Надежда

– Кто из вас Элли?

– Это я, – неуверенно отозвалась Элли, поглядывая на маму.

– Меня зовут Оля, и я твой подарок. Покажешь свою комнату? – спросила кукла и протянула имениннице ручку. Элли ответила тем же, и, держась за руки, они побежали вверх по лестнице.

– А это не опасно? – обратился Майк к Гербу и Рейчел.

– Нет, конечно, дружище. Мы всё выяснили. Она безопаснее, чем плюшевые, – улыбнулся Герб.

– Не помню, когда в последний раз видел плюшевые игрушки, – нахмурился Майк, пытаясь вспомнить свои игрушки в детстве.

– Ну что, может, выпьем? – предложила Рейчел. Маргарет поставила к краю стола четыре бокала. Майкл открыл бутылку вина.

– Когда-нибудь в Надежде закончится вино. Что тогда будем делать? – уныло спросил Герб, снимая пиджак. Он хотел повесить его на спинку стула, но робопомощник уже вовсю мчался к нему, держа плечики на вытянутой клешне. Герб отдал ему пиджак и поблагодарил.

– Когда построили Надежду, первое, что сюда везли, это алкоголь, – усмехнулся Майк. – Пойдём, кое-что покажу тебе.

Митчелл обнял Герба за плечо, и они пошли на кухню. Небольшой стол посреди кухни сложился вдвое, открыв проход вниз. Спустившись по лестнице, Герб увидел длинные стеллажи, стоявшие в несколько рядов. На полках стоял всевозможный алкоголь на любой вкус.

– Откуда всё это? – спросил Герб, выпучив от восторженного удивления глаза.

– Не поверишь! На прошлой неделе сломался холодильник. Так вот, когда я его отодвигал от стены, увидел кнопку прямо над ним. Нажал на неё. Стол сложился, и вся посуда с едой упала на пол. Я увидел лестницу. Когда я спустился, я напрочь забыл о сломанном холодильнике и о разбитой посуде. Когда Мэгги с дочкой вернулись, я уже не мог внятно что-то объяснить. Представь, я нашёл здесь яблочный бурбон.

– Он ещё остался? – с надеждой в голосе спросил Герб.

– Ну, конечно, остался. Возьмёшь, сколько захочешь, – ответил Майк, взяв бутылку бурбона. Герб достал из кармана жёлтую коробочку размером со спичечный коробок и раскрыл. Он скосил взгляд на нос и несколько раз вдохнул порошок, уткнувшись туда обеими ноздрями.

– Будешь? Это не сильное. От нервов.

– Не, спасибо. Ограничу себя бурбоном, – задумчиво ответил Майк. Он в первый раз увидел, как Герб принимает наркотики, и это его встревожило. Не то чтобы он являлся борцом за здоровый образ жизни или тем более законопослушным гражданином, но друг, нюхающий наркоту, немного выбивал его из равновесия. До сих пор для него это было нечто, чем занимаются пропащие люди, а Герб Ниеро таким человеком не являлся. Майк подумал, что, возможно, его друга что-то тревожит, раз он решил впустить в себя эту отраву, но отложил разговор об этом на потом, чтобы ненароком не испортить никому настроение. Они вернулись к столу.

Левиты и Ноланы разувались на пороге. Стивен как обычно был одет в старомодный костюм. Робот аккуратно взял его малиновый пиджак. Левит подал роботу свою зелёную куртку и остался в белой рубашке с короткими рукавами. Из мини-кармана под поясом тёмно-серых зауженных брюк у него свисала серебряная цепь от карманных часов. Робот взял короткое пальто жены Левита и повесил в шкаф, оставив её в шёлковой белой блузке, украшенной стразами, и чёрной юбке из плотного натурального шёлка с объёмными оборками. Элатива пришла в шикарном обтягивающем платье насыщенного синего цвета с погонами и крупными деревянными пуговицами. Грудь и шея были закрыты, но она всё равно удивила всех своим нарядом. Если оценивать её платье по шкале откровенности Элативы, то это была оценка десять из десяти. У неё даже откуда-то появилась грудь. Рейчел сразу оценила её наряд и подмигнула ей. Робопомощник аккуратно расставил их обувь. Счастливая Элис несла в руках квадратный горшок с сиреневыми цветами. Они выглядели как тюльпаны, только намного больше. Рядом с именинницей весело шагала кукла, с ярым любопытством заглядывая в горшок.

