Взгляд сквозь солнце

– Я же приказал залечь подальше от машины, – строго сказал Красавчик. – Жить надоело?

– Мы были в соседнем дворе. – Оправдываясь, Алексей махнул рукой за боковую изгородь. – Потом увидели вас и пришли сюда…

– Ладно, – смилостивился мой напарник. – Где находится объект?

– Там, – Алексей снова махнул, на этот раз за спину, – мы покажем.

– Человек, заменяющий слова жестами, признается тем самым, что лишен воображения, – назидательно сказал Красавчик. – Вы останетесь здесь, поэтому изволь указать маршрут поточнее.

– Почему здесь? – обиженно спросила Ира.

– Стажер не играет в хоккей, – язвительно улыбаясь, пояснил Красавчик.

– Трус не играет, – еще более обиженно исправила его Ира.

– Заметь, это не я сказал, – поднимая вверх указательный палец, ответил мой напарник. – Ты будешь наблюдать за нами с крыши, а мистер Кузьменко совершит марш-бросок по полям и лесам, чтобы зайти на объект со стороны реки…

Он поманил стажеров к нашему планеру и достал из машины две бесшумные винтовки с оптическими прицелами. Ира сразу же перестала хмуриться и, повесив оружие за спину, направилась в сарай, где дед Григорий, видимо, хранил лестницу. Понятливый хозяин воспользовался случаем и, ускользая от наших расспросов, засеменил следом за девушкой, чтобы помочь. Алексей внимательно выслушал указания Красавчика и зашагал в сторону реки.

– Увидишь кого-то подозрительного, прежде чем мы доберемся до избушки, возвращайся не раздумывая! – вслед ему крикнул Красавчик. – Не геройствуй.

Кузьменко, не останавливаясь, кивнул и пробормотал в микрофон прибора связи:

– Орать совсем не обязательно…

– Никакой дисциплины, – весело заметил мой напарник и развел руками.

– Мы сами-то идем? – отнимая от глаз бинокль, спросил я. – Отсюда – вроде бы чисто…

– Отсюда, – повторил за мной Красавчик. – Не забывай, что нам придется идти через пустырь в полный рост. Пусть «ворошиловские» стрелки сначала займут позиции и присмотрятся к местности. Подождем…

– Хорошо, – сказал я и оглянулся. – Эй, хозяин, ты где?

На мой призыв несколько секунд не было никакого ответа, а затем в сарае что-то стукнуло и зашаркали шаги. Дверь со скрипом отворилась, и на свет божий явился дед Григорий.

– Ну что, отец, – не оставляя старику времени на предварительные реплики, начал наступать Красавчик, – сам расскажешь, что тут творится, или дождешься очной ставки?

– Господь с тобой, юноша, – Григорий махнул сразу двумя руками, – нечего мне рассказывать! Не знаю я, что там делается! Я туда и не ходил до вчерашнего дня уж лет пять!

– Кто там жил? – более спокойно, нежели напарник, спросил я.

– Матрена, родственница моя, – с готовностью ответил старик, мгновенно определив, что «хорошим полицейским» сегодня буду я. – Странная бабка была, нелюдимая, прямо ведьма…

– Такая страшная? – вмешался Красавчик.

– Нет, гражданин начальник, просто нелюдимая, – отрицательно помотав головой, ответил Григорий.

– А в последнее время вы никого у того дома не видели? – по-прежнему благожелательным тоном спросил я.

– Никого, – с готовностью подтвердил старик. – Разве третьего дня почудилось, что свет там какой-то среди ночи зажегся. Ну, как от фонарика. Зажегся на минутку и пропал… А больше ничего!

Я похлопал старика по плечу и кивнул:

– Ладно. Спасибо за помощь…

– Так я всегда готов, – заверил дед. – Я пойду, девице вашей тулуп принесу, холодно на крыше-то пластом лежать. Еще застудит чего…

– Иди, – разрешил я.

Красавчик интерес к старику уже потерял и теперь, так же как я минуту назад, рассматривал домик Матрены в бинокль.

– Идем? – отрывая его от увлекательного времяпрепровождения, спросил я.

– Пожалуй, – согласился напарник, опуская прибор. – Хотя я и так вижу, что нет там никого…

– Осмотреть место все равно надо.

– Я не к тому. – Красавчик поморщился. – Вход в бункер может быть замаскирован так, что без помощи противника нам его не обнаружить…

– Они проходили прямо сквозь заднюю стену избушки, – вмешалась в разговор Ира.

