Игра на жизнь

***

Как бы ни были приятны беззаботные дни Субдолы и мисс Люденс, но деньги обладали неприятным свойством заканчиваться. Пуэлла не думала, что это случится так быстро. Прошло почти два месяца, а от накоплений и заработанных денег осталось пятьдесят золотых монет. Пуэлле даже стало стыдно, что она разучилась предугадывать траты. Но молодая женщина справедливо рассудила, что всему виной стала новая строка расходов – Фелиция.

Субдоле нужно было срочно искать новых игроков. Проблема состояла в том, что ее компаньонка была слишком чиста, чтобы напрямую задействовать девушку в игре. Пуэлла быстро придумала хитрый способ сделать прекрасную мисс Люденс еще более полезной и не затронуть при этом зеркало ее души.

«Раз мне подкинули такую симпатичную компаньонку, – размышляла молодая женщина, – то надобно воспользоваться чарами этого создания. На Фелицию обязательно найдётся падкий до такой красоты богатый джентльмен. Она вскружит ему голову, а я – обчищу кошелек, когда дело дойдёт до карт. Такая игра обещает быть очень интересной!»

Случай у Аббата

У светского общества существовали негласные правила выхода в свет. Когда особа высокого статуса посещала оперу или театр, она садилась в ложе или на балконе. Пуэлла решила воспользоваться сим правилом, и теперь она и ее компаньонка наблюдали за театральным представлением исключительно с балкона. Каждый раз Субдола наряжала себя и мисс Люденс в броские наряды и украшения. Все это помогало Пуэлле выдавать себя и Фелицию за дам высокого статуса и тем самым привлекать внимание к компаньонке.

Мисс Люденс не знала о замысле покровительницы, ей лишь велели называть её другим именем. Она с радостью посещала с Пуэллой чуть ли не каждое представление, и не видела, как зрители оперы восхищенно наблюдали её прекрасное светлое личико. Пуэлла в черной шляпе с белыми перьями и красным бантом также привлекала мужское внимание. Но молодая женщина тут же переводила его на свою компаньонку, которая только пуще смущалась от чужого общества и разговоров о ее красоте.

Вскоре походы в театр увенчались успехом. Спустя неделю поисков, они познакомились с аббатом Тристисом. Это был господин средних лет, невзрачного вида. Он лениво слушал других зрителей, иногда хмурился, иногда усмехался и вступал в спор на возвышенные темы, чем привлек внимание Пуэллы. Как то раз она заговорила с аббатом о пользе музыки для исцеления души, и ее ответ так понравился мистеру Тристису, что тот, найдя в лице Субдолы достойного себя и своего высокого ума собеседника, провел весь вечер за монологом о прекрасном.

Аббат и Пуэлла скоро сделались светскими знакомыми. К счастью молодой женщины, аббат увлекался карточными играми: мисс Субдола заметила мистера Тристиса в одной из кофеен за партией в вист. Поэтому Пуэлла сделала все, чтобы добиться визита к нему, и ней это, конечно же, удалось.

«Ходят слухи, что мистер Тристис влюбчив. Пускай Фелиция обеспечит нам постоянное пребывание в его доме, – размышляла молодая женщина. – Для нее общество столь неказистого мужчины в возрасте будет не опасно. А я уж позабочусь, чтобы за разговорами о “прекрасном” мистер Тристис разыграл со мной не одну партию».

Пуэлла знала разные виды карточных игроков. Мистер Тристис обладал богатством свободного времени, оттого был обременен скукой. И чтобы разбавить вечерние чтения, такие, как аббат, искали общество, способное разделить с ними витиеватые размышления о бытие. За этим занятием подобным игроков можно легко ввести в игру. Пуэлла уже успела убедиться в успешности сего метода на леди Денель, но аббат, казалось, был более сложной добычей, ведь внимание того приходилось отвлекать с помощью интеллектуальных разговоров.

Спустя еще одну неделю Субдола и мисс Люденс нанесли визит мистеру Тристису. Двери его просторной виллы были открыты, за ними гостям предстала уютная гостиная. Хозяин дома увидел дам и добродушно сказал:

– Добро пожаловать! Милость Божья с вами, благодарю, что пришли. Присаживайтесь.

– Здравствуйте, мистер Тристис, – с улыбкой ответила Пуэлла.

