Блуждающий меж звезд

Со временем ученым удалось выяснить, что такие массивные объекты, как звезды, порождают внутри Альтеры коридоры, через которые можно перемещаться в любую точку времени и пространства, в любое измерение, в любое состояние или же, наоборот, затеряться в коридорах, построенных из тупиков. Но никто так и не сумел обнаружить закономерность образуемых звездами тоннелей. Своим воспаленным разумом Дэвид Розен сразу же ухватился за открытие, так как оно вернуло ему надежду, что, как он считал, покинула его навсегда. И вот он здесь. Сидит за столом с мурчащим черно-белым котом.

Так кто же такой Льюис? Этот мелкий проныра из семейства кошачьих прожил свою долгую и счастливую жизнь бок о бок с Розеном, а затем тихо и мирно скончался у него на руках. Дэвид думал, что больше никогда не увидит своего друга, и тем удивительней была их встреча в Альтере. То ли его воображение оживило родственную душу, то ли коты оказались настолько хитроумными животными, что способны преодолеть смерть, поскольку она их ни капельки не устраивала. Но так или иначе теперь Льюис всегда был рядом с Дэвидом, и им обоим нравилось подобное положение вещей.

– Ну что, малыш? Где мы? – поинтересовался Дэвид, почесывая довольному коту брюхо.

– Мяу, – со всей серьезностью ответил Льюис, утыкаясь носом в ладонь хозяина.

– Пойдем посмотрим, что нас ждет.

Кот взглянул на Дэвида, не понимая, куда он постоянно спешит, но затем спрыгнул с его рук и побрел в сторону, ничем не отличавшуюся от других. Черная пушистая морда знала этот мир и прекрасно чувствовала нужное направление, потому Дэвид всегда доверял ему построение маршрута. Поднявшись из-за стола и по привычке приложив руку к пояснице, Дэвид покорно последовал за своим другом. Пока они без устали шли вперед на расстоянии считанных метров друг от друга, Дэвид рассказывал коту последние новости из своей материальной жизни.

– Конечно, глупый поступок с моей стороны, но мне так хотелось увидеть вечную зиму, что я все-таки рискнул и приземлился, – Дэвид был искренне воодушевлен тем фактом, что мог поделиться собственными переживаниями. – Ты даже не представляешь, как там красиво. Кругом белый-белый снег. Сильные порывы ветра со свистом вздымают его вверх. Как сказала Шелли, температура на планете никогда не поднимается выше минус девяноста двух градусов.

Кот остановился и через плечо посмотрел на хозяина, недовольно дергая хвостом.

– Ты не любишь холод. Я помню, но это все равно так красиво. А потом я перебрался на другую планету. Она находится ближе к звезде и потому напоминает спутник Юпитера Европу: под толстым слоем льда толщиной порядка десяти или пятнадцати километров жидкий океан. Если верить радарам, то там есть какая-то жизнь. Представляешь?

Они продолжали идти дальше, а Дэвид не замолкал ни на секунду. Он рассказал о спутнике газового гиганта, наотрез отказавшегося приютить его у себя даже на пару часов, и о том, как по глупости решил полюбоваться морями серной кислоты на очень горячей планете (спасибо Шелли, что сумела его отговорить). Конечно, это были далеко не самые интересные приключения из жизни Дэвида Розена, но о них он еще не успел поведать коту, который слушал каждое его слово, хоть и старался не подавать виду.

Мир вокруг оставался безгранично белым, не позволяя себе измениться даже на одно мгновение. Он напоминал чистый альбомный лист, где человек может нарисовать все, что ему вздумается. Альтера не имеет четких законов, она всегда разная, и каждый ее миллиметр, подобно фильмам режиссеров, влюбленных в мельчайшие подробности, скрывает за собой нечто большее, чем просто случайное стечение обстоятельств. Несколько раз Дэвид уже сталкивался с подобным явлением, и оно больше не вызывало удивления. Возвращаясь в реальность, он посвящал время раздумьям о том, что собой символизирует подобная белизна или чем она является на самом деле. Вариантов было очень много. Каждый из них казался правдоподобным в зависимости от того, под каким углом смотреть на проблему. Но все-таки Дэвид выбрал для себя один и старался его придерживаться: по его мнению, «белая комната» представляет собой нечто вроде зоны ожидания в аэропорту. Ты сидишь и внимательно смотришь на табло с рейсами, пытаясь решить, куда тебе следует отправиться. За спиной покинутый город, а впереди долгий полет к новой цели.