– Бывает, – поправив закрепленный за ухом приборчик связи, скептически заметил Красавчик. – Ты хорошо это рассмотрела?

– Конечно, – с некоторым вызовом ответила Ирина. – Мы были в пяти метрах.

– И в вас не попали с пяти метров? – удивленно спросил мой напарник.

– Может быть, не хотели? – предположил я. – Опять тот же трюк, что и с гильзой…

– При чем тут басни нашего друга Василия? – еще больше удивился Красавчик.

– Как пример, – пояснил я. – Нас хотели заинтересовать и подкинули гильзу, здесь тот же прием трансформировался в якобы опасную стрельбу по нашим сотрудникам.

– У тебя выводы всегда – хочешь стой, хочешь падай, – качая головой, сказал напарник. – Главное – на пустом месте. Ведь ты фактически утверждаешь, что здесь присутствует тот же почерк, что и в городе. С чего ты так решил?

– На пять звездочек, – протягивая руку, предложил я.

– Не буду я с тобой спорить! – возмущенно отказался Красавчик. – Во-первых, кто бы ни выиграл – пить будем вместе, а во-вторых, твои предсказания всегда сбываются…

– С тебя коньяк, – заключил я.

– Но мы же не спорили!

– Потому что ты сразу сдался, а это наказуемо, – со смехом ответил я и двинулся через пустырь к избушке Матрены.

Судя по свежим следам, стажеры, выскочив на крыльцо, ретировались в сторону правого угла избушки. Дверь же пострадала от автоматной очереди, направленной в ее верхнюю левую часть. То есть в ребят пули попасть не могли при всем желании. Я продемонстрировал напарнику, как двигались, убегая, наши сотрудники, и заодно обошел домик вокруг. Задняя стена была свободна от каких бы то ни было пристроек. К тому же она оставалась обычной, довольно плотной бревенчатой преградой. Пройти сквозь нее без предварительного выстрела из гранатомета было бы проблематично. Вернувшись в дом, я сообщил о своих открытиях Красавчику, а он торжественно вручил мне несколько стреляных гильз. На этот раз и калибр и маркировка вещественных доказательств оказались вполне обычными. Однако напарник продолжил изыскания и нашел отпечатки ботинок, которые существенно отличались от следов стажеров и рисунком протектора, и размером. Красавчик старательно обвел мелом несколько грязных пятен, а затем пометил места, где валялись гильзы.

– Все, как один, – пятками к стене, – выпрямляясь, заметил он. – И гильзы справа, как и положено. То есть они вошли в стерильно чистой обуви, замарали ее уже в доме и вышли…

– Вот именно, – торжественно ответил я и оглянулся в поисках еще каких-нибудь улик.

Меня заинтересовал маленький продолговатый цилиндрик. Сначала я принял его за нарушившую предположения Красавчика гильзу, так как лежал он не у правой стены, а у левой, под самым окном, но потом я наклонился и понял, что это окурок. Его бросили, не затушив, и он погас сам, упав в небольшую лужицу талой воды. Осторожно выудив улику, я внимательно осмотрел все имеющиеся на ней надписи и положил окурок в пакетик.

– Я могу тебе и целую сигарету предложить, – разглядывая мою находку, сказал Красавчик, – не надо будет «бычки» подбирать…

– Скажи мне, «юноша», откуда в деревне, в доме, где никто не бывает, свежий окурок сигареты с фильтром, да еще подписанный арабской вязью? – поднимая пакетик с уликой на уровень глаз, спросил я.

– Да, – согласился Красавчик. – И табак в ней какой-то зеленый, будто невысушенный… Но мелко порубленный…

– Гильза десяти миллиметров? – гордо спросил я, пряча улику в карман.

– Пожалуй, – не стал спорить напарник. – Единый почерк почти налицо.

– Почему почти?

– Потому, что все это отрывки из обрывков, – ответил Красавчик. – Что мы имеем конкретно?

– Гильзу и окурок неизвестного происхождения. И то и другое почему-то оставлено на месте происшествия после тщательного заметания прочих следов. Плюс – предупредительная стрельба поверх голов, – перечислил я.

– Но нет никаких доказательств, что это дело одних и тех же рук, – возразил напарник. – То происшествие было в городе, а это в деревне. К тому же там дело взяли под контроль мы, а здесь наши стажеры. Откуда неизвестные знали, если они действительно умышленно подсовывают нам улики, что мы приедем сюда и найдем «бычок»?

