Время Зверя

Министр для верности прикрыл глаза ладонью и сжал зубы. Ему было чертовски не по себе, хотя он и не видел ничего происходившего за спиной. Когда пугающие звуки стихли, маршал опустил руку и немного повернул голову, стараясь рассмотреть тело адъютанта боковым зрением. Андреев все еще лежал на полу, но уже неподвижно. Министр постоял еще минуту в нерешительности и наконец обернулся.

– Помоги мне подняться, сын мой, – не открывая глаз, хрипло попросил подполковник. – Чтобы привыкнуть к этому телу, мне понадобится некоторое время...

Глава 3

ВРЕМЯ

Сейчас мне уже и не вспомнить, как я осознал, что вновь способен мыслить. Однажды я вдруг поднялся на ноги и, расправив плечи, глубоко вдохнул. Чем был примечателен воздух в тот момент – не знаю, но я сразу заметил в его запахе новизну. Он не пах ландышами или морским бризом, но казался свежим и восхитительно приятным. Я оглянулся вокруг и вдруг понял, что вижу окружающую меня действительность словно впервые. Серый горизонт отодвинулся на многие мили, а низкие тучи, как пугливые ягнята, стремительно разбежались в стороны. Знакомый мир постепенно приобретал совершенно новые черты. Казалось, что раньше я видел его сквозь матовое стекло, а теперь прозрел и с интересом сравниваю мутные видения и реальность. Почему я перестал довольствоваться молчаливым созерцанием своего внутреннего мира и решил выйти из состояния вековой дремоты, понять было трудно. И уж точно никто не собирался давать мне подсказку. Возможно, проснулся какой-то отдыхавший до этого ген или кто-то подтолкнул меня извне, но главное заключалось в том, что я очнулся и теперь осознавал себя не как животное, а как личность. Пока ущербную, но все-таки личность.

В попытке найти хоть какую-нибудь зацепку для взгляда, я снова завертел головой. Я испытывал сильнейший информационный и эмоциональный голод. Так долго быть скотом, бессловесным и безынициативным, весьма утомительно, уж поверьте. Теперь мне очень хотелось увидеть что-нибудь новенькое в окружающих декорациях, а заодно определить свою роль в этом странном спектакле. Кое-что я помнил, но многое переживал заново. Итак...

Это была простая и доступная картина мира. Бесконечная, плотно сжатая спиральная пружина, путешествовать по которой можно, лишь скользя в невысоком промежутке между верхним и несущим витками. Невысоком, потому что пружина плотно сжата, но все-таки вполне пригодном для путешествий. Здесь стоит пояснить, что эта спираль характеризовала лишь одну составляющую мира – Время. Для обитателей Пространства оно было неосязаемым, одномерным и направленным исключительно вперед, а вот для меня и прочих времян этот мир был вполне материален и трехмерен. Более того, Время не являлось натянутой из прошлого в будущее струной, оно представляло собой плотно сжатую пружину, которой никогда не суждено разжаться.

Я стоял на поблескивающей закаленной сталью поверхности витка Настоящего и, запрокинув голову, смотрел на образующее небо тучное брюхо витка Будущего. Мне страшно хотелось поднять вверх свои длинные руки и потрогать ими блестящий «потолок» примитивного мироздания. Будь я способен на такие подвиги, любой путь для меня сократился бы в сотни раз. Впиться когтями в податливую высокоуглеродистую сталь, прорвать в ней удобные ступени и взобраться на следующий виток, не совершая утомительной пробежки по долгому кругу, было бы парой пустяков.

Нет, этого я сделать не мог. Да и было ли мне это нужно? Спешить мне некуда, а любопытство по поводу загадочного и прекрасного далека осталось в детстве. Собственно говоря, умение наслаждаться настоящим, не сожалея о прошедшем и не стремясь попасть поскорее в грядущее, лично для меня и стало в свое время пунктом, обозначившим окончание детства и наступление зрелости... Определенно, тянуться к «потолку» было бессмысленно. Встав на холодную поверхность нового витка, я перестал бы осознавать, что попал в Будущее, ведь оно обыденно легло бы под мои ступни и превратилось в то же серое Настоящее, что в данную минуту уже согрелось от тепла босых ног...

Запах металла, холодный ветер, гулкие звуки падающих капель конденсата и шепотливая тишина. Это были характерные признаки Времени. Они никогда не приедались и не раздражали. Да и как могли они мешать, если являлись частью бытия?

