Полная версия
Уоррен XIII и Всевидящее Око
По слухам, когда-то шеф-повар Буньон работал в цирке, а фокусы он показывал до сих пор. Самый любимый: резать лук, взбивать яйцо и разделывать индейку одновременно, словно у него две пары рук, а не одна, как у всех.
– Что это вы готовите – так вкусно пахнет? – спросил Уоррен.
– Я хочу, чтобы ты снял пробу, – ответил шеф. – Хорошую порцию чтобы съел, прежде чем твоя тетушка сунет сюда свой нос.
Уоррену запрещалось есть то, что ели все остальные. Как только Аннаконда вышла замуж за дядю Руперта, она посадила племянника на строжайшую диету: овсянка на завтрак, обед и ужин.
По ее словам, вареная овсянка – единственное питание, потребное растущему парню. Дядя Руперт был так влюблен, что ни с чем не спорил, зато шеф Буньон озверел. Растущему парню требуются овощи и фрукты, пирожные и конфеты, – утверждал он и подсовывал их Уоррену всякий раз, как Аннаконды не было поблизости.
– Сегодня у нас отличное мясное рагу, – заявил шеф. – А в нем перчик и помидоры, баклажаны и цукини – все, что ты любишь, в одном упоительном блюде!
Он сунул черпак под нос Уоррену.
– М-м-м-м! – пробормотал Уоррен, с наслаждением вдыхая аромат, прежде чем попробовать жаркое.
Шеф подтолкнул к нему тарелку, сунул Уоррену большой ломоть хлеба.
– А теперь ешь. Досыта, от пуза.
– Надо оставить немного места для овсянки, иначе тетушка что-нибудь заподозрит.
Шеф Буньон усмехнулся.
– Когда закончишь, пожуй листок мяты, чтобы она чеснок не унюхала.
Через несколько минут Уоррен уже начисто вытер тарелку хлебом и превесело облизывал пальцы. Он заметил, что шеф Буньон смотрит на него и вроде бы погрустнел.
– Что случилось? – спросил Уоррен.
– Ничего, – ответил шеф, прокашливаясь. – Мне вспомнилось, что твой отец тоже обожал это блюдо.
– Он тоже? Правда? – Уоррен всегда хотел побольше узнать о родителях, пусть даже какие-то мелочи, пустяки.
– О да, без сомнения. С тех пор как твоя мама умерла – а ты был еще совсем малышом, – он ел рагу каждый вечер. Говорил, это лучшее утешение.
Уоррен заглянул в пустую тарелку и прислушался к тому, как в животе разливается тепло.
– То-то оно мне так нравится.
Шеф смахнул слезу своей похожей на лапу рукой.
– Чертов лук, глаза потекли, – пробурчал он, возвращаясь к разделочной доске. – Доедай и ступай накрывать на стол. Не стоит опаздывать.
Он сунул в карман Уоррену десерт – пирожное-пудинг, свое фирменное изделие, нежный шоколадный мусс в твердой оболочке – и велел поспешить.
Уоррен проворно загрузил в служебный лифт накрытые подносы с ужином для обитателей отеля. Сначала он поднялся на пятый этаж и доставил поднос мистеру Фриггсу, своему учителю и единственному постоянному гостю отеля. Мистер Фриггс жил тут с тех пор, как Уоррен себя помнил, но никогда не выходил из библиотеки, даже в столовой не появлялся. И на этот раз Уоррен застал его за столом, уткнувшимся носом в книгу.
– Ого, уже время ужинать? – спросил мистер Фриггс, потирая глаза. – А я на весь день погрузился в старые войны Фаунтлероя. Расскажу тебе о них на следующем занятии. Как раз о твоем тезке, кролике Уоррене. Жду тебя завтра утром, верно?
– Конечно! – подтвердил Уоррен. Занятия с Фриггсом скрашивали Уоррену полные трудов дни. Он узнавал от него предания об отеле и судьбы всех своих двенадцати предков. Похоже, мистер Фриггс знал о каждом из них, и очень много.
– Я слышал, как утром дядя звал тебя, – сказал мистер Фриггс. – Кажется, он был в панике. Все ли у вас в порядке?
Уоррен кивнул.
– Да, у нас новый гость.
– Гость! Вот как! – воскликнул мистер Фриггс. – И как же его зовут?