– Стажеры все равно привезли бы его нам, – возразил я.

– Ага. – Напарник скептически скривился. – Привезли… если бы нашли. Ладно, я предлагаю отдать находки в лабораторию и потом, когда они проведут тщательную экспертизу, уже строить версии.

– Нехарактерно разумное предложение, – оценил я. – Но я хочу его дополнить. Надо бы оставить здесь пост.

Красавчик молча вынул из сумки походный набор различных «жучков» и закрепил над дверью небольшую телекамеру. Ее объектив он направил на середину пресловутой стены. Теперь все изменения можно было увидеть не проникая в дом. Однако радиус действия передатчика этого прибора был невелик, и потому нашим стажерам предстояло остаться в опасном районе на неопределенное время в качестве операторов шпионской аппаратуры. Возражений со стороны стажеров не последовало, хотя мне показалось, что Ира вздохнула. Какие бы отношения нас ни связывали вне рабочего времени, сейчас я был к ее недовольству настроен равнодушно и даже отрицательно. Чаще всего мы работали только вдвоем с Красавчиком, но раз к делу пришлось привлечь стажеров, то и требования к ним мы предъявляли, как к самим себе. Это означало полную боевую готовность до самого окончания расследования, и тут уж было не до вздохов. Для городской девицы остаться на неопределенное время в необустроенной деревушке было как нож по сердцу, это я понимал, однако ничего поделать не мог. Или не хотел? Не знаю…

Мы неторопливо вернулись к планерам и проверили, как работает аппаратура слежения в машине стажеров. Чувствительная камера выдавала достаточно разборчивую картинку бревенчатой стены на дисплей компьютера, а датчик движения был готов включить запись в ту же секунду, как в фокусе появится нечто новенькое. Таким образом, у наших юных друзей была всего лишь одна простая задача – удрать по получении записи незаметно и быстро. Трудной работу я бы не назвал, хотя оттенок нервозности в ней, безусловно, был.

Или я так думал потому, что здесь оставалась Ира? Я, конечно, предпочел бы остаться сам, но для дела было полезнее, чтобы я вернулся в город. Вот, пожалуй, это противоречие между желаниями и интересами дела меня и угнетало, а порой даже заставляло сомневаться в собственной правоте. Ведь романтическая часть души звала меня в уединенное бунгало на Карибском острове в компании Иры, а преданность делу – которая тоже была частью моей души, причем большей, – требовала оставить все как есть и забыть о нежностях, во всяком случае, на ближайшее время. Не зная, как решить дилемму, я терзал себя сомнениями и… уверенно шел по второму пути. Тысячу раз был прав мистер Холмс, когда втолковывал своему приятелю, что холодный ум сыщика несовместим с сердечными делами. Тысячу раз…

Пока я боролся с эмоциями, Красавчик успел настроить всю наличную аппаратуру на постоянную связь, проинструктировать стажеров и даже пропустить «на посошок» стопку самогона, помирившись таким образом с дедом Григорием. Моему напарнику сомнения были неведомы, и это было к лучшему…

К окружающей действительности я вернулся уже на полпути к шоссе. Здесь дорога ныряла в обширную, хотя и неглубокую (судя по тому, что машина пропавшей девушки ее успешно преодолела) лужу, а деревья подбирались к грязному проселку почти вплотную. У меня мелькнула неоформленная мысль о том, что для засады это место самое подходящее и что если бы злодеи хотели подкараулить наших стажеров, то лучшей позиции им было не найти.

То, что эта мысль родилась не как гипотеза, а как предчувствие, выяснилось очень скоро…

7

– Справа! – крикнул Красавчик, нажимая педаль ускорения.

Как в моей руке оказался заветный «глок», я не понял, но одновременно с выкриком напарника я пригнулся и выставил руку с пистолетом в окошко, быстро открывшееся на нужные сантиметры. Выстрелы противника были бесшумными, а как пули вспарывали корпус планера, я не услышал из-за хлопков собственного оружия. Стрелял я по каким-то неясным теням между деревьями и потому вовсе не рассчитывал на успех, однако второй очереди, теперь уже нам вслед, не последовало. В чем было дело, я не понимал. Возможно, мне удалось подстрелить нападавшего или наше уничтожение в его планы не входило – как в случае со стажерами – и он просто решил нас лишний раз припугнуть? Одно теперь можно было сказать с полной уверенностью: «бункер» в деревне был.

