Моя маленькая Анна

Входная дверь была почти полностью из стекла, лишь три затейливо изогнутые декоративные полосы, выполненные из металла, пересекали её сверху вниз.

Анна вошла в дом и нащупала на стене выключатель. Изнутри помещение выглядело даже больше из-за нежилой пустоты. Дженни и водитель занесли вещи, разместив их кучкой посреди голого пола.

– Всего доброго, дамы! – пожелал им приятный мужчина и исчез во мраке сада. Слышно было, как он аккуратно притворил калитку.

– Я закрою! – крикнула Дженни и, выхватив у матери связку ключей, убежала следом. Анна услышала их голоса, – общительный таксист явно не торопился домой.

«Боже мой, что я натворила!» – подумала она, глядя на гору чемоданов и сумок.

С того самого момента, как ей стало известно о неверности супруга, Анна погрузила себя в эмоциональную кому. Как запрограммированный робот, она занималась текущими делами: оформляла бумаги на покупку дома, продавала свой «BMW», встречалась с агентом по недвижимости, ездила в издательство, упаковывала вещи…

Они с Дженни решили пока ничего не говорить родственникам и знакомым, и обставили дело так, что их отлет выглядел согласно первоначальному плану, – мама летит в Англию на время присмотреть за дочерью.

Анна весело щебетала по телефону с матерью Джорджа, обсуждая детали поездки, а Дженн вздрагивала всякий раз от её смеха, зная, сколько сил уходит у матери на подобные спектакли.

Отец сдержал свое слово, и ни разу не появился. Вопрос о разводе до сих пор оставался открытым.

Вещи собрали довольно быстро, что было неудивительно. Анна не взяла с собой ничего, кроме их одежды, пары комплектов постельного белья, туалетных принадлежностей и своего рабочего ноутбука. Две тарелки, две чашки, пара ложек и вилок, один нож – всё.

У Дженни было свое мнение на этот счёт. От Элла она знала, что кроме кроватей и нескольких стульев в их будущем жилище ничего нет. Но она не вмешивалась, понимая, что мама хочет навсегда вырвать из сердца свой обожаемый дом, свое детище, чтобы ничто не напоминало о прошлой жизни.

Анна была благодарна дочери за молчание, она просто не в силах была сейчас думать об их будущем быте.

И вот теперь, стоя в совершенно пустом доме, среди своих чемоданов и дорожных сумок, Анна впервые позволила себе услышать свои мысли.

«Боже мой!» – повторила она, оглядываясь по сторонам.

– Ты так и стоишь?! – голос Дженни вывел Анну из ступора. – Пошли смотреть!

И они обошли весь дом, включая и выключая свет поочерёдно во всех комнатах.

Эллу отдали должное, – дом был весьма и весьма неплох. Конечно, он сильно уступал размерами их квартире на Манхэттене, да и комнат было в два раза меньше, но планировка производила приятное впечатление.

Два этажа. Первый – почти прозрачный из-за обилия стекол. Высокий потолок. Пространство не поделено никакими перегородками. Кухня с широкой барной стойкой по левой стороне дома плавно переходила в прихожую по центру. Та, в свою очередь, превращалась в небольшую гостиную с огромным, в потолок, книжным стеллажом у правой стены. Удивительно, но стеллаж весь был уставлен книгами. Прежние хозяева отчего-то решили не увозить их с собой.

По противоположной от входа стене поднималась лестница, ведущая на второй этаж. Где-то в двух метрах над полом она делала крутой разворот на девяносто градусов, образуя небольшую площадку. Второй этаж лестница симметрично делила пополам. Позади и впереди неё были огромные прямоугольные окна. По обеим сторонам – кремовго цвета стены, с двумя дверьми в каждой. Получался коридор средней ширины. Заглянув во все двери, мать и дочь определили, где будут их комнаты. По заднему фасаду расположилась комната Анны, напротив неё, через коридор – единственная ванная комната. По той же стороне, что и ванная, выбрала себе спальное место Дженни. Последняя комната ничем не отличалась от остальных двух.

Одно окно Дженни выходило на узкую улочку за домом, а другое, фасадное – на тот самый дом-замок, что очень её обрадовало. Этим волшебным видом она и руководствовалась, делая свой выбор.

У Анны тоже было два окна, – по тыльной стене дома и с его левой стороны. Оба выходили во двор. Боковое окно прикрывал ветвями один из двух раскидистых дубов, росших на лужайке.