Я топнул ногой, отколов от промерзшего металла кусок с неровными тектоническими краями. Он соскользнул через край витка в пустоту, окружающую металлически-пружинистое Время, но не упал, хотя, даже судя по тому, что я стоял, а не плавал над поверхностью спирали, здесь имелась определенная сила тяжести. Стоило мне удивиться этому странному факту, как этот кусок стремительно рухнул в клубящуюся туманом Бездну. Совпадение?

Из-за края нависающего сверху витка появилось тусклое, вытянутое по образу и подобию псевдосферы, светило. Оно неуверенно двинулось по невообразимой траектории, постоянно натыкаясь на тусклые бока пружины. При этом из тела похожей на юлу звезды то и дело вырывались старчески обвисшие щупальца вялых протуберанцев, а по ее поверхности бегали стайки белых искр. Словно не поспевая за вращением деформированного Солнца, примерно на середине расстояния между его краями пульсировало темное пятно. Светило как бы пыталось рассмотреть меня, подслеповато щурясь в тщетных попытках сфокусировать уставший взгляд.

Я улыбнулся и помахал ему рукой. От моего простого движения Солнце отпрянуло в сторону, снова наткнулось на верхний виток, выбросило сразу три сморщенных протуберанца и нырнуло за край мироздания...

Ну вот. Хотел как лучше... Изверг. Ни за что ни про что испугал бедное животное...

Я провел рукой по спутанным волосам. Ими снова пытался играть глупый до примитивности Ветер. Он вился вокруг меня с бессмысленной улыбкой и что-то нашептывал, бессвязно, но убедительно:

«Нет нам прощения... расскажи... это недостойно высшего... Ты задумал произнести Слово? Звери жаждут греха... вашшше величество... Трудно стать Творцом? Вы, ангел, слышите тьму? Пространство во мне...»

«Бред, конечно, – подумал я. – Впрочем, чего еще можно ожидать от прозрачных мозгов?

Пойти прогуляться до горизонта? Что нового я найду за этой условной чертой? Ту же холодную сталь, ветер и пустоту. Я здесь определенно один. Между кольцами гигантской анаконды Времени».

Я некрасиво сплюнул на стальную поверхность, и странная музыка тишины изменила тональность. Теперь это была минорная, чуть фальшивая и тихая песня без слов. Я прислушался к ней, отыскивая новый смысл в хорошо знакомых сочетаниях звуков. Нет, смысл был прежним. Фыркали тяжелые меха, вибрировали мембраны, сдуваясь, занудствовали волынки, гитара дребезжала ослабленными струнами...

Я взглянул вниз, на предыдущий виток и понял, что на самом деле брожу вовсе не в Настоящем. Жизнь кипела ниже, и пустынность согретого моей энергией места объяснялась лишь тем, что здесь не было ни одного состоявшегося события.

Я стоял в Будущем, а значит, для всей Вселенной, да и на самом деле, я пока еще спал. После пробуждения это оказалось наиболее грандиозным открытием. Если мне было по силам проникать в грядущее, то, возможно, я мог спуститься и в прошлое?

«Занятно, – подумалось мне. – А почему? Кто я такой, чтобы вольно бродить по спирали Времени? Или проделывать это могут все обитатели первого мира? И почему я вдруг присвоил пружине порядковый номер, разве существует какой-то другой мир? Стоп, есть еще некое Пространство. Что я знаю о второй части Вселенной?»

Несмотря на всю мою уникальность, память наотрез отказывалась выдать хотя бы одно приличное объяснение...

Глава 4

МАЙ БУДУЩЕГО ГОДА. ПРОЕКТ

– Гравитонные двигатели выводят нашу космонавтику на уровень, до которого мы пока еще просто не доросли, – Роман взмахнул руками и едва не выронил ключи.

Открыв дверь квартиры, он пропустил Дашу вперед.

– Ого! – Девушка оглянулась и одобрительно покачала головой. – Хорошая квартирка. Сколько комнат?

– Три, – Роман улыбнулся. – Но я обитаю лишь в одной. Остальные используются как тренажерный зал и вещевой склад. Аппаратура и диван – все, что мне нужно...

– Вот попадешься на крючок какой-нибудь красотке, все помещения сразу же обретут жилой вид, – Даша прошла в обитаемую комнату и, скинув туфли, тут же уселась на толстый мягкий ковер. – Отлично! Здесь и остановимся.

