Простые радости

– Вот это верно подмечено, – безмятежно размахивал хвостом Степан. – Наконец-то до нее дошло.

– Ничего, успокоится. Может, придется ей помочь. Она не знает, что этот тип оставил свою футболку в шкафу. Я уже ее нашел и… так скажем, «обновил».

– Эрвин, – предостерегающе протянул Степан, пока хозяйка все еще перечисляла все «достоинства» бывшего парня. – В прошлый раз этот номер не прошел.

– Тогда они еще были вместе. Сейчас она только обрадуется, вот увидишь.

Настенные часы пробили шесть раз.

– Сейчас я вас накормлю, – объявила хозяйка, убегая на кухню.

Коты довольно направились следом.

– Может, ей мышь словить? – предложил Степан. – Бегает тут одна… Только, боюсь, визга будет много, соседи опять милицию вызовут.

– Не надо мышь. Но что-то сделать нужно. Она опять ревет.

Действительно, на кухне вместе с шорохом пакета с кормом послышались свежие всхлипы. Эрвин покачал мордочкой.

– Можем устроить паркур. Она всегда заливается смехом, когда мы носимся по стенам.

– Думаешь, сработает?

Ужин прошел в тишине. Хозяйка лишь тыкала вилкой в тарелку, даже не включив телевизор. Высморкавшись в седьмой раз, она ушла в спальню переодеваться. Не успели коты умыться после трапезы, как послышался крик:

– Эрвин Шредингер! Степан Петрович! Кто из вас это сделал?!

– А вот и футболка нашлась, – зевнул Эрвин.

– Я же говорил, что не будет она радоваться.

– По мне, так запах только лучше стал…

– Ну что, паркур?

– Паркур.

Коты начали носиться по квартире, как бешеные поросята. Хозяйка вышла из спальни, «усовершенствованная» футболка свисала с кончиков ее пальцев. Она с удивлением наблюдала за своими котами, и когда уже казалось, что она вот-вот улыбнется, Степан нечаянно задел хвостом настольную лампу, и та с грохотом упала на пол.

– СТЕПАН!

– Ну что ж, – протянул Эрвин, тут же перестав носиться. – Я не знаю, что еще сделать, чтобы ее развеселить.

– Может, ей просто нужно пострадать? Все равно кормит она нас регулярно, – Степан присоединился к Эрвину, и теперь оба сидели и внимательно наблюдали, как хозяйка возвращает лампу на место. – Как там люди говорят? Время лечит? Или что-то похожее на эту ерунду.

Хозяйка повернулась к ним лицом, уперев руки в пояс. Она посмотрела сначала на одного кота, потом перевела взгляд на другого. Степан и Эрвин махали хвостами и отвечали хозяйке безмятежными и совершенно невинными взглядами.

Хозяйка вдруг опустилась на колени и потянулась к своим пушистым питомцам. Степан забрался к ней на колени, скрутившись клубочком. Эрвин начал лизать ее руку. И хозяйка улыбнулась. Эта улыбка была самой искренней за последние три дня.

– Похоже, сработало, – удивился Эрвин.

– А что мы такого сделали? – зевнул Степан.

– Не знаю. Странные существа эти люди.

Майя Еремеева@maya_eremeeva__

Скрепыш

Нину в нашем дворе знали все. Такая красивая, нежная, светлая. Она улыбается прохожим просто так, всегда благодарит за помощь и просит прощения, даже если совсем не виновата. Моя дочь говорит, что она похожа на облако. У Нины светлый цвет волос и голубые глаза. К слову, моя жена тоже похожа на облако, и дело тут не во внешности. Таких женщин встретишь редко, и мне повезло. Но сейчас о Нине.

Мы с ней познакомились, наверное, в октябре на детской площадке, когда выгуливали наших дочек. Нина была в положении, и я помог ей с непослушной трехлеткой, которая не хотела спускаться с лазелки. Слово за слово, выяснилось, что в марте ей рожать. Ждали сыночка.

Сейчас конец января, а она без живота…

Когда я увидел её после новогодних праздников, то не узнал. Серая тучка вместо облака. И такая колючая. Даже с ребенком говорила неохотно. Мы гуляли несколько дней вместе, и за это время она ни разу не улыбнулась.

– Не знаешь, что с ней? – спросил я как-то у жены, когда мы проезжали мимо детской площадки, и там была Нина.

– Говорят, что начались преждевременные роды. Ребенка не спасли. Ужас, правда? – Марина вела машину и говорила это, осматривая местность, чтобы выехать на трассу со двора.