«Можно сбежать отсюда, спустившись по дереву», – почему-то пронеслось у нее в голове.

Дженни успела сходить вниз за своими сумками, и теперь шумно грохотала ими в своей новой комнате.

Анна спустилась на первый этаж. После такого долгого, изнурительного путешествия она не нашла в себе сил разбирать вещи. Выбрав чемодан, в котором лежало постельное белье, она поволокла его наверх. Остановившись на лестничной площадке, Анна ещё раз оглядела дом. Из-за отсутствия мебели он выглядел пустынным и необжитым, с чужими неприветливыми запахами.

Анне тут же привиделась светлая гостиная с сотней любимых мелочей, с огромным диваном цвета сливок, камином и изящным стеклянным столиком ручной работы. Она даже ощутила лёгкий аромат жасмина, неизменно присутствовавший в их с Джорджем квартире. На глазах выступили слёзы, стало больно и тесно в груди. Анна ухватилась за перила, чтобы не упасть. Несколько секунд она пыталась совладать с собой.

– Мам, иди сюда! – раздался голос Дженни.

Анна быстро утёрла слёзы, дождалась, пока дыхание восстановиться, и только после этого пошла наверх.

Дженни сидела на незастеленном матрасе и с интересом что-то разглядывала. Вид собственной дочери в чужой комнате больно резанул по сердцу. Но она взяла ебя в руки и на этот раз.

– Смотри, что я нашла под кроватью, – Дженн протянула матери какой-то предмет. Им оказалась небольшая фарфоровая фигурка – прекрасный юноша в старинной английской одежде. По видимости, так когда-то одевалась английская знать. С робкой улыбкой он протягивал Анне белую розу. Художник мастерски изобразил сложную игру чувств на хорошеньком фарфоровом личике, – юноша будто бы боялся, что его розу не примут, и в то же время страстно надеялся на обратное.

– Он чудесный!.. – улыбнулась Анна.

– Возьми его в свою комнату, – сказала Дженни. – Поставишь на окошко.

– Я слишком стара для столь юных бойфрендов, пусть даже декоративных, – отшутилась мать. – Оставь его себе.

Анна вытащила постельный комплект, небольшую подушку, и они вместе заправили постель Дженни. От белоснежного белья в веселую бирюзовую и розовую полоску сразу стало немного уютней. Анна поволокла чемодан дальше, в свою комнату.

– Тебе помочь? – спросила Дженни.

– Нет, дорогая. Ложись спать. Завтра у нас много дел.

– О, да! Великое множество! – Дженни с удовольствием плюхнулась на застеленную кровать. – Обещай, что как только мы разделаемся с вещами, сразу пойдем гулять! Я хочу посмотреть всё-всё!

– Конечно, пойдём, – сказала Анна, любуясь красивым сонным лицом своей дочки.

Оставшись одна, она быстро заправила постель, выключила свет, разделась, – одежду пришлось сложить на подоконник, – и сразу нырнула под холодное одеяло.

Сквозь незанавешенные окна ярко светила луна, нежно посеребрив листья дуба. Лёгкий ветерок слегка колыхал их, создавая замысловатое мерцание света на стенах.

Анна лежала, прислушиваясь к голосу дочери, напевавшей какой-то невообразимый мотив. Она так устала, что без единой мысли стала проваливаться в сон.

– Мама!.. – громкий шепот Дженн вырвал её из глубокой дремоты.

– Ммм?..

– Мама… это всё ничего… – глаза девушки в темноте казались огромными. – Мы справимся! – она погладила мать по волосам. – Ты у меня такая сильная! Всё у нас будет хорошо…

Дженни подошла к окну.

– Ну и дерево!.. Вот это ветвищи!.. А знаешь, что? – она резко обернулась к матери. – Не удивлюсь, когда через это самое окно к тебе начнут влезать воздыхатели!

– Дженнифер! – возмутилась Анна.

Дженн хохотнула и выбежала из комнаты. В дверях она оглянулась, и сердце её сжалось, – какая же крохотная её мама в этой широкой двуспальной постели. Прямо маленькая девочка. Брошенная маленькая девочка…

«Ничего, – сказала себе девушка, – я буду рядом ине позволю ей загнать себя в депрессию».

Она осторожно прикрыла дверь и пошла к себе.

А Анна обнаружила на подоконнике ту самую статуэтку. Облитый лунным светом юноша с улыбкой протягивал ей свою маленькую розу.

