Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

Страх у Эни куда-то исчез. Ее переполняло чувство восхитительной уверенности в собственных силах. Она пропустила впереди себя верзилу Рекса и кожаную девицу, звали ее, кажется, Сурия, и нырнула следом за ними в штольню.

В штольне было уже совершенно темно.

– Осторожнее, здесь ступеньки, – сказал перебитый нос, но прежде чем он закончил, послышался испуганный вскрик, шум, возня, "Не лапайте меня", – кричала кожаная девушка, "Я только поддержал Вас, Вы падали" – это был уже сердитый бас зверюги – Рекса. "Обойдусь без Вашей поддержки", и Лайза вдруг обмерла со страха, а Эни, обозленная тем, что чертова старуха снова взяла в ней верх, пинками вышибла ее из своего сознания к чертовой матери.

– Тише, вы, – сердито зашипел перебитый нос, – Охрана может быть недалеко".

Шум мгновенно стих. Перебитый нос возился впереди, чертыхаясь вполголоса. Послышался металлический лязг, люк открылся и в лица беглецов пахнула струя свежего воздуха.

– Пошли, – сказал он.

Беглецы один за другим выбрались в пустынный транспортный тоннель.

В тоннеле было немногим светлее, чем в штольне.

– Где турбоциклы? – спросил Рекс.

– Мы на месте, – громко выкрикнул перебитый нос, и в тот же миг в лица беглецов ударил яркий свет. Все происходившее было похоже на замедленное воспроизведение на экране визии фильма ужасов. Эни увидела оскаленную в хищной ухмылке физиономию перебитого носа, иглометы, выдернутые пижонами неизвестно откуда, зависшего в немыслимом прыжке зверюгу – Рекса и свои колени, прошитые очередью парализующих игл.

Из темноты тоннеля на освещенную площадку с воем выскочило несколько турбоциклов. "Стреляйте в верзилу, – визжал перебитый нос, – не в девок, кретины, в верзилу!" И тогда Эни метнулась к ближайшей машине, одним рывком вышвырнула из седла седока, прыгнула на его место и, круто развернув турбоцикл, помчалась в темноту тоннеля, подальше от кипевшей за спиной схватки.

Иглы со звоном ударили в бетон в том месте, где за секунду до этого находился Рекс. Вторую очередь он пропустил под собой, высоко подпрыгнув в воздух. Третью пижоны выпустить уже не успели.

Рекс был испуган и, вероятно поэтому, наносил удары в полную силу. Два мерзавца упали, не успев пикнуть. Третьего он зацепил скользящим ударом по голове, и тот, шатаясь, сделал несколько шагов и свалился лицом вниз. В тот же момент что-то резко рвануло его многострадальную левую руку, и Рекс увидел торчащие из бицепса иглы. Он развернулся, в прыжке успел схватить парня с перебитым носом за воротник куртки и вырвать его из седла турбоцикла. Из темноты прямо на него выскочил еще один турбоцикл с двумя не различимыми против света фигурами седоков. Рекс швырнул им навстречу парня и отскочил в сторону, уворачиваясь от машины. Под ноги ему подвернулся игломет, и Рекс разрядил его в копошившуюся у стенки кучу-малу. Сзади послышался надсадный рев удаляющихся машин. Уцелевшие бандиты спасались бегством.

Рекс с удивлением обнаружил, что все еще находится на ногах, хотя рука его распухала на глазах.

Задерживаться здесь не следовало. Шум мог привлечь внимание какого-нибудь шалого патруля. Нельзя было и скидывать со счета возможность возвращения неведомых врагов с подкреплением. Рекс шагнул к турбоциклу, но тут в глаза ему бросилась неподвижно лежащая у стенки девушка, та, кожаная, которую он так неловко схватил в темноте. Рекс подошел и наклонился над нею.

Девушка была без сознания. Очередь прошила ей бедра. Мерзавцы хорошо знали свое дело. Стреляли они точно, профессионально. Рекс извлек иглы, превозмогая боль подхватил девушку на руки и плюхнул в седло.

