Рок. И посох в песках оружие. Том второй. Западня

– А, кто же будет руководителем восстания? Кто будет руководить осадой Карфагена, когда армии подойдут к его стенам? – нетерпеливо спросил Спендий.

– Тот, кто докажет республике свою преданность и способности к организации! Но, об этом говорить ещё очень рано! Каждый из вас обладает большими способностями! Время определит лидера!»

Матос повторил про себя последние слова Наместника.

«– Время определит лидера! Что он этим хотел сказать? Он чувствовал, что мы будем бороться за право быть лидером? Чувствовал! И специально, разжигал в нас этот костёр! Наместник хитёр! Поэтому, разделил нас и отправил порознь!»

Матос, вновь вернулся к воспоминаниям.

«– Я, решил отправить вас, отдельно, от других! С теми, убывшими вперёд Вас, отправятся и мои люди! Которые позже, могут оказаться и в ваших лагерях!»

Эти слова Наместника, Матос прокручивал в голове несколько раз…

«– Что он хотел этим сказать? И почему, отправил их с Безертой, а не с нами? Не хотел отдавать предпочтение никому, до поры? Похоже! Но, если рассуждать, руководствуясь логикой, то отправляя меня вглубь Ливии, он меня тем самым сохранял от быстрого разгрома, который мог последовать на начальной стадии мятежа! Это очевидно! Спендию он выделил самую боеспособную часть ветеранов, поддержавших мятеж. Это говорит о том, что на него накладывалась другая задача миссии! Он знал, что Спендий способен в одиночку, перехватить власть в свои руки, и поэтому оставил его в прибрежной зоне! Что, кстати, и подтвердилось! Спендий сразу оставил Прион и отправился, захватывая города, в более богатую часть Ливии! Одновременно, отправив ко мне своих убийц!»

Матос поморщился…

«– Доверять Спендию, это как не лечить нарыва на своём теле! – продолжал рассуждать Матос, – Но и без него, пока, обойтись нельзя! Скрофа это понимал! Может он ждал, что из нас выделится вождь сам собой? А, другие, просто признают его? Это утопия, скорее всего, здесь, совсем другой расчёт?!… Расчёт прост! Затянуть войну! Обескровить Карфаген! Именно, поэтому, Спендий в Прионе! А Безерта, должен был быть в Гиппоне! Авторит в Утике! А, я, в Сикке или Суссе! Карфаген в окружении мятежа и огня! Бралась ли в расчёт наша победа? – Матос напрягся от поставленного самому себе вопроса, – Скорее всего, нет! Победить Гамилькара в сражении невозможно! Его можно было только связать войной в Африке, развязав тем самым руки в Сардинии! Вот цель Наместника! Мы лишь пешки в его игре! И, сейчас, когда я, благодаря своему просветлённому колдуну, отказался совсем от услуг его советников, ни моя жизнь, ни жизнь Спендия, ни стоит и римского аса! Что же делать? Теперь, мы оставлены сами себе! И нам надо выживать!»

Матос пошёл к выходу из палатки.

Яркое солнце ударило ему в глаза, …он заслонился от него, подняв руку. Перед шатром стоял Корфа. Матос поглядел на него, сквозь руку.

«– Интересно, а этот не несёт никаких заговоров в своём колдовском просветлении? С уходом Косты, он стал необыкновенно активен?! Надо будет за ним приглядеть!»