Она усмехнулась про себя: «А вот и первый воздыхатель». Сама того не заметив, Анна погрузилась в сон.

Глава пятая

Городок графства Девоншир под названием Эксетер, что уютно расположился посреди бескрайних зелёных полей Великобритании, с первого взгляда влюбил в себя Анну и Дженн. Здесь не было ни одного высотного здания, даже в центре. Затейливые изогнутые улочки с узкими, мощёными камнем тротуарами, своеобразные домики, плотно пригнанные друг к другу и обилие зелени создавали атмосферу далекого-далекого прошлого. Казалось, в любой момент по одной из старинных улиц могла запросто пройтись Джейн Остин, размышляя над новой книгой.

Погода радовала уже которую неделю, – ни одного пасмурного дня. Оказалось, эти места одни из самых тёплых и солнечных в этой стране. В их родном Нью-Йорке в августе обычно стояла назойливая жара. Здесь же, несмотря на безоблачное небо, столбик термометра не переваливал за двадцать градусов по Цельсию. Воздух был свежим, пьянящим, насыщенным ароматами полевых трав.

Мать и дочь, когда не были заняты делами насущными, связанными, в основном, с университетом и покупкой нового автомобиля, всё свободное время проводили вне дома.

Они ездили к Кафедральному собору и были очарованы его впечатляющими размерами и мрачной готической красотой. Побродили по местному парку Ружмонт Гарденс, в дивных Садах Нозернхей. В них росло не так много высоких деревьев, и потому незатенённые лужайки купались в солнце. Позади старого замка Ружмонт, и по всему парку, прямо на траве отдыхали жители и гости города.

Не передать словами, сколько интересных зданий встретили они в этом маленьком городке. Дженн неистово щёлкала фотоаппаратом при виде очередной архитектурной находки. Их удивила и рассмешила улица с претензионным названием «Парламент стрит». В самом узком месте она была шириной всего шестьдесят четыре сантиметра. Проходившая мимо пожилая дама с гордостью поведала им, что это самая узкая улица в мире.

Спокойная река Экс делила город на две неравные половины. Уже за его пределами река расширялась и впадала в Ла-Манш. Анна и Дженн переплывали эту реку на необыкновенном старом пароме, который до сих пор работал на ручной тяге и считался одной из местных достопримечательностей.

Когда Анна приобрела, наконец, автомобиль, своего любимого зелёного цвета, – они сразу же поехали к проливу. Гуляли босиком по сырому песку вдоль воды и любовались красивым пейзажем. Дженн с удовольствием поплавала, а Анна не решилась зайти в холодную воду Ла-Манша, за что была бесцеремонно обрызгана с головы до ног.

И особенно им обеим понравился рынок в центре города. В весёлой шумихе там можно было купить любую еду, от свежих продуктов до готовых угощений на любой вкус.

Жизнь в Эксетере была размеренной и неторопливой. Люди ходили по улицам не спеша, без суеты. Даже студенты, казалось, никогда и никуда не торопились. Наслушавшись от друзей о чопорности англичан и их антипатии к американцам, Дженни с радостью обнаружила, что к местным жителям это совершенно не относится. Они с охотой отвечали на любой её вопрос. Американский акцент выдавал мать и дочь с головой, но ни разу они не ощутили ни малейшего проявления недружелюбия по отношению к себе. Всё вокруг настолько отличалось от их родного Нью-Йорка, будто две параллельные реальности. Даже Анна стала понемногу «высовывать кончик носа из своей раковины», – как говорила Дженн, – интересуясь непривычными для неё нравами горожан.

Минуло уже две недели, как Дженни стала ходить на занятия, а мебели в доме так и не прибавилось. Они настолько привыкли обходиться двумя кроватями и двумя стульями, пользоваться своими чемоданами как шкафами, что не испытывали по этому поводу ни малейшего дискомфорта.

Но однажды утром, обведя хозяйским взглядом зияющие пустоты зала, Анна сказала:

– Так дальше продолжаться не может. Живём как спартанцы.

Они сидели на кухне за барной стойкой, и пили кофе. Дженни пальцем размазывала сливочное масло по булке в виду того, что мама делала то же самое их единственным ножом.

– А мне нравится, – сказала девушка. – Никаких тебе пыльных диванов.

– К тебе могут прийти друзья, и им просто некуда будет сесть! – Анна покончила с хлебом и передала нож дочери, но той он уже был без надобности.

– Сядут на пол, – ответила Дженни, облизывая палец.

