Битва за планету. Трилогия. Места Силы

– Потому что всей семьёй навалимся!

– Племянницу только не привлекайте! Ребёнок всё-таки! – возмутился тогда Андрей.

– Не тебе решать. В войне все средства хороши. Ты, как военный и сам прекрасно это понимаешь.

– Понимаю.

– Тогда смирись и начни уже действовать, иначе…

– Что иначе?

– У наших с тобой родителей есть несколько кандидаток! Говорю тебе это, как брат. По секрету.

– Нет! Только не такой расклад.

Семёнов понимал, что, если за дело возьмутся его родители, ему, полковнику Российской Армии, несдобровать. Эти доводят всё, что задумали до логического конца. В случае с ним – до женитьбы.

– Брат, выручай! Так нельзя!

– И почему так нельзя, Андрей?

– Потому что привлекать наших родителей к такому сугубо личному и интимному мероприятию не гуманно.

– Хватит ёрничать! О гуманности он вспомнил! Ты ещё в ООН жалобу напиши.

– И напишу, если надо будет. А ещё проще – напрошусь в дальнюю и долгую командировку.

– Что, интересы нашей Родины настолько далеко распространяются?

– Ты даже не представляешь насколько далеко. Они, практически, везде.

– Даже в Антарктиде? – пошутил Сергей.

– Как раз там, в первую очередь.

– Да ладно!

– Ага.

– А что там?

– Там, брат, военная тайна – пошутил Андрей.

– Ясно. Опять начинаются тайны.

– Конечно!

– Будем пингвинам патриотизм насаждать?

– Они птицы глупые, такие возвышенные понятия не воспринимают.

– Точно. Ну, тогда скрепами их, скрепами – поддержал шутку Андрея брат

– Во-во!

– Так, ты давай в очередной раз с основной темы не съезжай!

– Чего это?

– Ты у нас вояка прожжённый, но и брат у тебя не на помойке себя нашёл.

– Тут я с тобой согласен. Если уж пристанешь, то всё – вилы! Лучше сразу сдаться!

– Так сдавайся – обрадовался тогда Сергей.

– Нет – решительно ответил Семёнов

– Да почему же? – чуть ли закричал брат Андрея.

– Нет у меня такого желания. Да и работа не позволяет. – отбивался в сотый раз от нападок брата Семёнов и карусель раскручивалась по новой.

– Ты что, особенный? Работа никуда от тебя не убежит. – парировал брат.

– Ты прав, Сергей, не в работе всё-таки дело. – признался тогда неожиданно для обоих Андрей.

– Хм, что-то новенькое! – удивился и встревожился одновременно брат, – а в чём тогда дело, не поделишься?

– Ты невольно уже ответил на свой вопрос, Серёга.

– Когда?

– Когда сказал, что я особенный.

– Объясни, пожалуйста.

– Я, действительно считаю себя особенным, если хочешь, то даже в каком-то роде – уникальным.

– И?

– А сие означает, что жену мне необходимо найти подстать себе – такую же особенную. Иначе зачем жить всю свою жизнь с человеком, который не понимает тебя?

– Весьма интересная трактовка отказа от создания семьи! – удивлению брата не было границ, ибо он прекрасно осознавал, что Андрей серьёзен, как никогда.

– Понимаешь, Серёга, я смотрю на мир иначе, чем остальные, даже, только не обижайся – иначе, нежели ты, брат.

– Да и не думал я пока обижаться. Рассказывай дальше.

– Я, как уже говорил, воспринимаю мир, людей живущих в этом мире, события, которые происходят вокруг меня, вокруг всех нас – абсолютно по-другому! Не чуть-чуть иначе, а абсолютно по-иному. Это не означает, что я лучше или хуже всех. Я, просто, другой. Осложняет мою ситуацию и то, что я – воин. Данный факт накладывает дополнительные метры или километры в ширину той пропасти, что отделяет меня от человеческой цивилизации.

– Как-то всё печально получается, брат. – в задумчивости выдавил из себя Сергей.

– Нет, как раз – наоборот! Я счастлив, мне абсолютно комфортно в том состоянии, в том положении, которое я занимаю по отношению к окружающему социуму. Я такой, какой я есть, брат. И меня моя судьба устраивает, как никого другого.

– И как ты можешь командовать своим подразделением тогда?