– Смотрите, смотрите! – закричала Элис, увидев, как цветы задрожали, начиная менять цвет, и поставила их на журнальный столик возле телевизора. Три тюльпана стали жёлтыми. Они переплелись друг с другом, распустились, образовав круг, и превратились в подсолнух.

– Какая красота, – с нескрываемым восхищением сказала Рейчел. Маргарет осторожно прикоснулась к подсолнуху, и он как кошка скользнул под ладонь, как будто прося, чтобы его погладили.

– Он постоянно меняет цвет и форму, красивый, правда? – спросила Элатива, перебегая своими глазками с одного лица на другое.

– Да, это удивительно, – сказала Рейчел и сильно наклонила свой бокал. Немного вина пролилось на пол, и робопомощник уже мчался, держа перед собой тряпку.

Майк, видимо, как и все остальные, подумал о том, что его в детстве никогда не баловали такими подарками. Память бесцеремонно вытащила на поверхность сознания картину. Он вспомнил свой двадцать второй день рождения, когда отец подарил ему билет в один конец. И только благодаря ему он сейчас жив. Он вспомнил улыбку своего отца, стоящего за высоким забором. Грустные мысли накрыли его волной из самых дорогих и в то же время угнетающих воспоминаний. Майк вспомнил, как отец принёс два пропуска в Надежду, как они вместе стояли в бескрайней очереди, ведущей к городу под куполом, как неожиданно для всех завыли сирены и сотни людей ринулись к заветным воротам, которые медленно закрывались. В какой-то момент он потерял из виду отца. Перепуганная толпа несовершенных против его воли толкала Майка к проверяющим пропуски постам. Он беспомощно зыркал по сторонам, но не видел своего отца. Несмотря на все попытки парня вернуться, толпа уверенно двигалась, пихая его вперёд, и вот уже мужчина в форме выхватил у Митчелла пропуск и за руку затянул в ограждённую зону, из которой уже не было обратной дороги. Он наконец увидел отца, совершенно спокойно стоящего всего лишь в каких-то трёх метрах от него, но как бы сильно Майк ни желал прорваться к нему, это было невозможно. Как бы громко он ни кричал, Митчелл-старший не слышал. Вопящая толпа неумолимо приближала Майка к максимально защищённым от взрыва и радиации воротам Надежды. Отца и сына отделяло высокое непреодолимое ограждение и паникующие люди, готовые растоптать друг друга, лишь бы успеть проскочить в убежище. Отец улыбался и махал ему рукой. И глядя в его единственные во всём мире родные глаза, он понял, что пропуск был только один. Митчелл-старший простоял с ним несколько часов в этой очереди, много говорил и шутил, проводя свои последние часы с сыном, ни разу не дав повода Майку понять, что отцовских денег, которые он сумел скопить, хватило только на одно место. Отец смял в руке листок бумаги, который выдавал за пропуск всё это время, и, улыбаясь, перекинул через плечо. Пока толпа продолжала толкать Майка к Надежде, Митчелл-старший спокойно шагал параллельно сыну. Он улыбался и рукой показывал, чтобы Майк шёл вперёд. Неожиданно нахлынувший поток воспоминаний прервала Маргарет, нежно похлопав мужа по плечу своей миниатюрной ручкой. Майк посмотрел на дочь с выражением лица, полным умиротворения. Счастливая девочка держала в руках роликовые коньки, подаренные Левитами. Розовая изящная туфелька со съёмной поддержкой голеностопа стояла на четырёх белых тоненьких колёсиках в красной окантовке. Элис была безумно рада, и Майк мысленно поблагодарил своего отца за то, что этот ребёнок живёт на свете.

– Да… эта конструкция претерпела некоторые изменения, с тех пор как я видел её в последний раз, – сказал Герб.

– Я помню, как отец подарил мне ролики. На них было жутко трудно передвигаться, и катание превращалось в сплошное мучение. Но мы с друзьями всё равно катались на них, натирая мозоли. В основном с горки, – вспоминал Майк.

– У меня тоже такие были. Колёса как будто деревянные. Шкрябаешь себе по асфальту… – засмеялся Герб.

