уже поняли – мы всегда чувствуем себя счастливее, если соседи получают меньше.

Представления людей об их собственном месте в распределении богатства и доходов часто грешат неточностью. Есть те, кто склонен переоценивать свое положение, и те, кто его недооценивает. Существует, например, общая тенденция приуменьшать зарплату при указании в опросных листах. Это показывает, насколько люди удовлетворены своей заработной платой. Исследователи проанализировали анкеты, заполненные французскими рабочими, и сравнили, какую зарплату ежемесячно выплачивают, по их словам, работодатели и какие цифры написали их работники. Те, кто был недоволен своей зарплатой (а таких оказалось большинство), обычно указывали заниженную цифру; те же, кто был доволен, чаще ее завышали[34].

Одна из трудностей при изучении влияния дохода других людей на наше собственное ощущение счастья – правильно определить референтную группу, то есть тех людей, с которыми мы себя сравниваем. В докторской диссертации Лауры Кудрны, где она использовала ATUS (и результаты других исследований жизни британцев старше 50 лет), рассмотрено свыше трехсот различных способов определения референтной группы. Результаты, полученные Лаурой, показывают, что исследования, не обнаруживающие влияния сравнительного статуса на счастье, чаще всего использовали референтные группы, далеко отстоящие от нас в психологическом плане. Референтные группы, которые наиболее последовательно имели значение для счастья, были группами людей аналогичного возраста из нашего региона проживания. Когда группы, с которыми люди, как предполагается, сравнивают себя, были определены только как те, кто живет в том же регионе, ассоциации со счастьем никогда не наблюдалось. Из этого можно предположить: чтобы социальные сравнения были значимы для человека, ему для идентификации себя с соседями нужны какие-то иные основания. Лично меня больше волнует, сколько получают другие профессора LSE, чем средний доход остальных жителей Хове.

Финансовый долг является серьезной причиной стресса и забот, и мы можем сами загнать себя в угол, стремясь «не отстать» от окружающих. В Канаде власти проводят очень популярную лотерею. Как показало исследование, соседи людей, выигравших в эту лотерею большие суммы, с высокой степенью вероятности в течение двух лет после выигрыша подают заявление о своем банкротстве. Увеличение размера выигрыша в лотерею на 1 % дает увеличение числа банкротств на 0,04 %. Это можно объяснить тем, что соседи выигравших в лотерею начинают тратить больше средств на видимые доказательства достатка, такие как машины и мотоциклы, чтобы показать, что они ничем «не хуже»[35].

В Швейцарии исследователи связали между собой данные об удовлетворенности доходом и об удовлетворенности жизнью, а также с информацией о количестве автомобилей марок Porsche и Ferrari на тысячу человек населения[36]. Оказалось, что чем больше таких машин в округе, тем больше местное население недовольно своей зарплатой. Количество дорогих машин также сказывается, хотя и в меньшей степени, на общей удовлетворенности жизнью.