– Слушаю вас. Что-то хотели? – Оля подумала, что это сосед сверху, те вчера весь вечер плясали, наверное, что-то праздновали, вот и пришел извиняться.

– Я с работы,… – замялся, вытащил пачку сигарет и зачем-то открыл ее. – У нас произошло ЧП.

– А вы кто? – она постаралась понять, что нужно мужчине.

– Максим Васильевич, – и, немного помолчав, добавил. – Веселов.

– Могу чем-то помочь?

– Ваш муж, в больнице…

Вадим вышел на работу. До нового года надо сдать восемь этажей строящейся гостиницы. У него, как у молодого инженера, было не так уж много обязанностей, пока не доверяли. Но старался, понимал, что от первого задания зависит дальнейшая карьера. Выходных не было, кран работал почти круглые сутки, подвозили бетон, кирпичи, ящики с проводами и трубами. Сегодня не его смена, но Вадим должен был проверить, как идет работа по укладке кабеля.

Что-то взвизгнуло, словно порвалась струна на гитаре, этот звук был ему знаком. Еще когда подрабатывал на севере в студенческие годы, тогда они вытаскивали завалившийся на бок трактор. Два КАМАЗа, подцепив, пытались вытянуть из клейкой глины железного монстра. Трос не выдержал и, взвизгнув, лопнул.

Вадим ничего не успел понять, за стеной что-то грохнуло, к потолку взлетели ящики с инструментами, а после, как шрапнель, полетели куски битого кирпича. Удар, страх, а после наступили чернота и эта боль, что пронизывала все тело.

– Что-то серьезное? – спросила Оля у мужчины, тот тяжело кивнул головой.

– Его отвезли в больницу.

– Ну, к вечеру придет?

Еще когда Вадим проходил практику, случайно наступил на доску, в которой кверху торчал гвоздь. После того случая почти месяц хромал, вот и сейчас подумала, что произошло что-то подобное.

– Нет, не придет.

– Нет?

– Он в больнице…

– Что случилось? Опять наступил на гвоздь?

– Нет, но, наверное, вам лучше поехать со мной.

– Да, сейчас, проходите.

Женщина впустила в дом мужчину, пошла на кухню, посмотрела, как пыхтят ее голубцы. Подумала сделать огонь тише, ведь через час все равно вернется, но не решилась оставлять плиту включенной. Пока ехали, Оля молчала, смотрела на людей, машины, подумала о муже. Наверное, опять будет расстроен, а ведь хотели завтра сходить в кино. Лишь только когда подъехали к больнице и вошли в широкое фойе, почувствовала, что что-то не ладно. В этом здании одновременно царила смерть, боль и счастье от того, что ты еще жив.

– Нам в реанимацию, – сказал Максим Валерьевич женщине, которая сидела за стойкой.

– Куда нам? – переспросила Оля и поняла, что произошло что-то ужасное.

– Его отправили туда. Идемте, надо надеть бахилы. Давайте я помогу, вот халат, а ветровку, наверное, лучше сдать…

Мужчина что-то говорил, но она уже не слышала его, в висках барабанило, а в мыслях крутились самые страшные предположения.

– Нам куда? – заикаясь, переспросила.

– На третий этаж, реанимация там.

– Реанимация?

– Да, идемте.

– Что с ним?

– Я не знаю, честно, не знаю. Позвонили, врачи еще ничего не сказали. На стройке произошла авария, он не должен был там находиться…

– Что с ним? – семеня за мужчиной, опять спросила Оля.

– Идемте.

Поднявшись на третий этаж, попали в какой-то иной, параллельный мир. Тишина. Вот что поразило Олю. Полная тишина, ни музыки, ни шума, даже их шаги, и те тонули в коридоре. Максим Валерьевич обратился к дежурной, их направили в другой конец здания.

– Надо подождать и успокоиться, – сказал, а сам вскочил и, вытащив из кармана пачку сигарет, опять открыл ее, но тут же спрятал обратно.

Оля помнила, как ее отец бросал курить. Так же нервничал, то достанет из ящика пачку, то спрячет. Мама хотела все их выбросить, но он не разрешил, сказал, что это не поможет, пусть лежат как напоминание. Тогда отец, словно наркоман в ломке, метался по квартире, и только спорт смог его отвлечь.

Она познакомилась с Вадимом на вечеринке у Иры.

