Верёвка

Он сделал первую фигуру и сказал Ольге взять кресты, но она не поняла, какие. Пришлось положить верёвку на колени и показать, а потом начать сначала. Так они дошли до «кошачьего глаза», но тут Ольга опустила руки и шепнула:

– На меня какой-то чучмек пялится, заколебал уже.

Он посмотрел в ту часть вагона, куда косилась Ольга: два мужика восточной наружности действительно пялились на них.

Поймав взгляд Егора, один из азиатов, низкий и широкоплечий, вдруг пошёл прямо на него. Егор напрягся, но тут заметил, что квадратного азиата интересует вовсе не Ольга и не он сам. Мужик во все глаза смотрел на верёвку в руках Егора.

– У нас на улице… – прохрипел мужик, сверкнув золотым зубом. – В банду не брали, кто не умел… Ты из Ташкента, брат?

Было в его вопрос что-то такое, отчего не хотелось отвечать «нет». Егор молча протянул вперёд руки с верёвочной «колыбелью». Азиат неуверенно подцепил кресты и сделал «кровать». Егор тут же сделал «свечки», мужик в ответ сделал «ясли». Поезд начал тормозить, подъезжая к станции, но они продолжали играть, увеличивая скорость.

Наконец азиат сделал неловкое движение на «песочных часах», и верёвка соскочила у него с пальцев. Рассмеявшись золотозубым ртом, он крикнул что-то своему спутнику на непонятном языке, а потом протянул руку Егору.

Как раз в тот момент, когда Егор пожимал эту крепкую руку, поезд дёрнулся и остановился. Мужика качнуло на Егора, их головы оказались рядом, и мужик шепнул:

– Брат, скажи подруге, чтоб сумку закрывала.

Что-то холодное скользнуло в рукав куртки Егора. Он отогнул край рукава и увидел там мобильник Ольги со знакомой розовой наклейкой. Когда он поднял глаза, тех двоих уже не было. Двери вагона с грохотом захлопнулись.

– Ты их знаешь? – спросила Ольга.

– Да вроде нет.

Про расстёгнутую сумку он сказал ей на следующей остановке. После того, как незаметно вернул туда почти украденный айфон.

10. Гадкий утёнок

Случай с эфэсбешником сильно подействовал на Пашу. Если раньше гендир приглашал Егора консультировать уже согласованные проекты, то теперь стал таскать его с собой и на те встречи, которые больше напоминали первое знакомство с клиентом.

С одной стороны, это выглядело как карьерный рост. Но с другой, Егор лишь теперь по достоинству оценил халяву своего былого положения, когда он приходил на работу без особой спешки, и забравшись в свой угол офиса, спокойно занимался верёвочной этнографией.

Он уже знал, что детские игры вроде «колыбели» – лишь нулевой уровень, дальше которого прошли немногие исследователи. Но те, что прошли, оставляли очень любопытные наблюдения.

Народы севера использовали верёвочные игры, чтобы не потерять ясный ум и сноровку в зимнее время – когда ты полгода сидишь под снегом, легко свихнуться. Гавайцы с помощью верёвки обучали молодежь навигации по звёздам. На острове Пасхи верёвочные песни были связаны с местными иероглифами ронгоронго, и возможно, являлись прообразом этой загадочной письменности. Американские индейцы тоже применяли верёвочные истории как мнемоническую технику для передачи знаний, а на некоторых фигурах даже предсказывали будущее.

По сути, это мелкомоторное искусство воздействовало на мозги не менее чудесно, чем музыка. Но о том, что занятия музыкой способствуют развитию всяческих способностей, написаны целые шкафы книг. А про верёвочные игры никто таких исследований не делал.

Однако теперь и Егору стало сложно заниматься такими вещами – приходилось всё чаще сидеть в пашином «форде», поддерживая рабочие беседы. А потенциальные клиенты как будто сговорились размещать офисы в самых дальних концах города.

Впрочем, ты же сам мечтал об этнографической экспедиции, говорил ехидный внутренний голос. Вот и наколдовал себе, радуйся. И люди попадаются необычные.

Вон, буквально вчера ездили к владельцу магазина сантехники, который запатентовал «персональный портативный утилизатор». Этот мужик утверждал, что в ресторанах Сингапура туалеты уже применяются для составления «пищевых портретов» клиентов – ведь именно в туалете посетители оставляют то, что издавна используется в больницах для анализа состояния человеческого организма. А теперь лаборатория для таких анализов умещается на один чип внутри унитаза. Кто плохо переваривает лактозу, кому не стоит предлагать сладкого – всё можно узнать.