– По-моему, вы преувеличиваете. У меня были хорошие роликовые коньки с нормальными колёсиками. И ничего я не шкрябала! – вмешалась Рейчел.

– Ну, мы-то выросли в деревне, в глуши. До нас все чудеса техники доходили с задержкой, – ответил ей Герб. – Да и семья у нас была далеко не из благополучных. Я первый, кто закончил девятый класс в нашей семье, – горделиво произнёс он.

– А почему в десятый не пошёл? – спросил Майк. Он не сомневался в умственных способностях друга и с уверенностью мог заявить, что Герб способен закончить любое заведение, способное выдать диплом о высшем образовании, если бы только захотел.

– Лучше спроси моего старшего брата, почему он не пошёл в пятый, – рассмеялся Ниеро. – У нас все попадали в тюрьму прямо со школьной скамьи, – грустно улыбнувшись, добавил он.

– Они работают как обычные, – начал Джордж, сменив тему разговора, – но могут и сами довезти до заданного места назначения. Всевозможные датчики, система предупреждения, которая подсказывает водителям каров о приближающемся ребёнке, и встроенный сверхпрочный батут, который в случае опасной ситуации окутает ребёнка и защитит от столкновения и даже огня, делают эти роликовые коньки супербезопасными, – проговорил Левит на одном дыхании, как будто заучивал.

– Ты что, их продаёшь? – спросил Герб, рассмешив Майка. Стивен тоже засмеялся, по-дружески ударив Джорджа в плечо. Трудно было представить, что Джордж Левит когда-то был членом Белой общины. Он всегда держался скромно и вообще являлся интеллигентным начитанным мужчиной, как и его жена.

До одного события, которое сделало их лучшими друзьями, Джордж всегда избегал разговоров со Стивеном. Правильный Нолан вызывал у Левита обжигающий душу стыд за своё прошлое. Он отвечал ему коротко. В большинстве случаев только либо «да», либо «нет». Стивен, вопреки словам Герба, постоянно защищавшего Левитов, сильно недолюбливал их за то, что раньше они являлись членами Белой общины. Он считал, что если ты нелюдь, то это на всю жизнь. Как-то раз, давно, Герб, Стивен и Джордж напились и возвращались домой пешком. Разговор зашёл о Белой общине и о причастности Джорджа к этому движению. Нолан полез к Джорджу с кулаками, объясняя это тем, что именно такое же чудовище без капли моральной ответственности, как Левит, убило его жену. Джордж только защищался и ни разу не ударил в ответ, хотя вполне мог уложить старика на лопатки. Полицейские, проезжавшие мимо, увидели драку, и всех троих забрали в участок. Они уговаривали Джорджа написать на Нолана жалобу, но тот ни под каким предлогом не стал этого делать, а наоборот всячески его выгораживал. Три дня полицейские, задумав получить премию за предотвращение нападения на совершенного, били всех троих. Особенно Джорджа в надежде получить заветные показания против двух отбросов. Они мучили его жаждой, но он так ничего и не подписал. Нолану вместо серьёзного наказания присудили три месяца исправительных работ. Гербу – месяц. Джорджа отпустили. Этим поступком Джордж доказал не только свою непричастность к Белой общине, но и то, что Стивен может считать его своим другом. Нолан переосмыслил своё отношение к Джорджу, ведь настоящий член Белой общины никогда бы не стал выгораживать несовершенного. Он, скорее всего, наоборот поспособствовал бы тому, чтобы Стивена казнили. Стивен убедился в том, что Джордж давно уже не имеет отношения к Белым.

Джон с Аделин как обычно пришли самыми последними. Робопомощник в погребе искал нужную бутылку вина, и Миллерам пришлось повесить верхнюю одежду в шкаф самостоятельно. Аделин, надев пластиковую маску с изображением какого-то непонятного рыжего существа, похожего на скрещённых лису и хомяка, протянула другую маску своему мужу, что-то недовольно буркнула, на что Джон шёпотом огрызнулся. Но всё же он надел маску с изображением косоглазого волка. Пока в прихожей проходила подготовка Миллеров к маскараду, Герб, глядя на них, заливался хохотом. Это был громкий и безудержный смех. Все остальные сидящие за столом, включая Майка, которому, глядя на Герба, было уже очень тяжело сдерживать вырывающийся хохот, тихонько хихикая, прикрывали рты руками.