– Смотри, какой мальчик. И представляешь, свободный, – шептала ей на ушко Ирина. – Ну же, не теряй время, а то уведут.

С подружкой Оля была знакома уже четыре года, студенческая жизнь быстро сводит людей. Кто-то сразу отсеивается, а такие, как Ирина, наоборот – остаются надолго. Она не хотела ни с кем встречаться, как-то было не до этого, скоро диплом.

– Кажется, мы тут одни белые вороны, – сказал юноша и, не спрашивая ее, подсел рядом.

– Похоже на то.

И правда, все были парами. Марина с Виктором Буровым, а Мухина Света с Димой, Ира со своим Стасом.

– Может, притворимся, что знакомы? – предложил он.

Оля внимательно посмотрела на юношу. «А впрочем, ничего», – оценивая его внешность, голос и манеру поведения, сказала себе.

2. Звенящий звук смерти

К ним никто не вышел. женщина стала нервничать и пошла к дежурной, но оттуда ее отправили обратно, сказав, что идет операция.

– Операция? – чуть ли не взвизгнула и побежала к Веселову, которому, похоже, было не до веселья. – Он на операции, что случилось? Говорите.

– Я не знаю. У нас за двадцать лет на производстве почти не было травм. Крановщик задел за балку, она выбила крепления, сорвались шарниры, что выступали страховкой для лесов. Не знаю точно, что было, но его придавило. Сразу вызвали скорую.

– Придавило, – ее руки затряслись, в глазах потемнело и, шаря рукой, с трудом нащупала диванчик. Сев на него, стала слушать гул, что нарастал в ушах. Казалось, что на тебя мчится поезд, еще немного и он…

– Все хорошо?

– Нет, – сквозь тошноту ответила Оля и провела ладонью по вспотевшему лбу.

– Я сейчас воды принесу, сейчас…

Шаги мужчины затихли.

– Придавило, – тихо прошептала, и ей стало страшно.

Не представляла свою жизнь без Вадима. После того вечера у Ирины они еще несколько раз встретились, а потом понеслось, словно на горках. Хочешь остановиться, но не можешь. Знала, что полюбила его. Пела, кричала, читала стихи, не могла спать по ночам, все время думала о нем. Он тоже по-детски влюбился, хотели пожениться, но его мама была против, мол, пока не получит диплом, и речи не может быть. И тогда тайком расписались и уже как факт сообщили родителям.

– Ольга Михайловна, слышите меня? – она подняла глаза и посмотрела на мужчину, который протягивал ей пластиковый стакан с водой. – Вот, возьмите.

Оля сделала глоток, совершенно безвкусная вода. «Странно, – подумала. – Из крана дома, там вкус металла, а в общаге запах хлорки. А вот в деревне, где ее дедушка набирал из колодца, там сладкая».

– Спасибо.

– Это Егорыч.

– Здравствуйте, – сказала женщина, посмотрев на мужчину, он теребил в руках край халата.

– Он крановщик.

– Извините, – сразу сказал Егорыч, – зацепил, там узкий проем в шахту, опускал генератор и зацепил.

– Да, да, – тихо ответила, – значит, вы крановщик?

– Да, не хотел, понимаете, я…

– Понимаю.

Оля не знала, что сказать, ей стало одиноко, словно очутилась на голой скале посреди моря. Крановщик еще что-то говорил, но она его не слушала, а только видела перед собой лицо Вадима. Женщина непроизвольно улыбнулась и спросила у Веселова:

– А когда его выпишут?

– Не знаю. Не знаю, – еще раз повторил и, взяв ее руку, осторожно сказал. – Говорят, что это серьезно.

– Не шутите так.

Она знала, что с ее мужем ничего серьезного не могло произойти. С ним вообще ничего не происходило, разве что тот гвоздь в доске. Зимой все болели, а он нет, за всю жизнь не лежал в больнице. А когда пришлось проходить врачей, чтобы устроиться на работу, так его карточку не могли найти, потому что после армии ее так и не завел.

Так они просидели более двух часов. Наконец, к ним вышел мужчина в халате и стал методично все объяснять.

– Травмы серьезные, сейчас идет операция, поэтому наберитесь терпения.

– Серьезные? – не удержавшись, перебила его Оля.

– Да. Внутреннее кровотечение, разрывы органов, сейчас этим занимаемся. Но это только часть проблемы.