На самом деле она обрадовалась, что мама впервые заинтересовалась бытовым вопросом, – это был хороший знак.

– Впрочем, если тебе так хочется – сходи, присмотрись. Осталось ещё полно денег на твоём счёте. Или, давай завтра сходим вместе, у меня будет выходной.

– Я схожу сегодня, хочу прогуляться.

На том и порешили. Дженни побежала на семинар, и сквозь окно Анна увидела симпатичного парня за их калиткой. При виде девушки он радостно замахал рукой и что-то выкрикнул, а Дженни залилась смехом.

Анна лишь улыбнулась в чашку с кофе.

«Дженни… – с нежностью подумала она, – что бы я без тебя делала?..»

Анна безумно любила свою дочь. Их противоположные характеры, вопреки всему, сближали, а не разъединяли их. У Дженни был особенный талант притягивать к себе людей всех возрастов. В любом новом обществе она словно занимала давно уготованную ей нишу. Там, где появлялась Дженнифер, сразу образовывался единый круг друзей и знакомых, совершенно разные люди сближались и начинали жить общими интересами, проблемами, событиями. Её бьющая ключом энергетика объединяла всех.

Так и в Эксетере. Уже в первый день занятий она организовала в одном из кампусов университета «вечеринку первашей» для новоприбывших студентов со своего факультета. Попали на неё и первокурсники с других направлений, и ребята постарше. После вечеринки Дженни объявила матери, что «влюбилась без памяти».

Анна не возражала, – она никогда не боялась за дочь в этом плане. Дженн умела себя поставить так, что человек с низкими помыслами либо просто не приживался рядом с ней, либо резко менял свое поведение. Она была девственна, и Анна знала это наверняка. Случись что-нибудь в этом роде, Дженни пришла бы к ней и поделилась, как с лучшей подругой.

Анне было гораздо сложнее сходиться с людьми. Ей требовалось время, чтобы присмотреться, прежде чем определить, насколько близко она подпустит к себе нового знакомого. Вероятно, в этом повинны отношения её родителей, никогда не проявлявших своих чувств на людях. Даже на похоронах отца мать Анны не проронила не слезинки. Только одна Анна и понимала, чего ей это стоило. На другой день мама просто слегла. Не прошло и полугода, как она тихо ушла вслед за отцом.

Анна допила свой кофе и стала собираться. Она впервые выходила из дома без Дженни. Открыв чемодан, Анна долго перебирала свои деловые костюмы, строгие блузы, изящные жакеты. Ровным счётом, ничто не подходило для пешей прогулки по этому провинциальному городу. Здесь был совершенно иной ритм жизни, нежели в Нью-Йорке. Она привыкла ходить быстро, почти бегом. Да и сложно было идти, не торопясь, по оживлённым улицам мегаполиса.

Жители Эксетера, казалось, не видели ни малейшего смысла в спешке. Даже речь их была медлительной и обстоятельной.

Анна стала разочарованно укладывать свою одежду обратно в чемодан, как вдруг из вороха вещей показался край светлой ткани, отделанной тонким узким кружевом.

«Мое платье?» – она вытащила его из общей кучи. Это было по-весеннему нежное льняное платье сливочного цвета на лёгкой шелковой подкладке. Тонкие бретели, низко вырезанная спина. Платье было свободного кроя, слегка суженное под грудью и длиной до середины колен. Анна совершенно не помнила, чтобы она брала его с собой.

Его купил Джордж. Они путешествовали по Венеции, в кои-то веки вдвоем, без дочери. Анне это платье совершенно тогда не понравилось, но муж говорил, что в нём она похожа на Лолиту из романа Набокова, и заставлял носить его на отдыхе почти каждый вечер.

«Как будто я, старый негодяй, соблазнил юную деву», – прошептал он ей на ухо, когда они ужинали в уютном тесном ресторанчике.

Воспоминания вихрем пронеслись в голове, пока Анна держала в руках это платье.

Она ни за что не надела бы его, будь под рукой хоть что-то мало-мальски подходящее. Но Анне до того надоело чувствовать себя бизнес-леди среди туристов, и погода стояла такая на удивление тёплая для середины сентября, что было принято решение идти в нём.