Но когда эта практика распространится повсеместно, люди не захотят разбрасываться своими персональными биоданными. Защищаться от чужих унитазов-шпионов помогут личные портативные утилизаторы, считает визионер из Бирюлёво. Правда, торгует он пока обычной итальянской сантехникой, но смотрит в будущее.

Конечно, гораздо приятнее общаться с такими инноваторами в чате, чем торчать в пробках. Однако Паша теперь был уверен: именно на живых встречах Егор может разглядеть в клиенте то, чего не показывает сетевой профайлинг.

– С виду такая милая тётка, – рассказывал Паша, съезжая с МКАДа на Ленинградку. – Но я бы ей флешку в рот не положил! Спросила, насколько мы можем поднять продажи роботов-пылесосов. А мы с Андрюхой как-то без подготовки. Ну и Андрюха по глупости показал ей старый мем про пылесос. Знаешь, такой баннер «Сосу за копейки»?

– Угу.

– Между прочим, твоя вина. Кто две недели назад на встрече с клиентом задал вопрос про жопу? Андрюха как раз вышел к нам на работу. У него после твоего успеха – полный разрыв картона. По ходу, он решил, что мы так всегда презентуем…

– И что она ответила?

– Спокойно так сказала, что сейчас все сосут за копейки. Ну, мы поулыбались. Типа, обменялись шутками, и ладно. Так нет, она нам целую лекцию прочла о том, что в XVIII веке минет стоил дорого, потому что религия его запрещала. А в конце XX века он резко подешевел, потому что таким способом не заразишься СПИДом.

– Заразиться-то можно. Кроме того, в ближайшее время цена наверняка вырастет по вине стоматологов. Видал, сколько вокруг девушек в брекетах? Это значит, что тысячи парней лишены нормального орального секса.

– Вот нам как раз тебя не хватало, чтобы так отвечать. Стояли как оплёванные. А она ещё с такой издёвкой, типа, как же вы рекламу продаёте, если не разбираетесь в ценообразовании на рынке минета…

«Курица-наседка». В классификации Егора эта категория появилась одной из последних. Хотя он давно заметил, что среди всех его «дятлов», «лысых орлов» и «соловьёв» не хватает женского типажа. Но девушки, представлявшие большинство компаний, чаще всего были молодыми пиарщицами, которые вписывались в категорию «волоклюй».

Однако случались и другие, постарше и пожёстче. Название для них Егор придумал после того, как Ольга рассказала ему про скандальный диплом своей сокурсницы на журфаке.

То был редкий случай настоящей научной работы в «институте благородных девиц», где наиболее важным жизненным вопросом является выбор юбки и туфель, а не диплом. Само местоположение факультета журналистики – прямо в центре, напротив Кремля – однозначно говорило о том, что демонстрация красивых ног здесь выгоднее, чем демонстрация ума.

Но принципиальная сокурсница Ольги решила соригинальничать. Посвятив диплом известному медиа-деятелю Антону Носику, она не стала повторять общие дифирамбы «отцу Рунета», а вместо этого нарисовала схемы отношений в его стартапах.

И выявила интересный паттерн. Когда компания только встаёт на ноги и бьётся за выход на рынок, ею управляет мужчина; но если бизнес стабилизировался, основатель оставляет на хозяйстве проверенную женщину – и идёт строить новые стартапы. Зато внутри каждого устаканившегося бизнеса гаремный принцип инвертируется: «курица-наседка» предпочитает иметь в сотрудниках послушных мальчиков.

За диплом девушке поставили тройку. Обычное дело: настоящая наука всегда обгоняет своё время. А может, место неудачное, Кремль через дорогу, намёки на полигамию ни к чему… Зато Егор вполне оценил этот образец новейшей антропологии – стало понятно, откуда берутся те деловые курицы, что оказываются в руководителях, хотя не блещут боевым задором отцов-основателей.

К счастью, на этот раз им не пришлось проходить железные турникеты, сдавать охране паспортные данные, подниматься по длинным лестницам или спускаться в сырые подвалы, как бывало при посещении офисов других клиентов. Здесь вход был виден издалека: у двери магазина стоял киношный робот-трансформер высотой до второго этажа.

Подойдя ближе, они заметили пару танцующих роботов в витрине. Ещё один робот, похожий на электрочайник с головой, встретил их на стойке у кассы.