Доктор рассказал, что у Вадима поврежден позвоночник, пока ничего сказать не может по этому поводу. А также раздроблен тазобедренный сустав, перелом бедра и ребер.

– Хорошо, – не понимая, что конкретно происходит, Оля спросила. – А можно с ним поговорить, увидеть?

– Нет. Он в искусственной коме, идет операция. Подождите, вам потом расскажут.

Женщина села, ей казалось, что этого не может быть, потому что не может быть. Нет, это происходит не с ней, и вообще спит и видит этот ужасный сон. Вот сейчас проснется, вздохнет и обнимет его.

Крановщика отправили домой, тот нехотя ушел. Зазвонил телефон, но Оля не стала отвечать, а отключив, спрятала как можно дальше. Мысли зациклились. Хотела подумать о чем-то приятном, что сейчас придет доктор и скажет, что все хорошо, но ее женская интуиция говорила другое. Все плохо, слишком плохо.

Лишь спустя несколько часов к ним вышел уже другой доктор, наверное, это был хирург. Стал перечислять травмы, сыпать научными терминами, которых ни она, ни Веселов не понимали.

– Можно к нему?

Доктор тяжело вздохнул и, кивнув, разрешил только ей пойти с ним. Поднявшись на этаж выше, зашли в реанимацию. Множество приборов, проводов, трубок. Что-то мигало, где-то что-то тикало и тихо гудело.

– Прошу вас, он сейчас…

Доктор еще говорил, а Оля уже шла к большой койке, где лежал не то человек, не то что-то непонятное, словно существо из другого мира.

– Пока искусственное дыхание, не может говорить, да и не услышит. В коме. Так ему лучше.

Оля видела фильмы про катастрофы, где героя увозят в больницу, а после его сшивают по частям. Но то ли видеть на экране, а то ли чувствовать запах и этот буквально звенящий звук смерти.

3. Страх прячется внутри

Хотела остаться, но ей не разрешили, сказали, не сейчас, да и бесполезно сидеть, завтра планировалась еще операция. Когда на горизонте стало светать, она вернулась домой. Комнаты опустела и стали чужими. Оля прошлась по их маленькой квартире, ее им купил папа Вадима, он продал дачу и машину и взял приличный кредит. Уже думали о детях, в маленькой комнатке сделают детскую, вместе смотрели обои и даже подбирали кроватку. Пальцы дрожали, а в горле все время стоял холодный ком.

– Мамочка, – наконец придя в себя, Оля решилась позвонить. Она, как могла, все объяснила, а после, без сил опустив руки, заплакала.

Мама приехала через час, выслушала дочь, прижала ее как в детстве и, дав выплакаться, уложила отдохнуть.

– Я не могу, мне надо ехать.

– И чем ты ему сейчас поможешь?

– Мам, должна быть там, ему больно, плохо.

– Мы поедем, но пока отдохни. Уже звонила Галине Анатольевне? – отрицательно покачала головой. – Ложись, вздремни немного, а я позвоню.

Оля легла на диван, укрылась пледом, что принесла ей мама, и почти сразу провалилась в тягучий липкий сон. Через пару часов проснулась, голова гудела, шея ужасно затекла. В соседней комнате слышались голоса.

– Здравствуйте, Галина Анатольевна, – мама Вадима указала на кресло.

– Присаживайся. Мы позвонили, сейчас снова оперируют, к пяти разрешили приехать, а пока надо просто успокоиться.

Оля смотрела на маму Вадима. Кажется, она была самой здравомыслящей в этой ситуации. Подогрела чаю, усадила всех за стол.

– Что произошло, того не изменить, поэтому, Олечка, будем ждать. Я съезжу в церковь…

– Я с вами, – просто не хотела оставаться дома одна.

– Хорошо, допивай чай и поедем.

Молиться – значить льстит самому себе, полагая, будто словами можно изменить прошлое. Оля не верила в молитвы и все же поставила свечку. Опять вспомнила, как гуляли по парку под дождем, а после на последние деньги, что наскребли в карманах, съели одну пиццу на двоих. Ей его не хватало, хотелось взять его руку и приложить к своим губам. И вот теперь он там, лежит, и над ним колдуют хирурги.

Все вместе приехали в больницу, но пропустили только Галину Анатольевну и Олю. Ничего не изменилось, все те же трубки и множество приборов, которые пугали не меньше, чем вид искореженного тела ее мужа. Мама Вадима сразу засыпала врачей вопросами, она в свое время училась в мед академии, а после поменяла профессию, поэтому понимала, что происходит.