– В каком смысле? – недопонял брата Андрей

– Ну, раз ты такой особенный, то, как ты можешь воспитывать и командовать своими бойцами?

– Ага, понял.

– Ну вот и хорошо, что понял.

– Они у меня, брат, такие же ненормальные, как и сам их командир.

– Это, такая шутка?

– Да нет. Не шутка. Ты думал таких сумасшедших в мире мало?

– А что, нет?

– Нет, брат! Может и напугаю тебя, может после нашего разговора ты будешь плохо спать, но…

– Что, но?

– Нас очень много и все мы…

– Что все вы? – напрягся брат, поддавшись тогда невольно гипнозу Андрея.

– И все мы в тельняшках!!!

– Ах ты зараза!

– Да, я такой

– И, наверное, гордишься собой безмерно?

– А почему бы и не гордиться?

– Да делай, что хочешь? – сломленным голосом отвечал брат.

– Ну вот и славно!

– И что – так и будешь жить, меняя подруг, словно перчатки?

– Зачем ты так, брат? Я встречаюсь лишь с теми, кто мне симпатичен. К кому я, в конце концов, испытываю романтические чувства и, своего рода, привязанность

– Я так понимаю, что о любви речи не идёт?

– Не моё, это Сергей, не моё. Не дано мне любить в моей жизни, по-видимому.

– Или ты не встретил ещё своего человека, Андрей?

– Может быть и так, брат. Только вот жалеть меня по этому поводу не смей! Прошу тебя. Мне, действительно, комфортна моя жизнь – я счастлив!

Вспоминал этот многолетней давности разговор с погибшим братом Семёнов, находясь на лёжке «в обнимку» со снайперской винтовкой AS 50 – одной из лучших в мире, на крыше бывшего кинотеатра «Пушкинский». Воспоминания, как обычно это бывает, прервал вызов рации: «Семёнов, немедленно прибыть в штаб, код 01»…

«Да что же это такое! Ни секунды покоя! Даже во время боевого выхода постоянно тревожат советами, глупыми вопросами. Вот, теперь выдёргивают в процессе наблюдения за поведением инфицированных во время искусственной „кормёжки“, а именно разрыванием и поглощением нескольких туш коров» – сварливые мысли наполнили голову Семёнова.

Но, приказ есть приказ. Приходилось сниматься с точки и двигаться в сторону базы. Чёртовы приказы и чёртовое центральное командование! Нет, генерала Васильева он уважал. Валентин Иванович был именно тем командиром, который для своих подчинённых был и нянькой, и строгим начальником. Именно благодаря титаническим усилиям генерала, причём, практически круглосуточным (железный человек со стальной волей, острым умом, гибким мышлением и вселенским терпением) их база до сих пор и существовала. И, это несмотря на то, что находилась в самом «беспокойном» месте – в эпицентре активности инфицированных. Неизвестно, что так действовало на этих несчастных зомби – бывших братьев и сестёр по разуму, но именно в России, а в частности – в Московском регионе круто помеченные «Местами Сил» были особенно активны. Здесь они были более кровожадны, более сильны и более, если данное понятие подходило для такого случая, умны и сообразительны.

В отличие от своих собратьев по несчастью в других уголках планеты, отечественные зомби объединялись в устойчивые сообщества по пятнадцать – двадцать особей для охоты и обороны своих охотничьих угодий от сопредельных банд. Наверное, особенная генетика славян, вынужденных веками и тысячелетиями сражаться с внешними и, особенно» внутренними врагами – правителями, сделала отечественных зомби особенно продвинутыми и на порядок соорганизованными, нежели остальное инфицированное человечество.

Да, да, да! Они имели свои мини социальные образования и свои чётко ограниченные ареалы, которые защищали. А когда представлялась возможность – отбирали, буквально отгрызали чужую территорию у соперников. Вот так! И пусть кто-то скажет, что это не была копия мира до кризиса в миниатюре с государствами гегемонами, государствами сателлитами и государствами «терпилами»…

Андрей являлся одним из самых опытных и долгоиграющих наблюдателей из всех оставшихся ещё в строю. Его опыт был колоссален: долгий промежуток времени слежения, различные локации для наблюдения, разные группы, подвергнутые личному мониторингу. Всё это давало для самого Семёнова богатую почву для размышлений. И не всеми выводами он делился с командованием. Даже генералу Васильеву он не осмеливался докладывать обо всех результатах своих умозаключений, ибо боялся оказаться в глазах своего непосредственного начальника сходящим с ума от стресса рубакой-солдафоном. А выводы, сделанные Андреем, были весьма и весьма интересны: с каждым новым днём инфицированные качественно преображались в сторону усложнения своих поведенческий реакций, социального устройства внутри групп и их взаимодействия с внешними раздражителями – будь то: природные условия, взаимодействие с подобными себе или со здоровым оставшимся человечеством.