Когда наконец настал черед последней истории о кометах, таранящих пустынную планету, кот остановился, внимательно принюхался, а затем просто плюхнулся на бок и замурчал.

– Льюис, что ты делаешь? Как это вообще понимать? – Дэвид развел руки в стороны, а кот закрыл глаза, даже не потрудившись ответить. – Ты хочешь сказать, мы пришли?

– Мрррррр, – продолжал изображать из себя трактор Льюис.

Дэвид изучил окружавшую его пустоту, посмотрел вверх, под ноги – ничего. Белое полотно без единой складочки. Нет, что-то же должно быть! Какое-то время, наслаждаясь умиротворением, Льюис ждал, пока хозяин перестанет глупить. Для кота ответ был настолько очевидным, что не требовал никаких подсказок. Да только Дэвид был человеком, что в какой-то мере делало его менее развитым, чем любой представитель кошачьей породы.

– Мяу, – прямо под ногами послышался недовольный кошачий возглас.

– Что ты хочешь? Ты сам заставил меня искать. И чем ты теперь недоволен?

Если бы Льюис был человеком, то непременно покачал бы головой, но вместо этого он глубоко вздохнул и побрел к месту, которое хозяин так и не заметил. Острые когти выглянули из шерсти, и кот подцепил ими белую тонкую веревочку, лежавшую на полу. Один ее конец оказался свободен, а другой уходил куда-то вниз.

– Мяу! – подвел итог Льюис и снова улегся, стараясь не терять драгоценной энергии.

– То есть Ты полагаешь, что Я должен был увидеть в Огромной Белой комнате на Белом полу маленькую Белую веревку?

– …, – пронзительный взгляд говорил гораздо больше, чем любые звуки.

– Я тебя, конечно, люблю, но иногда ты бываешь таким… Невыносимым. Ай, ладно, – Дэвид махнул рукой и подошел к веревке.

Думать о том, что с ней делать, не было никакой необходимости: просто потянуть. Что может произойти в следующую секунду? Что угодно! Ведь, как уже неоднократно было сказано, мир Альтеры движется по законам, близким к Теории Хаоса, и потому трудно поддается предсказанию со стороны обычного человека.

Дэвида ждали ответы. Он наклонился, ухватился за веревку и потянул ее на себя. Белый пол плавно начал расходиться по шву, освобожденному от скрепляющих его уз. Разрыв перекинулся на стену, которой, как казалось, здесь прежде не было, а затем и на потолок. Тут же невооруженному глазу отчетливо стали видны складки на белой ткани, продолжавшей неумолимо высвобождать иную сторону мира. Еще одно мгновение и от белизны не осталось и следа. Она исчезла, поглотив саму себя.

Мир пропитался теплой ласковой ночью. Дэвид стоял посреди перекрестка протоптанных дорожек на поле колосившейся пшеницы. Где-то высоко над головой сияла огромная полная луна, а в уши лился шелест потревоженных ветром стеблей.

Конечно, если бы не Дэвид, то здесь в Альтере и не было бы подобных образов, но сейчас она создавала мир таким, чтобы Дэвид Розен был его неотъемлемой частью, и потому использовала для этого его память и подсознание подобно трафарету.

Втягивая носом мягкий воздух, Дэвид от удовольствия закрыл глаза и провел рукой по высоким колосьям, оживляя в памяти дни далекого детства. Кота же происходящее ни капельки не интересовало. Он продолжал лежать в том же самом месте, погруженный в свои раздумья. И пусть белый пол сменился утрамбованной землей – это совершенно точно не его проблемы.