– Сволочи! – озлобленно высказался Красавчик. – Никакого уважения к чужому имуществу!

– И к его противопульной броне, – поддержал я напарника, указывая на две сквозные дырки в задней дверце.

Пули застряли где-то в районе стеклоподъемного механизма дверцы противоположной. Я переместился на средний ряд сидений и принялся увлеченно ковырять внутреннюю обшивку складным ножом.

– Да брось ты, – посоветовал напарник, – приедем в лабораторию, там и разберемся…

– Любопытство гложет, – пояснил я, продолжая работу. – Странно.

– Что? – Красавчик обернулся.

– Пуля девятимиллиметровая, но бронебойная, – демонстрируя находку, ответил я, – прошила корпус, как фольгу.

– Патрон «СП-6», – мельком взглянув на улику, сказал Красавчик, – и шума не было. Спецоружие?

– Выходит, что так, – согласился я. – Что-нибудь вроде АС «Вал»…

– А почему нас не сбили из «Мухи», например? – пустился в рассуждения напарник.

– Во-первых, еще не вечер, – ответил я. – А во-вторых, они нас просто припугнули… Как и стажеров.

– Сто второе последнее китайское предупреждение? – Красавчик ухмыльнулся. – Так враги в конце концов могут потерять терпение, и тогда нам придется отбиваться по-настоящему.

– Я думаю, что еще пару раз они нас предупредят, – оптимистично предположил я.

– А мне кажется, что уже следующая их попытка будет более удачной, – возразил напарник, – если мы не бросим это дело.

Он хитро посмотрел на меня, прекрасно зная, что отступать я не намерен хотя бы потому, что до сих пор так и не обзавелся подобной привычкой. Видимо, выбор того, кто вовлек нас в текущую игру, был обусловлен именно фактом нашего с Красавчиком исключительного упрямства. Я еще раз повертел перед глазами деформированную пулю и вдруг понял, что в комбинации не хватает какого-то важного звена. Факты никак не желали стыковаться с артефактами: гильза десяти с пулями девяти миллиметров, а наваждения Сюртукова с необычным окурком. Может быть, между этими вещами действительно не было никакой связи? А я от избытка опыта в расследовании необъяснимых происшествий пытался притянуть одно к другому за уши? Частично ответ на эти вопросы должны были дать эксперты криминалистической лаборатории, а вот более полную картину не смог бы нарисовать никто. Доказательств было маловато.

Пока чародеи от науки колдовали над привезенными нами уликами, мы с Красавчиком решили навестить товарища майора Сидорова. Лично у меня к нему был один, но весьма важный вопрос: откуда он узнал о сигнале от деда Григория, если областные происшествия лежали далеко за пределами его сугубо городской компетенции?

Майор сопротивлялся нашему любознательному натиску отчаянно, но недолго. В конце концов, он запер дверь в кабинет и вынул из металлического шкафа, который почему-то именовал сейфом, бутылку коньяка, стопку пластиковых стаканчиков и слегка пожухший лимон. Он долго вскрывал заветный сосуд, потом очень неспешно разлил напиток по стаканчикам и принялся пилить тупым столовым ножом цитрусовую закуску. Все его телодвижения говорили о том, что Сидоров из последних сил пытается придумать как можно более убедительную отговорку или легенду. Выдавать своего информатора ему почему-то очень не хотелось.

После первой рюмки, слегка лизнув истерзанную дольку лимона, майор оставил все свои творческие потуги и признался:

– О звонке жена сообщила. Григорий мне домой звонил.

– Вот как? – Красавчик забросил в рот целую дольку и, тщательно прожевав лимон, уставился на майора с укором. – Так ты еще и деревенский?

– Я в этой Севостьяновке два месяца безвылазно просидел, – пояснил Сидоров. – Давно это было, лет двадцать, нет, года двадцать два назад. Я практику тогда проходил… Участковый меня к деду Григорию поселил, а начальство приказало без результата не возвращаться. Вот я и провел там расследование. Сколько мы с дедом самогона выпили – страшно вспомнить… С тех пор он из милиционеров никого, кроме меня, не признает. Редко мы с ним после того встречались, но бывало. Вот он мне и позвонил по старой дружбе. А я, когда узнал, что в деле опять Матренина изба фигурирует, так сразу и решил, что это как раз для вашей конторы дельце. Моим ребятам и без чертовщины есть чем заняться…

– А нам, значит, заняться нечем? – обиженно спросил Красавчик.