Раздавшийся за спиной шум заставил его броситься на пол и откатиться в сторону.

У стены тоннеля, шатаясь как пьяный, стоял парень с перебитым носом и пытался поймать Рекса в прицел игломета. Но тут, откуда ни возьмись, выпрыгнул крысенок – его, оказывается, давно уже не было за пазухой у Рекса – и вцепился парню в руку.

Рекс прыгнул головой вперед, лягушкой, прямо из лежачего положения. Что-то резко дернуло его за волосы, но уже в следующий момент он с силой припечатал мерзавца к стене.

– Оконтакторенный, сволочь, – прохрипел тот. – Я узнал тебя, гада. Ты – Рекс Азерски.

И тогда Рекс со всей силы ударил его кулаком в лицо. Раздался отвратительный хруст. Все было кончено.

Мотор турбоцикла тихо урчал на холостых оборотах. "Вот и прекрасно, – подумал он, – не придется возиться".

Повозиться, однако же, пришлось. Вытирая здоровой рукой пот с лица, он вдруг обнаружил, что последняя очередь из игломета сорвала с него парик. "Так вот почему негодяй узнал меня, – подумал Рекс, принимаясь за поиски. – Кто он такой? Что ему было нужно? И откуда ему известно мое лицо?"

Парик нашелся быстро, его приволок вездесущий крысенок. Но оказалось, что присоски, которыми парик цеплялся за височные контакторы, были сломаны и держался он теперь ненадежно. Рекс громко выругался. С каждой минутой его самочувствие становилось все хуже и хуже. К гадости, которой он уже был отравлен раньше, добавился яд парализующих игл. Надо было срочно найти какую-нибудь берлогу и отлежаться. А тут еще эта девица опять навязалась на его голову.

Впрочем, в своем отношении к кожаной девчушке он, похоже, несколько лицемерил, в чем и не преминул себя немедленно уличить. Девчушка нравилась ему. Что же касается подчеркнутой грубости и хамства, которых Рекс, вообще-то, не терпел в людях вообще и в девушках в особенности, то не надо было быть сверхинтуитивистом, чтобы увидеть здесь, пусть и не вполне простительную, но все же лишь защитную реакцию на беспощадность и бездушие окружающего мира.

Рекс сунул крысенка за пазуху, усадил девушку перед собой, пристегнул ее к себе ремнями, снятыми с пижонов, устроил больную руку на руле в качестве своеобразного противовеса и, ухватившись здоровой за вторую рогатку руля, осторожно тронулся с места.

Когда машина уже набирала скорость, ему показалось, что на самой грани света и тьмы в стороны брызнули быстрые тени. Членистые ноги, изогнутый скорпионий хвост… скрыплы? Здесь? Не может быть! Потом он вспомнил о всех этих недоделанных ходах и переходах, сообщающихся шахтах коммуникационных тоннелей и понял, что может… или, все-таки, привиделось?

Глава восьмая

1

– Ну, вот что, – рявкнул Рекс, уже не сдерживаясь. – Какого черта я вообще тобой разговариваю? Что тебе кажется странным, и в чем ты, в конце концов, меня подозреваешь? Ну да, да, это я оба раза палил тебе в спину из игломета. У меня хобби такое. Люблю носиться по лестницам с полутрупами на плечах. А после дергать из них иглы, приводить в себя, скармливать им последнюю таблетку противоядия… которая самому нужна позарез, между прочим. Ты еще проверь, деньги я у тебя не спер?

За соседними столиками торопливо насыщались только что сменившиеся на работе сотрудники ближайшего биохимического завода – воздух в кафе был насыщен противным сладковатым запахом дрожжей. Люди они были усталые, к тому же в полутьме кафешного рума Рекса, вероятно, принимали за биопа, так что и здесь ближние столики были пусты.