– Вы уверены, что пришли по нужному адресу? – сквозь смех крикнул Герб, и Майк тоже разразился диким хохотом.

– Я думала, мы все будем в масках. День рождения же, – глуповатым тоном ответила Аделин. Несмотря на полное отсутствие вкуса, Миллеры пришли в новых костюмах от «Эстнер», безоговорочно соответствуя тренду. Рейчел, поклонница этого талантливого дизайнера, даже приоткрыла от удивления рот, увидев Аделин в платье из полупрозрачной струящийся ткани, покрытом сверху клетчатым материалом, напоминающим рыбацкую сеть. Джон явился в тёмно-синем костюме в размытую серо-чёрную клетку. Аделин позвала Элис и вручила синюю коробку с жёлтым бантом. Раскрыв её, девочка вытащила плюшевую куклу с тёмными волосами, заплетёнными в косички, одетую в джинсовый комбинезон. Глаза куклы были безжизненными, нарисованными. При всём многообразии подарков, которые можно было выбрать для пятилетней девочки, этот был самым обыкновенным и обыденным. Эта кукла не делала ничего. Элис посчитала её некрасивой и бесполезной. Нарисованная улыбка скорее напоминала зашитый нитками рот. Она не пела, не говорила, не двигалась и казалась мёртвой. Гости увидели, как радость на лице Элис медленно угасла. Даже кукла, подаренная Гербом и Рейчел, с недоумением уставилась на плюшевое недоразумение. Затем осторожно подошла к ней и потрогала рукой. Убедившись, что это чудовище не представляет опасности, Оленька взяла её за ручку и поволокла за собой. Неуклюже взобравшись на диван, Оля затащила куклу, села и, усадив её на колени, улыбаясь, посмотрела на гостей своими большущими голубыми глазками. Все женщины ещё какое-то время умилялись, но потом речь зашла о еде. Маргарет подала горячее.

– Я жарю мозги на сковороде. Это просто бомба. Главное – вымачивать их в воде несколько раз, меняя её. Потом варишь, а потом обжариваешь, – сказала Аделин, жестикулируя одной рукой, растопырив пальцы. Она при каждом совместном ужине не упускала случая рассказать о своих не особо затейливых кулинарных рецептах, без всяких на то оснований считая себя хорошей домохозяйкой.

– На вкус прям как свиной стейк. Насколько я помню, – похвалила Рейчел приготовленное мясо.

– Просто потрясающе. А если нарезать тонко-тонко и пожарить, можно сравнить с беконом. Обожаю, когда жена по утрам готовит. Стоит один раз попробовать – и ничего другого уже не хочется, но то, что сделала Маргарет, просто прекрасно, – похвалил Джордж.

– Как бы ты не стал есть на стороне, – пошутила Эллен. Она всегда, когда улыбалась, прикрывала рот рукой, словно стесняясь своих зубов или ещё чего-то, хотя для стеснений не было никаких причин.

– Но многое зависит от маринада, конечно, – начала рассказывать Маргарет. – Можно сделать из человечины что-то похожее на баранину. Конечно, сейчас приправ нет, но я покупаю маленькие пакетики с красной ленточкой. В любом супермаркете такие продаются. По-моему, ничем особо не отличаются от того, что было раньше. Пакетик чеснока, пакетик горчицы, пакетик мёда, пакетик кинзы. Всё это перемешиваешь с мясом, оставляешь мариноваться на ночь. Запекаешь в рукаве – и всё, – протараторила Маргарет, как будто уже давно сдерживала себя молчанием. Некоторые из гостей в первый раз услышали её чудный голос, который неожиданно для всех прозвучал как красивая мелодия. Даже Майк никогда не слышал разом такую большую порцию слов от неё, за исключением тех моментов, когда она пела. Казалось, Мэгги рада гостям больше, чем маленькая Элис подаркам. Митчелл считал, что она как истинный мастер кухонного дела, кроме знаний, имеет особый кулинарный талант. Она обладала необыкновенным терпением и выдержкой, присущими искусному повару, и знала сотни рецептов. Не записывая, она держала их у себя в голове.