Уоррен рассказал ему про бледномордого и про странные обстоятельства его появления.
– Боюсь, я ничего толком не знаю. Пока. Но тетя Аннаконда убеждена, что он приехал украсть Всевидящее Око.
– Опять эта чушь! – возмутился мистер Фриггс. – Сто раз ей объяснял: Око – всего лишь сказка. На самом деле его нет!
Он обвел рукой библиотеку, тысячи журналов и книг для записи, громоздящиеся горы бумаги.
– В моем распоряжении полная история семейства Уорренов, и, смею тебя заверить, здесь нет ни единого упоминания о Всевидящем Оке. Его попросту не существует!
– Я-то вам верю, мистер Фриггс, – сказал Уоррен. – Но тетю Аннаконду это не остановит. Она убеждена, что Око существует на самом деле.
Мистер Фриггс печально покачал головой.
– Неприятно это говорить, но порой я думаю, она вышла замуж за твоего дядю только ради того, чтобы подобраться к воображаемому сокровищу.
В последнее время Уоррен тоже ловил себя на такой мысли. При дяде тетушка становилась ласковой, будто котенок. Но стоило Руперту отвернуться (или задремать на кушетке в холле), и она принималась выдергивать из буфетов ящики и разламывать на части рояль. И никогда не прибирала за собой. На отель ей, видимо, наплевать!
– Рано или поздно она сдастся, – сказал Уоррен. – Она уже все комнаты и коридоры обыскала. Уже и заглядывать больше некуда.
– Надеюсь, ты прав, – ответил мистер Фриггс, покосившись на часы. – Но боюсь, в данный момент она ищет не Око, а свой ужин. Не заставляй ее ждать.
Уоррен сообразил, что снова изрядно задержался. Помчался обратно в лифт и спустился на второй этаж, там сгрузил подносы на старую тележку – она, как и всё прочее в отеле, видала дни и получше. Развернувшись, Уоррен повез ужин в главный обеденный зал. Посреди зала стоял огромный стол красного дерева: когда-то здесь накрывали банкеты на двадцать человек. Уоррен еще помнил времена, когда торжественные ужины происходили каждый вечер. Нарядные гости спускались из номеров в зал, вели оживленную беседу, звенели бокалы, в стороне музыканты играли бодрые мелодии. После ужина – танцы, обычно до глубокой ночи.
А теперь в обеденном зале сумрачно и холодно, точно в пещере. Уоррен толкал перед собой скрипучую тележку, ее колеса громко дребезжали. Над головой люстра: когда-то она ярко сверкала, а теперь ее выключили, чтобы сэкономить электричество. Вместо люстры зажигали свечи, и причудливые тени метались по стенам.
Уоррен поставил тарелки с рагу и корзинки хлеба на разные концы стола – для дяди и для тети. Между ними – крошечную тарелку овсянки для себя. Как раз когда он переливал шипучку с экстрактом сарсапарели (излюбленный напиток дяди Руперта) в стакан, послышались шаги. Уоррен поднял голову: тетя и дядя вошли в огромный зал. Ровно пять – их шагам аккомпанировал грохот и звон многочисленных гостиничных часов.
С видом заправского кавалера Руперт выдвинул для жены кресло – ножки в форме лап громко царапнули пол – и побежал на свое место, в дальний конец стола. Сразу же уткнулся лицом в свою тарелку, испуская громкое радостное чавканье. Капли помидора потекли по двойному подбородку.
Аннаконда оглядела свою еду с неудовольствием.
– Что за месиво? – злобно прошипела она Уоррену так, чтобы Руперт не услышал. – Такое и мужики есть не станут.
– Рагу, тетя, – ответил Уоррен. – Оно вкусное.
Аннаконда прищурилась.
– А ты откуда знаешь, Уоррен?
– Я… э-э…
– Ты его отведал? Без моего разрешения?
– Любовь моя! – окликнул Руперт жену с дальнего конца стола. – Это же упоительно! Шеф Буньон снова превзошел себя.
Аннаконда мгновенно прогнала морщину со лба.
– Да, мой дорогой! – прочирикала она. – Шеф Буньон просто клад. Но у меня, кажется, проблемы с желудком, придется отослать мою порцию на кухню.
