Грань

В чем же тут интерес? Эрик с рождения волей-неволей был втянут в общую парадигму понимания жизни. Есть реальный мир, а есть все остальное: виртуальная реальность, сны, галлюцинации, психотропные вещества и т. п. И в разуме его, в его самой фундаментальной прошивке, БИОСе, если хотите, такое разделение на реальное и нереальное было подобно железобетонным сваям, на которых держится все миропонимание. Это реальность. Она тягуча и инертна. Чтобы ее изменить, нужно затратить много ресурсов, труда и энергии. Точка. Только так, и никак иначе.

А что же Аня? И у нее было в точности так же. Но когда дело доходило до снов, ограничения реального мира спадали, разум раскрепощался и позволял себе творить немыслимые, самые смелые дела. Немыслимые, разумеется, для «реального» мира. Но реальность, как и все вокруг, относительна. И твоя реальность – лишь сон и мечты для кого-то. Точно так же работает и в обратном направлении.

Но наши герои, а героиня уж точно, еще пока были далеки до понимания и осознания этого. И уж, конечно, далеки от постановки данного принципа себе на службу.

И вот Анна вышла из уборной и направилась обратно к столику, за которым Эрик еще даже не успел заскучать, в то время как у его собеседницы уже был целый план действий.

– Прости, если я долго пропадала, – с застенчивой улыбкой и лукавым взглядом вернулась Анна в разговор.

– О чем ты? – изумился Эрик. – Едва ли минута прошла! Я уж подумал, занято, наверно.

– Нет, я просто такая вот быстрая!

Разговор возобновился с новой, набирающей обороты интенсивностью. Аня теперь куда чаще и куда эмоциональней реагировала на собеседника – чаще улыбалась, даже смеялась. Куда охотнее и остроумней говорила сама. В общем, если бы Эрик взглянул на перемену в поведении своей собеседницы со стороны, то, весьма вероятно, поразился бы, насколько кардинальной та была. Увидел, удивился бы ей и, как человек думающий и уже давно не наивный, стал бы задаваться вопросами: а откуда, собственно, такая перемена взялась и почему? И насторожился бы.

Но Эрик был мужчиной, тем более молодым. И прямо сейчас даже помыслить не мог в подобном критическом ключе. Все, что приходило ему в голову, – это удовлетворенное самодовольство от того, что красивая девушка наконец-то прониклась его ослепляющим обаянием. Он все говорил и говорил о разном: работе, успехах компании – как они прижали к ногтю всю индустрию в области, а скоро прижмут и во всей Восточной Сибири, да что там, во всей стране! Рассказывал о своем увлечении сноубордом, о том, как круто и рискованно и где именно он катался. Уже непрозрачно намекал Ане, что ей крупно повезет, если ей посчастливится покататься с ним вместе. Тем более когда в его родном городе есть такой удивительный, прокачанный предстоящей универсиадой горнолыжный комплекс. Все, что требовалось от Ани в этой пьесе о мужском самолюбовании, – это мило улыбаться, нагнетать заинтересованность и восхищение в глазах. Ах да! Еще очень помогает смеяться всяким разным шуткам попавшего в сети твоей привлекательности бедолаги. Пусть частенько и совсем не смешным.

– А тебе не пора на работу? – весело спросила Аня.

Эрик достал телефон, быстро посмотрел на экран. Цифры на дисплее показывали 15:45. А даже самый по-джентельменски щедро растянутый бизнес-ланч просто обязан был закончиться в 16:00. Это вам подтвердит любой топ-менеджер.

– А это мы сейчас узнаем, – лихо ответил Эрик.

Он быстро куда-то нажал на экране телефона и через пару секунд уже держал трубку у уха. Еще через мгновение сказал:

– Да, Миша. Подскажи, будь добр, а что там у нас с рамочным по «Газпромбурению»? На согласовании? Юристы одобрили? Ага… А финансовый? В общем, постарайся сегодня подписать. У меня тут дела срочные нарисовались. Геннадиевич там где, не видел? А, уехал после обеда? Так и не появлялся? Ну и замечательно. И не появится, значит. Ладно, Миша, до связи. С договором не затягивай!