Мысли Матоса, снова, вернулись к Наместнику и началу мятежа…

«– Мы высадились в Прионе. И тут же поспорили с кампанцем! Тот, сразу же начал верховодить, и, поэтому, стал распределять роли, будто бы избранный всеми Вождь! Первым взбесился Авторит! Его галлаты не хотели служить наёмникам Италии и Сицилии! Спор продолжался несколько дней, и окончился присоединением Авторита ко мне и нашим уходов вглубь Ливии! Вот, только, не было ли это хорошо спланированным спектаклем? Авторит, признал моё верховенство, но на деле стал заправлять всем! А, на вторую ночь, нашего стояния в Сикке, моя охрана, задержала первых убийц! Кто их послал? Спендий или галлат? И так, повторялось несколько раз! И только с приходом Косты, покушения закончились! Но, начались покушения на него? Значит, он действительно мешал кому-то устранить меня! А, колдун, просто задурил мне голову! Ну, пусть думает, что ему это удалось! А я найду способ самому проверить колдуна! Пусть, пока думает, что подмял меня под свою линию! А, мне надо идти к Утике и Гиппону! Только оттуда я могу вновь связаться с Наместником и открыть ему свой возникший в голове план! А, для этого надо сохранить армию! Назад пути у нас нет! И этим… злодейством… надо армию укрепить!»

Матос, оторвал руку от головы, посмотрел на своих ветеранов, построенных вокруг шатра. Глаза свыклись с лучами. Он, какое-то время постоял, разглядывая заложников…

На камнях лежало шесть крестов. Приготовленных по приказу Матоса. Около них, стояли худые и согнувшиеся члены ставки стратега Ганнона Гиксона. Сам Гиксон стоял, держась ровно. Люди были страшно измучены и, поэтому, лежащие около них кресты, не вызвали у них никаких эмоций. Постоянные мучения и боль, выжали из этих людей все соки. Они были похоже на живых мертвецов, и даже, сам Матос, удивился их виду, потому как не интересовался их содержанием уже около полугода.

– Ну, здравствуй, Гиксон! Давно не виделись! Сегодня пришло время твоего обмена!

Глаза измученного человека, блеснули лучом надежды. Он взглянул на ливийца, но продолжал молчать.

– Что молчишь? Почему не спрашиваешь, на кого или на что, я тебя обменяю? Что, нет сил? Да, я тебе должен сказать, что ты выглядишь не очень! Совсем, не как суффет, который прибыл к нам, чтобы увести на смерть в пески! Ты был, тогда, важным и надменным! Теперь ты один из несчастных этого мира! Видишь, как судьба, может равнять людей? Ни власть, ни богатство, за которые, Вы, так дрожали и боролись, не изменили твою злую судьбу! Да, да! Не смотри, на меня так! Твой взгляд загорелся вопросом! И вот ответ! Твой обмен будет произведён здесь, сейчас!

Матос повернулся к наёмникам.

– Соратники, – обратился к ним Матос, – сегодня тот день, который перечёркивает все то, что было прежде! Война требует жертв, и она их получит! Помните, как Вы, требовали жертв, требуя смерти всех этих людей?! Я, заслонил их от вашего гнева! Тогда, я, думал, что Карфаген одумается и пришлёт ещё денег, за их обмен?! Но, Карфаген прислал армию! Армию безжалостных убийц! Мне, только, что рассказали гонцы, что Гамилькар, отрубил головы всем пленным, после битвы у соляных озёр!

В рядах наёмников, поднялся гомон…

– А, мы сохраняли своих, столько времени?! Что теперь нам делать с ними? – подвёл черту Матос, – Так может, пришло время исправить мою оплошность? Отправить их в Аид?

Матос, отошёл от пленных, проводя рукой к ним, как бы приглашая всех, принять участие в расправе.

– В Аид! В Аид! – подхватила толпа, ринувшись к заложникам, на ходу обнажая мечи.

Через мгновение, Гиксон и его приближенные были окружены оголтелой толпой наёмников… был слышен стон избиения… приглушенные крики, озверевшей своры убийц… Неистовство толпы, достигло своего апогея!..

Когда, рёв утих и злость схлынула с людей, потерявших связь с собственным рассудком, и толпа отхлынула от места казни, в центре лежали бесформенные комки тел… Это все, что осталось от несчастных заложников.