– Ну, вы же скучными делами не занимаетесь, – Сидоров ехидно прищурился и разлил коньяк снова, – пьяные убийцы с кухонными ножами для вас рутина…

– Сидоров, не заводи меня, – с ухмылкой потребовал Красавчик.

– Как можно? – продолжая язвить, откликнулся майор. – Кто я такой, чтобы задираться на крупнейших частных сыщиков века?

Мы опрокинули по второй, и Красавчик как бы между прочим спросил:

– Так тебе уже на пенсию пора?

– В общем, да, – не чувствуя подвоха, ответил Сидоров.

– Надо же, – Красавчик с деланым удивлением поднял глаза к потолку, – с таким стажем, а уже майор…

Я взглянул на партнера осуждающе. Сидоров, конечно, тоже был не прав, но все-таки мы приехали не для обмена шпильками. Я жестом потребовал от насупившегося майора налить по третьей и спросил:

– В том старом деле Матренина изба чем-то прославилась?

– Да. – Сидоров кивнул. – Двое ребятишек по зиме пропали, а весной оттаяли прямо перед ее крыльцом. Тогда по району и так раскрываемость была нулевая, вот меня и загнали в деревню практиковаться до полной победы. Я как только ни вертел, все прикидывал, что к чему, но ничего не доказал. Получалось, что они в буране заблудились, а потом свет в окошке увидели, да не дошли, замерзли. Но вся жуть заключалась в том, что детки эти пропали ночью, из родительского дома, прямо в чем спали. И ни в ту ночь, ни наутро никакого бурана не было. Однако, сколько ни искали мужики, никаких следов не обнаружили. И участковый тоже только руками разводил. Потом чуть ли не всю деревню перерыли, а у Матрениной избы раз пять проходили, причем именно по тому месту, где они весной оттаяли, – не было ничего. До земли рыли – не было…

– И чем все закончилось? – спросил я, когда Сидоров взял длинную паузу.

– А ничем, – ответил майор. – Тела в райцентр увезли и, что странно, так родителям и не вернули, а меня отозвали. Рапорт мой никто даже читать не стал. Похвалили за проделанную работу и отправили обратно в город. Так вот я и начал трудовую деятельность. До сих пор иногда вспоминаю, как мать этих пацанов убивалась. А я стоял и ничего не мог ей сказать…

Сидоров выпил очередную порцию и вздохнул.

– Ну а раскрой ты это дело, ей бы что, намного легче стало? – спросил я.

– Нет, конечно, – согласился майор, – но так, в полной неизвестности, оставаться совсем уж погано… А вы-то что раскопали?

– Пока ничего конкретного, – признался я, – но элемент чертовщинки в деле присутствует, ты прав. Не проста была тетка Матрена. Очень даже не проста…

– Я, пока в деревне «керосинил», о ней тоже много чего наслушался, – согласился Сидоров. – Люди говорили, что колдует Матрена помаленьку. В церковь тогда никто особо не ходил, но иконы у всех были, да и Пасху с Рождеством народ праздновал, а эта – никогда. Даже Григорий к ней дольше чем на минуту не забегал. Он грамотный был, ни в какие сказки не верил, но отговорка и у него была не очень убедительная. «Что я, – говорил, – ворчания бабьего не слышал?»

– Насчет колдовства не знаю, – возразил я, – но для чего-то Матрена себя народу противопоставляла. Возможно, чтобы никто к ее избе не подходил ближе, чем положено, или по какой-то другой причине… Мы сейчас это как раз и выясняем.

– Я боюсь, что девица эта, пропавшая, могла по той же схеме, что и пацаны, исчезнуть, – неожиданно сказал Сидоров.

– Двадцать лет прошло. – Я пожал плечами. – Матрены тоже нет…

– Да не в тетке дело было, я уверен. – Майор нахмурился. – Я за прошедшие годы эту историю как только не выворачивал… Тут что-то по вашей части. Не знаю, в общем, что… Чертовщина, одним словом.

– Ладно. – Я дожевал лимон и поднялся. – Разберемся. Если что раскопаем, мы тебе позвоним, хорошо?

– Конечно. – Майор заткнул бутылку пробкой и спрятал обратно в «сейф». – Дерзайте, орлы…

– Машенька, не сдвинулось ли наше дело с мертвой точки? – галантно кланяясь хорошенькой лаборантке, спросил Красавчик, когда мы снова объявились в лаборатории.