– Это магазин из моих влажных детских снов! – воскликнул Паша.

– Здравствуйте, Павел и Егор, – сказал робот-чайник. – Ваша встреча назначена на 15:00, осталось шесть минут.

Из-за стойки вышел юноша с дежурной улыбкой. На фоне роботов он казался излишне вытянутым и хрупким, словно морской конёк.

– Здравствуйте. К сожалению, наш электронный администратор ошибается. Грейс ещё не вернулась с внешней встречи, такие пробки сегодня… Вас не затруднит подождать полчаса? Может быть, чаю?

Они выпили чаю, разглядывая товары на полках магазина. Сошлись на том, что робособакам не хватает шерсти. А вот простенький футляр для превращения мобильника в вибробота – это гениально.

Потом вытянутый юноша дал им планшет, с которого можно управлять танцующими роботами в витрине. Они поиграли. Паша попросил дать ему порулить трансформером у входа, но юноша сказал, что этот экспонат на ремонте. Они выпили ещё чаю, и Егор спросил, где туалет. Ага, до конца коридора.

– Кто первый, тому кабинка! – крикнул Паша, юркнув за дверь.

Егор прошёл к писсуарам. Позади донеслось какое-то жужжание.

– Горыныч, иди-ка посмотри. Тут прям фильм ужасов…

Паша стоял в дверях кабинки. Внутри весь пол был засыпан бумажным снегом, а у самого унитаза, в куче размотанной туалетной бумаги, что-то шевелилось. Вдруг из этой белой кучи выехало нечто чёрное и круглое, и Егор с Пашей непроизвольно отпрянули. Разметая бумажные обрывки, робот-пылесос потыкался в стену, в унитаз, и вернулся в бумажную кучу.

– У него там гнездо, – прошептал Егор.

Паша сделал круглые глаза и на цыпочках пошёл к дальнему писсуару.

Вернувшись в магазин, они некоторое время сидели молча.

– Ты думаешь о том же, что и я? – спросил наконец Паша.

– Само собой. О высоких моральных принципах.

– Чиво?

– Ну, мы станем продвигать роботов, а потом один из них кому-нибудь ногу отрежет…

– Да-да, и я про то! – Паша кивнул. – Мы изучаем клиентов, их аудиторию, но никогда не изучаем качество товаров! А между прочим, сейчас многие компании заставляют SMMщиков разруливать негатив. Кому-то творожок прокисший продали, у кого-то аккаунт на сайте угнали… Люди ругаются в соцсетях, а клиент требует, чтобы мы на все эти посты отвечали, будто мы ему – круглосуточный саппорт.

– Но это же можно сразу прописать в договоре?

– Да можно, конечно. Но бывают кейсы и похуже. Вон, прошлой зимой пришла ко мне одна шарашка, раскрутить свои генетические тесты. Бабла – завались. Я даже пожалел, что у нас с ними не срослось из-за каких-то формальностей. И вдруг читаю в новостях – уголовное дело! Они, оказывается, никакого анализа ДНК не проводили вообще. Все присланные пробирки просто выбрасывали. А «результаты тестов» сочиняли на основе персональных данных, натыренных из профилей клиентов в соцсетях. Типа, «внешность восточно-европейская, склонность к вербальной креативности высокая» и так далее по пунктам. Прикинь, мы бы попали как соучастники! Если бы заранее знать хотя бы такие инсайды, как этот косяк пылесоса с бумагой, мы бы с таких клиентов больше денег драли. Либо сразу посылали их подальше, чтоб под суд не попасть.

Паша вынул планшет и стал что-то быстро набирать, словно уже отбивался от исков граждан, травмированных коварными пылесосами.

Но тут дверь магазина распахнулась, впуская женщину, при виде которой Егору вспомнился тайский массаж. Паша уже рассказывал, что она наполовину кореянка, лет под сорок – но издали она выглядела как девочка-подросток. Наверное, потому, что двигалась быстро и как-то очень ровно. Только вблизи стали заметны морщинки вокруг миндалевидных глаз.

– А-а, Павел, здравствуйте! Кого привели на этот раз? Другой дизайнер?

– Нет, зоопсихолог. – Уставший от ожидания Егор решил не церемониться. – Меня выпускают из клетки в особо важных случаях.

– Это интересно, – сказала она безо всякого интереса. И протянула ему руку тыльной стороной вверх, словно не для рукопожатия, а для поцелуя.