Матос, с удовольствием, смотрел на результат призыва в своей речи! Он вдруг ощутил какое-то необъяснимое удовольствие, от сознания того, что может управлять этой сворой бездушных, живых тел, которые были введены им в это состояние…

– На кресты, то, что осталось от них! – произнёс он, своей страже.

Толпа с рёвом и восторгом, подхватила его слова и, вскоре, на крестах стало болтаться то, «что» раньше называлось людьми… Матос кивнул страже, и та вновь привела новую партию пленных… Над ней также завыл вихрь смерти, исторгая из себя самую лютую злость, что может родиться в человеческой среде, злость озверевшей толпы!

…Матос смотрел на это с чувством удовлетворения. Он ощущал себя Богом! Способным одним словом, спровоцировать свою армию на растерзание любого неугодного… Он поднял голову и посмотрел на крест с Гиксоном и, вдруг, лицо его изменилось!.. То, что он увидел, поразило его и поставило в тупик! Он встряхнул головой, пытаясь избавиться от того, что увидел, но видение его не изменилось! Тогда, он с усилием потёр глаза и, вновь, вгляделся в стоящее перед ним распятие!

…Солнце светило ему в глаза, находясь прямо над крестом… Матос прищурился, всмотревшись в крест ещё раз!.. Перед ним, высился тяжёлый, окровавленный крест распятия, но тело на нем отсутствовало?! … Матос в страхе отступил от него на шаг…

– Ты, что, Вождь? – услышал он голос колдуна Корфы.

Матос, повернулся к нему, приходя в себя. Он взглянул на Корфу, на его раскрашенное колдовской краской лицо, в его бесцветные глаза! И, смотря в зрачки колдуна, медленно приходил в себя, прокручивая в голове увиденное ведение… Немного, успокоившись, он перевёл свой взгляд с глаз колдуна на его лицо и, о ужас! Это было лицо уже не Корфы! Это было лицо Гиксона?!… Матос, отшатнулся от него с обезумевшим взглядом!.. Голова его, внезапно, закружилась, и он свалился у самого подножия креста Гиксона…

Глава 3

Ганнон покинул лагерь Гамилькара. Ещё, вчера, он приказал собраться своей свите и вооружённой охране. Исчезновение дочери, сделало его раздражительным и нетерпеливым к чужому счастью. Он не мог смотреть на дочь Гамилькара Саламбо, не вспоминая свою Лейлу. Наверное, именно поэтому, меж ним и Гамилькаром, вновь пробежала тень. Ганнон стал стремиться к самостоятельным действиям и торопился в Карфаген, где он хотел провести расследование измены Сарафа и, заодно, проинспектировать свою отдохнувшую армию, как Наместник Ливии. Гамилькар, как протектор города, не стал препятствовать ему в этом! Вот именно это, так ранило Ганнона! Что, Гамилькар имея право забрать у него командование армией, унизительно для Ганнона, продолжал терпеть его командование ею! Это унижало его и рассматривалось как насмешка Баркидов! Этим, Барка, якобы, демонстрировал всем, что способен одерживать победы, не смотря на нытье находящегося рядом Ганнона! А его неудовольствие, действительно, определялось каждодневным нытьём! Он, все время, был чем-то недоволен! То, Гамилькар остановился у одного из городов, на очень, как ему казалось долгий срок, вместо того, чтобы преследовать врага! То, неожиданно, выяснялось, что Гамилькар переформировывает совет этого города, в котором остановился пополнить провизию! Для него это означало, только одно – Гамилькар усиливает в провинциях свою партию! То, Гамилькар проводит советы, не пригласив на него Ганнона, тем самым показывая прямое игнорирование ветви рода Ганнонов!.. Каждый день, Ганнон, находил повод и тысячи причин, продемонстрировать своё недовольство! Наконец, терпение Гамилькара, лопнуло, когда Ганнон, пришёл к нему на совет, окружённый своей свитой, которую развернули и отправили восвояси!..