Фелиция молча поклонилась в знак приветствия. Стоило ей войти в гостиную, как её взгляд приковал молодой человек, сидящий на диване. Он был высокого роста, миловиден лицом, но сутуловат. Его необычно длинные худые руки лежали на коленях, а рядом на диване лежала нотная тетрадь.

– Ах, дамы, – засуетился аббат, – позвольте представить моего сына. Это Фрат Тристис.

Фрат откланялся каждому из гостей, задержав взгляд на Фелиции, отчего та смущенно отвернулась.

Пуэлла же едва скрыла удивление. То было неприятным сюрпризом для неё. Значит, мистеров Тристисов было двое, а слухи говорили лишь об одном охотнике до любви. Кто же из них был подвержен этому недугу?

Аббат принялся развлекать гостей разговорами. Пуэлла слушала его в пол уха. Она уже успела понять, почему этот человек так нуждался в собеседнике – никто по собственному желанию не стал бы слушать что-то настолько туманное и запутанное. Аббат поражал Субдолу своими мыслимыми и немыслимыми глупостями. Пуэлла не боялась вступать с ним в разговор, ибо даже говоря что-то высокое, но беспочвенное, она все равно удовлетворяла интерес мистера Тристиса. Подобные беседы ужасно утомляли молодую женщину. Она уже представляла, каких усилий ей будет стоить сосредоточиться на шулерских приемах во время игры.

Фелиция, казалось, тоже не чувствовала себя расслабленно. Она сидела напротив Фрата и будто не дышала. Компаньонка натянулась, как струна, на ее личике застыла растерянность. Но Пуэлла не уделяла этому должного внимания, ведь должна была подвести свою потенциальную жертву к карточному столу.

Пуэлла знала, какими качествами должен обладать игрок и каким правилам следовать, чтобы успешно ловить таких, как аббат Тристис. Только хитрый, ловкий и бессовестный способен стать искусным игроком. Субдола читала и вникала в светские беседы, чтобы получить поверхностные знания обо всем: о искусстве, о экономике, о философии и о разных науках. Это помогало ей выглядеть в чужих глазах приятным собеседником, казаться охотником до светских веселий и страстей, даже если на самом деле их она не терпела. Субдола знала, игрок обязан философствовать, сердиться, улыбаться, быть благодетелем, когда того требует ситуация, а не когда захочет сердце. Словом, игрок обязан применять все, лишь бы достичь успеха. Этим Пуэлла занималась и сейчас.

После разговора аббат и Субдола наконец сели за пикет. Фелиция и мистер Тристис же удалились в другую комнату.

– Вы, пожалуйста, объясните мне, – бархатным голосом сказала Пуэлла, надеясь увести свою жертву в дебри долгих размышлений, – слышали ли вы, что философам угодно называть человека микрокосмом?

– Об этом предмете, – энергично начал аббат, – писал один автор. Там было вот что: четырнадцать дам, например, кварт-мажор – язык, язык – море, потому что – три короля – в море соль, а язык – пять и пятнадцать – это ощущение соли…Ох, о чем это я, Боже милостивый?

– Вы захлебнулись в вашем море, – тихо, будто про себя, произнесла Пуэлла.

– Да-а… – протянул мистер Тристис, глядя в потолок; он словно был где-то далеко. А зачем вдруг продолжил: – да! Язык – это море, а море…

Аббат снова нырнул в морские бездны и продолжил предаваться рассуждениям. Пуэлла тем временем вздохнула с облегчением, ведь избавила себя от участия в утомительном разговоре, и пустила в ход свое мастерство. При сборе карт она подкладывала вниз два туза, потом распускала колоду веером и выдвигала три карты снизу. Таким образом она вытаскивала пять карт, а остальные пускала в игру одну за одной. При съеме делался вольт: необходимая карта немного выступала назад. Аббат сдвигал часть колоды, а после Пуэлла брала оставшуюся часть и вместо того, чтобы класть ее вниз, переворачивала ее с таким проворством, что заметить это обычному игроку было нельзя. Таким образом, колода лежала, как надо было Пуэлле, и довольно скоро было сыграно в ее пользу уже двенадцать королей.

– Мечты овладели душою, – с придыханием говорил аббат, – ум возвысился на небеса, позабыв о времени. Право, знаете, я так давно столь прекрасно не беседовал.

«Сами с собой, я полагаю?» – подумала Пуэлла, а вслух произнесла, незаметно приписав на бумажке себе в счёт лишние очки:

– Не угодно ли вам сыграть ещё несколько королей? Мне бы так хотелось обсудить, что есть существо?