Праведный гнев Рекса девушке явно казался нелепым и даже смехотворным, а навязанная ему обстоятельствами роль дважды спасителя почему-то возмущала и оскорбляла ее до глубины души.

– Ай-яй-яй, – иронизировала она, – да в тебе же погибает великий шоумен. Впрочем, сценарий ведь не твой, правда? Ты только артист.

– Ну, с меня хватит.

Он встал и пошел между столиками к выходу из кафе.

– Эй! Подожди!

Рекс оглянулся. Девушка бежала следом и махала рукой.

Однако вся эта легкая атлетика была ей сейчас явно не по силам. Ноги ее неожиданно заплелись одна за другую, и она со всего размаха влетела в объятия развеселого толстого бородача, с которым Рекс только что разминулся у дверей.

– Ах, какая лапочка, – замычал бородач в совершеннейшем восторге от неожиданного подарка судьбы и потянулся к ее лицу мокрыми губами.

– Пусти меня, козел, – заорала девушка в полный голос, а толстяк, бывший, очевидно, сверхинтуитивистом по части оплеух, оглянулся через плечо, тут же опустил руки и забормотал, глядя на Рекса снизу вверх:

– Пардон-пардон, это твоя?.. Извини, кореш, извини, – и тут же испарился. Рекс снова повернулся к дверям.

– Ты всегда такой обидчивый? – девушка уцепила Рекса за руку – ч-черт, за больную! – и повисла на ней.

– Нет, – сознался Рекс. – Не всегда. Просто я последнее время несколько не в своей тарелке.

– Неприятности?

– Если так можно выразиться.

– И ты, разумеется, скажешь, что с законом?

– Послушай, – вздохнул Рекс, – мы с тобою отравлены, попробуй это осознать. В чем мы сейчас действительно нуждаемся, ты и я, так это отдых, и даже, если повезет, сон. Давай отложим все прочие разговоры на потом. Я отвечу на все-все твои вопросы, если вдруг где-нибудь мы с тобой случайно встретимся. А сейчас покажи мне, пожалуйста, в какой стороне ближайшая ночлежка. Бесплатная. Мои финансы поют рекламсы. Увы.

Она странно взглянула на него, помедлила, потом решительно повернулась и, пошатываясь, зашагала к двери, бормоча через плечо:

– Идем. Должно же быть доведено до логического конца дело моего спасения? Всем сестрам полагается по ушам. Серьгами, там, или еще чем, хоть бы и оплеухами – это уж особь-статья. А сон и вовсе дело святое.

Рекс догнал ее и пристроился сзади.

– Чем ты меня отпаивал от яда?

– Так, дрянь какая-то.

– За кого держишь меня? Это витацид-то дрянь? Веселый ты человек. Где достал? И как мог знать, что он тебе понадобится? Дар предвидения?

– Что такое витацид, я не знаю. Таблетки дала сестра в карантинном.

– Сестра в карантинном дала?! Ну-ну. И где же она сама их взяла?

– Откуда мне знать? Может, совратила дежурного врача.

– А потом прельстилась на твои несравненные мужские достоинства и отдала тебе? – фыркнула она. – Ну, ты даешь!

– Не веришь?

– А ты сам себе веришь? Не смеши меня. Во всяком случае, спасибо. Тем более что отдать тебе его я не сумею, даже если совращу всех вообще врачей аж по седьмой уровень включительно.

– Это такая редкость? – удивился Рекс.

– Универсальный нейтрализатор иглометного яда? Да будет тебе. – Она досадливо поморщилась и вдруг остановилась так резко, что, не успев среагировать, Рекс налетел на нее и плотно прижал к какому-то порталу, створки которого, против обыкновения, не раздвинулись при их приближении.

– Демонстрируешь мужские достоинства? – ехидно осведомилась она, не делая, впрочем, никаких попыток освободиться.

– Что? – спросил Рекс тупо.

– Мужские достоинства, – повторила она, мило улыбаясь. Рекс отпрянул. Она все так же странно поглядела на него, потом достала из кармана кредитную карту и провела ею через кассовую щель портального замка, которую Рекс почему-то раньше не заметил.