– Что, ты себе позволяешь? – орал Ганнон, войдя в ставку, – Мое положение в армии, равное твоему! Ты выставляешь меня посмешищем, перед моими командирами!

– А, что для тебя важнее? Твоё положение или польза и результат в войне с мятежниками? – повернул к нему голову Гамилькар.

Голос его был спокоен и ровен.

– У нас утечка информации из лагеря! – продолжил Барка, – уже дважды, наши отряды для сбора провизии, были атакованы крупными силами врага?! Их там ждали!

– Ну и что? Ты готов обвинить в нападениях на свои обозы моих людей? Точно также, я, могу обвинить и твоих!? Где доказательства? – тем же голосом, продолжал Ганнон.

– Мне некогда, собирать доказательства! – отвернулся от него Гамилькар, и кивнул Теоптолему, давая тем самым знак сменить тему обсуждения, на менее значимую, – Мне, намного легче, сузить круг посвящённых в свои планы! А, предательство вскроет время! Как, вскрыло оно намерения Сарафа, которому ты доверял больше всех!

Эти слова, уязвили самолюбие суффета до глубины его души, как и не прикрытый кивок своему заместителю о смене темы!

– А, ты, не доверяешь уже и мне!? У которого на этой войне исчезла дочь, из-за нерасторопности твоего трибуна-латинянина!

Именно этот возглас, вывел Гамилькара окончательно. Он, резко обернулся к суффету.

– Придержи язык, Ганнон! Так он заведёт слишком далеко! Не забывай, что находишься в армии наёмников! Антоний, отдал свою жизнь, защищая твою дочь! И она любила его, всем своим чистым сердцем! Я это видел собственными глазами! А, пронзил её мечом, твой доверенный спаситель! Которого, ты, видел своим зятем! Не надо делать лицо, будто бы этого никто не видел и не понимал! Весь Карфаген, говорил об этом! Мне, написал об этом Ганнибал Корт! Я не знал об этом в силу того, что отсутствовал в городе, долгое время! И эти твои планы на судьбу Лейлы, кончились для неё очень плачевно! К моему огромному сожалению, ибо, клянусь светлым взглядом Астарты, я желал ей только добра и счастья!

Ганнон опустил голову, после этих слов Гамилькара. Он, какое-то время, стоял задумавшись.

– Я, надеюсь, ты не обвиняешь меня, в том, что я мог поддерживать мятежника? – спросил Ганнон, уже совсем другим тоном.

– Поддерживать ты его не мог! Об этом никто не говорит. Но, закрывать глаза, на некоторые его попытки изменения политического статуса управления нашего города, ты мог и делал это! Кто поддержал проект, во вхождение в совет Ста Четырёх, представителей совета Магнатов? Не ты ли?! Гамилькон, твой родной брат, послал тебе письмо, где все обстоятельно объяснил, о том, что этот совет создала сама царица Дидона! Что в него, входили лишь прямые потомки ветвей царского рода и не надлежит, превращать его в представительский совет, всех слоёв города! Но, ты не внял словам, даже, собственного брата! И в итоге, в совет попали рода переселенцев, которые прибыли в город пятьдесят – сто лет назад! Какие ценности они могут принести в город, которому восемь с половиной веков? Тобой руководил свой личный интерес! И все эти пляски вокруг тебя, этой Касты Жрецов Молоха? Что может тебя с ними связывать? Что, ты хочешь добиться от их поддержки, и главное, чего хотят они от тебя? Ведь они напрямую были связаны с Сарафом? Помнишь битву у Утинских холмов? Забыл?..

Ганнон опустил голову, не отвечая Протектору города.

– …Отправляйся в Карфаген, Ганнон! Займись делом! Каким, я думаю, ты сам найдёшь? А, если хочешь помочь в войне с мятежниками, то всегда есть тысячи способов сделать это! Ганнибал Корт, собирает армию у Карфагена! Запишись в неё в качестве тысячника! Послужи отчизне не интригами и кознями, а мечом и копьём! Это очистит твой разум и даст возможность, сделать, что-то полезное для города после войны!