– Нет-нет! Пусть Уоррен отдаст твою тарелку мне! – взволновался Руперт. – Зачем же хорошей еде пропадать.
Уоррен взял тарелку Аннаконды и отнес дяде, который, ни минуты не медля, занялся добавкой. Возвращаясь к тетушке, Уоррен прошел мимо предназначенной ему миски овсянки и заметил, что каша остывает. Холодная будет, липкая. Фу.
– Жаль, что вам не понравилось рагу, – сказал он Аннаконде. – Принести что-то другое?
Аннаконда подалась вперед и понюхала воздух возле его лица.
– Пахнет чесноком, вот как?
Уоррен зажал рот ладонью, но было поздно: он забыл пожевать мяту.
– Н-нет, то есть вряд ли…
Аннаконда вытянула костлявый палец и сколупнула морковное пятнышко с галстука Уоррена.
– Ты ел эту гадость! Как ухитрился? Шеф Буньон ослушался моего приказа?
Уоррен побледнел. Уж конечно, он не хотел навлечь беду на шефа Буньона. Аннаконда и так выискивала предлог, чтобы его уволить.
– Н-нет, тетя, шеф ни в чем не виноват. Я попробовал рагу, когда он отвернулся.
– Значит, ты будешь наказан.
Уоррен повесил нос и ждал, пока Аннаконда, постукивая себя по подбородку, предавалась любимому занятию – придумывала наказание. Однажды она послала его в лес собирать медвежье дерьмо. В другой раз заставила накрасить ей ногти и придать им форму треугольника. От ядовитого запаха лака его чуть не стошнило (что уж говорить о медвежьем дерьме!).
– Ага! – вскричала Аннаконда. – Придумала! Пойдешь в лабиринт из живой изгороди и отыщешь его центр. Часами будешь там бродить, пока выберешься.
Старый лабиринт позади отеля зарос колючками, там поселились дикие звери. Даже в пору, когда отель процветал, там было страшновато – ходили слухи, что в лабиринте обитают призраки. Но это не помешало Уоррену исследовать каждый его дюйм. Он подолгу играл среди темных вечнозеленых зарослей и знал каждый поворот тропы как свои пять пальцев.
– Только не в лабиринт, тетя! Не надо! – заныл Уоррен, падая на колени и стараясь изобразить отчаяние.
– Ступай сию минуту! – злорадно усмехнулась она. – И пока не дойдешь до центра, не возвращайся.
– А как я докажу, что был там?
– В центре лабиринта стоит памятник Уоррену Первому, – сказала Аннаконда. – На цоколе статуи есть надпись. Спиши ее, от слова до слова, и принеси мне. И не смей возвращаться, пока не спишешь ее!
На другом конце стола Руперт знай себе жевал и глотал, не прерываясь. Не вслушиваясь в их разговор, он добрался до десерта и с пугающей скоростью пихал себе в рот пирожные-пудинги. Скоро он крепко заснет: дядя любил вздремнуть после еды «для пищеварения».
– Пошел! – скомандовала Аннаконда.
– Да, тетя, – покорно отвечал Уоррен и, только выйдя за дверь, широко улыбнулся. Наконец-то страшная кара обернулась пустяком.
Если бы кто-нибудь заглянул в комнату Аннаконды (что было бы непросто, потому что дверь она держала на тройном замке), то убедился бы, что тетя Уоррена – вовсе не обычная женщина. Она ведьма! Повсюду были разбросаны книги и свитки на редких и древних языках. Каждый дюйм на полках занимали горшки с пахучими маслами, травами, рыбьими зубами. Тетушка даже поставила прямо посреди комнаты железный котел: из этого вместительного сосуда поднимались порой таинственные струйки дыма, хотя с виду он оставался пуст.
Каждый вечер после ужина Аннаконда уединялась в этой комнате. Вот и сегодня ее противный муж Руперт заснул прямо за столом, храпел, уткнувшись лицом в тарелку, а племяннику она придумала дурацкое поручение, чтоб не мешал. Ей пора было заняться новой ученицей.
Девочка дожидалась ее, сидя в кресле. На вид лет двенадцати, волосы светлые, кожа точно пергамент.
– Надеюсь, ты доехала благополучно? – осведомилась Аннаконда.
– Да, ваша мрачность, – ответила девочка. – Поездка была длинная, но я рада, что наконец добралась. Отель очень… приятный.