– Ты говоришь загадками, – сказал Рекс устало. – В твоих словах я все время чувствую некий задний смысл. А разбираться в загадках у меня нет сейчас ни желания, ни сил. Если бы ты знала, как у меня болит голова. И, вообще, все-все. Что такое парализующие иглы, ты, похоже, лучше меня знаешь. А вот скрыплы тебя когда-нибудь кусали?

Створки разъехались в стороны, и перед Рексом оказалась кабинка одноместного скоростного лифта. Девушка втолкнула Рекса внутрь, втиснулась между ним и стенкой и тихо рассмеялась, посмотрев на его ошарашенную физиономию.

– Я живу на шестом, – сказала она. – А деньги надо экономить. И потом, эти твои хваленые мужские достоинства… должна же я предварительно с ними как следует ознакомиться? Ты-то мои женские уже успел оценить, не так ли? И сними, дружочек, со своей физиономии это ошарашенное выражение. Или мне показалось, что кто-то хватал меня блудливыми лапами в темной штольне за грудь?.. Ладно, ладно, шучу.

Лифт валился вниз сквозь немыслимую глубину шахты. Девушка медленно подняла руки и охватила ими шею Рекса. Лицо ее было запрокинуто вверх, зеленые глаза широко распахнуты, и где-то на уровне его груди горели на бледном лице ее полные, еще толком не разглаженные от детских складок губы. Рекс обнял ее. Его пальцы пробежали вдоль гибкой спины, оттянули эластичный пояс комбинезона и заскользили по прохладной нежной коже. Она судорожно вздохнула. И тогда Рекс подхватил ее снизу, вскинул лицом к своему пересохшему рту и зарылся им в ее податливые мягкие губы.

Детские складочки? Х-ха!

Целоваться она умела. И еще как.

Когда, наконец, их губы разъединились, она сказала, еле-еле сдерживая смех:

– Может быть, мы сначала познакомимся официально? Ведь Вы же, конечно-естественно-разумеется, не знаете, что меня зовут Сурия Бюллер?.. Так вот, меня зовут Сурия Бюллер, сударь мой. А Вас – Рекс… а дальше?.. ах, просто Рекс?.. Вот так – Рекс, и все?.. Простенько, но со вкусом.

Рекс плохо помнил дальнейший путь. На него вдруг накатила чудовищная слабость, вернулась боль, все тело одеревенело и абсолютно не слушалось. Сурие, проглотившей последнюю таблетку витацида, было не в пример легче, этот самый витацид был очень мощным средством, а каково ей пришлось с ним, Рекс понял только потом, в ячейке, уже после ионного душа, стимуляторов и провального двенадцатичасового сна.

Сурия ткнулась носом в ямочку над его ключицей и пробормотала:

– Боже, какой ты ужасно тяжелый.

Рекс тотчас перенес весь свой вес на локти.

– Да нет, то есть, да, но я не это имела в виду. Не только это. Я вспомнила, как тащила тебя с тротуара, тротуар ехал, ты совсем не понимал, чего я от тебя хочу, меня саму шатало, а все эти козлы вокруг ржали и аплодировали. Б-богема! – И тут она высказалась в адрес "козлов" с таким треском, что у Рекса зазвенело в ушах и физиономия, видимо, сделалась достаточно выразительной, потому что она вздохнула и сказала:

– Издержки воспитания. Привыкай. По словам одного моего приятеля, я позволяла над собою работать не слишком талантливым скульпторам. Видишь ли, он был у меня первым. Что касается его собственных талантов в этой области… ну да ладно, замнем.

Она гибко вывернулась из-под Рекса и соскочила с ложа.

– Черт, опять ломит виски. Я пошла под душ… сама знаю, что нельзя торчать под ним так много, но не подыхать же от боли?