Эти слова, о тысячнике в армии Ганнибала Корта, разожгли лютую ненависть к Баркиду, в сердце Ганнона. Лицо Наместника Ливии, налилось желчью и гневом. Дыхание перехватило…

«– Меня, суффета Карфагена, Наместника Ливии, простым тысячником в армию Ганнибала? Это неслыханная наглость! И, кто мне говорит это?! Человек, чьи бывшие наёмники разоряют мою страну?! Это я должен подозревать и не доверять, а не он?! А, вместо этого, я подвергаюсь унижениям!»

Тщеславие, полностью разъевшее душу суффета, заставило, помутнеть и разум, а после, развернуться от Гамилькара и выйти из зала совета…

…Он ехал в середине своей свиты, которая была окружена многочисленной охраной. Наместник Ливии возвращался в Карфаген, потеряв дочь и потеряв свою провинцию… Это терзало его душу, и раздумье по этому поводу, не покидало голову суффета всю дорогу…

«– Как, бесславно я возвращаюсь в город! – думал он, – Моё возвращение подобно, возврату, обанкротившегося торговца! И, ничего, кроме усмешек и ехидных ухмылок, ждать не приходится… Я, слишком быстро поднялся до своего уровня! Заработав, побочно моему возвышению, кучу недоброжелателей! Да! Теперь, все недоброжелатели и завистники, поднимут голову! Та часть Магнатов, что напрямую была связана с Сарафом, убежала в Утику! Но, некоторые затаились! Надо найти их! Этим я подниму свой пошатнувшийся авторитет! Да, но что моя провинция оказалась гнездом восстания мне, конечно же, припомнят! Как я этого не заметил? Сараф – подлый человек! В одном, мы сошлись с Гамилькаром! Его тело недостойно, даже, возвращения в город! Поэтому, его клюют вороны у пещер! А как он мостился под меня! Какие намёки мне бросал! И, если честно признаться, я во многом шёл ему навстречу! Да, я уловил ту линию в его речах, что указывала на его намерения в будущем изменить структуру управления городом! Он смог найти мою слабую сторону! Подлая змея! И в тот день, когда мои слоны рассеяли ливийскую пехоту компанца Спендия, именно он потащил меня в Утику, оторвав от армии, которая ночью подверглась разгрому! Да, и там, вместе с ним, был Капитон! И, прав Гамилькар, вся это возня Касты и Сарафа подозрительна? Что их связывало? Это первое, что нужно выяснить по приезду в Карфаген?! То, что Капитон ненавидит Баркидов, это знают все! Храм открыто враждует с Баркидами много веков! Но, что связывало Касту и сына предателя Бомилькара, на распятии которого и настояла сама Каста? Ведь, поэтому, Сараф должен был испытывать лютую ненависть к Касте? Но её не было! Или была, но глубоко скрытая? Сараф, оказался человеком хитрым и скрытным…»

Ганнон, неожиданно для себя, поймал себя на мысли, что почти не думает о пропавшей дочери.