Жест покровительства. Можно, конечно, взять и перевернуть… Он поднял правую руку, но тут левая, как будто из зависти, дёрнулась, сбрасывая верёвку. Следующее движение он проделал уже почти сознательно: набросил верёвочное кольцо на протянутую кисть кореянки.

– Это такая игра, – сказал он, надевая другую часть верёвки на свою правую.

Она посмотрела на верёвку безо всякого выражения… но тут же крутанула рукой и сделала, как Егор, ещё одну петлю на запястье.

– Я помню. Но у нас надо было на две руки надеть. А подруга снимала.

– Да, так обычно и делают. Просто мне сейчас пришло в голову: если каждый наденет на одну руку, будет легче показывать фигуры тому, кто не знает или забыл. Вот смотрите, подцепляем эту петлю. Да, вот так. А теперь…

Он не договорил, потому что она провернула «крест» быстрее него, сверкнув длинными ногтями. А потом показала движение, которого он не видел ни в одном ролике. Получившуюся фигуру он тоже не знал.

– Это «вешалка», – сказала кореянка. – Дальше будет «ёжик».

Ещё одно новое движение и новая фигура. После «ежа» они вернулись к «кровати», которую кореянка назвала «рисовым полем». Потом был «цветок», а потом «барабан» – Егор узнал в этой фигуре «песочные часы» и на этот раз первым успел показать, как перейти к «свечкам». Теперь удивилась Грейс, она явно собиралась сделать другое.

Дальше они прошли по классике: «ясли, кровать, кошачий глаз, рыба». Но на «песочных часах» она снова перехватила инициативу, и они вернулись на «рисовое поле».

– Спасибо. Приятно было вспомнить.

Она вернула ему верёвку, на лице промелькнуло какое-то подобие улыбки. Егор решил, что это уже можно считать достижением для такого бесстрастного восточного лица.

– Что ж, пойдёмте в мой кабинет.

Против ожидания, в кабинете не было ни бамбуковых занавесок на окнах, ни шёлковых вееров на стенах. Разве что стол необычной формы, вроде фасолины. Да кресла плетёные, а не классические офисные.

– Игры располагают людей друг другу, – сказала Грейс, когда они сели. – Я так понимаю, это продуманная часть вашей работы с клиентом, но к вашему предложению это не имеет отношения.

– Ну почему же, – возразил Егор, хотя никакой связи пока и сам не видел. – Это напрямую связано с нашей работой… Знаете, что такое импринтинг?

– О-о, и вы туда же. Павел уже пытался мне продать оральный секс по сниженным ценам.

– Я вовсе не об этом… Есть такое известное наблюдение: новорождённый утёнок будет считать своей матерью любой движущийся объект, который увидит первым. Хотя не совсем любой, там размер имеет значение. Но в общем, это необязательно утка. Утенок может пойти за человеком, за собакой… или за роботом-пылесосом.

– Готовый сценарий для ролика, – заметил Паша.

– У человека более долгий период обучения… – Егор чувствовал, что почти поймал нужную идею. – Но строятся наши модели мира похожим образом. Мы копируем то, что повторяется вокруг нас в детстве. Я тут увидел у вас танцующих роботов, и представил такую перспективу… Раньше люди в танцах имитировали разные полезные действия. Например, охоту. Или животных имитировали, поскольку животные умели многое, чему людям хотелось научиться. А в индустриальную эпоху появился брейк-дэнс, словно вместо охотника или животного какой-то ребёнок встретил робота – и стал повторять движения за ним…

Кореянка молчала. Чёрт, с этим бездвижным лицом совершенно непонятно, чего она там себе думает. Или меня действительно занесло не туда?

– Да, я понимаю. – Грейс как будто услышала его мысленный вопрос. – У нас в пионерском лагере ставили танец ткацких станков. Девочки строились двумя рядами, держа между собой красные шёлковые ленты, и размахивали этими лентами вверх-вниз. Довольно глупый танец… А у вас прямо талант – будить воспоминания. Но что будет дальше с утёнком?

– В жизни или в нашем ролике?

– В ролике, конечно. Мы же обсуждаем рекламную кампанию.

– Ну, в ролике всё просто. Покупателю нужно показать желанный результат. Так что наш утёнок, который пошёл за пылесосом, в конце концов вернётся к маме-утке. А пылесос вернётся в свой зарядный док на фоне чистой квартиры. Все довольны.

– Неплохо. Ваш бы ролик показать моему адвокату по разводу.