Что ионный душ облегчает боль и от яда парализующих игл, они выяснили еще накануне, сразу же, как только ввалились к ней в ячейку, усталые, грязные, больные. Слава Звездам, Рекс тогда не плюхнулся сразу же в постель, возможно, в нем сработала интуиция, но первым делом он устремился к душевой кабинке и поволок за собой Сурию.

Ионы не только вычистили их снаружи. Облегчение, которое они испытали, как только Рекс ткнул пальцем в кнопку "пуск", было огромным. Они торчали под душем пока его не отключило предохранительное реле, после чего их сил хватило лишь на то, чтобы раздеться и рухнуть на ложе.

Потом Рекс проснулся, и голова его не то чтобы была совершенно ясной, но, во всяком случае, не слишком сильно болела. Тошноты и слабости как не бывало. Рядом, подперев щеку рукой, лежала обнаженная Сурия и разглядывала его со спокойной сосредоточенностью. Рекс проследил направление ее взгляда и судорожно потянул на себя простыню. Она хмыкнула, повернулась на спину, закинула за голову руки и потянулась, прогибаясь в пояснице и выворачивая каждый сустав.

Рекс смотрел на нее во все глаза. Она была очень хороша. Очень. Но во всем, что она делала, была некая нарочитость. Или запрограммированность. Ну, как если бы она общалась с автоматом, когда нажатие определенной кнопки вызывает к жизни заданную программу. Но он-то не был, ни автоматом, ни мальчиком, впервые оказавшимся в постели с женщиной. Рекс напрягся…

…Вообще-то, он ей нравился.

…Правда, она считала, что лицо Рекса могло бы быть помягче, но крепкая шея, могучие плечи и широкая грудная клетка льстили ей.

…Тут была какая-то загадка. Почему-то ей казалось, что Рекс был не то, не там и не тогда. Ей не нравилось, как он говорил. Не о чем, а именно как. То есть, наоборот, это ей нравилось, но она странным образом усматривала здесь некое несоответствие, и даже унижение для себя, и желала самоутвердиться там, где почему-то считала себя сильнее.

Глубже лезть в девочку было и неловко, и даже стыдно, к тому же от напряжения Рекса снова затошнило, да и голова тут же собралась разболеться всерьез. Сурия, меж тем, подхватила руками свою полную грудь и медленно провела пальцами по набухшим коническим соскам. В глазах ее была насмешливая снисходительность неофитки, уверенной в необоримости своих женских чар. Рекса соблазняли с поразительным бесстрастием, это был вызов, и он его принял.

Перекатившись на живот – это был единственный способ скрыть свои истинные чувства – он с преувеличенным вниманием принялся разглядывать ячейку. Так… Высокий потолок, даже он мог бы стоять не сгибаясь. Большой, чуть ли не во всю торцовую стену экран телетаксера. Визиофон с двухсторонней связью. Туалетный столик с голографическим зеркалом… Неплохо, весьма неплохо для сумасбродной рокерши.

– Эй, эй, что это все значит, – она ухватила Рекса за нос и бесцеремонно повернула лицом к себе. Глаза у нее потемнели, стали чуть ли не злыми. От былой бесстрастности не осталось и следа. – Или Вы не заметили, сударь мой, что рядом с Вами в постели скучает дама?

– Я, видишь ли, не могу… как бы это сказать… быть с женщиной, если между нами нет хотя бы… э-э… нежности.

– Это что еще за штучки, – возмутилась она. – Ты это кому рассказываешь? Мне? – Она сдернула с Рекса простыню, рывком перекатила его на бок и возмущенно заявила, тыча пальцем в улику, – Это, по-твоему, называется "не могу"?

Рекс поднял руки и осторожно положил их ей на бедра. На губах ее зазмеилась торжествующая улыбка. Рекс легонько пробежал языком по нежным детским складкам губ, поцеловал пульсирующую жилку на шее, прохладные плечи и набухшие конусы сосков. И вот глаза ее медленно закрылись, "ах", сказала она, забрасывая руки ему за шею, и скрыплы, и топари, и Город, и вообще все-все поплыло в никуда, "ах", снова сказала она, мягким движением бедер посылая свое тело навстречу Рексу, его, своему, их общему ошеломительному безумству.