И нажал на красный «отбой».

– Ну вот, уважаемая, вечер полностью в нашем распоряжении.

– Замечательно! – воскликнула Аня. – Меня как раз стало уже немного утомлять это место. Предлагаю рассчитаться и пойти куда-нибудь еще.

– Полностью согласен! Есть какие-нибудь просьбы, пожелания?

– Ну, ты же здесь местный! Вот и побудь моим гидом на сегодня! – весело ответила девушка.

– Значит, в таком случае маршрут следующий, – воодушевившись, начал Эрик, – давно фильм один хотел посмотреть, и так случилось, что далеко не самый последний в городе кинотеатр как раз неподалеку! Значит, потом дойдем до работы – тут тоже рядом, заберу машину и покатаемся, посмотрим иллюминацию. Она здесь на удивление приличная.

– Отлично. Я сто лет уже в кино не была, пошли!

Они позвали официантку, та быстро принесла счет. Эрик, точно бравый гусар, ничего не захотел слушать о разделении счета и быстро чиркнул своей карточкой по банковскому терминалу.

– Познакомиться бы не мешало, как считаешь? – как бы между прочим, открывая перед Аней дверь, спросил Эрик. – Я Эрик.

– Аня.

– Очень приятно!

Девушка ничего на это не сказала, а лишь загадочно улыбнулась, быстро посмотрев на Эрика.

Пара вышла на улицу, где уже угадывались первые тона начинавших опускаться на город сумерек. Чтобы дойти до кинозала «Пионер», всего-то нужно было пару кварталов пройти по Никитина, затем вниз по Комсомольскому, повернуть на Фрунзе и через проулок на Герцена. Выйдя из проулка и повернув голову направо, ты тут же должен был увидеть огромное здание ТЦ с кинозалом.

Когда дверь кафе медленно благодаря доводчикам закрылась за ними, Аня и Эрик, никуда особо не торопясь, начали путь.

Тут внезапно Аня услышала голос Зеноса. Она не то чтобы слышала его ушами. Голос также не говорил в ее голове. Казалось, весь окружающий мир сейчас гудел низким басом смотрителя.

– Аня, слушай внимательно. Виду, что слышишь меня, не подавай и, естественно, ничего не отвечай. Иди как ни в чем не бывало. Главное, в точности сделай то, что я сейчас скажу. Ты должна заставить его свернуть раньше. Я сейчас в операторской. Перед нами карта города. Следующий поворот налево ваш. Вы должны попасть на улицу Фрунзе. Потом – я скажу когда, – свернете направо. И там мы зациклим петлю.

И все. Голос пропал. Аня снова могла слышать веселый треп Эрика ни о чем. Пара продолжала идти, вокруг них проплывали витрины бутиков, всевозможных кофеен, магазинов. На пути даже попался ларек с шаурмой. Подойдя к светофору на перекрестке и ожидая зеленый сигнал, Аня осмотрелась. Через дорогу на улице, уходящей влево, на большом приземистом здании красными буквами было написано «Фрунзенский рынок». «Вот она, эта улица, – подумала Аня, – нужно как-то заставить его свернуть».

– Эрик! Пошли перейдем здесь, пока зеленый! Это же Фрунзе, так? Помню, я тут часто из школы домой возвращалась. Хочу поностальгировать!

– Конечно, нет проблем, побежали!

И они действительно побежали, потому что на светофоре горела цифра 8, и в следующий миг уже 7.

Удачно, без потерь перебежав проезжую часть под истерические звуки светофора, на котором истекало время для пешеходов, они двинулись дальше. Аня начала вполне умело изображать ностальгию. Напустила блеска в глаза и, зачарованно подняв голову вверх, стала озираться по сторонам. Все так же магазины плыли вокруг, сменяя друг друга. Аня великолепно отыгрывала роль ударившейся в ностальгию, атакуемой флешбэками эмигрантки. Она обгоняла Эрика, указывала то на одно, то на другое место, рассказывая, мол, здесь я первый раз покурила с подружками, а здесь в первый раз поцеловалась с мальчиком.