И, правда, ужас. Я посмотрел на Свету и подумал. Что бы было, если бы нам пришлось хоронить тот комочек, который я забрал из роддома. Меня передернуло. Не скажу, что я прямо млел от младенцев, но мне стало не по себе. И такой холод внутри. Боже, спасибо, что Света с нами. Живая и здоровая.

Но как же сейчас Нина? Я обернулся назад и посмотрел уже по-другому на эту сломленную женщину. Женщину-облако, спрятавшуюся за тучкой.

Мы с дочкой снова шли на площадку. Был февраль, светило солнце, во дворе построили огромную ледяную горку, и ребятня с таким удовольствием каталась с нее. Нина наблюдала со стороны за дочкой. От лица остались только глаза. Выцветшие, безжизненные, когда-то синие глаза, смотрящие в никуда.

Я нашел в кармане скрепыша – это такие резиновые скрепки с нарисованными смайлами, от которых нынешние трехлетки, как наша Светка, сходят с ума, – прицепил его вокруг небольшой конфеты и пошел в сторону Нины.

– Здравствуйте! – сказал я ей. – Мне кажется, что вы что-то потеряли… – я даже нагнулся, чтобы сделать вид, будто поднимаю это «что-то».

– А? – она не слышала меня.

– Говорю, что вы что-то потеряли, – и я протянул ей конфету.

– Не поняла… – она взяла её и посмотрела на фиолетовый смайлик.

– Мне кажется, что я нашел чью-то улыбку. Может, попробуете примерить? Она, конечно, не сравнится с вашей, но, возможно, как временный вариант сойдет? – я улыбнулся ей, надеясь, что она оценит шутку.

Она так пристально смотрела на меня… а потом улыбнулась просто уголками губ. И глаза будто ожили, правда, в них появились слезы. Но это хоть какая-то эмоция.

– Спасибо, – сказала она, спрятав скрепыша в карман.

– Как здорово, что в этом году залили горку, – начал я совершенно бытовой разговор.

– Да, а то детям даже поиграть негде… Как увидели горку с мужем, срочно «ватрушку» дочке поехали покупать…

Она смотрела на меня с такой благодарностью, что я едва сдержался, чтобы не обнять ее. Я видел, как она теребит скрепыша в кармане.

Не знаю, то ли скрепыш, то ли еще что-то случилось, но Нина потихоньку научилась улыбаться снова.

Прошло несколько месяцев. С Ниной мы встречались все чаще на площадке, обсуждали наших девчонок, пока они играли друг с другом. В этот момент у нас с женой случился очередной кризис. Когда происходят подобные дни, я вообще не понимаю, что нас держит вместе, любим ли мы друг друга и стоит ли продолжать. Но мы ждем второго малыша. У нас есть Светка. И мы обязаны им вроде как. Все эти мысли временны, конечно, кризис проходит, и мы снова обнимаемся с моим «облачком» каждый вечер. Но в этот раз «разборы полетов» затянулись. Еще и за окном серый ноябрь.

– Привет, – мы поздоровались с Ниной и начали стандартный разговор соседей.

– Блин! – вдруг вскрикнула она. – Я ж тут что вспомнила! – ни с того ни сего вскрикнула женщина и полезла в сумку. Каково было мое удивление, когда она достала оттуда… скрепыша.

– Мне пока не надо, может, теперь тебе пригодится? – улыбнулась и протянула мне его.

Я, опешив, смотрел на нее. А потом как рассмеюсь. И она засмеялась.

– Только ты не теряй, вдруг потом еще кому понадобится, – она подмигнула.

А я знал, кому я его сегодня отдам. Пришло время помириться с женой.

Анастасия Мартынова@Stasya_v

Осенняя радость

Новый день встретил барабанной дробью дождя по карнизам. Лихой ветер гонял по небу тяжёлые тучи, склонял ветви деревьев почти до самой земли и поднимал в небо пожелтевшие листья.

Мила укуталась по самые щеки в одеяло и совсем не хотела с ним расставаться, но в комнату ворвался вихрь энергии – малышка Лили уже проснулась.

– Мамочка, мы пойдем гулять?

Мила открыла один глаз и снова закрыла. Семь утра! Ну почему дети просыпаются в такую рань, да ещё и в выходной?

– Маам! – настойчиво повторила Лили.

– Нет… Не знаю… Посмотрим, – пробурчала в ответ Мила.