– Я могу подвинуть к дивану столик, – предложил Роман.

– Не усложняй, – остановила его девушка. – Неси пиво и фисташки. За столом будет слишком официально...

– Как скажешь, – Роман открыл холодильник и театральным жестом указал на его содержимое. Складывалось оно исключительно из пивных бутылок.

– Типичный пейзаж для рефрижератора обеспеченного холостяка, – Даша рассмеялась. – Может быть, именно мне заняться твоим перевоспитанием?

Роман, паясничая, рухнул на колени и, прижав руки к груди, воскликнул:

– Не губи, боярыня!

– Не буду, – успокаивая его, ответила девушка. – Живи на воле, пока...

– А жаль, – лицо Романа приобрело серьезное выражение. – Тебе бы я сдался.

– Спокойно, Ромео, – Даша подняла обе руки ладонями вперед. – Мы с тобой секретные сотрудники самой засекреченной в стране лаборатории и не имеем права на проявление чувств, даже по отношению друг к другу. Договорились?

– Ничего такого в моем контракте не написано, – попытался возразить парень.

– Ты невнимательно отнесся к тексту, который читается между строк, – с улыбкой пояснила Даша. – Так что ты говорил о космонавтике?

Роман кисло улыбнулся и достал из холодильника пару бутылок.

– Кроме создания надежных двигателей, нам предстоит еще изрядно попотеть над разработкой множества систем: жизнеобеспечения, защиты, управления, навигации... Что толку от корабля, который способен прыгнуть сквозь пространство и время, но в неизвестном направлении и с риском для жизни экипажа?

– Будут двигатели, будет и пища для размышлений, – ответила девушка. – Это забота уже не наша, а целой армии конструкторов. Сейчас главное – провести испытания разгонного блока и доказать, что идея верна. Разве не так?

– Все правильно, – согласился Роман. – Мы наблюдаем за испытаниями и пишем экспертное заключение. То же самое сделают еще десять различных комиссий независимых специалистов и наблюдателей... Вроде бы все укладывается в схему, но что-то меня тревожит. Я пока не готов четко ответить – что? Однако ощущение, что в наших действиях есть элемент иррациональности и поспешности, у меня не исчезло даже после того, как с идеей согласились самые мудрые из академиков и была назначена дата испытаний.

– В возможности создания атомной бомбы тоже многие сомневались, – возразила Даша.

– Видимо, ты права, – Роман уселся рядом с девушкой и, словно невзначай, приобнял ее за плечи. – Выпьем за успех в делах и личной жизни?

– В делах, – уточнила Даша и легонько стукнула своей бутылкой о горлышко сосуда в руке Ромы.

– И личной жизни, – настойчиво повторил Рома, пытаясь развернуть Дашу к себе лицом.

– Рома! Мы же договорились! – Даша стряхнула руку парня со своего плеча и укоризненно покачала головой. – Работа и личные отношения – небо и земля. Вот когда мы с тобой закончим совместную трудовую деятельность – приставай сколько угодно.

– А результат? – Роман усмехнулся и, поднявшись на ноги, достал из холодильника еще пару бутылок пива.

– Не замедлит проявиться, – откликнулась Даша. – Получишь по физиономии, однозначно.

– Вот именно, – Роман печально вздохнул.

Девушка поднесла к губам бутылку и рассмеялась.

– Не грусти, Ромео, так даже интереснее...

– Интересно, ничего не скажешь, – парень скривился. – Передо мной, на ковре, сидит самая красивая девушка во всей столице, а я...

– А ты ведешь себя, как настоящий «мачо», – Даша отсалютовала ему бутылкой, – и почти не пытаешься воспользоваться моей минутной слабостью. Все, Ромео, хватит лирики, или я сейчас уйду. Давай поговорим на какую-нибудь скучную служебную тему или обсудим одну из твоих завиральных идей.

– Почему сразу – завиральных?! – легко переключился на новую волну Роман. – Нет, я не утверждаю, что все собранные мной материалы – истина в последней инстанции, но среди них много интереснейших гипотез.

– Насколько мне известно, в проект тебя пригласили, как специалиста по необычным, но фактически подтвержденным явлениям, а не гипотезам, – уточнила девушка.