– А кстати, – ехидно спросил Эрик, – с девочками не целовалась?

– Мужчина, вообще-то я из прогрессивной Европы! – Аня кокетливо прищурила глаза и рассмеялась.

– Из толлерастической, как здесь многие любят говорить, – внес коррективы в терминологию Эрик.

Анна тем временем продолжала свой гениальный спектакль, весело щебеча и даже изредка хватая Эрика под руку, разворачивая его и переводя внимания на нужные ей объекты. Так они и шли дальше по улице, пока вокруг Ани все опять не загудело басом:

– Аня. Ты молодец. Пока все просто отлично. Следующий поворот твой. Там, сразу, как повернете, ты должна взять его за руку. Можешь, конечно, и до поворота. Нужно это, потому что сейчас все влияние на проекцию осуществляется главным образом через тебя, – потом недолгая пауза, и бас чуть веселее добавил: – Я думаю, он будет только рад. Отбой.

– Тебе, кажется, было интересно что-то там про девочек, – как бы между прочим спросила Анна, – это рядом.

После этих слов она весьма естественно и уверенно взяла Эрика за руку и потащила в узкую улочку направо.

– О! Ты прямо читаешь мои мысли! – весело отозвался Эрик, вплетая свои пальцы между Аниных. – Это, кстати, и кратчайший путь.

Зенос был мудрым, прожившим не первую сотню лет профессионалом. Но даже он, когда узнал, что нового случайного знакомца Ани зовут Эрик, чуть не упал с кресла. Он не верил в такую удачу. В Томске на Земле-04 насчитывалось порядка 20 Эриков. Шанс, с одной стороны, невысокий, но с другой – для простого совпадения был слишком маловероятный. Карх же вживую Эрика никогда не видел, потому как не внедрялся в его родную проекцию. Да и имя его он точно не знал, а вычислил с помощью сложного анализа проекции. Проекция после сильного вмешательства, схожего по силе с тем, что учинил Эрик, оставляла сильный фон, который можно было неплохо анализировать. И все же… На простое совпадение это если и тянуло, то с очень большой натяжкой.

Ане, как мы помним, Зенос про это странное совпадение ничего не сказал, чтобы девушка не выбила сама себя из делового тонуса ненужными, неуместными мыслями.

Двое молодых людей в это время продолжали свое шествие по улочке со сплетенными руками.

– Аня. У нас все готово. Сейчас этот проулок кончится, вы повернете направо, куда и должны. Вот только кинотеатра там не будет. Вы окажетесь на очень похожей улице. Она смоделирована нашим компьютером так, что должно сложиться впечатление, будто эта улица параллельная. Дальше будет еще один поворот налево – еще один проулок. Твой спутник, логичнее всего, захочет свернуть туда. Когда вы выйдете из этого проулка, то окажетесь снова на Комсомольском проспекте. Пойдете вверх по улице и выйдете на поворот на Фрунзе, как будто обогнули кинотеатр дворами. Следовательно, дальше вы будете вынуждены повторить путь. Вот такая петля. Когда мы гарантированно вычислим проекцию, я дам тебе знать, и ты сможешь проснуться. Тронь сережку, если все поняла.

Аня поправила волосы, украдкой посмотрела на Эрика, чтоб это выглядело естественно и легко, прикоснулась к украшению.

– Молодец. Отбой.

Тем временем проулок закончился, и пара повернула направо.

– А вот и!.. – начал Эрик, широко поводя рукой как настоящий гид. – Минуточку…

– Что такое? – нежным голоском поинтересовалась Аня.