– Отель ужасен! – рявкнула Аннаконда. – Жалкая дыра! Омерзительная! Но ты, моя юная ученица, не пожалеешь о том, что попала сюда. Я многому тебя научу. Ты обретешь силу, о какой и не мечтала.
Девочка склонила голову:
– Я очень на это надеюсь.
Аннаконда сунула руку в карман платья и вытащила длинный изогнутый предмет цвета кости, острый, словно коготь. От этого предмета как будто исходила темная аура; ученица подалась ближе, любопытствуя.
– Знаешь, что это? – спросила Аннаконда.
– Нет, ваша мрачность.
– Большая редкость – зуб мальвудианской мантикоры, я украла его в своем родном городе перед тем, как меня изгнали.
– За что вас изгнали?
– Это не имеет никакого значения! – рыкнула Аннаконда. – Важно другое: меня лишили магической силы! Ограбили! Я все еще могу превратиться в животное-духа и ползать по полу…
– Простите, ваша мрачность, вы сказали – в животное-духа?
– Да, да, у каждой ведьмы есть животное, в которое она может обращаться – и снова принимать свой облик – сколько пожелает. Но все остальное я могу делать только при помощи зуба!
Девочка вытащила блокнот и торопливо записывала все, что слышала от Аннаконды.
– С помощью зуба вы накладываете заклятья?
– Осталось только одно заклятье. Боюсь, я извела почти всю магию, что была в нем. Вот когда я отыщу Всевидящее Око, тогда, знаю, все мои таланты вернутся ко мне. Я стану более могущественной, чем была!
– Так почему же не использовать заклятие зуба, чтобы найти Око? – простодушно спросила девочка.
Аннаконда глянула свирепо.
– Неужели ты думаешь, я не пыталась? – Она ткнула зубом в сторону ученицы с такой яростью, что чуть не вонзила в нее острый конец. – Половину заклятий потратила, пытаясь добыть Око. Ты себе не представляешь, во что мне обошлись эти поиски!
– Прошу прощения, ваша мрачность, – сказала девочка. – Я буду помогать вам изо всех сил.
– Еще как будешь, – откликнулась Аннаконда. – Для начала прилипни тенью к моему племяннику Уоррену. Странный парень: зубы кривые, лицо как у мухи. Найдешь его в лабиринте из живой изгороди. Надеюсь, он там всю ночь проведет, блуждая кругами.
– А когда я его найду, что с ним сделать?
– Ничего не делай, следи за ним. Я ему не доверяю: парень твердит, будто знать ничего не знает о Всевидящем Оке. Двенадцать поколений его предков прятали это сокровище, а он уверяет, будто это сказки! Хочет сбить меня со следа.
– Я разыщу его, ваша мрачность!
И ученица исчезла во вспышке яркого света.
Глава III,
в которой Уоррен входит в лабиринт
Когда Уоррен входил в лабиринт, как раз наступали сумерки и ночной туман обволакивал мир, зажигая над каждым предметом холодный лилово-багровый отсвет. Но Уоррен нисколько не испугался, даже когда в кустах зашуршали невидимые еноты, а с вершин разросшихся елей закаркали, как безумные, вороны.
Мистер Фриггс рассказывал Уоррену, что лабиринту более ста лет, он был создан по заказу Уоррена Шестого в память Уоррена Первого. Десятилетиями целая армия садовников стригла растения и ухаживала за тропинками, освежала краску на указателях и выводила всевозможные ботанические сюрпризы. Но под «надзором» Руперта лабиринт пришел в запустение вместе со всем отелем. Дорожки стали грязными, сузились, их забили сорняки. На деревянных указателях уже ничего нельзя было прочесть. Даже в солнечный день лабиринт оставался местом темным и мрачным.
Входя в него, Уоррен непременно воображал себя Жаком Ржавые Боты, бесстрашным путешественником из своей любимой приключенческой книги, и окликал шнырявших меж корнями грызунов, притворяясь, будто это его обезьянки, а вóроны у него превращались в тропических птиц. Палкой, прихваченной с собой, он размахивал, точно мачете. Встретившись в одном из ответвлений лабиринта с одичавшей кошкой, Уоррен сказал себе, что это тигр. Он очень осторожно прокрался мимо, а «тигр» зашипел и замахнулся на него лапой.