– Одно другому не мешает, – отхлебнув пива, возразил Роман. – Нет, на работе я не даю разгуляться фантазии, это свято, но кто мне мешает коллекционировать нестандартные идеи в свободное время?

– Вечные двигатели, люди-невидимки, пришельцы, – перечислила Даша. – Сколько в твоей коллекции предположений о причине исчезновения динозавров?

– Одно, – серьезно ответил парень.

– Не густо, – Даша снова рассмеялась.

– Общепринятые теории меня не интересуют, – пояснил Роман. – В гипотезе, достойной занять место в моей коллекции, должна быть искра настоящего просветления, этакая «сумасшедшинка», понимаешь?

– Смутно, – призналась девушка.

– Ну вот, например, новое дело, за которое взялся наш коллектив. Иван Иванович утверждает, что принцип действия гравитонного двигателя до конца не понимают даже его изобретатели. Почему? Возникает у тебя такой вопрос? И у меня возникает. Один из возможных ответов, знаешь, какой? Изобретатель нашел верное решение интуитивно! Сумасшедшее предположение, но я уверен на сто процентов, что так на самом деле и произошло. Потому что столь грандиозные научные прорывы математически не вычисляются. Не поняла? Вот скажи, как можно просчитать то, о чем ты даже не подозреваешь? Например, ты уверена, что наш мир это расширяющаяся Вселенная, которую составляют пространственно-временной континуум и «кристаллизованная» из энергии материя, и что четвертое измерение – время – вызвано к жизни именно расширением пространства, так?

– При чем здесь интуиция? – кивнув, спросила Даша.

– Не перескакивай, – потребовал Роман. – Это для нас факт, и все вариации на тему нестандартного перемещения во времени и пространстве сводятся к двум расхожим теориям: машина времени – как попытка повернуть вспять нечто вечно убегающее вперед и переходы через гиперпространство – как способ обмануть вселенские расстояния, нырнув в гипотетическую пустоту безмерности.

– Заседание клуба любителей фантастики объявляю открытым! – Девушка поставила опустевшую емкость на пол. – Добавим!

Роман открыл для нее еще одну бутылку и продолжил:

– На самом деле оба варианта проистекают из привычной для нас компоновки мироздания: высота, глубина, ширина и протяженность во времени, но кто сказал, что мы правы?

– Это и есть мысль для твоей коллекции? – попыталась угадать Даша.

– Это вопрос, – ответил Роман. – Сама мысль гораздо сложнее и звучит примерно так: если пространство трехмерно, то почему бы не быть трехмерным и времени?

– Почему бы нет? – Девушка кивнула. – Ты знаешь, с фразой «Почему бы нет» у меня связаны самые неприятные воспоминания. В юности я совершила немало глупостей именно под этим девизом... Впрочем, я отвлеклась! Значит, ты утверждаешь, что пространство и время равнозначны?

– Я не утверждаю, – возразил Роман, – поскольку не хочу лишиться работы. Это одна из гипотез, составляющих мою коллекцию, и только. На досуге я разминаю мозг, пытаясь осмыслить ее и ей подобные. Хобби такое, понимаешь?

– П-понимаю, – с трудом произнесла Даша. – Что у тебя за пиво? Ёрш?

– Ты сегодня обедала?

– Не успела, – призналась девушка.

– Поднимайся, идем поужинаем, – Роман подхватил ее под локоть и поставил на ноги.

– Только без свечей и прочей романтики, – Даша погрозила ему пальцем.

– В «фаст фуд», – успокоил ее парень. – Какая уж тут романтика?

– А ты покажешь мне свою коллекцию? – уже обуваясь, спросила девушка.

– Конечно, – согласился Роман. – Только завтра рано вставать, и тебе придется сделать выбор: посмотреть на мои уникальные находки и автоматически остаться у меня, или сразу после ужина уехать домой. Посреди ночи я тебя одну не отпущу.

– Какой ты коварный тип, – Даша округлила глаза и рассмеялась. – Я подумаю, а ты пока раскрой до конца тему трехмерного времени. Как в таком виде оно может соотноситься с пространством и возможна ли жизнь в столь экзотической среде?

Они вышли на улицу и не спеша двинулись по хорошо освещенному тротуару в сторону ярких вывесок целой вереницы «питейно-питательных» заведений.

– Это для нас она экзотическая, – ответил Роман на Дашин вопрос, – а для «времян» такая же привычная, как пространство для землян.

