Жизнь со вкусом Moёt

– Мне жаль… – выдавила я из себя.

– Да ладно, уже столько воды утекло, – отмахнулась Оксана. – В общем, мама погоревала немного. А потом появился Дима. Мой отчим. Нормальный мужик. Мы с ним вместе в лес ходили по грибы. На рыбалку меня с собой брал. Так что я и костры разводить умею, и мотыль собирать, и по мху на деревьях ориентироваться. Заблудишься в лесу – зови! Мы отлично проводили время. Я росла, а мать потихоньку начала превращаться в ревнивую истеричку. Её словно подменили. Дима повода никакого не давал, да и я тоже. Но моя фигура и внешность жутко маму бесили. Даже ужинать меня звала после того, как они поедят. Летом жара, а она заставляла меня дома в штанах ходить, представляешь? Шорты были под запретом. Один раз она вообще психанула и изрезала мои шмотки, те, которые у неё фейсконтроль не прошли. Топики, платья в обтяжку, короткие юбки – всё полетело в мусорку. И как только я закончила школу, меня спровадили подальше. С семнадцати лет живу одна.

– А чем ты сейчас занимаешься? – поинтересовалась я. Мне было жутко любопытно, не проститутка ли она. Но вот так напрямую спрашивать было как-то неловко.

– Скажем так, я оказываю эскорт-услуги, – отозвалась Оксана. – Сопровождаю мужчин на отдых за их счёт. Вот, например, с Лучиано мы познакомились по интернету. Он архитектор, живёт в Вероне.

– Ух ты! Как у Шекспира, – восхитилась я.

– Я тебе больше скажу, там даже памятник Джульетте есть. Можно загадать желание, если потереть её грудь. А над памятником балкон, якобы тот самый, под которым ей Ромео стихи читал. Завтра фотки тебе покажу. Мы даже красный замочек в виде сердца купили, написали на нём: «Лучи и Оксана равно сердечко» и повесили на решётку. Там все влюблённые так делают.

– Так у вас всё серьёзно было? – удивилась я.

– С кем? – не поняла Оксана.

– Ну с Лучиано.

Оксана засмеялась.

– Ну если замочек для тебя доказательство любви, то нам не о чем с тобой говорить. Ему от меня нужен был секс, а мне от него – деньги. Это достаточно серьёзно? И почему все держатся за эту любовь, как засохшая гречка за стенки кастрюли? Мы вот отлично проводили время. А в Венецию я и правда влюбилась. Безумно красивый город.

– Говорят, там вода воняет, – вставила я свои пять копеек. За пределы Российской Федерации я не выезжала, и рассказать мне было нечего.

– Так говорит тот, кто там никогда не был. Город пахнет церковным миром* и нежнейшей выпечкой. А лёгкий запах сырой древесины лишь подчёркивает ощущение прикосновения к древности. Единственный минус – слишком много китайцев.

– Китайцы в Венеции? – удивилась я.

– О да, группы китайских туристов заполоняют всё. Там улочки местами шириной в метр, а на тебя движется эта непобедимая терракотовая армия. Но если дождаться ночи, можно увидеть совсем другой город. Пустые улицы, пустая площадь Сан-Марко, словно весь город принадлежит тебе. Луна и звёзды плавно качаются на волнах Гранд-канала, и кажется, можно услышать шёпот влюблённых, живших здесь сотни лет назад.

– Да ты и вправду влюбилась, – улыбнулась я. – А говоришь, что не веришь в любовь.

– Ну, может, только совсем чуть-чуть, – зевнула в ответ Оксана.

Глава 3

Утром я встала как обычно в 5:30. Оксана сопела в подушку, а я уныло поплелась на кухню ставить чайник. Хотелось спать и немножечко умереть.

Утро было хмурым, но без дождя. И на том спасибо, как говорится. Необъятные лужи на асфальте ничем не отличались от Венеции. Вот только вместо запаха свежей выпечки несло шаурмой из ближайшего ларька, а вместо церковных благовоний – помойкой. Это бомж, подъехавший к мусорным бакам на белом самокате, копошился в пакетах. Вот даже у клошара есть средство передвижения, а у меня только проездной на месяц. Разве это справедливо? Где моя гондола?

Маршрутка подъехала почти сразу. Проводив взглядом своего «принца на белом коне», я вновь наткнулась на табличку «Ключ от аппарели». Вот приеду в садик и сразу загуглю.

В вагон метро набилась уйма народа. Жуткий запах страданий с верхними нотками вчерашнего перегара разъедал всё живое. С трудом выбравшись из подземного ада, я столкнулась с дальнейшими трудностями. На остановке была куча людей, а транспорта не было.

– Извините, – обратилась я к курящему в сторонке мужчине, – а что, дорогу перекрыли?