Семёнов на подсознательном уровне ощущал грядущий «момент истины», когда вся хаотичная, но уже довольно устоявшаяся постапокалиптическая картина настоящего, будет мгновенно преобразована качественным скачком в эволюции зомби. Мелкие и незаметные менее опытному наблюдателю, чем Андрей, трансформации обязаны были перерасти, причём, как понимал сам Семёнов – перерасти лавинообразно, во что-то абсолютно качественно другое, чем то, что было.

Каким будет это будущее, Семёнов не знал точно, но кое-какие предположения на сей счёт имел. И эти умозаключения пугали его самого до жути. А уж пугливостью опытный спецназовец явно не отличался. Просто, новый мир, каким он мог стать по представлениям Андрея, не оставлял места для хомо сапиенс, как вида, в принципе. Люди в нём обязаны были уступить место более совершенному, более приспособленному для дальнейшего эволюционного скачка, виду. И этим видом были нынешние «ходячие мертвецы», которые за внешней непритязательной оболочкой, словно гусеницы, скрывали прекрасные формы ярких и великолепных бабочек. Бабочек-убийц, бабочек-пожирателей плоти. Их, людской плоти.

Понимали ли сами зомби о своей грядущей роли в эволюции Разума на планете Земля на данном этапе своего развития: брызжущие слюной и гноем, пытающиеся разорвать и проглотить любую живую и незаражённую плоть?

Вряд ли. Во всяком случае – не сейчас и не завтра. Но момент это был довольно близко и его приближение ощущалось Андреем всё явственнее. И стоило задуматься, как в такой ситуации предстояло выживать лично ему – полковнику Семёнову и его бойцам, за которых он нёс всю полноту ответственности. Его ребята, с которыми он прошёл все круги ада и даже больше, доверяли ему безраздельно. И это доверие – единственное, что у него оставалось после потери связи с родителями и племянницей во время глобальной эпидемии. Не говоря уже о внезапной смерти его брата и своячницы в автокатастрофе задолго до апокалипсиса.

Не мешало так же подумать об упрямом и сварливом генерале Васильеве. Оказаться на обочине жизни Валентин Иванович не заслуживал уж точно.

Столько, сколько сделал для спасения своего вида этот старый вояка, не сделал никто из ныне живущих. Да и тех, кто погиб в битвах армагеддона то же. Были яркие бойцы и командиры сопротивления на всех континентах. Но такого, как Васильев мир ещё не обретал, за исключением его самого. Генерал был душой и мозгом человеческой борьбы, как бы это высокопарно не звучало со стороны. Те, кто знал реальную ситуацию в руководстве, прекрасно понимал, что потеря Васильева могла стать последним гвоздём, забитым в гроб остатков человеческой цивилизации.

Да и как человек, Валентин Иванович был образцом – человеческой глыбой – сварливой, несносной, часто впадающей в меланхолию, но всё же – настоящим бриллиантом. А вот позаботится о себе не мог, поэтому о Васильеве стоило позаботиться ему, Семёнову…

Глава 7. Встреча

Примерно в это же время, но на другом континенте, а, если уж совсем быть точным – на другом конце света – в Антарктиде, происходила встреча «избранного народа». Так себя называли все из тех, кто был помечен Местами Силы, а тем более молодое поколение – те, кого коснулась установка, соединяющая параллельные Вселенные (такое мнение было самым распространённым в среде «знающих»), в последние несколько десятков лет, предшествовавших Великому кризису.

Именно они – около нескольких тысяч «особей», стали последними удачными «творениями», как они сами часто себя называли, перед тем, как установки, инициированные неуклюжими действиями Соединённых Штатов, «проснулись» и отомстили неразумному человечеству, уничтожив цивилизацию зарвавшихся «царьков» местной локации, вращающейся вокруг жёлтого карлика на окраине второстепенной галактики захолустной Вселенной с ограниченным числом, а, именно, тремя координатами пространства.