Ей очень хотелось провести в постели весь день, иногда перемещаясь на кухню, а вечером принять горячую ванну. Но день для себя – это непозволительная роскошь, если ты жена и мама. Особенно второе!

Мила нехотя покинула теплое гнёздышко и вяло поплелась в ванну.

– Мама, а правда, что пчелы больно жалят? А зачем они это делают? А как они делают мёд?

– Чисть зубы…

Лили на мгновение поникла, но тут же в ее светлой головке появилось ещё тысяча вопросов, которые она поспешила озвучить.

«Как же я хочу побыть в тишине… Я устала». Мила и правда была измотана. На работе аврал, муж задерживается допоздна, и она ужасно по нему соскучилась, а тут ещё поделку в садик для Лили нужно сообразить и дом привести в порядок.

– Мамочка, улыбнись. Я тебя люблю!

– И я тебя, – Мила постаралась изобразить на своем лице улыбку, но мышцы будто бы забыли, как это делать, и уголки рта привычно опустились вниз. «Нет, так не пойдет, что там говорила Нани: искать радость в мелочах и замечать мир вокруг? Пора бы прислушаться, а то совсем загоню себя в апатию».

– А знаешь, что мы сделаем, Лили?

У девочки загорелись глаза.

– Мы обуем резиновые сапожки, наденем дождевик и пойдем мерить глубину всех-всех луж в округе!

– Ура! – завизжали от радости Лили.

Лили быстро справилась с завтраком, взгромоздилась на табуретку и старательно вымыла свою тарелочку. Мила улыбнулась, глядя на высунутый язычок и сосредоточенное личико малышки.

Вредные колготки легко поддались и наделись с первого раза. Пара минут и Лили уже стояла у двери в полном обмундировании.

– Я готова! Я первая!

Мила обула свои пестрые сапожки, взяла любимый зонт и показав язык Лили, сказала:

– Кто последний к лифту, тот копуша!

Со смехом и визгами они выбежали из квартиры и наперегонки помчались к лифту.

На улице их встретила стена из дождя.

– Ого… – Мила стала сомневаться в правильности своего решения гулять под дождем.

– Вот здорово! – прошептала Лили и тут же спрыгнула со ступеньки в небольшую лужу.

Во дворе никого не было, и Мила решилась повторить за Лили – и тоже прыгнула в воду.

– Мама, мама, смотри! Там море!!! Можно?

– Пойдем вместе!

Лили взяла маму за руку, и они вместе побежали к огромной луже.

– Смотри, тут по щиколотку! – Лили брела в воде, как маленький катер. – Я делаю волны! – захихикала малышка.

– Давай пускать кораблики? – предложила Мила.

Кораблики пересекали море вдоль и поперек, терпели крушение и нашествие великанов. Мила смеялась и радовалась дождю, луже и кленовым корабликам.

– Вот уж не думала, что такой серый день может подарить столько ярких впечатлений! – сказала Мила мужу за ужином.

– В следующий ливень я буду с вами мерить лужи, – рассмеялся Макс, – можно, Лили?

Лили обняла папу и утвердительно кивнула своей кудрявой головкой.

Ольга Кравченко@olgakravchenko7398

Официант

Осень безжалостно загнала всех любителей встреч и прогулок в кафе, бары и ресторанчики.

Аня сидела с подругами в одном из тех баров, про которые все знают, хотя бы понаслышке. Тусклый свет разливался по полуподвальному помещению и успокаивал после тяжелого дня.

Молодой и суетливый, но приветливый официант подошел к столику.

– Девушки, что будете заказывать?

Небольшой, но разнообразный список коктейлей и пицца нарисовались в его чистеньком блокноте.

Мальчик (а он выглядел именно мальчиком) улыбнулся и направился к бару.

Разговоры тянулись своим чередом, скрашивая ожидание.

Официант совсем скоро возник у столика с подносом, на котором стояли бокалы и стаканы, стопки и, страшно сказать, банки с разноцветными зельями, трубочками и зонтиками. Часть из этого уже через секунды должна была приземлиться из рук официанта на стол Ани и ее подруг.

И приземлилась, но без бокалов. Руки официанта, явно еще не набравшие ловкости, дрогнули, и бокал выскользнул. Красноватый коктейль разочарованно растекся по столу и поспешил к Ане на коленки.

Мальчик начал рассыпаться в извинениях и стал краснее этого коктейля. Миллион извинений не облегчил его душу. Он попытался улыбнуться, у него не получилось, и он поспешил оставить еще два бокала и ретировался за новым коктейлем. Напоследок, словно хватаясь за последнюю надежду на прощение, бросил: «Я сегодня первый день».