– Ах, да, конечно, друг мой! – закивал головой счастливый мистер Тристис. – Я как раз на секунду вспомнил! Существо – это бытие. А что есть бытие, то это разговор особый. Я считаю…

В конце концов визит для Субдолы закончился выигрышем тридцати золотых монет. Пуэлла перед уходом попрощалась с ничуть не расстроенным аббатом. Тот, казалось, даже не осознавал, что проигрался. На лице мужчины читалось блаженство и расположение к молодой женщине, а Пуэлла лишь довольно улыбнулась, поняв, что смогла поймать в сеть такую добычу и без использования красоты Фелиции.

Подумав о компаньонке, Субдола направилась в соседнюю комнату, где увидела, как Фелиция вела прелюбезнейшею беседу с Фратом. Пуэлла была удивлена, что доселе скромная до разговоров с другими людьми мисс Люденс сейчас оказывала внимание малознакомому молодому человеку. Разговор между ними переполняла та неловкость, что свойственна была всяким юным созданиям, когда они говорили с противоположным полом. Пуэллу еще больше насторожила скромные улыбки и нежность взглядов, которые она лицезрела на лицах молодых людей. Ужасная догадка посетила ее мысли.

Дальнейшие визиты кончались таким же успехом: Пуэлла понемногу зарабатывала благодаря Тристису. Она и её компаньонка продолжали ходить к нему, хотя Субдоле и не нравилось неприятное обстоятельство в лице Фрата. Но искусный шулер не мог оставить зверушку с полными карманами, а потому решила переключить все свое внимание на аббата.

Пуэлла знала, как успешно играть на сцене жизни. С пожилыми женщинами она была кроткой, невинной и простодушной, ибо пожилые дамы – проницательны и придирчивы. К девушкам, замужним женщинам и детям Пуэлла всегда обращалась с объятиями и проявлениями нежности. Нужно было расхваливать их наряды или их младенцев, мило подшучивать по поводу одержанных ими побед, утверждать, что у тебя нет и сотой доли обаяния этих леди. А самое главное – о чем бы ни шла речь – никогда не говорить того, что на самом деле на уме, иначе разразится скандал.

А вот с мужчинами, будь они молодыми или не очень – о, тут дело обстояло иначе! Молодых людей Пуэлла легко завлекала к карточному столу ласковыми прикосновением, сладкими речами и спиртным. С большим или меньшим успехом каждый мужчина был готов погрузиться в мир азарта и страстей с милой дамой, заведомо обрекая себя на проигрыш. Мужчин средних лет гораздо выгоднее было покорять тактом, вежливостью и напускной скромностью. С ними нужно было делать любезное лицо и выслушивать все их глупости, а самой не забывать подменивать карты. В этом обращении Пуэлла видела успех, именно такой тактики она непреклонно придерживалась в игре с аббатом.

Мистер Тристис, конечно, не замечал, как Пуэлла тянула за нужные ниточки в общении с ним. Он лишь довольствовался, что нашел того, кто мог по достоинству оценить его знания. От избытка ума аббат не переносил общество глупых и приземленных людей. Пуэлла стала для него не только слушателем, но и достойным соперником в спорах, потому он все чаще звал ее к себе с визитом. Субдола сразу разглядела лазейку к сердцу и душе мистера Тристиса – его одиночество. Но удовлетворение сей потребности не вызвало в аббате никаких любовных чувств.

Наихудшие предположения касаемо сына аббата подтвердились. Он смотрел на Фелицию с нескрываемым трепетом, ловил любой момент уединения, расставался с девушкой неохотно, а Пуэлла впадала в ужас, глядя на это. Вот кто был подвержен любовной болезни! А Фелиция? Покровительница заметила, как сияло лицо ее компаньонки, взгляд девушки переполнялся мечтательностью, движения становились неестественно плавными – все то были признаками влюбленности. План принял иной оборот!

Все время пока старшие играли в пикет, молодые уединялись и вели диалог в передней комнате.

– Вы, должно быть, – начинал мистер Тристис младший, – посещали последнюю премьеру оперы? Как вам? Получили удовольствие?

Фелиция отвела от него взор, щечки ее горели. Она слегка кивнула и что-то неразборчиво пробормотала. Как бы скованно она не сидела рядом с Тристисом младшим, ее руки сильно сжимали подол платья и не могли найти себе места.