– Так. Если я не страдаю уж совсем крайней формой топографического кретинизма, то «Пионер» должен был быть как раз за этим поворотом… – озадаченно протянул Эрик, – странно… Я, конечно, ни разу не ходил этим путем, но никаким ТЦ здесь и в помине не пахнет.

– А я и подавно не знаю, – сделала широкие глаза Аня. – Когда я отсюда уезжала, и ТЦ-то никакого здесь не было. Хотя я, конечно, плохо помню уже.

– Так, ну, думаю, мы просто вышли на какой-то параллельной улице. Пройдем немного дальше, думаю, найдем, где срезать дворами.

«Удивительно, все в точности так, как объяснил Зенос», – подумала Аня. Сказала же она следующее:

– Конечно, как скажешь, мой бравый гид! Вперед!

И они пошли дальше. Точно так же поднялись по Комсомольскому до поворота на Фрунзе. Повернули и пошли привычным маршрутом. Эрик в этот раз шел с телефоном в одной руке, часто посматривая в навигационное приложение.

– Ну вот, этот же самый поворот, – сказал он после нового вояжа по Фрунзе, – я натурально клянусь, что в тот раз мы повернули именно здесь!

Анна немного помолчала, затем крепче взяла спутника за руку и сказала:

– Ну, тогда пошли.

Они снова повернули в неширокий проулочек и пошли вглубь дворов. Эрик уже не скрывал нетерпения и прямо тащил Аню, шагая быстрым шагом по неровному асфальту. Проулок кончился, Эрик буквально выпрыгнул на широкую улицу, равняя голову направо – туда, где в этот раз просто обязан был быть кинокомплекс. А кинокомплекса не было.

Эрик остановился, упер руки в бока и склонил голову вниз. Потом посмотрел на небо, шумно выдохнул и немного истерически хихикнул.

– Я, конечно, может, что-то не понимаю, но навигатор показывает, что прямо впереди должен быть этот долбаный «Пионер»! И не знаю, как ты, но я вот никак его не вижу!..

– Не поверишь, я тоже, – ответила Аня. – Но ты же повернул ровно в том же месте, где и в прошлый раз. Тогда его не было, откуда он сейчас-то появится?

Аня улыбнулась и, как ей казалось, нежно посмотрела на Эрика.

– Да вот же он, сама посмотри, – начинал заводиться Линдгаард. И он повернул экран смартфона так, чтобы Ане было хорошо видно. – Смотри, вот! Синяя точка. По расстоянию от нас 250 м. То есть он буквально вон там!

И Эрик указал рукой туда, где «буквально вон там» должен был находиться большой торговый центр с искомым кинотеатром. Однако упрямая действительность ясно показывала на том месте лишь невзрачную пятиэтажку.

– Ну, послушай, может, приложение старое, то есть не обновилось, а ТЦ снесли? – попробовала внести рациональное объяснение девушка.

– Ага, снесли. И дом построили тут же. Ерунда какая-то…

Эрик замолчал. Снова опустил голову, сощурился, как будто что-то вспоминая, помогая этому процессу интенсивным массажем обросшего приличной щетиной подбородка.

– Пошли-ка обратно. Кажется, в том переулке я видел проход направо. Наверно, в навигаторе просто не прорисовано.

Он схватил Аню за руку и потащил ее назад в переулок. Через несколько шагов они увидели заборчик из кованых черных прутьев и аккуратные в таком же стиле кованые воротца посредине.

– Вот, уверен, нам туда! Лишь бы было открыто… – и Эрик попробовал открыть воротца.