– Эй, Льюис, – позвал кота Дэвид и тут же осознал, что его голос стал гораздо выше.

Он оглядел свои маленькие тонкие руки, ноги в коротких шортах, высокие белые носки и теннисные кроссовки. Именно таким он помнил себя из тех времен, когда деревья казались незримо высокими, а звезды яркими неподвижными точками на черном полотне.

– Льюис, погляди на меня! Ну, посмотри ты, хитрая морда! – смех непроизвольно вырвался из его легких.

Ему хотелось забыть обо всем. Позволить воспоминаниям о взрослой жизни раствориться в очередном порыве ветра, а затем побежать через поле, чтобы чувствовать, как колосья щекочут лицо. В настоящей жизни, где-то там за полем, располагался дом, в котором он провел свое детство, да только в этом мире его, скорее всего, нет. Поле лишь бесконечный фон, помноженный на самого себя.

Зато у него есть дорога, и вот как раз она имеет свое конкретное предназначение. Тропинки должны привести его к четырнадцати дверям, из которых войти можно только в три.

– Что скажешь? Куда нам пойти? – поинтересовался Дэвид у своего длинноусого гида.

Льюис поднялся и осмотрелся. Хотел бы Дэвид чувствовать мир так же тонко, как кот, но он мог лишь наблюдать и ждать, пока будет принято решение. Левая тропинка определенно пришлась Льюису не по душе (несмотря на темноту, Дэвид увидел, как вздыбилась шерсть у него на спине и напрягся хвост). Кошачьи лапы сделали несколько шагов по пыльной тропинке, чтобы оказаться ближе к повороту направо. Кот плавно уселся на землю, уложив хвост вдоль тела, и внимательно посмотрел вдаль. Подобно локаторам, уши двигались то в одну, то в другую сторону до тех пор, пока окончательно не был вынесен положительный вердикт. Не успел Дэвид и глазом моргнуть, как черно-белая тушка помчалась вперед, сверкая розовыми пятками.

– Подожди меня! Куда ты? – кричал мальчишка, которым ненадолго стал седой мистер Розен.

Ему не оставалось ничего другого, кроме как бежать за своим другом. Ветер гудел в ушах, а ноги с приятной легкостью отрывались от земли, чтобы через мгновение снова с ней встретиться. Он уже и не помнил, когда в последний раз так бегал. Очертания окружающих объектов становятся размытыми, а ты бежишь все быстрее и быстрее. Кажется, что это не предел. Словно ты можешь расправить свои руки-крылья, взмахнуть ими и подняться высоко в небо, где дотронешься до мягких облаков.

Время летело бесконечно и незаметно, превращаясь в очередное воспоминание. Не было ни единого намека на усталость, ни капли желания остановиться, но Дэвид увидел впереди резкий поворот и кота, чьи глаза ярко блестели в темноте. Ему пришлось резко остановиться, заставляя пыль под ногами подняться в воздух.

– Что такое, малыш? – вытирая рукавом нос, спросил Дэвид.

Кот тут же исчез среди колосьев, тем самым призывая последовать за ним. Они углублялись в поле. Впереди из-за колосьев пшеницы нельзя были ничего разглядеть, и потому Дэвид просто продолжал идти вперед на звук кошачьего мяуканья, раздвигая упрямые стебли, норовившие то и дело прильнуть к теплой детской щеке. Неожиданно пшеница закончилась. Вернее, посреди поля был круглый клочок земли, где она не росла. Там же стояла самая обыкновенная белая деревянная дверь.

– Нам сюда? – задумчиво поинтересовался мистер Розен.

– М-м-мяу, – в ответе отчетливо слышалось сомнение.

В поисках каких-нибудь намеков на спрятанное внутри Дэвид несколько раз обошел дверь. Ничего необычного, если, конечно, считать, что дверь в поле – это вполне обыденное явление.

– Давай проверим? Ведь в конце концов мы здесь именно для этого, – взявшись за ручку, с тревогой прошептал Дэвид.

