Сто первый мужчина. Роман

– Ты, девушка, поосторожнее на поворотах. Аккуратнее надо проходить зигзаги судьбы. Я для того и пришел, чтобы кое-что утрясти… Но сначала выпьем за вас, за молодых, чтобы ваша семья крепчала изо дня в день, из года в год, увеличивая качество и ценность. В самом деле, от всей души желаю вам крепкого семейного счастья… Даже стих у меня есть. – Он сунул руку в карман.

Воспользовавшись паузой, Глаша предупредила:

– Прошу вас, не надо стишков. Мы принимаем тост. И не кричите «горько!», это будет слишком.

– О, какие могут быть возражения! – Он наконец отыскал листок, где заготовлены тезисы речи со стишком в придачу.

Глаша сделала глоток жгучей жидкости, поперхнулась. Давясь, осилила половину стопки гадкого напитка. Второй раз в жизни пробовала сорокаградусное зелье. Иван Львович отработанным движением отправил водку в недра изо дня в день округляющегося живота.

Ему всего-то лет тридцать с гаком, а на вид – далеко за сорок. Должность освобождённого парторга фабрики требовала солидности. Посему он успешно округлялся: рос живот, оголялся череп, пухли белые ручки, ширилась физиономия.

Дима принял водку залпом, точно сделал очередную инъекцию обезболивающего.

– Я что хочу сказать, – Иван Львович сделал многозначительное лицо, – Всё образуется. Мы не должны делать скоропалительных выводов. Я понимаю, что случилось на нашей фабрике, наложило отпечаток и на вашу личную жизнь. Но вы молодцы – сохраняете любовь, так сказать, не дали внезапным обстоятельствам поколебать веру в себя, и что сможете принять друг друга не только в радости, но и, так сказать, с некоторыми… э-э-э… проблемами.

– Вы говорите яснее, – потребовала Глаша. – А не можете назвать вещи своими именами, скажу я. Значит так. Вы смонтировали экспериментальный образец оборудования, работающего со средой химически опасных веществ. В экспериментальном режиме опробовали его, чтобы скорее отрапортовать в высшие инстанции. Товарищ секретарь обкома, товарищ генеральный секретарь, новейшее оборудование запущено. Враг посрамлен в техническом аспекте… А в результате произошел взрыв, и те, кто был в непосредственной близости, получили острое химическое отравление. В смене было три человека. Из них двое скончались в реанимации. Дима, по счастливой случайности, остался жив, но все его тело в волдырях и коростах. Сними-ка. Дима, верхнюю рубашку, покажи товарищу парторгу, какой ты кавалер.

Дима послушно рывком оголил верхнюю половину тела, стиснув зубы от боли. При дневном свете зрелище было ещё ужаснее. Кожа сплошь покрыта красными воспалившимися пятнами, с гнойными нарывами, коростами и какой-то белой въевшейся пылью.

Иван Львович отвернул глаза.

– Нет, товарищ парторг, смотрите на эту голую правду. Накладывайте в тарелочки салат, кушайте икорку. И смотрите… Сейчас я вам пельменей отварю. Ешьте и смотрите, может подскажете, как нам теперь жить? Простым человеческим счастьем хотите залатать ваши ляпы и сопли на работе… Наливайте по стопке снова… Наливай, Дима. Он-то пьет, как вы поняли, чтобы в бессознательном состоянии отключиться от боли. А вы пьёте, чтобы отключить свою совесть. Или совести нет и в помине, только партийные указания?

– Ты что мелешь! – Иван Львович погрозил пальцем и, высморкавшись в скомканный платок, спросил с прищуром:

– За такие слова, знаешь, куда можно угодить?

– А сами знаете, куда можете вы угодить за происшедшее на фабрике? В тюрьму! Угодить первым за групповой смертельный несчастный случай. Или хотите меня первой переместить в места лишения свободы, чтобы другим не повадно было правду говорить? Пришли сказать: с вещами на выход? Воронок у подъезда?

– Да ты окосела, девка. С рюмки водки. Несешь чушь. Тебя никто и слушать не будет. А вот меня послушают!

Дима хлобыстнул кулаком по столу, гаркнув на парторга:

– Поосторожнее, дядя, в выражениях. Ты как мою жену назвал?! Сейчас будешь на коленях прощения просить.