– Хорошо, что ваша мать заботится о ваших вкусах. Мой отец – поклонник таких мест. В них он любит философствовать над какими-то тайными смыслами представлений, но не о самой музыке – ответил молодой человек, сочтя молчание мисс Люденс за согласие.

– Мать? – робко сказала Фелиция. – Право же, она моя покровительница, не мать…

– Но вы так похожи, – удивился Тристис младший и улыбнулся.

– Мы с моей прекрасной госпожой похожи?.. – чуть слышно отозвалась польщённая мисс Люденс и осторожно, но искренне улыбнулась в ответ.

Мистер Тристис довольствовался приятной нотой разговора и предложил своей немногословной собеседнице поесть орехов в сахарной глазури. Фелиция с радостью отведала лакомство – эта невиданная ранее сладость привела девушку в восторг. Фрат, видя удовольствие мисс Люденс, вручил ей коробочку с орешками. Фелиция, немного смутившись, приняла подарок и робко склонила голову в знак благодарности.

К тому времени Субдола уже закончила игру незначительным проигрышем, для разнообразия и поддержания азарта в аббате. К ней выбежала её компаньонка, вся сияющая от радости. Мистер Тристис проводил уходящих дам счастливым взглядом, а затем двери виллы закрылись.

– Полагаю, – равнодушно начала Пуэлла, – мистер Тристис младший очень доволен тобой.

– О, госпожа, – Фелиция блаженно улыбнулась, – он так любезен, так обходителен. Смотрите-смотрите, он подарил мне орехи. Такие вкусные! Ах, я так волнуюсь говорить с ним, но нисколько не из-за страха. Нет-нет…То есть… – девушка покраснела, – госпожа, я просто не знаю, что сказать. Слов не нахожу…

Глаза Пуэллы на минуту заблестели: Фелицию Люденс можно было предложить в качестве жены для Фрата. Влюбленный молодой человек согласится на любую цену. Но тут же сердце Пуэллы сжалось. Субдола так привыкла, что Фелиция постоянно была рядом с ней и в любую минуту была готова вкушать мысли и рассказы своей госпожи. Компаньонка дала понять молодой женщине, как та была одинока прежде. Потому Пуэлла не готова была так просто расстаться с ней. Если мисс Люденс не будет рядом, то одиночество возвратиться к своей давней хозяйке, снова придет и снедающая тоска, и тревожащая пустота в душе. Отношения компаньонки с мистером Тристисом надобно было прекратить в срочном порядке!

– Госпожа Пуэлла, что с вами? – произнесла Фелиция обеспокоенно. – У вас что-то болит?

– Твое мнение о Фрате Тристисе, – сказала Пуэлла, скрывая свое раздражение, – слишком лестное, я бы даже сказала – надуманное. Я несколько устала, пойдем в гостиницу.

На следующий день Пуэлла еще нежилась в постели. В спальне шторы были плотно задернуты, оттого в комнате царил полумрак. Она растянулась на кровати в белой, как ее кожа, сорочке и сладко спала. Фелиция же уже давно была собранной: она попросила слуг помочь ей с туалетом. Розовое платье с белым поясом подчеркивало изящную фигуру и ее аккуратные ножки. Пышная прическа Фелиции дополнялась розовой ленточкой. Девушка умоляюще посмотрела на госпожу, но та не проснулась. Тогда мисс Люденс распахнула шторы, и утренний свет ворвался в комнату.

– Ах, доброе утро, госпожа Пуэлла, – залепетала Фелиция. – Аббат Тристис ждет нашего визита, помните?

– В самом деле? – пробормотала Пуэлла и отвернулась от окна. – Не припомню, чтобы он говорил приходить с восходом солнца.

– Г-госпожа Пуэлла, – Фелиция замешкалась, – но… почему бы нам не посетить его пораньше? Он не откажет нам в такой любезности.

Субдола бросила на компаньонку недовольный взгляд. Причина таких рвений Фелиции ей была доподлинно известна. И это знание только еще сильнее портило настроение Пуэлле.

Молодая женщина рассталась с кроватью и, быстро переодевшись, вновь пошла к аббату. Фелиция была рада, что Пуэлла так охотно исполнила ее желание, но девушка не знала, что Субдолу подгоняло снедающее чувство недовольства и чего-то еще, доселе незнакомое молодой женщине.

Пуэлла под надуманным предлогом удалилась в сад с мистером Тристисом младшим, оставив аббата с растерянной мисс Люденс.