Егор не нашёлся, что ответить.

– Ладно, мальчики, не тушуйтесь. Сценарий ролика забавный. Но вы же не только с этим ко мне пришли? Павел говорил, у вас какой-то особый подход к работе с аудиторией.

– Мы любим поштормить на ходу, – включился Паша. – Наша главная идея в том, что наиболее лояльную аудиторию создаёт совместная деятельность вокруг заданного товара. Поэтому мы разрабатываем для каждого клиента что-то вроде игры, которая позволит объединить аудиторию в активное сообщество действия, сообщество посланников бренда. А чтобы создать такой «коммуникационный идол», нам необходимо…

Паша продолжал рассказывать общие вещи, которые они уже сто раз повторяли перед клиентами, и поглядывал на Егора, ожидая, что тот добавит конкретики.

Но Егору расхотелось говорить. Мысль, которая началась с утёнка, продолжала развиваться в каком-то неприятном направлении.

Под импринтингом чаще всего понимают реакцию следования или половое запечатление. Но ведь бывают и другие впечатления. У каждого человека можно выявить своеобразные «ключи счастья» – движения, образы, звуки или запахи, которые возвращают его в то приятное состояние, когда нечто хорошее сопровождалось именно этим набором ощущений.

Но что мы сделаем, выявив у человека такие ключи? Просто впарим очередной пылесос? А ведь можно сделать из этих ключей нечто совершенно иное. Как верёвочная игра в «колыбель», которая включает всех в чистую радость безо всякой паразитной нагрузки…

Неужто и к тебе подкрались «моральные принципы»? Нет, это что-то другое. Просто ты знаешь, что мог бы на основе таких знаний создать нечто поинтересней. Сеть более высокого уровня. Как ребёнок, который собирал простенькие домики из конструктора, а потом ему показали чертёж, согласно которому из тех же деталей можно построить настоящую космическую станцию… Нет, это не про мораль. Просто неохота быть дураком.

– А были случаи, когда клиенты отказывались от ваших акций? – спросила Грейс, перебивая выступление Паши и размышления Егора.

– Такое у всех бывает. Я бы не хотел… – Пашин фонтан как-то резко иссяк.

– Да бросьте. Мне нравится ваша идея про «сообщество действия». Но любопытно, насколько другие люди её понимают.

– Ну… – Паша почесал подбородок. – Знаете такой фитнес-браслет FitBit? Мы придумали для них приложение SexBit…

– Ясно, можете не продолжать. Догадываюсь, почему они не купили.

– …Зато их конкурент, другой производитель фитнес-браслетов, согласился реализовать нашу игру «Тюрьма», – вывернулся Паша. – Хотя там всё примитивнее. Те же рейтинги, кто больше набегал, та же отрисовка маршрутов на карте. Мы просто добавили легенду: пользователь становится заключённым, а его фитнес-браслет – это как бы полицейская система слежения. Заключённому надо выполнять задания, а надзиратели следят по карте. Мы ещё хотели обыграть тему побега, как в фильме «Бегущий человек». Но оказалось, что большинству нравится играть послушных заключённых.

– Неудивительно, – кивнула Грейс.

– А ваших роботов можно программировать? – спросил Егор. – Или обучать новым движениям?

– Некоторых – да.

– У нас есть одна разработка, которую можно использовать.... – Егор выразительно посмотрел на Пашу и мысленно добавил «потому что её не взяли тупые продавцы мини-камер». – Это такое приложение, называется «Походка».

– Очень прикольная штука, да! – Паша выхватил планшет, быстро уловив идею продать игру, от которой отказался другой клиент. – Чисто для себя сделали, ради эксперимента. Знаете песню «А я милого узнаю по походке»? Мы придумали шуточный сервис знакомств, где люди ничего о себе не рассказывают и даже лиц не показывают, а вместо этого демонстрируют…

– Так-так, мальчики, – перебила Грейс. – Мне ещё рано в сервисы знакомств. Особенно такие, где демонстрируют. Развод ещё в процессе.

– Это не для вас, – покачал головой Егор. – Это для ваших роботов. Пабло, покажи.

Паша повернул планшет к кореянке. На экране открылся профиль пользователя с окошком видеоплеера. В окошке прохаживался молодой человек в чёрном костюме. Он был снят со спины, но потом обернулся, словно его позвали – на лице оказалась чёрная маска.