Глаша стеной встала между разъяренным мужем и струхнувшим парторгом.

– Дима, не надо. Не хватало мне ещё вдовой стать на второй день после свадьбы.

Дмитрий, чуть остыв, потребовал:

– С моей женой разговаривать только на вы, и по имени-отчеству!

– Не дури! – сказал парторг. – С огнём играешь. Ты послушай, послушай для чего я пришел.

Он вытащил из портфеля папку, а из папки – листок бумаги, разгладил, пробежался глазами по содержимому, словно удостоверяясь, то ли принёс.

– Решением профкома фабрики по ходатайству парткома молодым работникам Дмитрию Батьковичу и Глафире Батьковне выделяется однокомнатная квартира как лучшим работникам, ценным и перспективным кадрам. Держите ордер. Как видите, не на арест, а на улучшение условий жизни.

– Купить хотите? А взамен – молчание? – спросила Глаша без тени благодарности, хотя такой щедрый жест со стороны профкома и свадебный подарок от фабрики молодым крайне редок.

– Не молчание, а понимание, – сказал сановный гость.

Терпение Ивана Львовича было на исходе. В нем просыпался начальник, помноженный на амбиции парторга.

– Итак, вы подписываете акт о несчастном случае, в котором причина происшедшего обозначена как несоблюдение правил техники безопасности, что в целом так и было, – продолжил Иван Львович.

– Какой техники безопасности! Ее вообще не было, – буркнул Дима.

– Ты тоже, парень, что несешь? День прожил в браке и сразу хочешь под каблук. Если никакой техники безопасности не было, зачем тогда брался за работу?

– Вы сами сказали, сделать необходимо, чтобы отчитаться вовремя, иначе вся фабрика слетит с первых позиций в соревновании.

Глаша взяла в руки ордер на квартиру, спрятала в шкаф:

– Иван Львович, спасибо за заботу. Ордер мы принимаем с оговоркой, как и ваш тост. На этот раз с такой оговоркой: мы никогда не подпишем акт с такими выводами!

– А ты чего ордер взяла!? Отдай назад!

– С какой это стати?! В ордере ссылка на совместное решение профкома и парткома. Вы хотите сказать, что и профком для вас не указ, что и они пляшут под вашу дудку? Ордер мы вам не отдадим ни за какие коврижки. Нагонять на нас страх бесполезно.

– Ты чего творишь! Ты знаешь, с кем связываешься?

– Знаю, и вообще, убирайтесь отсюда к чертовой бабушке! Мы смертельно устали. Вы решили нас доконать? Чтобы Диму свезли в реанимацию и там он скончался, как те двое – тогда все концы в воду?

– Значит, вы подписывать акт о несчастном случае не хотите?

– Повторяю: в таком виде – нет. Вина за происшедшее лежит на администрации фабрики, и это должно быть отражено в акте.

– Ладно, посмотрим, на сколько хватит вашей твердости.

– Угрожаете?

– Пре-ду-преж-даю, – по слогам сказал Иван Львович, вскочил с намерением поспешно уйти, чтобы хотя бы таким образом внести смятение в души подопечных.

Парторга словно ветром сдуло из-за стола и вымело из квартиры. Глаша подошла к Диме, вновь коченеющего от боли и водки, от непонимания ни своей вины, ни сути происходящего. Она прижала его голову к себе, к нежному животу, стала гладить, как мальчика, попавшего в недетскую игру на выживаемость…

***

Медовый месяц так хотелось провести у моря! А получилось – за лечением Димы. В больницу его намеренно не принимали, чтобы не зафиксировать тяжелое повреждение здоровья. Лечили амбулаторным способом под маской профилактики. Каждый день поутру молодые отправлялись в больничный корпус, где до обеда Дима проходил лечение. Глаша в это время с карандашом в руках сосредоточенно перечитывала «Капитал» Маркса.

Дня через три после провального визита парторга к ним вновь явился посланник фабрики. На этот раз как будто рядовой работник. Однако, необычность начинала сказываться с внешнего вида: высоченный, как каланча, худой, как скелет, обтянутый кожей, с резкими угловатыми движениями. И проницательными глазами, в которых светился недюжинный ум.