– Трудно представить, – призналась Даша. – И что, они такие же, как мы?

– Вряд ли, – Роман пожал плечами. – Задумалась? Мозг разминается?

– Пока просто мнется, – девушка рассмеялась, – но я уже вполне готова согласиться с тем, что твое хобби достойно уважения. Один вопрос – откуда ты берешь эти идеи?

– Что-то придумываю сам, что-то выуживаю из Сети, книг или фильмов... – Роман сделал паузу.

– А что-то... – попыталась подтолкнуть его Даша.

– Да и все, пожалуй, – неуверенно закончил парень.

– Ой, врешь, – девушка иронично прищурилась, – грех это, братец.

– Слушай, Дарья, мне нравится наша работа, – неожиданно серьезно заявил Роман, – и я не хочу, чтобы меня вышвырнули из проекта непонятно за что. Тем более, на носу ходовые испытания гравитонного корабля, и я себе никогда в жизни не прощу, если за нашим пультом слежения окажется кто-то вместо меня.

– Я тебя не понимаю, – также отбросив шутливый тон, сказала Даша. – «Стучать» на тебя я не собираюсь, даже если ты сейчас выдвинешь пару абсолютно бредовых идей и заявишь, что являешься потомком Наполеона по материнской линии. Если уж копать под участников нашего проекта, то в первую очередь следует составить рапорт о его руководителе, который каждый вечер пьет, как конь, а потом о Семене Ефимовиче, который в свои не самые юные годы таскается по дешевым шлюхам. Сумасшедший в такой компании будет выглядеть наиболее выигрышно.

– Извини меня, Даша, но я хочу закрыть эту тему, – уныло попросил Рома.

– Не скисай, – девушка улыбнулась и взяла его под руку. – Где твоя забегаловка?

– Да вот, прямо за тем углом, – парень махнул рукой вперед. – Ты любишь мексиканские закуски?

– Обожаю, – Даша кивнула и ускорила шаг...

Глава 5

ВРЕМЯ. СТРАЖИ

Решив оставить в покое расписавшуюся в собственном бессилии память, я осторожно спустился на виток ниже и нырнул в лабиринт улиц расположенного там города. Стараясь держаться поближе к металлическим стенам строений, уходящих в толщу спирали, я двинулся в сторону главной площади витка. Постепенно впадины улочек становились все глубже, и карнизы зданий заслонили собой металлическое небо. Пользуясь полной темнотой, я вышел на середину дороги и зашагал быстрее. Прохожие попадались редко, большинство времян предпочитало передвигаться по воздуху, бесшумно паря на небольшой высоте. Они то и дело влетали в округлые проемы множества окон-дверей, пикировали к мостовой, взмывали ввысь... В целом их передвижения выглядели хаотичными, но никаких признаков суеты или столкновений я не видел. Казалось, что жизнь крылатых подчиняется какой-то строгой системе, замысловатой, но давно ими усвоенной. Я не выглядел чужим среди летающих существ, ведь самые пожилые из них передвигались также по поверхности, однако темнота все же была мне на руку. Внешность времян отличалась от моей коренным образом.

Когда очередной перекресток остался позади, я невольно перешел на бег. Дело было в том, что боковым зрением я уловил приближающиеся по одному из ответвлений тени совсем не тех, кто парил надо мной до сих пор. Я не слишком твердо помнил, почему боюсь этих незнакомцев, но странное чувство словно подталкивало меня в спину. Там, в темной улочке, промелькнули силуэты четверых всадников. Для спирали существо, передвигающееся верхом на другом существе, было явлением редким, и я почему-то вспомнил, что из всех времян мне следовало опасаться именно этих кавалеристов.

Миновав еще несколько замысловато изгибающихся улиц-траншей, я едва не запнулся о представителя третьей из населяющих пружину разновидности существ. Ничуть не смущаясь тем, что перегораживает улицу практически от стены до стены, передо мной лежал пес. Видимо, учуяв меня, животное заворчало и приоткрыло один отливающий желтым огнем глаз. Кроме того, что глаз светился в темноте, он имел окрас, характерный скорее для волка. Однако тварь выглядела как типичный ротвейлер, хотя размерами превосходила любого чемпиона этой породы примерно втрое. «Интересно, откуда у меня такие глубокие познания в собаководстве?» – пронеслась в голове стремительная мысль. Вновь удивляясь пробившимся сквозь все преграды воспоминаниям, я наклонился и потрепал пса по холеному загривку. Жуткая, размером с теленка, собаченция неожиданно перевернулась на спину и, радостно скуля, подставила мне брюхо. Я улыбнулся и, воровато оглядываясь, погладил пса по животу.