Те с легким скрипом поддались, и двое прошли внутрь. Дорога заметно сузилась, и ребята шли, достаточно плотно соприкасаясь телами друг с другом. Аня могла бы уйти за спину Эрика, и идти бы стало легче, но она боялась отпускать его руку, как можно точнее следуя указаниям Зеноса. И, чтобы не рисковать, шла с ним бок о бок в этом узком коридоре. Их бедра то и дело соприкасались. Аня даже повернулась бочком, прильнула ближе к Эрику и взяла его обеими ладонями за плечо. За довольно широкое и мускулистое плечо, как отметила девушка. Тут Анна обо что-то запнулась и потеряла равновесие. Эрик резко развернулся лицом к девушке и придержал ее за локоть, другой рукой обхватив талию. Пара оказалась критически близко. Эрик почувствовал, как грудь Ани очень упруго уперлась в его грудь. Эрик споткнулся обо что-то, потерял баланс и, чтобы не упасть, сделал полшага на Аню, тем самым плотно приперев девушку к стене.

– Ты как? – спросил он, по-прежнему держа Анну в объятьях.

Та только посмотрела на него, не успев еще ничего ответить, как услышала вокруг себя уже привычный низкий голос:

– Аня. Мы идентифицировали проекцию. Ты отлично справилась…

Девушка никак не ожидала вмешательства своего куратора сейчас, в столь тесной ситуации, и поэтому неожиданно даже для самой себя резко вздохнула. Получилось очень чувственно. Изменившееся выражение глаз девушки в сумме с дрожью, пробежавшей по телу от вмешательства Зеноса, дало Эрику некий сигнал к действию. Он отпустил Анин локоть и левой рукой, крепко сжав ее подбородок, впился губами в приоткрытый от неожиданности рот.

Он не видел, как расширились и округлились синие глаза, шокированные такой наглостью. Эрик запустил язык девушке в рот, одновременно с этим погружая пальцы правой руки ей в волосы.

И тут случилось неконтролируемое, непрогнозируемое событие.

Аня спала. А влияние подсознания на сон порой оказывает стихийный эффект, будто лавина, сметая все на своем пути. И это было подсознание девушки, погруженной в работу большую часть времени, изголодавшейся по мужскому вниманию.

Подсознание, спровоцированное импульсивными действиями мужчины, попавшего под чары красивой женщины, погасило Анину осознанность так же мгновенно, как ураган задувает пламя свечи.

Сознание и воля Ани угасали. А мир вокруг терял краски и будто бы облетал хлопьями с каркаса трех измерений. До ее затухающего сознания, как сквозь толщу воды, донеслись слова Зеноса:

– Это Земля-04, нужная проекция! А этот мужчина – это…

Узкая улочка вместе с приятной прохладой солнечного зимнего дня растаяли, и Анна сквозь полузакрытые глаза скорее чувствовала, чем увидела, приглушенный ласковый свет, а кожа ее ощутила приятный хлопок постели.

Затем она почувствовала приятное прикосновение горячего рта к своей шее. Несильное тягучее посасывание. По телу электрическими колючими искрами пробежали мурашки.

Губы поползли дальше вниз, а вместе с ними и разряды тока. Рот партнера остановился на ее торчащем напряженном соске, несколько раз поводил языком вокруг него, по ореолу груди, затем ощутимо, достаточно сильно прикусил зубами. Анна выгнулась дугой как кошка и застонала от удовольствия. Другой сосок также не остался без внимания.

Наигравшись с грудью, мужчина встал, взял Анины волосы в кулак, один раз обернул вокруг кисти и стащил голову девушки с края кровати. Опустившись на колени перед ее лицом, он резко вставил свой горячий подрагивающий член ей в рот.

Аню держали под голову большие сильные пальцы. Ягодицы в капельках пота ходили вперед и назад. Длинный и скользкий член то выходил наружу по самую головку, то погружался по самый корень. После нескольких фрикций, она отвернулась, освободила горло, со страстным стоном вздохнула и сплюнула слюну. Только она это сделала, как ее голову взяли двумя руками, и надели обратно.

На шее у девушки стал ритмично вздыматься бугорок, все быстрее и быстрее с каждым новым движением. И вот, наконец, член резко выдернули изо рта. Аня тут же, судорожно и с хрипом принялась вбирать воздух. Слегка отдышавшись, она сплюнула тягучую липкую слюну. Та струйкой повисла у нее на волосах.