Глаша не могла не впустить его в квартиру. Она и раньше примечала на фабрике этого странного субъекта с порывистой походкой. Казалось, он за кем-то страшно спешит. Невольно хотелось оглянуться и посмотреть, за кем это так рьяно торопится долговязый интеллектуал.

Оказалось, Дима хорошо знаком со странным итээровским работником, поэтому сказал без обиняков:

– Знакомься, Глаша, это – Женя, инженер-технолог с нашего участка. Это он разработал техпроцесс и непосредственно участвовал в создании оборудования, которое мы пробовали запустить в работу. Проходи, Женя. Садись за стол.

Глаша помрачнела. Сам чудо-юдо конструктор-технолог живехонький, пострадали лишь непосредственные исполнители. Наметившаяся симпатия сменилась желанием задать хорошую взбучку горе-экспериментатору. Женя предупредил недружественный выпад, сказав с виноватой улыбкой:

– Я пришел спросить, могу ли чем-нибудь помочь? Я узнавал: у нас с Димой одна группа крови. Нужна кровь – сдам сколько надо. Все что угодно отдам: кожу, почку, костный мозг. Только скажите, очень прошу вас, скажите, что именно надо?

– Пока ничего не надо, – сказала Глаша, вглядываясь в неожиданного помощника. – Но скоро может понадобиться кровь. Врач предложил новый способ лечения. Тоже экспериментальный. Прямое и полное переливание крови донора. Нужно полностью заменить кровь Димы, дать небольшую передышку организму, отравленному токсинами. Димину кровь закачают донору. Организм его здоровый, и донор быстрее отфильтрует кровь. Как-то так объяснил врач. Потребуется также пересадка костного мозга.

– Я согласен! Хоть сейчас режьте.

– Хорошо. Ждите. – Глаша вдруг замолчала. Установилась тягостная пауза.

Дима по природе был неразговорчив, лишь увлекшись интересной работой, обретал свойство говорить. Евгений ерзал на стуле: его явно переполняли какие-то мысли.

– Вы, Евгений, по собственной инициативе пришли или по заданию руководства? – спросила в упор Глаша.

Евгений замялся. Мог бы не отвечать – его вид, уличенного в непристойном, говорил сам за себя.

– Да, мне было поручено убедить вас подписать акт.

– В обмен на твою кровь, на твоё здоровье?

– Нет, это я сам от себя предложил. В обмен на здравый смысл.

– Это как? Что в твоём понимании здравый смысл? – спросила Глаша.

– Давайте плясать от обратного. Предположим, акт будет подписан на ваших условиях. Это значит, что администрация организовала экспериментальное производство, запустила процесс, не продумав мероприятия по безопасности. В результате произошел локальный взрыв с выбросом вредных веществ в пределах участка. Пострадали лишь те, кто своими действиями предотвратил более масштабную аварию. Дима, наши погибшие товарищи – настоящие герои.

– На геройство вынудила халатность должностных лиц и технических специалистов. Тебе не страшно, не коробит, что двое парней похоронены в наспех сколоченных гробах? На очереди третий – Дима. Возможно, он станет неработоспособным инвалидом. А возможно и выздоровеет… Ведь он советский человек!

Дима включил телевизор.

– Немножко не так. У нас же экспериментальное производство. Наша задача из ничего сделать что-то. Обосновать, обсчитать, испытать и подготовить техдокументацию, чтобы запустить в серию… Почему так произошло – в точности не знаю. Отчасти и поэтому общая картина затушевывается. Если признать, что полностью вина на администрации, то наш экспериментальный участок следует немедленно закрыть, штат расформировать и похоронить арсенал идей.

– Я что-то не пойму, у нас человек для производства или производство для человека?

– Пока что-то делается новое, не существовавшее до сих пор, мы жертвуем собой. Временем, здоровьем, простыми удовольствиями. В какой-то мере эти жертвы компенсирует материальная доплата. Различные поощрения, конечно, не стоят того личного, что потрачено на общее и нужное дело. Здесь мотивация более глубокая, направленная на прогресс, на движение вперед, к идеалу. Мы синтезировали вещество, которое во многом решит проблему материального достатка. Одежда, дома, техника – всё станет на порядок менее затратным. Высвободятся огромные материальные и людские ресурсы для решения грандиозных задач, когда-то поставленных перед человечеством.

– Вы какие-то фанатики! Просто так жить не можете?