– Знаете, мистер Тристис, – спокойно начала Пуэлла, когда они оказались одни, – я польщена, что местная опера меня не разочаровала. Как хорошо, что ваш город не оказался обделен подобным храмом высокого искусства. Ведь наслаждение прекрасной музыкой есть часть нравственного воспитания, – Субдола устремила взор на Фрата и мягко произнесла, – особенно оно важно для юных девиц вроде мисс Люденс.

– Ах да, мисс Люденс… – на лице молодого человека заиграла смущенная улыбка. – Верно, она недавно начала посещать оперу и театры. Помню, как-то поинтересовался у нее насчёт колоратурного и лирическом сопрано. Как жаль, что она не знала, что это такое, но то было так забавно!

Пуэлла минуту размышляла, но после прервала тишину вопросом:

– Скажите, вам сколько лет?

– Мне пошел двадцать первый год, – произнес мистер Тристис, отведя взгляд.

– О, двадцать первый год, – лукаво улыбалась Пуэлла. – Возраст бурных страстей, необузданности желаний и пылкости ума! О, дорогой мой, как я вас понимаю! Сейчас чувственные удовольствия властвуют над вами, верно? – мистер Тристис младший хотел что-то сказать, но Субдола продолжила:

– Понимаю! Эта поглощающая страсть свойственна вашему возрасту, но, увы, слишком дорого она обойдется, коль скоро с ней не совладать, – покачала головой Пуэлла. – Знайте же, что самые предосудительные поступки совершаются именно в этом возрасте.

– Простите, – хмуря брови, ответил Фрат, – я очень благодарен вашим наставлениями, но не понимаю, что вы хотите мне сказать?

– Я требую от вас благоразумия, – неожиданно строго ответила Пуэлла, но тут же осеклась и продолжила более мягко, – Фелиция Люденс – хорошенькая девица, спору нет. Она только вступила на дорогу взрослой жизни, так что лишние волнения, а особенно любовные увлечения, только приведут её к несчастью. На мне как на покровительнице лежит задача уберечь девушку от греха.

Мистер Тристис младший минуту молча стоял на месте, то краснея, то бледнея, но наконец-то сказал:

– Вас… не устраивает мое общество для мисс Люденс? Но…

– Прошу вас, – сказала Пуэлла своим низким бархатным голосом и приблизилась к молодому человеку. – Скоро мы уедем, поэтому будет лучше прервать эту бурю страстей сейчас, нежели потом всем нам впасть в утомительную тоску. Уверяю, ваши душа и тело отблагодарят вас за это.

Субдола оставила Фрата в раздумьях. Она с довольной улыбкой вернулась в дом, где ее покорно ждала Фелиция.

Вечером Пуэлла и мисс Люденс были в гостинице, как вдруг появился посыльный с письмом. Фелиция взяла конверт и, поняв, что он пришел ей, тотчас принялась читать послание. Через несколько мгновений на ее глазах навернулись слезы.

– Ах, госпожа Пуэлла, госпожа Пуэлла, – надломленным голосом причитала Фелиция. Девушка на негнущихся ногах дошла до кровати и рухнула на нее. – Я… я не понимаю… почему? Почему?

Пуэлла присела на кровать возле компаньонки, взяла письмо и бегло его прочитала. Все случилось так, как она и планировала. Мистер Тристис написал, что дальнейшие их с Фелицией связи благоразумнее будет прекратить и что их отношения – лишь разыгравшаяся юность. Вместе со счастливыми новостями Пуэлла получила и плохие: в письме упоминалось, что аббат проиграл триста золотых монет – эта сумма была для него значительной, потому дальнейшие игры угрожали ввести его в долги. Однако мистер Тристис слезно умолял Субдолу приходить к нему и просто так, разделить приятную беседу. Вот только Пуэлле было все равно до его мольбы.

– Увы, дорогая, – обратилась Пуэлла к компаньонке, – не всегда благие чувства приводят к счастью. Надобно знать, что зло может таиться там, где его не ждешь.

– Госпожа, – Фелиция утирала нос платком и говорила тихим голосом. – Он был так нежен со мной, так обходителен. Что же побудило его так поступить?

– Ну же, дорогая, – Пуэлла указала жестом на свои колени. – Юность – лишь короткая пора. Пройдет время, и твои душевные силы восстановятся. К тому же мы завтра уезжаем, так что перемена мест залатает рану твоего сердца.