Оно было убогим и трёхмерным пространством. К тому же, заряженным убогим линейным временем, сущности которого никто из аборигенов не понимал. Да и не понял бы в ближайшие пару – тройку сотен лет. И то, если бы раньше земляне себя не самоуничтожили ради преступных интересов своих вороватых, эгоцентричных правителей.

Короче, слишком всё было печально и неоднозначно.

Слишком много «бы» для расы, которая претендовала на гордое звание «Разумной». Не ожившие установки, так сами люди себя похоронили бы рано или поздно. Скорее всего – рано. И уже без всяких «бы».

Избранные не желали следовать за людьми. Печальный финал их не прельщал. Они сопротивлялись человечеству, они противились вредоносному воздействию установок Мест Силы, чьё пагубное влияние всё чаще задевало и самих «избранных». Для координации действий проводились рандеву этой расы в живую.

На этот раз встречу инициировало именно молодое поколение «помеченных». Вопрос на повестке стоял лишь один: «Добить или дать самим погибнуть оставшиеся жалкие деморализованные группы выживших (их оставалось не более сотни миллионов особей по всей планете, плюс – минус десять – двадцать миллионов) полуразумных». Или оказать помощь, дабы человечество выжило и усилило действия избранного народа по уничтожению, в конечном итоге, Мест Силы.

Молодые настаивали на оказании помощи выжившему человечеству и объединению усилий по преодолению кризиса, вызванного оным человечеством. Аргументация была убойной – люди были необходимы для увеличения численности избранных путём «правильной» инициации через девятнадцать Мест Силы, существовавших на Земле. Это, конечно, в идеале. При более реалистичном развитии событий – быть на подхвате у более продвинутой расы. Ибо идеальная раса, как себя называли «избранные», являлась слишком малочисленной для удачной эволюции в будущих в качестве завоевателей просторов Большого Космоса.

Правда, никто из «творений» не ведал, как провести эту самую «инициацию» правильно, не погубив оставшихся людей или, что ещё хуже – сделав их ещё более ужасными монстрами, нежели те, что бродили по всей планете, пожирая всех и всё живое на своём пути. Риск существовал и был огромен. Но, молодость решила, что стоило рисковать и рисковать без промедления, не обращая внимания на все возможные риски и осложнения, вызванные планом, составленным инициативной группой особенно талантливых индивидуумов среди и без того наделённых неординарными способностями своими собратьями по Разуму, мягко выражаясь… Забегая немного вперёд хотелось упомянуть, что от этой почти безумной идеи всё-таки решили отказаться. Слишком много было неизвестных факторов при весьма сомнительных результатах.

Сама Антарктида, как материк, преобразилась с памятной бомбардировки американцами установки из условно иной Вселенной (предположительно) существенно.

«Место Силы» впитало в себя всю разрушительную мощь ядерного заряда, поэтому окружающей среде не был нанесён вред. Но, климат на самом континенте изменился кардинально. Он стал приближаться к тому природному состоянию, которое было в Антарктиде много миллионов лет до настоящего момента. Ведь, еще 52 миллиона лет назад Антарктида утопала в зелени. И, это за два неполных года! Фантастика! При таких изменениях никаких катаклизмов, связанных с резким таянием снегов и льдов и ледников, из них состоящих. Климат менялся резко, но плавно. Несочетаемые явления встретились в реале именно в Антарктиде.

Целиком ледяной Антарктида стала только в конце эоцена – то есть примерно 33,9 миллиона лет назад. До этого – практически весь эоцен, начиная с 55 миллионов лет, был беспрецедентно тёплым. Одна из основных причин – повышенная концентрация CO2 в атмосфере и как следствие – парниковый эффект.

Примерно 55 миллионов лет назад на планете начался тёплый период. Содержание углекислого газа в атмосфере в то время было едва ли не в 3 раза выше, чем сейчас: 1\1000 по объёму, в то время как сейчас – 0,39\1000.