«– Странно! Мой разум не как не хочет понять, что её нет со мной? Мне, кажется, что она где-то находится рядом, со мной?! Как находилась все эти годы своего взросления. А я, не больно-то интересовался ею, после смерти её матери! Я привёл молодую жену и о ней, почти, не вспоминал. Отдав её на попечение множественных наложниц – нянек! Меня занимала, как и сейчас занимает, политическая карьера! Жизнь нашего города! Я просто, не мог раздваиваться! Да и дети, родившиеся от второго брака, требовали хоть какого-то внимания! Никто не вправе обижаться на меня, что я кому-то отдал своё предпочтение! Что я, любил кого-то больше других! Все для меня были одинаковы! Да, и видел я их редко! Это вина не моя, а особенность одной из сторон моей жизни! Но, у меня ещё есть две дочери! Но так, случилось, что Лейла, цветок такой красоты моей жизни, отрезан от меня, и может быть, навсегда?.. Но больше свободы, такой какую я дал Лейле, мои дочери не получат! Хватит! Вот результат, отхода от традиций семьи! Двум другим, я сам выберу мужей! Свобода, которой воспользовалась Лейла, может быть, и довела её до погребального костра?! Да и, что бы было, если бы она связала свою жизнь с этим трибуном?! Для меня ничего! А, при её замужестве здесь, открывались бы определённые горизонты!.. Но, нет! Все же я забываю, что в свете наступившего мира с Римом, там бы мне тоже могла светить определённая выгода, в свете торговых отношений! Хотя и здесь, Баркидам мерещатся заговоры! Гамилькару кажется, что римляне связаны с нашими немытыми мятежниками?! Он просто безумец! Он живёт местью за свою жену! Слабак! Сколько жён, ещё можно было привести в дом, в его-то годы расцвета мужской силы? Мудрая Танит, отняла его разум в этом вопросе и правильно сделала! Уже и так, больно много отпрысков его рода в Карфагене! Если подумать, что ещё один утонул с матерью, то мне кажется, Танит, следует подумать, ещё об одном внезапном случае смерти его наследников!.. Ой, что за мысли проскальзывают в моей голове?! – Ганнон встряхнул головой, почуяв раскаянье, – А тому, что утонул, исполнилось сейчас бы двадцать один год! Представляю, кого бы воспитал этот безумец, если его дочка Саламбо, обращается с мечом, намного ловчее, чем с заколкой для волос! Да, он сейчас горд! Пристроил дочь в род царей Нуммидии!.. Одел ей собственноручно царский венец!.. И, когда он все это провернул? Да! На то он и Баркид! А Сараф меня подвёл! Ой, как подвёл!..»

Ганнон, ещё долго, предавался размышлениям, совершенно, забыв об участи своей пропавшей дочери… Он, двигаясь верхом, перебирал варианты своего выступления в совете суффетов, подбирая ряд тезисов, которые собирался озвучить в первоочередных задачах на этот год и преодолению безграничной власти Гамилькара. В его голове возник план совершено другого характера!

«– Он обмолвился о Ганнибале Корте! Это очень интересно! Надо перетащить его в свой лагерь приверженцев! Для этого надо открыть ему доступ к формированию, более мощной армии, что формирует он сейчас!.. И пусть командует ей сам, но формально, я буду стоять за его действиями! Пусть остаётся стратегом, но к формированию армии, я тоже буду иметь отношение! Победу мы разделим вместе! На, а поражение? Поражение, будет полностью его! Я останусь в стороне! Надо передать ему, командование моей остаточной армии, что находится под началом Афокла! Вот мысль! Тем, самым я сниму с себя ответственность за будущие поражения, если таковые последуют! А я займусь расследованием дел Сарафа и Касты! Это они отняли мою победу на Утинских холмах! Они лили мне в уши яд лицемерия, который дал такие обширные всходы! Они, расписывали моё триумфальное будущее, после победы! Капитон, был с Сарафом, когда его, как побитую собаку, Гамилькар отправил на гемиоле из Гераклеи!.. Вот тоже вопрос! Ах, Лейла, Лейла!..»

Впереди показался разъезд всадников. Ещё издалека, отряд определил его принадлежность. Это были всадники Карфагена! Они неслись навстречу отряду Карфагена, на полном аллюре… Ганнон, на всякий случай, остановил свой отряд и построил охрану, широким фронтом к приближающимся всадникам. Всадники сблизились… Первый из них, остановился перед фронтом охраны Ганнона. Он, погарцевав на своём неспокойном скакуне, крикнул:

– Я рад приветствовать суффета Ганнона! Не видели ли вы, отряд вооружённых людей, замеченных местными ливийцами, в этих местах, не далее, как вчера, после третьей стражи?