– Позже, дружище, – добавил я шепотом, и понятливая живность вновь улеглась, как прежде, настороженно приподняв вислые уши.

– Слышишь? – присев рядом, спросил я. – Всадники...

Пес оскалился и едва слышно зарычал.

– Тебе они тоже не нравятся? – предположил я. – Значит, все верно. Не напрасно я ушел с их пути?

Четвероногий друг лизнул мою руку и решительно поднялся на лапы. Преданно посмотрев мне в глаза, он пробежал несколько шагов вперед и остановился. Я двинулся за ним, и пес абсолютно не по-собачьи кивнул, словно демонстрируя, что глубоко удовлетворен моей сообразительностью.

Теперь я бежал еще быстрее, едва поспевая за псом, который уверенно вел меня все глубже, туда, где лабиринты улиц превращались в многократно ветвящиеся каньоны, настолько высокими там были стены домов. После очередного поворота мой проводник остановился и потянул носом воздух. Я не хуже его ощущал жар разгоряченных конских тел и аромат их тщательно вымытых грив. Улица впереди делала еще один небольшой изгиб, и, выглянув из-за него, я убедился в том, что чутье нас не подвело. За поворотом стояла четверка белых животных под тяжелыми темными попонами. В темноте я не мог различить, какого цвета были одеяния коней, но почему-то решил, что красного. Впрочем, это не имело особого значения, поскольку пес привел меня сюда явно не для того, чтобы я полюбовался на экзотических животных, которые, даже вспотев, не пахли ничем, кроме лавандового шампуня. Вновь потрепав проводника по загривку, я осторожно обогнул дремлющих коней и прошел внутрь здания через овальную дверь.

Открывшееся моему взору помещение было вполне прилично освещено, но я не видел практически ничего, поскольку источником мягкого молочного света являлся плотный туман, который постоянно прибывал, казалось, отовсюду. Свободным от маскирующей завесы оставался лишь высокий куполообразный потолок и несколько кубических метров пространства под ним. Светящийся туман образовывал под куполом вполне плотный помост, на котором стояли пять высоких фигур. Впрочем, высокими они казались мне потому, что я смотрел на них снизу. Один из незнакомцев, сложив крылья, стоял ко мне лицом, а четверо – спиной, и за их плечами не было ничего, кроме длинных багровых плащей. Кстати, между затылками четверых бескрылых и «лицом» крылатого особой разницы я не заметил. Этот факт меня не удивил, поскольку я видел безликих и раньше, но сравнение их физиономий с затылками не приходило мне в голову еще ни разу. Я ухмыльнулся и, развивая тему, мысленно сравнил лицо крылатого с более интимной частью тыльной поверхности организма.

Мой задор пропал после того, как в нижней части лицевой маски крылатого вдруг появился длинный поперечный разрыв и из образовавшейся неровной дыры выплеснулись отчетливо различимые слова. Я не мог припомнить наверняка, но мне казалось, что обычные времяне разговаривали без подобных спецэффектов, прямо сквозь свои неподвижные маски... Зрелище в данном случае было явно не для слабонервных.

– Сегодня я посетил колыбель, – заявил безликий, поворачивая голову так, словно обводил собеседников взглядом несуществующих глаз.

– Ты нарушил собственный запрет, – раздался глухой голос одного из бескрылых, я не разобрал какого. – Колыбель расположена за гранью возможности пространственных событий. Любой неосторожный шаг по витку вероятностей может стать сигналом к пробуждению Зверя.

– Я знаю, – спокойно ответил безликий, – но только там я мог найти подтверждение догадкам и спокойно обдумать, пожалуй, самое важное за последние сто миллионов витков решение.

– Ты пришел к определенному выводу? – поинтересовался другой бескрылый, его голос был немного выше, чем у первого.

– Да, – подтвердил крылатый, – и теперь я хочу заручиться вашей поддержкой.

– К чему она тебе? – раздраженно спросил третий, более басовитый. – Ведь решения утверждает Совет, а нынешний его состав полностью доверяет твоему мнению. При чем здесь мы?