Например, на побережье Земли Уилкса, тогда расположенной на 70 градусе южной широты, климатические условия позволяли разрастись огромным лесам, почти тропическим по своему составу. К примеру, там можно было без проблем встретить пальмы и разные виды мальвовых, в частности – баобабы, для существования которых необходима температура не меньше +10 градусов.

В начале эоцена даже во время наступления полярной ночи температура была достаточно высокой – не меньше 10 градусов, необходимых для жизни некоторых существовавших тогда растений.

Конечно, далеко не вся территория Антарктиды была такой тёплой. Но даже значительно глубже внутри континента росли леса, аналогичные нынешним лесам умеренного климатического пояса.

Из-за парникового эффекта в раннем эоцене разница между экваториальным и полярными поясами была не такой большой, как предполагалось раньше.

Правда, одного парникового эффекта, вызванного переизбытком углекислого газа, мало для таких изменений климата. Вполне возможно, в Антарктиде было так тепло ещё и потому, что в те времена до её берегов доходили тёплые течения. К концу эоцена они сменились холодными, лишив тропические леса шансов на выживание…

Но, вернёмся к переговорам двух «поколений» расы, которой коснулись «Места Силы».

Группу старшего поколения представляли патриархи во главе с весьма интересной, загадочной и парадоксальной личностью – звали его соплеменники Лукианом.

Даже в народе избранных, наделённых способностями к телекинезу и телепатии (и это лишь часть обширнейшего списка тех возможностей, которые дали установки из иного пространства народу Лукиана), о нём ходили легенды и просто фантастические мифы, бывшие на грани, а, зачастую и за гранью разумности любой сложности и степени восприятия.

Говорили, что является Лукиан тайным сыном самого Святослава – древнего правителя Славянский племён – князя новгородского и киевского, жившего и правившего в десятом веке.

Князь Киевский Святослав Игоревич являлся главой Древнерусского государства в 945—972 годах. Однако, поскольку к моменту гибели его отца в древлянском полюдье Святославу шёл 4-й год, реальной правительницей Руси в 945—962 (964) годах являлась его мать – княгиня Ольга.

Свой первый бой в качестве князя Святослав провёл в 946 году. Тогда его мать Ольга двинула киевское войско против древлян, якобы являющихся виновниками гибели её мужа – князя Игоря. Ольга была ещё той сучкой, погубившей многих достойных сынов славянского народа. Полки встали в поле напротив друг друга. Четырёхлетний Святослав Игоревич бросил в сторону противника дротик. Копьё пролетело между ушей лошади и упало у её ног. «Больно мал был Святослав», – отметил летописец и продолжил: «И сказали Свенельд (воевода) и Асмуд (кормилец): «Князь уже начал; последуем, дружина, за князем!» Киевляне одержали полную победу.

В 964 году, уже возмужавший Святослав отправился во главе большого войска в свой первый настоящий поход на Волгу, чтобы потом в течение всей оставшейся жизни (8 лет) сражаться непрестанно.

Напомним, что Святослав вошёл в историю, как князь-воитель. В 964 году он направился со своей дружиной к Волге, в землю вятичей, которых, скорее всего, сделал своими союзниками, освободив от необходимости платить дань хазарам. В 965—966 годах русские войска уже воевали в районе Средней и Нижней Волге. В результате, с исторической карты исчезло такое могущественное государство, контролирующее транзитные торговые пути, как Хазарский каганат.

Государство хазар возникло благодаря процессу Великого переселения народов, который охватил Европу и Азию во II – XIII веках. В ходе его тюркские народы, к которым относятся и хазары, создали обширный Тюргский каганат. Однако он оказался непрочным объединением, и в VII столетии в ходе распада его западной части сформировалось Хазарское государство. В это время хазары контролировали степные просторы Нижнего Поволжья и восточной части Северного Кавказа. Столицей Хазарии первоначально являлся город Семендер в Дагестане, а с начала VIII века – Итиль на Нижней Волге. От хазар зависели со второй половины VII века. живущие на Северном Кавказе племена савиров, ясов и касогов, с Х века – жители Кавказской Албании, в VII – X веках приазовские булгары.