Студент первого курса, с трудом успевающий выходить на вечерние смены, жил в общежитии на Парке Победы. Он приехал недавно, для него город был чужим и грубым, а работа в баре – единственной возможностью зацепиться за новую жизнь, получить образование и никогда больше не возвращаться туда, где вечера заполнены тоской и безысходностью. Сейчас ему казалось, что он разлил не коктейль, а все свои надежды расплескал по липкому столу бара.

До конца вечера официант старался не попадаться на глаза женской компании за угловым столиком. В его суетливых движениях стали явно читаться страх и отчаяние. Первый день, проступок, увольнение, поиски работы выстроились с логическую цепочку, лишая его причин улыбаться посетителям. Зачем? Все равно уволят, если узнают.

А разве никто не ошибается?

Аня сидела и наблюдала за поникшей фигурой неопытного официанта.

Вечер рассыпался на миллионы историй и воспоминаний и закончился счетом и такими привычными обещаниями встречаться почаще.

На угловом столике рядом с деньгами и чеками осталась розочка, скрученная ловкими Аниными пальцами из салфетки и записка ручкой: «Не переживай! Ты станешь лучшим официантом».

В этих двух белых салфетках крылась такая всеобъемлющая теплота, что официант чуть не прослезился.

Мальчик улыбнулся, убрал в карман розочку и послание на салфетке и продолжил работать, снова приветливо улыбаясь.

Прошел год. Аня сидела за угловым столиком. Приветливый официант пронес мимо два подноса, ловко лавируя в узких проходах. Он передал заказы ожидающим их гостям.

– Добрый вечер! Что будете заказывать?

– Добрый вечер! А вы нас помните? Розочка, коктейль, салфетка.

Официант на секунду задумался, а потом расплылся в детской улыбке:

– Да, помню, помню!

Он опустил глаза и тихо добавил: «Спасибо».

Искренняя радость осветила полуподвальное помещению бара, где работал лучший официант.

Дарья Рундыгина@z.l.dasha

Ответ на её жизнь

Светает. Под одеялом темно и тепло, и слышен снаружи птичий щебет.

По весне с утренней зорькой подают голоса первые запевалы, а краешек Солнца над лесом является уже под слаженный разноголосый хор, льющийся с окрестных крыш, деревьев, от опушки ближайшего леса.

Теперь, осенью, хор приумолк. Но начало дня – как начало новой жизни, промолчать невозможно, особенно если ты – летающий резонатор.

Воробьи, прилетевшие зимовать синицы, крикливые сойки и ещё какие-то крохотные птахи (да, пора уже залезть в определитель, пора) разводят хлопоты и суету, как только небо светлеет и становится ясно, что всё, день приходит, пережили и эту ночь, ура.

Женщина ещё не открывает глаз, она тихо перемещается из реалий снов обратно домой, в себя, в эту свою любимую жизнь, в созданную ею и для неё, так называемую «реальность».

Она находит своё тело уютно устроившимся, сонным и плавным. Ей хочется вспомнить подробности снов, так что лучше его пока и не трогать. Пусть лежит как лежало, пусть наслаждается утренним покоем.

Минутка затишья между здесь и там. Она окунается в ощущения и события, только что бывшие с нею, забирая память о них сюда, в новый день.

Успеть бы схватить, что там было и как, пока не припёрся старший помощник, бодрый, отдохнувший и готовый ко всему. Этот не даст долго прохлаждаться. Зацепится за любую, да за первую попавшуюся детальку этого мира, выстроит привычные пути и дорожки, станет выдавать инструкции, напутствия и советы.

Да вот он уже здесь, явился – не запылился, без приглашения, как обычно.

Она всё ещё меж сном и явью. Там неизведанно и странно, и, быть может, оттого ей кажется, что вот-вот найдётся уже ответ. На её жизнь.

Но миг безвременья сладок и краток. И вот уже коровьи била дилинькают прямо в ухо, и слышится ровный хрум зажёванного вдоль забора сочного ещё пырея.

Женщина переворачивается на спину, высовывает из-под одеяла нос, открывает глаза. Здравствуй, новый день, здравствуй, мир!

И тут же обрадованный Старпом ловко разворачивает перед ней картину событий, пестрящую готовыми решениями вчерашних трудностей. Он весело жонглирует новыми идеями, стремясь приукрасить и улучшить её любимую так называемую «реальность».