Потом они спали. Потом снова любили друг друга и снова спали, и снова любили, а потом она сказала:

– Ну, вот что, хватит. Довольно, я сказала. Хорошенького понемножку… – после чего, взглянув друг на друга, они несколько минут не могли в себя прийти от хохота.

…Сурия все еще возилась в душе. Рекс крикнул ей, чтобы она поторопилась, встал с постели и… наступил на собственный парик.

Да. Вот это номер. Рекс сокрушенно покачал головой. Чертовы присоски! С этим что-то надо было делать. А пока что следовало срочно придумать правдоподобную историю для Сурии, но, как на грех, в голову ничего путного не приходило.

– Твой зверек не хочет выходить из душа, – крикнула из-за шторы Сурия. – бедненький, как ему досталось. Он меня не укусит?

– Надеюсь, что нет. Но ты его не трогай. Во избежание.

– Нет, не укусит, – решительно заявила Сурия. – У него умные глаза. И вообще, ему надо поесть.

Она появилась из душевой, прижимая крысенка к голой груди и осторожно поглаживая ему сморщенную кожу вокруг запекшейся раны на шее. Крысенок смирно лежал на ее руке, подобрав лапки и уткнувшись носом в ладонь. Глаза его были зажмурены.

– Ишь ты, как уютно устроился, стервец, – Рекс завистливо покачал головой.

– Не завидуй, жадина, – она положила крысенка на постель, села рядом и уставилась на Рекса критическим взглядом.

– Паричок, я вижу, водружен на место, глазки бегают. Кто ты такой, Рекс? Уже придумал, что будешь врать?

– Нет, – честно сознался он. – Я пробовал, но у меня не выходит.

– И не пытайся. Я интуитивистка. Я сразу поняла, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Да и врун ты никакой. Как тебе пришло в голову прикинуться люмпом? Это тебе-то, с твоим языком и, пардон, манерами? "Демократические выборы… Как приходит человек к сознательной борьбе"… Ты должен был сказать мне: "Эй, мочалка, давай потрахаемся". Или, на худой конец, "перепихнемся." Ты должен был сказать: "Ай-яй-яй, какие у телки клевые губки"… ведь они тебе понравились, я видела… а потом добавить: "А те, другие, побритые, они у тебя…"

– Прекрати, – жестко сказал Рекс.

– Тебя подослали! – заорала она в полный голос. – Красив, высок, силен, контакторы золотые, ну, прямо, прекрасный принц из сказки, мечта идиотки. Где они только тебя отыскали, дорогие мои родители, рыцаря без страха и упрека: сам стреляет, сам спасает, сам чуть-чуть не погибает… и, главное, а-а-абсолютно бесплатно. Ты ведь денег с папаши Бюллера не взял, правда? Ты бла-ародный.

Ну, вот, поехали. Круг замкнулся, все началось сначала. Рекс молча стал одеваться.

– Думаешь, опять за тобой побегу? Нет. Иди, себе. Иди, иди, что копаешься? Привет папаше. Паричок-то сними, зачем он тебе теперь? Зачем тебе их, золотые, прятать? Не-на-ви-жу вас всех! Ненавижу! Вы загоняете людей в муравейники, обрекаете на жизнь червей, жизнь без солнца, без ветра, без травы. Почему вы, сильные мира сего, решаете за нас, как жить? За родившихся и еще не рожденных?

– Ну, положим, азерцам кивать не на кого. Все решали сами. Голосованием. Вполне, я бы сказал, демократично.

– Это лицемерие чистейшей воды! Или ты не знаешь, как обрабатывают людей перед голосованием? Иной раз смотришь ящик и думаешь: может, я чего не понимаю? Может, я дура?