От едва уловимого усилия ручка опустилась вниз, и мистер Розен толкнул дверь вперед. Она со скрипом отворилась, демонстрируя путникам небольшую светлую комнату. Дэвид сделал шаг и прошел внутрь. Кот был тут как тут – сидел, прижавшись к его ноге.

Они очутились в небольшом светлом помещении, где не было ничего, кроме дурацких обоев с деревянными лошадками. По какой-то причине архитектор решил не добавлять окна, удовлетворившись двумя одинаковыми дверьми на противоположных стенах. Под самым потолком висела люстра, чьи железные изгибы расходились в три разные стороны, чтобы позволить лампочкам расположиться на равном расстоянии друг от друга. Позади раздался скрип, но едва Дэвид опомнился, как дверь по собственной воле тут же закрылась.

– Нет, нет, нет! – закричал мальчик и схватился за дверную ручку.

Она не поддавалась. По какой-то причине Альтера не хотела позволить Дэвиду вернуться назад.

– Черт! Я дурак! – со слезами на глазах признался Дэвид.

– Мяу, – подтвердил Льюис.

– Почему я ее не держал? Ну почему? – он продолжал вопрошать самого себя. – Так, ладно. Другого пути нет? Нет. Значит, нужно идти вперед.

За несколько шагов Дэвид преодолел комнату и открыл противоположную дверь. Там была все та же комната. Неужели он попал в ловушку? Шелли говорила ему про дверь, которая ведет в замкнутую петлю, а он совершенно об этом забыл. Оно и не удивительно, ведь он совсем потерял голову, оказавшись в теле ребенка. Ничего страшного. Выход должен быть.

Дэвид вновь преодолел комнату и открыл следующую дверь. Там в очередной раз его ждали те же обои с лошадками.

– Льюис, – Дэвид посмотрел на своего друга, – нам надо идти.

Кот, до этого казавшийся уверенным в своих действиях, выглядел озадаченным. Его дыхание участилось, а глаза были широко открыты.

– Если ты знаешь другой путь, то покажи.

Но Льюис не знал, и потому он прошел через комнату к следующей двери и несколько раз провел по ней лапой.

– Тогда вперед, – заключил Дэвид.

Дверь. Комната. Дверь. Комната. Дверь. Комната. Цикл повторялся снова и снова, но Дэвид и Льюис даже и не думали останавливаться. В жизни бывают случаи, когда мы за что-то боремся, а трудности и не думают отступать. Каждый раз они встают у нас на пути, пока однажды это нас не сломит. А самое печальное заключается в том, что если бы мы не сдались и сделали еще несколько шагов, то смогли бы достичь успеха. И Дэвид Розен прекрасно об этом знал. Он открывал очередную дверь и проходил очередную комнату, повторяя: «Никогда не сдаваться. Никогда не сдаваться».

Дверь. Комната. Дверь. Комната. Отчаяние подступало все ближе. Если они действительно оказались внутри петли, то пути назад может вовсе и не быть. И им предстоит вечность смотреть на эти дурацкие обои.

Дверь. Комната. Дверь. Комната. Дэвид остановился, чтобы перевести дыхание. Часть его вот-вот была готова сдаться, но Льюис не собирался так просто смириться с судьбой. Он грозно мяукнул на хозяина и подошел к двери.

– Дай мне немного отдохнуть, – закрывая лицо руками, попросил мальчик.

– Мяу! – во всю глотку заорал Льюис.

– Хорошо-хорошо. Я иду! – разозлился Дэвид и толкнул дверь вперед.

Комната, да только теперь посреди нее стоял старый ярморочный автомат, в котором каждый желающий за одну монетку мог получить предсказание. Эта двухметровая прямоугольная махина делилась на две части: нижняя представляла собой периметр, закрытый красными железными листами, а верхняя при помощи стекла отгораживала куклу гадалки. Кукла смиренно спала в ожидании своего часа. На нижней части вместо щели для мелочи красовалась огромная белая кнопка, а прямо над ней надпись: «Нажми меня». Не боясь того, что может произойти, Дэвид решительно нажал на кнопку. Аппарат ожил и загорелся разноцветными лампочками. Внутри со скрежетом поднялась голова куклы. Ее глаза распахнулись и уставились прямо на Дэвида.