Одна из идей захватывает женщину, заставляет построить путь и план, как туда добраться, что и где добыть по дороге, какие условия обеспечить для успеха дела.

Неожиданно решённые, вчерашние сложности радуют, придают сил и вдохновения. Под таким натиском её тело окончательно просыпается и срочно требует холодного душа. Чтобы смыть с себя остатки мечтательности и всяких там странных миров. Впереди великие свершения, следует соответствовать.

Старший помощник – ум – от холодной воды примолкает ненадолго. Женщина смотрит в горизонт, ладонями смахивая с себя искрящиеся на утреннем солнце капли, и улыбается. «Может быть, когда-нибудь и я полечу, как птица», – думает она в тишине.

После, вместе с одеждой, надевает она на себя привычные дневные заботы. Выспавшийся ум деловито и сосредоточенно берётся помочь ей справляться со всякими мудрёными делишками.

И она, привычно не отделяя его от себя, говорит однажды подруге за чаем: «Ты знаешь, а я всё придумываю, планирую и решаю утром, когда проснусь».

А ещё, очень изредка, делится своей секретной маленькой радостью: «Представляешь, нынче во сне я понимала, что сплю!»

И они вместе провожают взглядом улетающую в горизонт серую цаплю.

Васильева Вероника@nika_suok

Сила рода, или чай с антоновкой

– Все у тебя будет хорошо, деточка, – Тамара посмотрела поверх узеньких очков, опуская на стол чашку, испещренную изнутри узорами кофейной гущи, – тебе помогает сила рода, помни об этом.

…

– Четыре свечки, пожалуйста, – Маша протянула одинокую купюру через деревянную столешницу, на которой были разложены товары церковной лавки.

– Минуточку, – служительница держала в руках два пакета, завязанных сверху на узелок; она замешкалась: – Вы мне не поможете?

– Конечно! – будто извиняясь за свою невнимательность, отозвалась Маша.

– Положите, пожалуйста, яблоки вон в ту корзину, – служительница водрузила пакеты на столешницу.

Яблочный аромат нежно обнял Машу и просочился в ноздри:

– Антоновка!

– Да, антоновка из нашего монастырского хозяйства.

В мегаполисе антоновка была редкостью, скромная с виду, но с дерзким характером. Такой сорт было нигде не купить.

– Они продаются? – с замиранием сердца спросила Маша.

– Да, пятьдесят рублей за пакет.

В одном пакете яблок было килограмма на три. Вот так диво!

– Я возьму два.

Маша расплатилась, поставила свечки в церкви и вернулась домой, неся в обеих руках благоухающие сокровища.

Раньше антоновка росла у бабушки на даче, наливаясь соком к началу осени. Яблок было столько, что съесть их все было просто невозможно. Тогда Маша со всей семьей отправлялась на дачу в компании соковыжималки. Бабушка и отец собирали яблоки, мама мыла их в ледяной воде из подземного колодца, а Маша с братом резали и заталкивали пластиковой ступкой в соковыжималку. Из тонкого носика на другой стороне рычащего агрегата струйкой лился ароматный сок – только успевай подставлять бутылки! Сок везли домой и закатывали в большие пузатые банки на зиму.

Маша вошла в свою холодную одинокую квартиру, положила пакеты с яблоками на стол, машинально нажала на кнопку электрического чайника.

Три года назад Маша рассталась с Вадиком, это были тяжелые отношения. Вадик не хотел ее отпускать, устраивал скандалы на работе, ждал возле дома. Однажды он подкараулил ее в подъезде, Маша тогда страшно испугалась. Глаза Вадика отливали каким-то истерическим блеском, он угрожал, плакал, стоял на коленях и просил дать ему еще один шанс. Он вел себя как наркоман, которому нужна была доза. Маша чувствовала, что еще немного – и он перейдет черту. Ей пришлось сменить место жительства и уйти с работы. В те дни она жалела, что не живет в стране, где есть запретительные ордера.

Щелкнула кнопка чайника, вода вскипела. Черные завитки заварки падали в чашку, звонко ударяясь о фарфоровые стенки, кружились в водовороте льющегося кипятка, наполняли воду цветом и ароматом. Маша достала из пакета душистое яблоко антоновки, обмыла в проточной воде и начала нарезать тонкими дольками. Опустив несколько долек яблока в чашку с чаем, Маша замерла от изумления. Антоновка, чай – так делала ее бабушка, только она добавляла дольки свежего яблока… О, боже!

Маша тут же вспомнила слова Тамары:

– Тебе помогает сила рода, помни об этом.