– Нет. Мы не видели никаких вооружённых людей! Вы первые, кого мы встретили в пределах, земель Карфагена! А, какому отряду, вы принадлежите, стратег? – ответил и спросил Ганнон.

– Мы, летучий дозор, Ганнибала Корта! Препятствуем движению обозов «логова змей» и их соглядатаев! Также, разрушаем их связи друг с другом, встречая и уничтожая, их гонцов!

«– Вот! – подумал Ганнон, – Судьба на моей стороне! Она помогает мне! Я искал Корта, а Корт сам пришёл ко мне!»

– А, где твой военачальник, стратег? – спросил он вслух.

– Он находится в двадцати стадиях от Приона! Там его лагерь!

– Тогда веди нас к нему! Мне надо срочно встретиться с ним! – Ганнон, решил не откладывать реализацию своего плана, а действовать по примеру, Гамилькара – быстро и точно!

– Хорошо, следуйте за мной! – ответил всадник и повернул свою лошадь…

Глава 4

В свете развивающихся событий, нам, Дорогие читатели, надо вернуться к одному из наших забытых героев нашего повествования, Ганнибале Корте. Мы, потеряли его из виду, когда он начал формировать свой отряд в три тысячи всадников Карфагена, для отражения возможного появления разрозненных отрядов «гнезда змей» вблизи провинции Карфагена. Корт энергично искал пути противодействия, разрастающемуся мятежу в провинциях, собирая своих единомышленников и патриотично настроенную молодёжь в отряды, которые своими рейдами почти перекрыли движение мятежников у границ провинции города торговли. За короткое время, он сформировал отряд в тысячу всадников и отправился с ним по окрестностям, громя застигнутые врасплох отряды врага. В большинстве своём, его всадники были зажиточными горожанами и ремесленниками, которые в «лихую годину» для их города, по собственной воле взялись за оружие, чтобы оградить свой город от неприятеля. Для начала этот отряд взял в свой ежедневный объезд, непосредственный округ около города, но с увеличением отряда, увеличивалось и подконтрольная им площадь провинции, куда мятежники и беглые рабы, уже боялись сунуть свой нос, так как подвергались безжалостному уничтожению. Ко всему, Корт начал создавать сеть своей агентуры, для отслеживания отрядов мятежников и в этом ему активно стали помогать жители соседних городов и крупных поселков, которые на своей шкуре, почувствовали руку мятежников, которые выгребали их закрома, готовя фураж и провиант для отступающих армий Вождей мятежа. Вскоре, Корт знал о приближении какого-то отряда или обоза «змей» из сообщений от самих жителей. И заранее успевал расставить им капкан, из которого, редко кто вырывался…

Свои отряды, Ганнибал, формировал, беря за основу Священные отряды конницы Бирсы. Здесь, задействовалась и экипировка, и тактика ведения сражений. Вооружение, он получил из складов Бирсы, а также, Диархон привёз ему несколько тысяч комплектов снаряжений, полученных в качестве трофеев в предыдущей войне. Но эти комплекты были для пехоты и Корт усиленно создавал пехоту, тренируя её у Приона!

Совсем за короткое время, Ганнибал Корт, ограничил проникновение «летучих» отрядов Дуффа, даже у границ провинции! Все соседние города, вздохнули облегчённо, чувствуя вернувшуюся законность города Торговли, как иногда называли Карфаген. Сообщение прибрежных городов вновь приобрело довоенную активность. И численность отрядов Корта увеличилась за счёт тех городов, которые поняли, что продолжающаяся война, в конец разорит семьи ремесленников в этих городах. А Корт, переняв тактику мятежников, уже вышел за пределы провинции и стал громить их обозы у тех городов, которые контролировали они сами. Имя Корта, до этого в Карфагене, почти не звучавшее, стало приобретать известность и многие из политиков города стали искать с ним встречи и предлагать ему поддержку!..