Крысенок настороженно поднял голову, потом подполз к Рексу и забрался за пазуху. Рекс машинально погладил его по голове в том же месте, где только что гладила Сурия.

– Дура не дура, но с логикой у тебя совсем плохо. Честно говоря, я надеялся на твою помощь… а, ладно. Прощай. Одна к тебе просьба, о контакторах моих, пожалуйста, никому не рассказывай. Поверь, это очень важно. И имей в виду, охочусь за тобой не я. Так что поберегись.

2

Да, они с тетушкой явно просчитались. Азера – не Старые Миры, и местная богема варилась, естественно, в собственном соку. Вряд ли на здешнем шестом уровне выходы в межзвездную компьютерную сеть даже в лучшие времена были намного более часты, чем на том же гидропонном.

Задача, стоявшая перед Рексом, была практически почти неразрешимой. Во-первых, у него не было денег на проезд вниз. Во-вторых, в местной элите все, естественно, знали друг друга в лицо, а для разработки приличной легенды Рексу требовались все те же деньги. Кроме того, уход наружу снизу был делом на порядок более сложным, чем от гидропонщиков и даже от богемы. В этом случае между Рексом и поверхностью оставался бы уровень "ангелов с огненными мечами". Правда, можно было пытаться прорываться через недостроенную шахту, захваченную скрыплами. Там, естественно, полно спецназовцев, но им сейчас хватало и собственных проблем. Итак, Рексу требовалось столько денег, что впору было грабить банк. Ну а для начала следовало закрепиться на шестом уровне, для чего надо было обзавестись документами.

Рекс сидел в занюханной кафушке на Бродвее и сосал из хайбола оранжад. Пить не хотелось, денег было жалко, но где еще он мог бы отдохнуть, обдумать дальнейшие действия и заодно бесплатно посмотреть по телетаксеру местные новости?

Поход топарей оказался гвоздем программы, ставился в вину Старой Даме и подавался чуть ли не как попытка вооруженного штурма Города, сорванного благодаря героическим усилиям служб санации. Диктор патетически спрашивал своих компатриотов, доколе Город будет терпеть бесчинства со стороны пусть даже весьма высокопоставленных особ?

– Разрешите мне к Вам присоединиться, сударь мой? – заплетающимся голосом произнес кто-то за спиной Рекса. Рекс обернулся. Перед ним в выжидающей позе стоял собрат по ночному приключению на гидропонном, тот самый, что все время шлепался в обморок. Но как он сейчас выглядел! Высокие ярко желтые сапоги с загнутыми кверху носками и множеством блестящих заклепок и магнитных застежек, штаны в обтяжку с выпирающим гульфиком, одна штанина которых была фиолетовой, другая темно-бордовой, свободная оранжевая блуза и черный шарф, повязанный на шее совершенно немыслимым узлом. Собрат плюхнулся на стул, водрузил на стол бутылку дринка и сказал:

– А я узнал Вас. Ведь это Вы были моим избавителям той кошмарной ночью, не правда ли? Выпьем?

– Выпьем, – согласился Рекс. – И скажите мне, кстати, кой черт Вас туда понес? Я имею в виду, что Вы делали ночью на гидропонном?

– Я понял так, что Вы меня не узнали. Хотя, с другой стороны, откуда вам меня знать? Вы же не местный. Меня зовут Граб. Юри Граб, не слышали? Да, вот она, слава художника. Ах, если бы я жил в Старых Мирах… Ваше здоровье… Видите ли, здесь я человек известный, но разве такая известность может удовлетворить мыслящий талант?.. Еще по одной?.. Мое агентство поставляет рекламу на все программы телетаксера. Я устанавливаю и большинство реклам на всех уровнях, по крайней мере, в двух шахтокварталах… Ваше здоровье… И знаете, что меня всего более удручает? Провинциализм… Еще по одной?.. Отчего же? Прекрасный дринк, импорт, столичная продукция. Ну, как знаете, а я тяпну. На чем мы остановились? Ах, да. Провинциализм.