– Здравствуй, Дэвид, – сказала гадалка. – Ты хочешь узнать свою судьбу?

– Я хочу выбраться отсюда, – сквозь зубы произнес мальчик.

– Но разве тебе неинтересно узнать, что же тебя ждет в конце жизни?

– Нет. Я хочу выбраться отсюда.

– Я могу рассказать тебе о смерти.

– Нет, – снова повторил Дэвид, – моя смерть еще нигде не записана. Я сам решаю, какой будет моя судьба. Скажи, как мне отсюда выбраться?

– Дэвид, Дэвид, – голова куклы с треском наклонилась на бок, и на ее лице расползлась зловещая улыбка, – ты ведь так устал.

– Если ты мне не ответишь, то я разобью тебя на куски.

– Жил-был на свете Дэвид Розен. Упрям он был, самовлюблен. В саду однажды встретил розу – шипов уколом был сражен, – едва прозвучало последнее слово, как огоньки на аппарате погасли, а кукла обессиленно рухнула вниз.

Из тонкой прорези над кнопкой вылезла бежевая картонная карточка. Дэвид протянул руку и взял ее: «Пути Земли ведут вперед, а развернувшись, следуешь назад. И каждый раз ты забываешь – над головой горит звезда». Дэвид поднял взгляд вверх. Прямо над ним висела люстра, но теперь он увидел, что на потолке вокруг нее есть четкий квадрат, похожий на то, как выглядят чердаки.

Прежде чем мальчик сумел достать до люстры, ему пришлось несколько раз подпрыгнуть и беспомощно хватать рукой пустоту. Наконец он ухватился за холодный каркас и повис.

– Раз, два, три! – закричал Дэвид, подтянулся и резко расслабился, чтобы тело потянуло его вниз.

Вместе с люстрой в руках мальчик полетел на пол и плюхнулся на мягкое место. В потолке зияла квадратная дыра, из которой болталась веревочная лестница.

– Мы спасены, Льюис!

– Мяу! Мрррр, – радостно подтвердил кот.

– Давай, дружок, залезай ко мне на плечи, – Дэвид усадил кота, убедился, что тот крепко держится, и полез наверх.

Сквозь дыру в потолке Дэвид видел Луну, похожую на головку сыра, и яркие звезды. Они были спасены. Ловкие детские руки быстро справились с лестницей, и вот они уже стояли посреди знакомого поля пшеницы рядом с той самой проклятой дверью. Отойдя от ямы, ведущей обратно в комнату, Дэвид поставил кота на землю.

– Послушай, если у тебя возникают хоть какие-то сомнения, это означает, что нам не нужно туда идти. Договорились? – потрепав по голове Льюиса, спросил Дэвид.

– Мяу! – ответил кот и растворился среди стеблей.

– Хоть немного можно было бы отдохнуть! – крикнул ему вслед Дэвид и бросился вдогонку.

Через несколько минут они вернулись на тропинку. Кот уверенно бежал впереди. Очевидно, он чувствовал свою вину и больше не хотел подводить хозяина. Стараясь выбросить комнату из головы, Дэвид продолжал бежать и глубоко вдыхать теплый воздух. Что-то или кто-то позволили им выбраться из петли. Случайно? Заранее намеченный план? Ему вряд ли удастся узнать.

Неожиданно тропинка закончилась, и Дэвид остановился. Обрыв. Впереди раскинулось бескрайнее море, а где-то далеко внизу слышался звук волн, ударяющихся о скалы. Кот сидел на самом краю спиной к обрыву и смотрел на своего хозяина.

– Это дверь? – удивился Дэвид.

– Мяу, – подтвердил Льюис.