– Привет, милый, – стараясь не заплакать, Оля дотронулась до его руки.

– Он вас не слышит, – сказала медсестра и что-то подкрутила на приборе.

– Я знаю, в коме, – Оля знала, что сейчас ему лучше быть там и не чувствовать били. – Я тебя люблю, – пододвинула стул и, присев, осторожно прикоснулась к его обнаженному плечу.

Однажды в детстве видела, как разделывали корову в деревне, это было ужасное и в то же время столь интригующее зрелище. Никогда не задумывалась, что там внутри тела, снаружи понятно, но там… Смотрела, как складывали в тазик кишки, потом вырезали печень, сердце, легкие. И вот теперь, смотря на своего Вадима, вспомнила те моменты из жизни.

«Что такое человек?», – как-то спросила у Лешки, старшего брата своей подруги. Он давно уже закончил школу, считался самым умным и знающим. «Вертикальная лужа», – был его ответ. Да, сгусток нервов и множество органов, на которые страшно смотреть, но именно это и есть человек, именно его мы любим.

– Я люблю тебя, люблю, – тихо, чтобы никто не услышал, повторяла Оля.

Просидела почти час, потом ее попросили покинуть палату.

– Ну что? – как только спустились, спросила Олина мама.

– Есть хорошие новости, – тут же заявила Галина Анатольевна.

– Какие? – удивилась Оля. Ей казалось, что все плохо.

– Он жив. Да, Олечка, это хорошая новость, жив. С такими травмами бы…

– Да как вы можете, он же ваш…

– Доча…

– Мама, он… Понимаешь… Он там…

– Живой, – опять сказала Галина Анатольевна. – Он мой сын, мне больно, но живой.

– И что теперь?

– Сегодня была еще одна операция, какое-то время будет на искусственном дыхании. Врачи подождут несколько дней и отправят в областную хирургию

– Зачем?

– У него спина разбита, а пока они постараются склеить таз и бедро.

Оля не хотела слушать. Боялась остаться одна, боялась, что если он выживет, Вадим будет калекой и может уже никогда не подняться с кровати.

Страх прячется внутри, снаружи лишь эмоция. Оля вернулась домой. Теперь понимала, что произошло, и, как говорила Галина Анатольевна, все в руках бога. Она безмолвно молилась, стало немного легче, вспомнила, как он целовал ее, а она смеялась, когда Вадим пощекотал. Опять улыбнулась, но стоило вспомнить, что одна дома, как на глазах навернулись слезы.

4. Ты держись

– Мам, что делать? – спрашивала совета Оля.

– Ничего, пока ничего. Надо ждать, и если воля бога…

– Мама… – она не любила, когда проблемы сваливались на бога, в которого не верила.

– А что ты предлагаешь? Метаться по квартире? Прошлого не исправить. Искать виноватых, крановщика или того, кто высунул балки из проема? Бесполезно. Он в больнице. Наберись терпения и молись.

– Не могу, не могу, – твердила, понимая, что это ничего не изменит.

Жизнь на этом не остановилась, опять работа. Поднялась утром, на душе было тяжело и совершенно не было сил.

– Но ведь со мной все нормально, я не пострадала, я здорова, – заявила себе, рассматривая свое явно помятое лицо. – Ладно, соберись, мне пора.

Идти в больницу сейчас бесполезно, утром опять консилиум врачей. Там, наверное, будет Галина Анатольевна, все узнает, а пока надо бежать к ее детям. Она второй год работала в школе. Как только пришла, ей сразу дали первоклашек. Такие маленькие, забавные. Еще вчера ходили в садик, и вот теперь началась иная жизнь, в которой ничего не понимали.

– Прошу, дайте отпуск без содержания, – после второго урока сказала Оля директору школы.

Ее пальцы все утро дрожали, не могла улыбаться детям.

– Это что за глупое предложение? Вы где находитесь? – в школе Нина Васильевна была тоталитарным руководителем. Многие ее боялись, и любое распоряжение выполнялось как по команде. – Что-то случилось? – увидела, что лицо Ольги Николаевны побелело. – Присядь и расскажи все. Слушаю.

В это время прозвенел звонок, Оля встала и уже хотела выйти, но директор остановил.