Вздохнув, она стала переодеваться. Бюстгальтер пришлось снять, иначе бы он откровенно выглядывал из выреза на спине. Почувствовав себя совершенно голой в невесомой ткани, Анна придирчиво оглядела себя в зеркале со всех сторон: «Что ж, вполне пристойно». Платье не просвечивало, и её наготе ничто не угрожало. Тем не менее, поверх платья была накинута коротенькая джинсовая куртка Дженн, синий цвет которой как нельзя лучше подчеркивал глаза Анны. Теперь только волосы, стянутые на затылке в тугой пучок, вызывали сомнения. Анна вынула шпильки, и каскад блестящих каштановых кудрей упал на плечи.

Прихватив сумку и надев туфли телесного цвета, она вышла на улицу.

Путь её имел конкретную цель – небольшой мебельный магазин совсем недалеко от дома, – на машине она добиралась до него минут за пять.

На двери лавки красовалась надпись: «Распродажа». Анна вошла внутрь под мелодичный звон дверного колокольчика. Магазин был очень тесно заставлен. В хаотичном порядке классическая мебель перемешивалась с современной, в стиле хай-тек. Совершенно никакой системы в расположении предметов. Опытным взглядом Анна сразу отметила несколько интересных вещей, из которых можно было составить приличный интерьер. Ценники тоже приятно удивили.

– Могу я вам помочь? – откуда-то из недр помещения выплыла невысокая полная женщина средних лет.

– О, да! – Анна не скрывала радости. – Я думаю, что сегодня мне очень повезло.

– Вы о ценах? – улыбнулась женщина, – мы закрываемся, вот и распродаем весь товар, все оставшиеся выставочные образцы. Уж простите за беспорядок. Мы с мужем переезжаем в Лондон, к дочке. Я, знаете ли, стала бабушкой двух мальчишек-близнецов.

– Поздравляю вас! Это большое счастье, – Анне сразу понравилась искренняя манера общения хозяйки магазина. – Как вас зовут, миссис…?

– Никакой миссис! Просто Грейс.

– Что ж, Грейс, я помогу освободить место в вашем магазине, – сказала Анна. – Я присмотрела интерьер, и мне бы ещё хотелось подобрать к нему разные детали – светильники, вешалки, подставки…

– Я вам всё покажу и расскажу! – обрадованно прервала Грейс.

Спустя долгие два с половиной часа дело было сделано. За приятной беседой вся мелочь была обернута пузырчатой пленкой и расфасована по коробкам. Мебель была уже собрана, так как оставалась в единственном экземпляре.

– Ох, Анна! – хозяйка вдруг всплеснула руками. – Я же совсем забыла! Мои грузчики рассчитались сегодня утром! Нашли другую работу и не пожелали остаться до закрытия. Есть Колум, водитель, но он сорвал спину на днях. Некому закинуть вещи в фургон…

Женщины задумались.

– Вот что, – после паузы сказала Грейс. – У нас есть два варианта. Либо заказать доставку у другой фирмы, и я сама вам её оплачу. Либо мой муж соберет своих друзей, и они все перенесут. Но в любом случае, это произойдет не сегодня. Придется потерпеть до завтра или даже до послезавтра.

– Завтра? – Анна вошла в раж и совершенно не хотела терять ни дня. – Постойте…

Она достала телефон и стала набирать дочери.

– Мам, не волнуйся, я почти уже иду! Просто зависли с ребятами в кафешке, так что не волнуйся – я не голодная! – скороговоркой затараторила в трубку та.

– Дженни! – Анна с трудом остановила этот поток информации. – Мне нужна ваша помощь.

Спустя всего полчаса в конце улицы показалась Дженн, единственная девушка в компании рослых молодых парней, явно не первокурсников. Анна лишь возвела глаза к небесам, – что с ней поделаешь!

Подойдя к магазину и оценив фронт работ, дочь тут же принялась командовать своей свитой. Мебель быстро перемещалась в фургон. Видя это, Анна поспешила домой.

Она едва успела вставить ключ в замок, когда фургончик Колума, в сопровождении стайки не поместившихся в него студентов, остановился возле калитки. Она открыла дверь и юркнула в дом. Следом уже бежали друзья Дженн, таща на себе мебель и коробки. Шумная разноцветная толпа мигом всё занесла и ретировалась, выкрикивая прощальные слова.

Последним, с креслом в руках, вошел высокий русоволосый парень и опустил свою ношу на свободное место. Он имел приятную наружность и нагловатоый оценивающий взгляд светло-зелёных глаз. Он уставился на Анну с нескрываемым интересом.

– Честно говоря, вы совсем не похожи на маму Дженн, – низким голосом произнёс субъект.