Молодой человек махнул кому-то рукой и пошёл дальше. Егор вспомнил, что давно хотел спросить Пашу, откуда у него такая выправка. Наверное, всё-таки танцами занимался.

– Мы пока не решили, использовать живые ролики или аватаров, – сказал Паша. – В принципе рендеринг добавляет анонимности, но хуже передаёт движения.

Он открыл другой профиль: зеленокожая девушка в розовом платье и розовой маске шла навстречу, покачивая бёдрами. Перепрыгнула через фиолетовую лужу. В движениях было что-то знакомое, но на этот раз Егор не узнал, кто это.

– И зачем нашим роботам сервис знакомств? – Грейс скептически рассматривала девушку в розовом.

– Можете представить это как выставку собак, – пояснил Егор. – Есть исследования, которые показывают, что люди относятся к бытовым роботам как к домашним животным. Придумывают им имена, рассказывают об их выходках. В подобном сервисе каждый ваш клиент мог бы сделать своему роботу аккаунт – и хвастаться, чему он научил своего питомца. Кто танцует, кто лапу подаёт.

– И гадкий утёнок не пойдёт за пылесосом, а наоборот… – задумчиво проговорила Грейс. – Жаль, что ваша идея – для развлекательных роботов. А у нас задача – более практичные устройства продвигать. Такие, как пылесосы.

Егор молча пожал плечами. Грейс положила ладони на стол параллельно друг другу, словно собиралась встать. Но вместо этого вдруг оттолкнулась назад и покачалась на кресле, как школьница.

– …Хотя, если честно, я давно пытаюсь убедить наш головной офис, что продвигать в первую очередь надо развлекательных. Они сформируют рынок для остальных. Чтобы продать человеку что-нибудь нужное, надо предложить ему в пять раз больше ненужного.

– Принцип Парето! – воскликнул Паша.

– Что ж, давайте попробуем, – кивнула Грейс. – Едва ли это сильно увеличит наши продажи. Но как имиджевая акция – забавно. Кстати, если на пылесосы надеть маски, как в вашем ролике, можно и конкурс красоты устроить…

# # #

Вырулив обратно на Ленинградку, Паша сообщил, что не успевает в офис: Вера записала его на какой-то тренинг для топ-менеджеров в Красной Поляне, самолёт через три часа. Он уговаривал Егора доехать с ним до аэропорта, и хотя бы там выпить вместе, отметить удачный договор с Грейс.

Но Егор сослался на вечерние планы с Ольгой: она ещё страдала от расставания с «тойотой», отправленной в ремонт, и для облегчения этих страданий он взял билеты в её любимый театр, что-то очень современное, но про любовь.

Паша сказал, что уже видел эту пьесу, да, вам с Ольгой точно понравится, давай тогда подброшу до метро. Но ехать было ещё прилично, и Паша стал делился своими печалями. Егор даже порадовался, что они не напьются. Потому что печалей у Паши накопился целый багажник и два бардачка.

Сначала он ныл, что Грейс права, все наши игры работают только как имиджевые акции, а если оценивать всерьёз конверсию и ROI, то тут рынок захватили умные машинки, все эти долбаные биржи-автоматы с прицельным таргетингом.

Либо надо делать совсем тупой вирусняк, как наш главный рекорд трафика – идиотский комикс про нефтяного гнома Ойле Лукойле. Хотя это уже считается «многабукв», уже накатила полная чума примитивизма. Какие-то слогеры, которые пишут посты из одного слова и набирают миллионы просмотров. Какие-то ролики на три секунды. Ведущая наша IT-компания, поисковик мирового уровня, выкатывает новый сервис – и к кому они идут за раскруткой? К малолетке, которая прославилась тем, что засовывает себе в рот несъедобные предметы и выкладывает такие ролики в инсту! Потому что большинству людей только такое и надо.

– Ну погляди на эту барышню-крестьянку, – восклицал Паша, указывая на тротуар, где шла накрашенная девица в мешковатых спортивных штанах мышиного цвета и ядовито-розовых резиновых сапогах. – Лет пять назад постеснялась бы так выйти. Но за последние дни я уже десяток таких видел в центре, словно они все из одной больницы. А до этого я видел такие же серые треники на главной героине сериала Girls. Вот и вся игра, которая этим козам нужна. А не наши навороченные сообщества. За последние два месяца «Грейд» перехватил уже трёх жирных клиентов, предложив им почти такие же акции, как мы собирались предложить. Только у «Грейда» всё проще, дешевле и массовей.