– Сядь! – приказала она, вызвала секретаршу и, когда та зашла, сказала. – 2 «В», займи их пока. – После того как закрылась дверь, Нина Васильевна спросила. – Что случилось?

Оля, как могла, описала ситуацию. Властная женщина, которой впору командовать войсками, притихла. На ее лице появилась грусть, наклонила голову и, зажмурив глаза, сказала:

– Иди домой. Надолго отпустить не могу, в среду чтобы была в школе. Мне некем тебя подменить, сейчас учебный год. Беги.

Поблагодарила и, придя домой, опять ощутила пустоту. «Что дальше?» – спросила себя. К обеду кто-то позвонил в дверь, очнулась от оцепенения, в котором находилась последние два часа. Не хотелось никого видеть, но кто-то настойчиво звонил.

– Это ты? – спросила Оля, когда открыла дверь.

– Здравствуй, – сказал Антон.

С ним познакомилась через Вадима, он был его одноклассником, другом, вместе после школы пошли работать, поступили в один институт.

– Проходи.

– Сочувствую. Говорят, будет разбирательство.

– Проходи, хочешь чаю? – она даже обрадовалась, что ее отвлекли от грустных мыслей. За последний час, что только не передумала, но ее спасало то, что его любит. – У меня есть мед, летом покупали, говорят, липовый, пахнет сладко. Будешь?

– Да.

Антон в прошлом году хотел жениться, но что-то не срослось, так и не сказал причину размолвки, а они уже подобрали ему свадебный подарок.

– Как он?

Оля сразу вспомнила, как смотрела на искореженного Вадима, словно это разбитая машина. Подойдя к Антону, молча уперлась лбом ему в грудь. Плакать не хотела, уже устала, да и слезы, похоже, кончились. Он положил ей руки на плечи, теплые, сразу стало спокойней.

– Спасибо, что зашел. Плохо все, плохо.

– Совсем?

– Да, уже было две операции, внутренние органы пострадали, что там я не знаю. Вадиму оперируют кости. Сказали, что бедро раздроблено и что-то еще. И позвоночник поврежден.

– Он жилистый, выкарабкается. Вот поверь мне.

Оля подняла голову и посмотрела в глаза другу.

– Ты в этом уверен? – ей нужна была надежда.

– Да, ты бы видела, какие бревна таскал, мы втроем с трудом поднимали, а он один их тащил. В нем здоровья не пятерых.

– Спасибо, – с облегчением выдохнув, подошла и достала для гостя чашку.

– На нем как на собаке все заживет, похромает как в прошлый раз и побежит.

– Не побежит, – понимая, какие у него травмы, сказала Оля. – Спасибо, что зашел.

Антон взял ее руки и, погладив, добавил:

– Я постараюсь помочь, операции, наверное, будут платными.

– Платными? – удивилась, поскольку в больнице никто из врачей даже не обмолвился на эту тему.

– Не знаю, его сейчас подлатают, сошьют, а после… В общем, если нужна помощь, скажи, – на этих словах он чуть сжал ее ладонь.

Оля посмотрела на его руку, почему-то стало неприятно, словно ее домогается. Потянула руку на себя, положила ладони на колени и молча кивнула головой.

Через полчаса как ушел Антон, позвонила Яна, вместе с Вадимом училась в институте. Яна вышла замуж, две новоиспеченные семьи, было о чем поговорить.

– Оленька, я к тебе приду?

– Нет, Ян, скоро пойду в больницу.

– С тобой.

– К нему не пускают, давай завтра, хорошо?

– Да, обязательно. Ты держись, не вешай нос, как только придешь, позвони. Хорошо?

– Да, обязательно.

5. Тут такое дело

Оля сидела у больничной кровати мужа и тихо шептала ему, как они познакомились. Верила, что все равно ее слышит, пусть и находится в коме. Наверное, ей самой так было легче смотреть на его изуродованное тело.

– А помнишь, как первый раз меня поцеловал? Я чуть было тебе пощечину не влепила, – улыбнулась, вспомнив комическую ситуацию. – После смеялись, а ты послал мне воздушный поцелуй, словно котенку. Еще возмутилась, что за наглость, за кого ты меня принимаешь. А ведь хотела, очень хотела, чтобы поцеловал.