– Раньше такого никогда не было. Ты точно уверен?

Льюис утвердительно промолчал. В этот раз в кошачьих глазах не было ни капли сомнения.

Одну за другой Дэвид перебирал в памяти двери, в которые ему удавалось зайти. В каждой звездной системе Альтера имела свои неповторимые черты, и двери выглядели по-разному. Но так или иначе, каждый раз дверь выглядела как проход. А что же он видит сейчас? Обрыв и море. Почему? Он никогда в своей жизни не бывал в месте, похожем на это.

Под тонкой футболкой и толстым слоем плоти гулко забилось сердце. Возможно, он наконец нашел то, что искал. Простая надежда. Никаких фактов. Ему очень хотелось, чтобы это было правдой.

– Мне нужно прыгнуть? – спросил Льюиса Дэвид, хотя и сам прекрасно знал ответ. – Раз надо, значит надо. Ты же пойдешь со мной?

Льюис не стал отвечать, а просто подошел к хозяину и, встав на задние лапы, потянулся к нему, демонстрируя готовность идти с ним хоть на край света, где они, собственно, сейчас и находились.

Дэвид поднял пушистого друга и снова усадил его на плечо. В знак признательности Льюис потерся мордой о его щеку и устремил свой взгляд на бушующую стихию. Позади них все еще был слышан шелест колосьев пшеницы. Где-то там, на безликих просторах, прятались и другие двери. Да только стоит ему прыгнуть вниз, как они окажутся недоступны. Возможно, он даже смог бы найти дом из своего детства. Да только какой в нем смысл? Это просто ожившее воспоминание. На одно мгновение перед его взором вспыхнул образ родителей, и Дэвид грустно улыбнулся. Нельзя оборачиваться назад. Нельзя просто идти вперед. Гадалка сказала, что мы забываем о горящей над головой звезде, но даже это не единственный путь. Словно из небытия всплыли напутственные слова Шелли, и они стали решающим толчком вперед.

– Здесь, братец Санчо, нас ждут необыкновенные приключения! – громогласно процитировал Дон Кихота Дэвид и ринулся вперед, подобно великому рыцарю, не испугавшемуся великанов, скрывавшихся под обличием ветряных мельниц.

Шаг, еще один, и вот ноги оторвались от края обрыва. Тело мальчишки по инерции пролетело несколько метров вперед, а затем гравитация, столь искусно воссозданная Альтерой, взяла верх, и Дэвид полетел вниз, с каждой секундой набирая скорость. Льюис крепко вцепился в плечо хозяина, не желая отпускать его от себя ни на миллиметр.

Воздух яростно свистел, а водная гладь становилась все ближе и ближе, пока расстояние, разделявшее их, не сократилось до нуля. Удар, всплеск и тишина. Мир замер. Ветер моментально исчез, а волны застыли в неповторимых фигурах. То, что происходило здесь потом, не дано увидеть ни одному человеку.

Пробуждение

– Дз-дз-дз-дз, – мерзкий голос будильника заполнил собой комнату, не позволяя Дэвиду Розену спрятаться от него во сне.

– Неееееееет, – простонал Дэвид, – Льюис, убей его! Растерзай!

– Мяу? – непонимающе поинтересовался черно-белый кот, сидящий в изголовье кровати.

– Давай же! Представь, что это крыса. Хватай!

– Мяу?

– Ладно, сам все сделаю, – ответил Дэвид, понимая, что не стоит ждать помощи в таком вопросе от голодного кота.

Он нехотя откинул одеяло и тут же всем телом ощутил холодный утренний воздух. Уже около двух недель отопление в доме работало исправно, но это нисколько не спасало от отвратительных утренних пробуждений. Сонное тело, всю ночь проведшее под теплым одеялом, было вынуждено вырваться из своего кокона, чтобы отправиться на работу. Правда, до этого нужно было провести целый ряд привычных процедур.