– Она больше похожа на своего отца, – Анна слегка оторопела от такого бесцеремонного разглядывания.

– Я не о том, – парень улыбнулся полными губами. – Вы, в принципе, ни на чью маму не похожи.

Анна уже не нашлась, что на это ответить и молча смотрела, как он выходит. Задержавшись на секунду в дверях, субъект заявил:

– Завтра с утра приду. Надо расставить все это.

– Хорошо… – только и сказала Анна, ожидая, когда же он, наконец, уйдёт.

Оставшись одна, она упала в кресло, принесённое странным типом, и энтузиазм вышел из неё в то же мгновение. Только сейчас Анна поняла, что день близится к вечеру.

Стулья, кресла, коробки, шкафы, и диван в полнейшем беспорядке загромождали все свободное пространство. Совершенно опустошенная, Анна поднялась к себе. Приняв душ, она проглотила две таблетки снотворного и уснула тяжёлым сном без сновидений.

Анна проспала до позднего утра. И проспала бы гораздо дольше, если бы не настойчивый звонок в дверь.

Чертыхаясь, она натянула на себя пижаму Дженни, невесть как оказавшуюся на подоконнике, и пошла вниз, путаясь в длинных штанинах, на ходу приглаживая растрёпанные волосы.

За стеклянной дверью стоял вчерашний знакомый. Не отрывая руку от звонка, он следил сквозь стекло за её приближением.

– Ну и видок у вас, – сказал он, едва Анна открыла дверь.

– Сколько времени? – она твёрдо решила не обращать внимания на его манеру общения.

– Уже одиннадцать часов, миссис. Я пришёл, как договаривались.

– Какого дьявола ты притащился в такую рань?!! – по лестнице к ним спускалась разгневанная Дженни, гулко топая по ступеням босыми пятками.

– Так ведь целый день угрохаем на перестановку, – парень совсем не смутился такому приветствию.

– Мама, это Хайд, и он балда, – представила его Дженн.

– Анна, – сказала Анна.

– Я в курсе, – сказал Хайд. – Давайте начинать.

Недоумевая, Анна пошла к себе, чтобы переодеться, а Дженни принялась варить кофе, костеря Хайда на чём свет стоит.

После скорого завтрака приступили к делу. Хайд оказался на удивление толковым парнем. Он проявил неутомимое трудолюбие, а вместе с ним здравый смысл и хороший вкус. Гостиная понемногу стала приобретать жилой вид. Закончив с первым этажом, перешли на второй. Уже порядком уставшие, они наскоро расставили мебель в комнате Дженни и принялись за комнату Анны. Пришлось наполовину разобрать шкаф, прежде чем внести его в дверь. Затем Хайд снова его собрал. Общими усилиями занесли массивный комод, небольшой туалетный столик с зеркалом и письменный стол. Наконец, всё встало на свои места, лишь кровать оказалась слишком близко к столу. Пока Анна и Хайд пыхтели, передвигая её ближе к двери, Дженни уволокла мамину тумбочку к себе, заявив, что там она будет смотреться лучше.

Кровать поставили параллельно окну, и теперь Анна с Хайдом дышали, как лошади после заезда, стоя по разные её стороны.

– Хайд, спасибо тебе большое! – восстановив дыхание, сказала Анна.

– Был рад помочь, – ответил парень. – Но зачем вам такая огромная двуспальная кровать? – спросил он и тут же покраснел как помидор.

Анна засмеялась.

– Простите, миссис Хэмптон. Я всегда говорю первое, что приходит в голову, – ему явно было неловко от двусмысленности сказанного.

– Ничего, Хайд.

– Я имел в виду, что вам бы и детской кроватки хватило, такой, с бортиками, чтоб не свалиться во сне.

Анна посмотрела на Хайда, и увидела, что он вовсе не хочет её задеть, лишь в глазах его играют озорные искорки. Не выдержав, она расхохоталась, и Хайд с энтузиазмом поддержал.

– Что за гогот? – поинтересовалась из коридора Дженни.

Она как раз волоком тащила длинную прикроватную тумбу, обменянную на мамину. Хайд отстранил девушку и легко занёс тумбу в спальню.

– Твой друг считает, что эта кровать мне великовата, и надо переезжать в детскую люльку, – ответила Анна.

– Отличная мысль! Я могу укачивать тебя по ночам и подтыкать одеяльце за скромное вознаграждение, – Дженни первый раз слышала смех матери со дня их разрыва с отцом, и боялась спугнуть это настроение.