Приборы еле слышно пиликали, что-то мигало и где-то что-то пыхтело, словно старый старик, который решил подняться пешком по лестнице. Оля вернулась домой. Опять пустая квартира. Мама хотела побыть с ней, но она попросила оставить ее одну, надо было подумать и еще раз поплакать.

Осторожно прикасалась к вещам мужа, они были словно из музея, стали какими-то чужими. Взяла его ноутбук и, протерев с крышки пыль, аккуратно переложила в стол. Воспоминания тянули ее в прошлое, вот тарелочка из бересты, ее купили на ярмарке, что проходит каждый год в городе. Тогда уже были женаты, и Вадим как раз устроился на работу. Открыла шкатулку, где хранились ее украшения. Сережки, невзрачные, все потертые, но их носили ее бабушка и мама. А вот заколка из слоновой кости, подарил Вадим, купил на последние деньги, когда ездил в командировку.

Лишь только за полночь уставшая и измотанная легла отдохнуть. На следующий день стало легче, к обеду пришел Игорь, друг Вадима, у него свой бизнес, в котором муж имел свою долю. Еще в студенческие времена Вадим занимался разработкой задвижек для газовых труб и вошел как соавтор, даже получил свой патент. Через какое-то время после развала СССР на севере начался бум развития, и его наработки пригодились. Он более двух лет проработал на заводе, вместе с другом создали компанию, его отец вложил деньги, и дело пошло.

– Я только вчера узнал, – извиняющим тоном сказал Игорь, заходя в дом.

– Проходи, – втянула его за руку в коридор и закрыла за ним дверь.

– Как он?

Они сидели в зале, и она уже не так эмоционально все рассказывала. Игорь выслушал, словно Оля сделала доклад, а после стал задавать вопросы.

– У тебя все хорошо? – выговорившись, спросила его.

Вадим не участвовал в бизнесе, хотя обладал большей долей в акциях. Он доверял другу, поэтому и пошел работать по своей специальности.

– Да все нормально, заключили два новых контракта на три года. Теперь можно безбедно жить, есть перспективы на будущее, но это к весне, а пока загружаем цеха заказами.

– Хорошо.

Оле всегда нравились люди, которые не ныли и не судачили о проблемах, а просто брали и делали. Помнила, как в первый год жили от зарплаты до зарплаты, последние дни даже приходилось ходить на работу пешком, не было денег. Вадим всегда говорил, что деньги – это миф, их не существует, нужны только как эквивалент расчета времени. Да, именно время стоит, а не товар. Сколько ты потратил времени на то, чтобы купить телевизор – неделю, месяц, или только день?

– Это полный бред, – ругался он. – Люди работают ради того, чтобы выжить. Взять кредит несуществующих денег, да еще под проценты на тридцать лет. А через сорок лет твое жилье станет аварийным, и твои дети будут вынуждены брать кредит, чтобы опять просто купить себе бетонную коробку с дыркой на небо. А когда же жить?

Оля и сама понимала абсурдность всей экономики, что искусственно придумана только ради того, чтобы из ничего опять делать ничто. И все же, они жили в этом, пусть и неправильном, но экономическом мире. И деньги нужны буквально на все.

– Игорь.

– Да.

– Ты поможешь, если потребуется?

Оля переживала за будущее мужа. То, что сейчас делают врачи, —только спасают жизнь, а вот что дальше? Она пока не знала. Ей хотелось, чтобы Вадим опять встал на ноги и бегал как раньше. Но его спина, бедро и еще множество травм ставили под сомнение будущее.

– Что за вопрос, конечно же, помогу. У нас сейчас дела идут вроде как в гору. Понимаешь, мы хотим…

– Мы? – Оля знала от Вадима, что Игорь не может принимать кардинальных решений без его согласия.

– Да, мы, я уже как-то говорил твоему мужу, что можно вложиться в инвестиции завода. Мы ведь сейчас только заказчики и не более того, а если завтра у завода будут новые контракты, он возьмет и откажет нам, а у нас обязательства перед партнерами.

– Но ведь ты же можешь так же подписать контракты с заводом по обязательствам, как бы с гарантией.

– Да, можно, но тут такое дело, если возьмем на себя обязательства. А вдруг у нас не будет заказов? Придется платить неустойку, штрафы.

– Ясно.

Оля не все понимала в этом бизнесе, но знала, что если хочешь чего-то стабильного, нужно действовать жестко и всегда выполнять взятые на себя обязательства.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2

Полная версия

Почему бы и нет

Другие книги автора