Наконец Уоррен добрался до прохода, заросшего так, что сквозь него пришлось ползти, – и вынырнул в центре лабиринта, где вокруг старинного каменного фонтана стояли четыре каменные скамьи. Средний круг фонтана состоял из краников, откуда в бассейн стекали дряблые струйки воды. На постаменте высился огромный памятник Уоррену Первому в военном мундире, усеянном пуговицами и медалями.
На ногах высокие сапоги, в руке – сабля, из-под нахмуренных бровей сверкали, озирая кусты, глаза из угольно-черного гранита.
Суровый и горделивый, он выглядел непобедимым, хоть и был покрыт слоями птичьих какашек.
– Привет, пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка! – сказал Уоррен.
Он посмотрел в лицо памятнику, потом опустил взгляд на старую медную табличку, вмонтированную в цоколь. Хоть и потертая, она все еще ясно читалась: «Славный основатель отеля „Уоррен“ генерал Уоррен Первый».
Ниже, орнаментальным шрифтом, – изречение, которое велела списать Аннаконда: «За ослушание – расплата, и только праведным – награда».
Очень уж умной считает себя тетушка, фыркнул Уоррен.
Он сунул руку в задний карман, достал маленький блокнот и кусочек угля. В те редкие драгоценные моменты, когда ему не приходилось работать, Уоррен рисовал. До сих пор в блокнот попадали медленные или неподвижные объекты: повстречавшаяся на прогулке сонная жаба, проживавшая в отеле улитка, старинные стоячие часы в гостиной, шедшие в обратную сторону.
Уоррен перелистнул на чистую страницу и собрался переписать изречение, но тут ему в голову пришла мысль получше: он вырвал лист и прижал его к табличке. Затем потер лист углем, и выгравированные слова будто по волшебству проступили на странице. Идеальный факсимильный отпечаток. Уж когда он предъявит такую превосходную копию Аннаконде, тетушке придется признать, что Уоррен честно выполнил ее приказ.
Вполне довольный, Уоррен растянулся на каменной скамье и уставился в темноту. Ясной ночью он мог бы разглядеть звезды, но нынче небо заволокло туманом. Он прислушался к журчанию воды в фонтане и отпустил свои мысли блуждать: воображение меняло все вокруг, и вновь он оказался в тропическом убежище в самом сердце джунглей.
Щелк! Звук резко переломившейся ветки напугал Уоррена, и мальчик свалился со скамьи. Он готов был поклясться, что слышал убегающие прочь шаги, но, может быть, это биение его собственного сердца так грохотало в ушах. Леса вокруг отеля стали опасными. Уоррену припомнилось, сколько там живет кабанов и медведей – что, если кто-то из них в поисках пищи забрел в лабиринт?
Хватит тут болтаться, сказал себе Уоррен. Пора возвращаться в отель. Но как раз когда он поднимался с земли, обнаружилось кое-что любопытное: из-под скамейки торчал небольшой металлический столбик. Уоррен заполз под скамейку и убедился, что это не столбик, а засов. Он дернул засов, раздался негромкий скрежет, открылась узкая дверца, оттуда выпала маленькая книжка. Книжка стукнулась оземь, прежде чем Уоррен успел ее подхватить, и несколько страниц оторвались от изношенного корешка.
Уоррен с удивлением присмотрелся к книге. Конечно, в отеле было полным-полно тайников и скрытых уголков, но за все годы, что он обследовал свое жилье, ничего подобного ему не попадалось. На обложке спереди было выдавлено золотом слово «Дневник». Уоррен подобрал выпавшие страницы и засунул их внутрь. Потом он раскрыл книгу – старая кожа протестующе заскрипела. На обратной стороне обложки обнаружился прямоугольник, украшенный звездочками и шестеренками, и в нем надпись:
Уоррен чуть не задохнулся от волнения.
Это же дневник…
сына основателя гостиницы Уоррена I.
Он торопливо перевернул страницу и увидел, что первая запись сделана почти триста лет назад. Строчки, выведенные синими чернилами, причудливо клонились влево и на первый взгляд казались непостижимыми:
Уоррен перевернул книгу, но от этого запись не сделалась понятнее. И тут он сообразил, что текст написан задом наперед! Нужно зеркало или какая-то отражающая поверхность – тогда он сможет его прочесть!