– Нет, не можем, – ответил Женя и посмотрел на Диму.

– Не можем, – подтвердил Дима, на минуту оторвавшись от экрана.

Евгений приободрился, словно нащупал нить, которая приведёт к правильному пониманию, к уравновешиванию сторон.

– Я убежден, что технический прогресс преодолеет все несовершенства человека. Вы, должны знать из школьного курса, как представлял гражданское общество, государство, ещё Аристотель в третьем веке до нашей эры. Представляете, из каких времен до нас доходят здравые мысли!

Женя вскочил, прошелся взад-вперед. Слова пошли лавиной:

– По Аристотелю, в наилучшем государстве его граждане не должны заниматься ни ремеслом, ни промыслом, ни земледелием – вообще физическим трудом. Они должны быть землевладельцами и рабовладельцами, живущими за счет труда рабов-варваров. Они имеют философский досуг, развивают интеллектуальные способности, а также исполняют гражданские обязанности: служат, заседают, судят, исполняют обряды. Собственность граждан, хотя и неодинаковая, такова, что среди них нет ни слишком богатых, ни слишком бедных. Будучи распространенным на всех эллинов, наилучшее политическое устройство позволит им объединиться в одно целое и стать властелинами Вселенной. Все остальные народы, будучи варварами, созданными самой природой для рабской жизни, станут обрабатывать земли эллинов. И они будут это делать для общего блага, в том числе и для своего собственного. Эта идея трансформировалась в современной Европе в идею о золотом миллиарде: сплоченная Европа-Америка. Остальные континенты – у них в услужении…

– Мыслим по-иному, – продолжал Женя, – по нашим советским понятиям те рабы, которые будут делать всю грязную, всю непосредственно производительную работу, – это машины, механизмы. И само понятие частной собственности – это всего лишь высочайшая персональная ответственность за вверенные материальные и людские ресурсы.

Машины – это автоматизированный комплекс технических устройств, где будут производиться все жизненные материальные блага: товары, услуги. А если в каких-то случаях еще будет оставаться ручной труд, то он будет тщательно изучаться и стандартизироваться. Чем мы сейчас и занимаемся: попутно с доработкой автоматизированного процесса, разрабатываем комплексный проект научной организации труда.

Следующий шаг – разработка карт стандартизированный работы и систем полной автоматизации процесса. Работник осознанно будет документировать алгоритм ручной работы, чтобы на следующем этапе всеобщей автоматизации его воспроизвела вновь созданная сконструированная машина-автомат. Таким образом, получается, что человек, в общем понимании этого термина, и все граждане государства в целом становятся творцами.

Произойдет объединение стран и народов под эгидой технического прогресса. Откроют источник возобновляемой энергии, равно неисчерпаемой. Это совершенно новое понимание энергетики. Создадут новые материалы, которых не было в природе. Наша экспериментальная фабрика уже работает в этом русле! Наш процесс как раз и создает синтетический материал, превосходящий сталь и бетон по техническим характеристикам, и на порядок дешевле.

В будущем технический комплекс настолько усложнится, что без соответствующего (высочайшего!) уровня образования абсолютно невозможно адекватно жить.

Чтобы пользоваться бытовыми услугами – нужно уметь выбрать и задать оптимальную программу роботизированному дому. Чтобы перемещаться в пространстве – уметь искусно управлять транспортной капсулой, двигающейся в объемном потоке (а не плоскостном, как сейчас). Чтобы осуществлять коммуникации – уметь пользоваться электронными, телепатическими средствами связи.

То есть мозги по-другому заработают, на высшем уровне. Сами деньги абсолютно утратят функцию накопления, перестанут быть средством наживы – станут регулятором процессов, оценочным эквивалентом (точно также как существуют единицы измерения физических величин: метр, грамм и т.п.).

Стоит развить память, ум, интеллект – и всё встанет на свои места. Такие пороки и беды, как воровство, пьянство, лицемерие, подтасовки, жлобство, завышенная самооценка… – всё отомрет само собой, как потерявшее основу. Человечество пройдет своеобразное чистилище и станет творцом в целом и по отдельности.

– Когда это будет, нас уже не будет, – проговорила Глаша. – Резонно спросить, а нам, собственно, какое дело до будущего, также как будущему до нас?