– Вы у Адама Арнольдовича спросите, – смущенно краснея, посоветовала девушка.

Почему все юные создания женского пола реагировали на моего напарника одинаково, я не мог понять никогда.

– А где скрывается этот наследник Тевтонского ордена? – совсем уже раздевая бедную Машеньку взглядом, спросил Красавчик.

– Я здесь, – откликнулся из дальней комнаты эксперт, – проходите…

– Я вернусь, – пообещал девушке мой напарник.

Она опустила глаза и судорожно кивнула. Я покачал головой и выразительно посмотрел на Красавчика. Он же самодовольно улыбнулся и двинулся на голос эксперта. Магия была налицо… Я поймал себя на том, что коньяк несколько сбил мысли с пути жесткой логики и расположил меня к принятию необъяснимых явлений на веру. Это было неправильно, а потому я встряхнулся и, догнав напарника, шепнул:

– Даже самые злобные хищники не нападают на трепетную лань, когда сыты…

– Я твердо решил, что выставлю пригревшуюся в моем скромном жилище «монстру», как только вернусь домой, – ответил Красавчик. – Так что не настолько я отвратителен, как тебе кажется…

– Она требует выкроить время для посещения Дворца бракосочетаний? – догадался я.

– Вот именно, – ответил напарник.

– То-то, я смотрю, ты решил уйти с головой в работу…

– Я так решил? – Красавчик иронично посмотрел сначала на меня, а потом перевел взгляд туда, где осталась Машенька. – Возможно. Хотя мне кажется, что я скоро передумаю…

– Господа, – вмешался в наши перешептывания взволнованный эксперт, – разрешите вас поздравить с совершенно невероятными находками.

– Адам, – осторожно сказал я, – возьми себя в руки и прекрати преувеличивать.

– Эрик, говорю тебе, как тевтонский рыцарь тевтонскому рыцарю, никаких преувеличений! – заверил меня эксперт. – Я не смог установить происхождение четырех компонентов! Табак, бумага, фильтр и, главное, надпись! Все необычное! Я отправил факс одному профессору-востоковеду, и знаешь, что он мне ответил? Нет в арабском языке такого слова! А табак! Такой сорт мог произвести в нашей промышленности полный переворот!

– При чем здесь промышленность? – резонно спросил Красавчик. – Тем более – наша. Это скорее компетенция сельского хозяйства, но и в этом случае у нас, кроме пшеницы и картошки, ничето не растет…

– Не уходите от темы, – потребовал я. – Бумага и фильтр тоже не имеют аналогов во всем мире, я правильно понял?

– Не знаю, как во всем мире, но в моей базе данных ничего подобного нет, – согласился Адам. – Теперь о гильзе. Основа лака включает довольно странный компонент. Его химическая формула…

– Стоп, – перебил я эксперта. – Странный компонент. Достаточно. Дальше.

– Да, конечно, – поправляя очки, согласился Адам. – Калибр определяли в баллистической лаборатории. Им не помогли никакие справочники. Десять и тридцать четыре сотых – таков истинный диаметр покинувшей эту гильзу пули, а что до маркировки, то она может быть нанесена кем угодно, но только не известным нашим экспертам изготовителем. Таким образом, все ваши улики – полнейший нонсенс, и в то же время они существуют. Такие парадоксы не мне объяснять, а потому…

– Спасибо за помощь, Абрамыч, – перебивая, поблагодарил Красавчик.

– Арнольдович, – поправил эксперт.

– Ну да. – Напарник ухмыльнулся. – До встречи…

– Что ты всех достаешь? – с досадой спросил я, когда мы покинули здание лаборатории. – Чем тебе не угодил Адам?

– Да ничем. – Красавчик пожал плечами. – Характер у меня такой. Будто ты не знаешь?

– Подсыплет он тебе в кофе фенолфталеина как-нибудь, – предупредил я. – Сразу забудешь, как обижать слабых.

– Ну, обниматься со всеми подряд я тоже не намерен, – упрямо ответил напарник. – Разве что с девчонками…

– Ладно. – Я сдался, поскольку перевоспитывать его определенно было поздно. – Что мы имеем теперь?

– На мой взгляд, ничего нового, – ответил Красавчик. – То, что «бычок» был импортным, а гильза нестандартной, мы знали и без экспертизы.