Наигравшись с Аниным ртом, мужчина решил наконец перейти к другим отверстиям.

Он трахал ее долго, грубо и жестко, не стесняясь шлепал по заднице, наматывал волосы на кулак и впивался своими жадными лапами глубоко в самые мягкие места, так, что потом оставались красные разводы. Порой Аня не понимала, отчего же она все-таки кричит: от боли или удовольствия. Но ее партнер не обращал на это внимания и продолжал остервенело использовать девушку.

И тут с очередным ударом головки члена о что-то, очень глубоко внутри Ани, реакция началась: ее ноги задрожали, от ее лона по всему телу побежали сильнейшие импульсы, на коже выступили мурашки, а сама она зашлась в приступе невероятного восторга с громким долгим криком.

Пара разъединялась. Аня, тяжело дыша, извивалась на кровати в судорогах удовольствия.

Передышка была недолгой. Девушку снова перевернули, на этот раз на спину. Ее партнер небрежно расположился сверху. Движения были резкие и сильные. Каждый удар таза сопровождался громким шлепком. Аня царапала потные спину и руки, впивая ногти в трицепсы.

Он взял ее за горло одной рукой, сжал и увеличил темп. И скоро, воспринимая этот мир неясно из-за удушения, она ощутила, как горячая жидкость с напором заполняет ее изнутри.

Мужчина наконец извлек закончивший свое дело член. Спустя мгновение струйка клейкой спермы протянулась из вульвы и небольшой белой лужицей разлилась по простыне.

Аня с наслаждением откинулась на подушку и закрыла глаза. В следующей раз она открыла их, лежа в своем номере апарт-отеля, очередным прекрасным, солнечным зимним утром.

Глава 16

В кабинете на втором этаже было жарко и душно. Мысли путались, мешались и теряли ориентацию в этой духоте. Они то и дело норовили спрятаться друг другу за спину, смешаться с окружением, пропасть или вовсе раствориться в голове.

Эрик запустил пальцы себе в волосы и сильно помассировал голову, пытаясь сосредоточиться на пустяковой, в общем-то, задаче. Только вот невыносимая жара никак не давала этого сделать. Он резко повернулся на кресле, поднялся и распахнул настежь окно. В кабинет дохнуло морозным уличным воздухом, разом перехватило дыхание. Однако уже после второго вздоха Эрик совладал с суровым ледяным воздухом и теперь жадно втягивал в себя его массы одновременно и носом, и ртом. Грудь его высоко вздымалась и опускалась. Казалось, молодой человек никак не мог надышаться, а горячую грудь и лицо, которые пошли от жары красными пятнами, не мог охладить даже звенящий свежестью студеный сибирский воздух.

После того как Эрик проснулся, подавляющее большинство своих действий он делал в прострации на полном автомате. Как только он открыл глаза, разбуженный пиликанием телефонного будильника, он сразу принялся вспоминать, что именно было не так и в чем подвох. В том, что подвох этот непременно есть, Эрик не сомневался ни секунды. Он лежал в своей кровати, пялился невидящим расфокусированным взором в потолок и упрямо своим едва отошедшим ото сна мозгом пытался понять, что же не так. Каждому знакомо это чувство. Вы словно ощущаете это в ментальном своем теле, душе, если угодно. Скажем проще: вы ощущаете это в себе, некую иглу или занозу. Эта заноза пульсирует и ноет в вашем сознании, доставляет дискомфорт, но вы не понимаете, что же это впилось сейчас в вас, в чем причина и почему это не позволяет вам жить спокойно. И нет бы смириться и отпустить это гнетущее чувство, сфокусироваться на чем-нибудь приятном и вспомнить наконец, что в жизни все по-прежнему вполне сносно, а если вдуматься, то очень даже хорошо, а если подумать еще лучше, то просто чудесно. Но нет! Человек бросает все свое внимание, волю и концентрацию, чтобы локализовать эту наглую пульсирующую занозу, вынуть ее из себя, а затем долго и пристально рассмотреть во всех подробностях. Подвергнуть изучению каждую ее грань и малейшую шероховатость. Наблюдать, как по этим неровностям стекает слезами кровь твоей души. И все изучать ее и изучать, во всех ракурсах рассматривая этого возмутителя спокойствия. До тех пор, пока не становится ясно, что ты держишь и вертишь в руках никакую не занозу или иголку, а кусок собственной души, вырванной твоими же пальцами. В поисках мнимого несовершенства ты нашел еле заметную неровность, подцепил ее, расковырял и вырвал с корнем. Хотя мог бы просто не обращать внимания и спокойно жить дальше. И теперь, разумеется, в твоем более или менее целостном до этого, зажившем после последнего самокопания панцире зияет очередная кровавая трещина.