– Для этого мы просто должны научиться хорошо работать и получать от этого удовольствие. Ты когда-нибудь получала удовольствие от хорошо выполненной работы? Так, чтобы чуть отстраняясь, посмотреть со стороны и увидеть, что ты сама немножко Творец. И с каждым делом этого «немножко» будет увеличиваться. Это и есть ключ в будущее!

– Я полностью согласен с тобой, – сказал Дима, обращаясь к Жене.

– В самом деле, вы законченные романтичные фанатики, или фанатичные романтики. А мне нужен дом, семья, дети. Обычная работа, на которую выучилась, обычное житейское счастье. Здоровый муж… – Глаша осеклась, точно спохватившись, что будет понята неправильно.

– Выздоровеет, чего боишься?! Я, помнится, после первых двух дней работы на фабрике вздохнуть полной грудью никак не мог, будто свинцом половину груди залили. И ничего, отошел понемногу… Я-то что еще хотел сказать. Действительно, есть недоработки в нашем техпроцессе по средствам защиты. Но мы наверстаем. Главное – выпуск совершенно нового продукта, которому нет аналога в мире. И этот продукт из серии тех, что станет важным элементом научно-технической революции, где в одном ряду новые продукты, новые технологии и новой человек!

– Я подпишу акт, – объявил Дима мужественным тоном.

Вновь установилась пауза. В напряженном молчании потекли бурные потоки информации между двумя молодыми мужчинами и девушкой, хранительницей здравого смысла, устанавливая новые отношения.

– Я приду к вам завтра? – спросил Женя

– Конечно, приходи, – ответил Дима (Глаша прикусила губу). – Я тут отлеживаясь, кажется, понял, почему произошел взрыв. Приходи, обсудим. А сейчас мне пора на процедуры.

***

Женя пришел на следующий день и на последующий день. И приходил так, словно уходил в магазин за покупками для общего стола. Покупки – новое знание, общий стол – интеллектуальная беседа обо всем и вся.

Сдружившиеся Женя и Дима не сомневались, что совместная направленность на благое дело, на реализацию некоего идеала жизни задействует скрытые источники силы. Дима пошел на поправку. Женя сделал всё, что потребовалось. И главное – это переливание крови и пересадка костного мозга.

Он, Женя, влил свою кровь в Диму, взял его кровь, для тотальной очистки собственной плотью, не покалеченной аварийным выбросом токсичных веществ. Передал часть генетического материала в виде костного мозга. Они оба с необыкновенным трепетом постигли сложность человеческого организма. В живой человеческой ткани, и в биологической жизни в целом, есть великое предназначение космического миропорядка. Человек замаскировал свое великое будущее под идеей единого Творца всему сущему?.. Друзья спорили рьяно. Они уверялись, что живая плоть, одухотворенная идеями, мыслями, чувствами способна творить чудеса. Взаимообмен, взаимопроникновение, взаимодействие – бесспорно, всё это и есть части единого целого.

Для Жени разрабатывающего процессы, воспринимающих часть человеческой мысли, передача другой части себя в виде крови, кожи, костного мозга – эксперимент чрезвычайной важности. Он берёт основные составляющие иной органической жизни, ослабленной несовершенным продуктом его мысли. Частицами своей плоти перерабатывает то несовершенство, восстанавливает равновесие и получает ценнейшие знания, пока подспудно дозревающие в нём, как формирующаяся ступенька к идеалу.

Прошла основная фаза лечения Димы. Он состоялся как мужчина. У него появилось физиологическое влечение и потребность в интимной близости. Глаша и Дима, пребывая в неведении об интимных ласках в течение всего медового месяца и периода лечения, наконец, дополнили глубину человеческих отношений сладострастным ощущением счастья. И те отложенные ласки возвратились слаще сладкого.

Таким образом, сбылись заверения Жени, что здоровье восстановится, раны зарубцуются, боль исчезнет. Разговоры о лечении сами собой утихли, и накрепко сдружившееся парни вновь вернулись на исходную позицию – выяснение технических причин аварии.