К гадалке Маша пошла скорее от отчаяния. Когда закончилось испытание Вадиком, другая напасть ходила за ней по пятам. Маша третий год жила одна, и это щемящее одиночество начинало ее угнетать. Внутренний мир Маши напоминал безлюдную степь, по которой ветер гнал перекати-поле.

Отпив несколько глотков чая, Маша вдруг вспомнила кое-что еще. Она отставила чашку и достала из шкафа фотоальбом. За одной из ее школьных фотографий была спрятана маленькая карточка с изображением бабушки, а на обороте – слова Дейла Карнеги, написанные красивым мелким почерком: «Если судьба преподносит тебе лимоны – сделай лимонад!»

На следующее утро Маша проснулась в удивительно хорошем настроении и твердо решила отправить хандру в отставку. Раздвинуть шторы, начисто вымыть окна, впустить в холодную квартиру еще теплое осеннее солнце. Покончив с уборкой, она привела себя в порядок. Такая красотка не должна сидеть дома!

– Пойду-ка погуляю в парк, – заявила Маша своему отражению в зеркале и улыбнулась.

Маша ждала лифт, который никак не хотел приезжать, в ее руке красовалось большое зеленое яблоко.

– Антоновка, – низкий мужской голос неожиданно послышался у Маши за спиной, – на весь коридор пахнет.

Маша обернулась: ей улыбался незнакомый молодой мужчина, и она невольно улыбнулась в ответ:

– Да, антоновка, настоящая редкость.

– Меня Андрей зовут, я ваш новый сосед, переехал несколько дней назад.

– Здорово! Я Маша. Заходите в гости, угощу вас антоновкой.

Нана Мо@_mo_nana

Последние рассветы

– Я не ждала вас так рано, инспектор Рингли! – Джулия Кампари отплыла чуть в сторону от люка, пропуская меня вглубь станции, – гравитация включится через пятнадцать минут. Вам показать каюту?

– Нет. Я ненадолго. Где мы можем поговорить?

– Общий зал подойдёт?

Я планировал закончить моё расследование быстро.

Вы, конечно, помните, что год назад завершилась полная эвакуация с Земли. Человечество окончательно убило планету и было вынуждено переселиться на Луну. Теперь мы прячемся в её тоннелях. Сбылось самые мрачные прогнозы. Кислотные дожди, пылевые тайфуны, атмосфера, непригодная для дыхания – вот от чего мы сбежали.

Когда-то станция Z-400 была рассчитана на двадцать человек. Её населяли операторы изменения погоды и техники. Сейчас два механика сменяют друг друга каждые три месяца. А Джулия почему-то отрабатывает четвертую вахту подряд. И снова не подала рапорт на замену. В её обязанности входит анализ данных, поступающих с камер, оставшихся на Земле. Все 3678 объектов дают устойчивую картинку. Похоже, это смущает только меня.

Сначала с помощью станций типа Z пытались влиять на климат. Безуспешно. Сейчас почти все они законсервированы. «Четырёхсотка» – узловая, командный пункт. Самое большое хранилище данных о погоде на Земле.

Включилась гравитация. Мы сели за стол друг напротив друга. Я рассматривал девушку и медлил с началом разговора. Темноволосая, короткая стрижка, спокойный взгляд серых глаз. Держится хорошо, лишь чуть дрожат тонкие пальцы.

– Джулия, тебе нравится здесь работать?

– Да. Здесь я могу видеть рассветы.

– Записи с камер? Но ты на этом ещё и неплохо зарабатываешь? – Она явно не ожидала, что я оказался в курсе её бизнеса. – «Селен ньюс» покупает у тебя онлайн-трансляции за весьма кругленькую сумму!

– Ну, раз вы знаете, – глупо отрицать. Но я рада, что это ещё хоть кому-то нужно.

– Должен тебя разочаровать, скоро они откажутся и перестанут пускать на заставках восход Солнца с разных мест Земли. На многих людей это действует угнетающе, пустые города и всё такое… Напоминает о том, что мы потеряли.

– Можно? – Джулия вывела на большой монитор город, вдали виднелся узнаваемый силуэт моста. Солнце подсвечивало туман.

– Хороший выбор! Сан-Франциско, Пирамида Трансамерика, – я понял, что она хотела мне сказать, и улыбнулся. – Вот только эта камера не работает уже два месяца. Давно ты написала программу, которой заменила трансляции? Скажу честно – талантливо! Учтено всё: и время года, и погода в точке в настоящий момент. Даже я не сразу тебя вычислил.