Итак, Хазария пала, а Волжская Булгария была вынуждена выплатить дань киевскому князю и согласиться пропускать русских купцов через свою территорию. Русскими форпостами в Великой Степи стали бывший хазарский Саркел, теперь носивший название Белая Вежа, а также греческий торговый город с многонациональным населением – Тамарахта, которую русские летописи будут именовать Тмутараканью. Успешной оказалось и вторжение Святослава на Северный Кавказ в земли союзников Хазарии – аланов, ясов и касогов. Возвращаясь в Киев, Святослав нанес поражение вятичам, заставил их признать свою верховную власть и платить дань Киеву.

За Волжскими походами, возглавляемыми предполагаемым родителем Лукиана, 964—966 годах последовали два Дунайских похода Святослава в 967—971 годах. В ходе их Великий Князь пытался создать огромное русско-болгарское царство с центром в Переславце на Дунае, которое в геополитическом плане могло стать серьёзным противовесом Византийской империи на Юго-Востоке Европы. Поэтому не удивительно, что Второй Дунайский поход Святослава (969—971) вылился в открытое столкновение Руси и Ромейской империи. В ходе Дунайских экспедиций Святослава у Руси возникли проблемы с печенегами. Разгром Хазарии способствовал тому, что племена этого тюркского народа, не знающего государственности, окончательно утвердились в приграничных с Русью степях.

Именно в этот период – между 969 и 970 годом Святослав знакомится с матерью, давшей миру Лукиана. О матери патриарха народа «избранных» было известно ещё меньше, нежели о самом Лукиане. Ходили ничем не подтверждённые слухи, что она принадлежала к закрытой и весьма таинственной, но очень продвинутой в области разнообразных знаний группе древнеславянский жрецов – волхвов. Ареал проживания их подозрительно близко с географической точки зрения располагался к одному из девятнадцати, разбросанных по всей Земле, Мест Силы. Не там ли Волхвы черпали свою мудрость?

Как звали возможную родительницу Лукиана неизвестно. Эти сведения канули в лету. Известно лишь, что древние славянские жрецы в те времена и немного ранее, имели весьма тесную связь со своими собратьями – кельтскими друидами. И приняли у себя последних, когда гонения на друидов стали совсем уж варварскими и жестокими. Ну, что ещё можно было ожидать от фашиствующих христиан. Адепты этой веры, что в древности, что и сейчас, не отличались и не отличаются большим умом. Зато своё скудоумие с лихвой компенсируют религиозным фанатизмом и враждебным отношении к любому инакомыслию.

Но, вернёмся к славному отцу Лукиана.

В 968 году печенеги уже осаждали Киев. С помощью северян во главе с воеводой Претичем киевляне отбились, а позже печенегам нанёс поражение, спешно вернувшийся с Балкан князь Святослав.

Осада печенегами Киева вызвала неудовольствие княгини Ольги, киевских бояр и горожан. Для лучшей защиты подвластных Киеву территорий Святослав после смерти матери в 969 году посадил своих сыновей в главных, по его мнению, на тот момент центрах: Ярополка – в Киеве, Олега – у древлян в Овруче, Владимира – в Новгороде. Лукиана он не показывал никому. Факт рождения мальчика и его происхождение оставались в большой тайне. В дальнейшем это привело к междоусобной войне братьев, а тогда, устроив так Русь, оплакав и похоронив мать, Святослав умчался опять к Дунаю. Для Руси Второй Дунайский поход 969—971 годов закончился поражением. Святославу пришлось отказаться от претензий на Дунайскую Болгарию. Эта страна на время фактически утратила независимость и попала под контроль Константинополя. Последний заключил с Киевской Русью мир и выплатил Святославу своего рода «откупное» – дань. При возвращении на Русь, Святослав погиб в бою с печенегами на днепровских порогах в 972 году.

Все земные историки признавали Святослава Игоревича великим полководцем эпохи раннего русского Средневековья, однако при оценке его, как государственного деятеля мнения специалистов расходились. Одни видели в князе великого политика, пытавшегося создать уже в Х веке обширную Русскую империю, контролирующую земли от Балкан, Поволжских и Причерноморских степей до Северного Кавказа. Для других – Святослав талантливый военный вождь, которых немало знала эпоха Великого переселения народов и эпоха «варварских королевств». Для этих вождей война, военная добыча и военная слава были образом жизни и пределом их помыслов. Оба этих подхода к анализу свершений князя Святослава не отрицают, что его военные достижения значительно расширили известность Древнерусского государства и укрепили его авторитет, как на Востоке, так и на Западе.