– В аппарате, где происходила основная реакция, катализатор процесса ускорял одновременно все процессы: и нужные, и разрушительные, – доказывал Дима. – Разрушение аппарата произошло по сварному шву из двух разных марок стали. Я после первого кратковременного пуска удивился изменившемуся цвету корпуса. Но почему так – не понимал тогда…

Женя не перебивал, ход рассуждений друга был ценным подспорьем – помогал развивать мысль. Он дополнял её своими доводами:

– Там, где легированный слой футеровки прихватывается к основному конструкционному материалу, теоретически возможно, что в результате термического воздействия сварочной электродуги произошло изменение структуры стали. Получается, этот шов необходимо сваривать совершенно по иной технологии, причём тщательно, пооперационно расписанной. А наш сварщик, как всегда, не пожалел электродов, чем чрезмерно упрочнил сварной шов, и тем самым внес дополнительное внутреннее напряжение в материал. Фатальные изменения произошли как раз в околошовной зоне…

Они порой целыми вечерами говорили о дефектах сварных швов и ряде других несовершенствах конструкции и технологического процесса. Дима поражал Женю вдумчивостью, наблюдательностью и завидной основательностью: делать сразу как должно и без оговорок. Никаких временных и половинчатых решений. Жене как раз и нужен такой толковый помощник – мастеровитый, интуитивно определяющий существо технической проблемы. Он сказал Глаше:

– Диме надо срочно поступать в институт. У него бесспорные способности к анализу и техническому конструированию. Глаша, а что если мне натаскать его по теории?

– Натаскивай, – сказала Глаша.

– На дневное обучение не могу, – ответил Дима, переведя нежный взгляд на слегка округлившийся живот Глаши, – Мне же семью кормить. У нас ожидается новый маленький человечек!

Глаша чуть зарделась, застенчивая улыбка скользнула по краешкам губ, а руки непроизвольно прикрыли живот, словно ограждая растущего человечка от излишнего внимания.

– Поступай на вечернее. Где-то я помогу, где-то сам дойдешь, – сказал Женя. – Я и с ребеночком могу посидеть, как добровольный нянька.

– Сам бы женился. Хочешь, познакомлю? – предложила Глаша. – Наш плановый отдел – кладовая невест! Давай соглашайся.

– Хочется по любви… Все время на работе. Вот запустим процесс. Все тщательно отладим, тогда и о личной жизни подумаю. Пока на вас смотрю, радуюсь, учусь.

– Смотри-смотри, но любовь не приходит по расписанию.

– Пока любовь – это наш технологический процесс… Эх, Дима, отобью у тебя Глашу! Если твои догадки относительно причин взрыва не подтвердятся, считай, нашел соперника.

– Тогда точно новый пуск пройдёт без сучка и задоринки! – ответил Дима. – Готов встать рядом, напротив доработанного узла в конструкции аппарата. Ежели погибну, по крайней мере, буду знать, что о Глаше с ребенком позаботятся.

Глаша не на шутку рассердилась.

– Вы, ребята, ополоумели от работы. Обычные человеческие радости в вашем раскладе подменяете дурацким геройством.

Оба промолчали, переглянувшись в недоумении. За месяцы плотной работы они так сдружились, что без утайки, открыто доверяли друг другу мысли и впечатления.

– Не понимаете? – продолжила Глаша. – Пожалуйста, слушайте внимательно. Вы во всем обыденном видите потерю времени. Даже в приготовлении еды. Даешь питательную таблетку вместо отбивной котлеты! Как космонавты хотите питаться из тюбиков. По-вашему, вскоре научатся детей зачинать в пробирке без отрыва от производства. У каждого – космические капсулы, с помощью которых перемещаются в пространстве и времени, новые электронные средства связи для участия в высшем совете Вселенной… Ребята, меня начинает тошнить от ваших фантазий!

– У беременных это бывает. Надеюсь, не токсикоз? – осведомился Женя.

– Какой ты просвещенный!.. Нашему ребеночку два месяца, еще семь месяцев до появления на свет. Неужели, всё это время дитятко будет слушать ваши бесконечные фантастические разговоры о новом человеке, о новом мышлении? Интегрированный человек, смоделированный путем сублимации реальности, углубляет матрицу соответствия высшему разуму!!! Вот и я заговорила на вашем языке.

– Ты хочешь, чтобы мы заговорили на твоём? – спросил Женя.

– Мой язык – это естественная жизнь: соблюдать традиции, укреплять доброе начало, добросовестный труд и крепкая семья. Вся мудрость – в десяти заповедях Моисея!