Босые ступни коснулись паркета, и по телу тут же пробежали мурашки. Каждый раз Дэвид ставил будильник подальше от себя, чтобы спросонья его не выключить и не продолжить спать, как ни в чем не бывало. Утро буднего дня определенно представляло из себя заклятого врага Дэвида.

Белая круглая морда в черной металлической оправе с ехидством смотрела на Дэвида с комода, пока чашки звонка неистово дергались в разные стороны. Гримаса, дополненная стрелочной улыбкой, казалось похожей на самого Дьявола.

– Как же я тебя ненавижу, – добравшись до будильника, вздохнул Дэвид.

Нащупав на обратной стороне рычажок, рука тут же дернула за него, и проклятый звон прекратился. Дэвид с превосходством взглянул в глаза своему неприятелю.

– Пиррова победа, мой враг, но все равно победа, – он водрузил будильник обратно на комод.

Впереди его ждал долгий и тяжелый день, который ему предстояло провести в командировке где-то у черта на рогах. Затем последует неуютная ночь в постели придорожного мотеля, а на утро возвращаться назад. И стоило ли оно того? Пожалуй, сейчас он бы с большим удовольствием посидел в офисе, перебирая заметки и старые наброски, хотя многие наверняка не разделили бы подобных взглядов.

Дэвид дернул выключатель, и просторная комната озарилась ярким светом. В ней было полным-полно вещей, способных многое рассказать о жильце. Вдоль стены тянулся длинный высокий стеллаж, уставленный множеством книг, где новые издания соседствовали с ветхими раритетами. Личная библиотека Дэвида была особым местом – его святилищем. У каждой книги было свое место, каждая имела свою историю и значение. Если бы мы могли попросить Дэвида закрыть глаза и назвали полку и номер, то он безошибочно определил бы, что на ней находится. Третья полка, седьмая слева: Э.М. Ремарк «Три товарища». Пятая полка, третья слева: Ф. Ницше «По ту сторону добра и зла». Всю свою жизнь Дэвид расставлял книги не по алфавиту, а строго в известном только ему порядке. Кто-то сказал бы, что здесь творится полный бардак, но это неправда. Хаос для одного – порядок для другого. Это так же очевидно, как то, что нельзя судить о книге по обложке.

Кроме книжного стеллажа в комнате стоял двустворчатый шкаф, забитый различной, но в то же время похожей одеждой – Дэвид никогда не любил ярких цветов, узкой одежды и выглядеть напыщенным щеголем. Ему нравились удобство и комфорт, не доведенные до абсурда.

В дальнем углу располагался стол, а нем под пристальным взглядом настольной лампы дремала пишущая машинка – отдельная гордость Дэвида. Он приобрел ее около пяти лет назад на ярмарке в Новой Англии, а если быть точнее – в городе Вермонт, что можно найти на карте штата Мэн. Когда Дэвид заглянул на ярмарку, то не собирался совершать никаких покупок, но, проходя мимо одного из павильонов, буквально застыл на месте, ведь перед ним стоял прекрасный образец печатной машинки Halda Portable. Той самой марки и модели, которой долгое время пользовался Эрнест Хемингуэй. Дэвид не смог устоять. Руки сами потянулись в карман в поисках купюры нужного номинала. О торге и речи ни шло, ведь самым главным для Дэвида стало желание обладать именно этой машинкой. В те далекие годы он все еще надеялся стать известным писателем. Он день за днем ждал, когда к нему придет вдохновение, когда великая идея посетит его разум. Годы прошли, а Дэвид так и не написал ни одной книги. Конечно, он неоднократно издавал свои небольшие очерки и рассказы, да только дальше этого дело не заходило. Конечно, он много раз пытался сесть за что-то серьезное. Садился, вставал и снова садился. Гонял разные идеи из угла в угол, переписывал страницу за страницей, менял местами предложения и каждый раз оказывался в тупике. Его желания никак не хотели совпасть с возможностями. И вот на сегодняшний день, так и не добравшись до заветной цели, он все равно не отбросил ее, а просто несколько отодвинул назад, продолжая ждать идеи, которая перевернет все.