Иногда извлеченное таким образом из самого себя «несовершенство» не дает жить целыми днями. И ведь никто, как правило, не задумывается, что, быть может, природа неслучайно заставляет нас с таким трудом вычленять причину наших терзаний? Что раз она так глубока и неочевидна, то в таком случае, быть может, она и не стоит нашего внимания? Но нет! Человек призывает на помощь весь свой анализ, всю свою память и логику, с их помощью находит эту крохотную часть себя и начинает вытягивать. И, вытягивая, на остриё этой тонкой и маленькой иголки невольно наматывает целое веретено перепутанных между собой чувств и мыслей. Они цепляются друг за друга, вытягивая за собой из души все новые и новые переплетения. А склонный к негативизму человек, естественно, смотрит на распускающуюся по ниткам душу и сквозь открывшуюся брешь видит, но в подавляющей массе дорисовывает, все масштабы своей никчёмности.

Так и сейчас Эрик, вместо того чтобы проигнорировать укол тревожности, списав это на поганую природу вечно недовольного чем-то человека, вместо того чтобы встать и пойти заниматься привычными утренними делами, лежит и думает. Думает и ищет, в чем же дело, ведь он чувствует – что-то совсем не так.

Из памяти вдруг стерлись разом все приятные переживания вчерашнего дня. Стерлась красивая блондинка, случайно встреченная им в кафе, приятный флирт и разговор с ней. Потом то, как они вместе гуляли по городу, заблудившись в трех соснах как два дегенерата в поисках кинотеатра. И как промелькнула между ними искра, мгновенно переросшая в бушующий огненный шторм, поглощая и питаясь одиночеством двух молодых людей.

Все это Эрик не желал помнить, и все мысли его сейчас занимал поиск той самой занозы, которую объявил таковой его мозг, видимо, истосковавшийся по очередной дозе негатива. И Эрик сейчас нашел очень банальную и такую же глупую причину, из-за которой насторожился: он просто не верил в то, что так бывает. Или что может быть настолько хорошо в один обычный вечер.

Но не стоит слишком сильно придираться к Эрику. Дело в том, что карма снова расставила все на свои места, и Линдгаард, до этого изменяя чужие судьбы, наделенный силой внедряться в чужие миры, теперь испытал такое же внедрение на собственной шкуре. И ему бы, наоборот, стоило задуматься о том, насколько же сильно на самом деле ему повезло! На него не рушились своды подземных тоннелей, его не убивали и не волокли по холодному бетону. Его даже не заставляли испытывать то удручающее чувство, когда кажется, и весьма небезосновательно, что весь мир против тебя. Что как будто стали разом реальны все те сюжеты из ТВ-передач про паранормальное и сверхъестественное, над которыми ты столько раз насмехался за ужином. И прямо сейчас все эти вещи разрушают твою самую что ни на есть реальную жизнь и твои, да-да, именно твои цели! Да, еще раз: именно твои, а не чьи-то из телевизора. А ты в это время даже поверить в это не можешь, потому что не можешь себе разрешить в это поверить. Ведь ты же нормальный человек, который всю жизнь прожил, укореняя себя в повседневности и абсолютной обыденности этого мира.