– Так и не первый раз уже, – отозвался тот и сплюнул на асфальт. – Из-за этого пиздюка все теперь на работу должны опаздывать.

– Да тут школа спортивная рядом, – пояснила женщина в цветастом платье. – Туда сына какого-то депутата с кортежем возят. И пока он едет, дорогу перекрывают.

– Не для того мой дед в сорок пятом воевал… – продолжил курильщик.

Толпа загалдела. Каждый считал своим долгом высказаться по поводу происходящего. А я ещё раз убедилась, что общественное мнение – это мнение тех, кого не спрашивают.

В садике всё шло своим чередом. Я целый день занималась глажкой, изредка отвлекаясь на смену памперсов моих подопечных. Запах свежевыстиранного белья поднимал настроение и переносил меня на Альпийские луга. Казённого кондиционера я не жалела. Во мне предательски зарождалось желание завернуться в пододеяльник. Желание я подавила, но на пару мгновений всё-таки зарылась носом в наволочки. Какие же они свеженькие! Утюжок был современным и лёгким, поэтому физически глажка была несложным процессом, а вот внутренний голос, который змейкой проскальзывал в мозг, значительно усложнял работу.

– А что дальше?

Это был тот вопрос, который я обычно старалась себе не задавать. Напротив меня сидел мой двойник, который вопросительно смотрел на меня.

– Венера, ты и дальше хочешь гладить эти простыни?

– Опять ты! Давай не умничай мне тут.

– До пенсии будешь бегать с памперсами? Хотя какая пенсия? Ты даже официально не устроена.

– Замолчи, пожалуйста. Дай мне догладить бельё без самокопаний.

– А как же семья? У каждой женщины должна быть семья.

– Сдалась мне эта семья! Вон у Марины вечная история: то сходятся, то расходятся. Упаси господь от такого.

– А дети? Ты должна состояться как мать. Твои яйцеклетки уже дряхлеют. Часики-то тикают.

– Ничего уже там не тикает, я вытащила батарейки из своих биологических часов и вставила их в вибратор.

– Твой сарказм – всего лишь маска. Мы оба это знаем. Ты хочешь, чтобы тебя любили.

– Я хочу, чтобы ты заткнулся.

– Ты ведь никому не нужна. Личной жизни нет, друзей нет, карьеры нет. В детской психологии разбираешься, как восьмидесятилетняя бабка в криптовалюте. Ты неудачница.

Я с силой встряхнула простынь. Голос любил давить на больное. Ему доставляло особое садистское удовольствие расковыривать все мои раны. Иногда я могла держать его под контролем, но бывали моменты, когда он брал бразды правления в свои руки.

– Ты никчёмыш, – продолжил голос. – Мать тебя ненавидит, брат презирает, любимый мужчина от тебя отказался…

– Венера, – раздался голос охранника. – Иди, я продукты привез.

Я с облегчением выключила утюг и побежала в столовую.

После ужина я переодевала новенького.

– Мама, а воспитательница сегодня сказала очень нехорошее слово, – заявил Артур.

Марина Павловна побледнела, а мама Артура заметно напряглась.

– Да? И что же она сказала?

И я, и Марина стали судорожно прокручивать в мыслях весь сегодняшний день. Где же мы успели накосячить?

– Я не могу такое повторять. Это очень плохо слово.

– Но маме ведь ты можешь сказать? Обещаю, что не буду ругать.

– Точно не будешь? – переспросил Артур.

– Тебя – нет, – ответила она таким тоном, что мы поняли, кто именно сейчас отхватит знатных люлей.

– Я на ушко скажу.

Мама наклонилась, малой ей что-то шепнул. Лицо мамы стало пунцовым.

– Что, прямо так и сказала?

– Ага, – кивнул Артур.

– Так, подождите, – затараторила Марина. – Мальчик что-то придумывает.

– Вы хотите сказать, что мой сын врёт? – пошла в контратаку мамаша. – Да я вам такую рекламу устрою! Персонал нерусский, педагоги матерятся!

Я понимала, что ситуация выходит из-под контроля.

– Артур, какое слово сказала Марина Павловна?

– Не заставляйте моего сына повторять за вами гадости!

– Ты сказала «сука», – радостно сообщил Артур, глядя на Марину. Получив индульгенцию от матери, малой решил пользоваться ею по полной.

– Это, по-вашему, нормально? Я сделаю так, чтоб вас уволили и нигде, даже в самом захудалом уголке Российской Федерации не приняли на работу даже поломойкой. Вас нельзя подпускать к детям!

– Артур, а когда Марина Павловна это сказала? – пыталась я всё-таки разобраться.

– В столовой за ужином.

– Артур, я вот тоже была с вами за ужином и не помню, чтоб Марина Павловна такое говорила. В какой именно момент она это сказала?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.