И тут снова послышался звук – на этот раз несомненно шаги – и тихий смех. Девочка? Уоррен обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезает в темноте краешек белой одежды.
– крикнул он. – Кто там?
Ему припомнились старые сказки о призраках, обитающих в лабиринте, – а вдруг это были вовсе не сказки? И снова бегущие прочь шаги и снова смех. Уоррен оставил на скамье хрупкий дневник, боясь повредить его второпях, и побежал вослед.
В лабиринте было много обманчивых поворотов и тупиков, но Уоррен знал самый короткий путь. Порой белое пятно мелькало впереди, потом таинственная фигура исчезала и возникала вновь уже на другой стороне.
– Пожалуйста, остановись! – взывал к ней Уоррен. – Я только хочу поговорить с тобой.
Он не был вполне уверен, призрак это, девочка или призрак девочки, но он давным-давно не видел сверстников и никак не мог упустить такой шанс. Он мчался по проходам лабиринта, сворачивая туда и сюда, пока не добрался до выхода. Но девочка успела скрыться. За кем бы (или за чем бы) Уоррен ни гнался, этот кто-то предпочел с ним не встречаться.
Расстроенный, Уоррен побрел обратно к памятнику за своей находкой. По крайней мере, будет что показать мистеру Фриггсу. Уж конечно, старый профессор увлеченно примется разгадывать странную надпись, даже если для этого придется часами сидеть перед зеркалом.
Но когда Уоррен добрался до центра лабиринта, дневника там не оказалось!
Мальчик тихо вскрикнул и бросился к скамье. Он и под скамью заглянул, и все вокруг обыскал. Даже в фонтан залез. Однако что толку? Уоррен был в отчаянии: какой же он дурак, оставил дневник без присмотра.
Тихий шелест привлек его внимание. Уоррен обернулся и увидел застрявший в кусте по соседству бумажный листок. Уоррен осторожно потянул лист за краешек, боясь порвать. Один листок из дневника все-таки лучше, чем ничего.
Как и первая запись, эта была тоже сделана синими чернилами, буквы клонились влево. Уоррен взял листок и подошел к фонтану. Воду в бассейне покрывали вонючие водоросли, но Уоррен упорно раздвигал их, пока не увидел собственное отражение. Тогда он поднес лист к расчищенной поверхности и попытался разглядеть в сумеречном свете слова.
Уоррен чуть не задохнулся от волнения. Дверца ко Всевидящему Оку? Всевидящее Око окажется в чьей-то власти? Так или иначе, одно было ясно: Всевидящее Око существует на самом деле!
Глава IV,
в которой Уоррена отправляют в бойлерную
Войдя в отель, Уоррен услышал звук, похожий на рокот бензопилы. Звук издавал дядя Руперт. Вырубился за стойкой и громко храпел. Он частенько ленился подняться в свою комнату, хотя спальня была всего этажом выше. Уоррен прошел мимо на цыпочках. Он предпочитал ни с кем не встречаться, пока не заберется к себе на чердак. Там он поднесет страницу к зеркалу, подсветит газовой лампой и хорошенько изучит запись.
Тихо-тихо пробирался Уоррен по лестнице. Ему были знакомы все скрипучие половицы – а таких было немало, – и он перешагивал через них, порой совершая нечто вроде сложного акробатического трюка: перепрыгивал со ступеньки на ступеньку, делал стойку на руках и колесо вперед и так наконец попал на площадку второго этажа – того самого, где проживала тетушка. Наклонив голову, Уоррен вслушивался, нет ли там какого движения. Ничего, лишь вкрадчивое тиканье часов с кукушкой да где-то в стене пищит мышь.
Убедившись, что путь свободен, Уоррен выдохнул с облегчением и полез дальше. На площадке третьего этажа его поджидал неприятный сюрприз: Аннаконда собственной персоной.
– Уже вернулся? – грозно вопросила она.
– Д-да, тетя! – выдавил из себя Уоррен. Припомнив, что путешествие в лабиринт предназначалось ему в виде наказания, он поспешно добавил: – Я так напугался! Там столько ужасных зверей бродит! Пожалуйста-пожалуйста, никогда больше не посылайте меня в это страшное место!
Аннаконда нахмурилась:
– Я думала, ты там до утра плутать будешь.