Фелиция посмотрела на свою госпожу, и в глазах девушки вдруг отразилась такая боль, что при виде нее у Пуэллы кольнуло сердце. Компаньонка упала на колени к Субдоле и тихо заплакала. Молодая женщина не понимала, почему мисс Люденс так страдала. Пуэлла нисколько не сомневалась, что поступила верно: она предупредила нежелательные последствия для себя и для молодой девушки. Чувства, особенно страсти и привязанности, лишь мешают заниматься выгодной игрой. Но еле слышимые всхлипы Фелиции царапали душу Субдолы острыми коготками.

Чтобы избавиться от этого чувства и восстановить моральные силы компаньонки, Пуэлла направилась с ней в зал отдыха. Там за столиками некоторые отдыхающие вели непринужденную беседу, другие – пили кофе, а один господин с победой заканчивал очередную партию в вист. Все это сопровождалось прелестной мелодией, доносившейся из дальнего угла комнаты. Там молодой человек в сюртуке играл на скрипке. Пуэлла тотчас заприметила сидящего за карточным столом господина и музыканта, и её посетила идея совместить приятное с полезным. Субдола отлучилась от Фелиции, чтобы поговорить со скрипачом.

– Милостивый государь, – приглушенно говорила Пуэлла музыканту, – не желаете ли вы употребить вашу музыку на благо ловкой игры? Смею вас заверить, соединение двух видов искусств может принести немалые деньги.

Музыкант разделил с Субдолой лукавую улыбку. Даже он мог соучаствовать в нечестной игре. Они договорились о сигналась, затем он кивнул и вернулся в зал.

Пуэлла последовала за ним и вскоре вместе с компаньонкой присоединились к господину, что недавно одерживал блестящие победы в игре. Завязалась беседа, которая быстро перешла в партию пикет. Фелиция сидела возле своей покровительницы совершенно потерянная и молчала. Ее настроение, казалось, не изменило даже пение волшебной скрипки. Музыкант тем временем ходил вокруг игрального стола и играл. Зал наполнялся сладостными звуками, зачаровывая редких присутствующих.

Пуэлла и господин играли в вист, а виртуозный скрипач ходил по комнате и импровизировал. Как посторонний, он видел карты обоих, потому мог передавать масти соперника оговоренным ранее способом: когда скрипач начинал играть на баске, на низкой струне, то это означало масть пики, когда на квинте, звонкой струне – трефы, на струне Ре – трефы, на струне Ля – черви. Так Пуэлла легко выиграла у мужчины восемьдесят золотых монет, половину которых она отдала музыканту.

На обратном пути в комнату Фелиция немного воспряла духом, видя, как ее покровительница счастлива.

– Скрипач очень хорошо играл, – мягко сказала Фелиция. – А вы хорошо играли в карты. Вы всегда предпочитаете карты другим занятиям? У аббата, сейчас – разве вас не страшит проигрыш?

– Карты сделались частью общественной жизни, дорогая. Они в нашей жизни – одна из неизбежных стихий. Однако они не должны интересовать тебя, юная Фелиция. Я настаиваю, чтобы ты не привыкала к азарту. Ты меня понимаешь?

Фелиция нисколько не понимала госпожу, но покорно кивнула.

Случай в «Серебряном лебеде», часть 1

Пуэлла и Фелиция уехали из городка. Они направились на запад и по пути остановились в таверне «Серебряный лебедь». Заведение располагалось по дороге в город среди густых лесов и, на удивление путников, отличалось чистотой и аккуратностью. С виду оно напоминало загородный дом, переделанный под питейное заведение. Гости сидели за столами и вели приглушенные разговоры. На каждом столе стояла масляная лампа. Густой свет от нее рисовал плотные оранжевые пятна на деревянных стенах. Дополнял уютную атмосферу аромат еды, что возбуждал аппетит путешественниц.

Когда путники наконец стали садиться за стол, с антресоли спустились хозяева таверны. Первый, старший, был толстым пожилым мужчиной с седыми волосами. Он шел вразвалку, в черных глазах его читалось равнодушие. Второй, младший, привлёк особое внимание Пуэллы. Она с ним была примерно одного возраста, и оба они отличались выразительной бледностью кожи. Мужчина обладал густыми чёрными бровями, вьющимися волосами и чёрными, как смоль, глазами. Он и его отец носили фамилию Девиум.