Джон весь вечер держался отстранённо и молчал, иногда поддакивал или улыбкой отвечал на шутки. Майк заметил, как он поглядывает на свою жену и тут же отводит взгляд, когда она смотрит в ответ. Он подумал, что когда они молчат, то выглядят вполне адекватно, но когда Аделин открывала свой рот, безуспешно пытаясь шутить или поддержать разговор, воцарялась неловкая пауза. Джон в свою очередь смотрел на неё с лёгкой улыбкой, как будто испытывал гордость за свою жену и за тот бред, который она несёт.

– Помню, в позапрошлом году мы с Рейчел приезжаем в «Создатель», а возле входа стоит фургон. Представляете? Рейчел просила уехать, но я твёрдо решил разобраться с ними. Какого хрена они приехали на нашу ферму? – возмутился Герб и пролил немного бурбона на скатерть.

– Ну-ну. И что было дальше? – поторопил рассказчика Майк, не на шутку увлечённый историей друга.

– Я сказал Рейчел закрыться в машине и пошёл туда.

– Вот я спрашиваю тебя в сотый раз. Почему ты не позвонил нам? – возмутился Стивен, и Джордж быстро закивал головой, одобряя этот вопрос.

– А я в сотый раз вам отвечу, что не было особой причины вас беспокоить, – ответил Ниеро. – Так вот. Захожу я туда и вижу Олега, охранника. Этот сучёнок спит. Я ударил его по щеке так, что он чуть не грохнулся со стула. Короче, он пропустил южан на нашу ферму, думая, что это мы, – рассказывал Герб. Он глотнул бурбона и продолжил: – Я сказал ему: «Ещё раз ты так накосячишь, и я вместо здоровяков разделаю твоё щупленькое тельце и запеку твои рёбрышки в духовке». Ну и, короче, я достаю нож, иду по коридору и вижу двух южан. Я крикнул: «Стоять! Не двигаться, сукины дети!». Один из них куда-то смылся, а второй крепыш достал нож и попёр на меня, представляете?

Герб сильно ударил ладонью по столу, схватил нож, хищно выставил его и начал махать им направо и налево, пытаясь, насколько это было возможно после выпитого бурбона, максимально достоверно воспроизвести свою схватку с южанином.

– И вдруг я слышу, как второй козёл бежит сзади. Я поворачиваюсь и просто наугад делаю выпад вперёд, – оживлённо рассказывал Герб и продемонстрировал это событие. Он резко повернулся и чуть не ткнул ножом в Джона, который возвращался из уборной. Джон схватил нож прямо за лезвие, порезав свои пальцы. Герб бросил нож. Аделин вскрикнула, увидев окровавленную руку мужа. Настала длинная пауза. Герб жутко побледнел.

– Извини, это вышло случайно. Прости ради бога, Джон, я так виноват, – с испуганным видом оправдывался Герб. Никто не винил Герба. Все прекрасно видели, что это чистая случайность.

– Тебе надо нюхать меньше, – закричала на мужа Рейчел. Робопомощник мчался, держа в руке аптечку. На его колёсико намоталась подарочная лента, и его немного тащило в сторону. Джордж обработал рану чудо-спреем, затем наложил повязку. Герб медленно опустился на стул.

– Царапина, не волнуйтесь, – уверенно произнёс Джон, но тут же подумал, что эта фраза не вписывается в его образ. – Но болит жутко, – оглядевшись, добавил он.

– Так я не понял. Ты убил их, что ли? – спросил Майк.

– Не-а, порезал немного, – соврал Герб, допивая бокал бурбона.

На самом деле в тот день он зарезал их обоих. Разделывая тела всю ночь, на следующее утро Ниеро продал их мясо. Оставил немного и себе. Попробовав, он убедился, что у каждого человека свой особенный и неповторимый вкус, но никогда и никому об этом не рассказывал.

– Ладно. Настало время родителям вручить свой подарок, – улыбаясь, поглядывая на жену, объявил Майк и достал из кармана прямоугольную чёрную коробочку.

– Доченька, иди к нам, – снова сразила всех Маргарет своим чудным голосом.

– А я уж думала, вы ничего ей не купили, – сказала Аделин и поперхнулась вином.

Когда Элис подошла к столу, Майк повесил ей на шею золотой круглый амулет на золотой цепочке с выгравированной буквой «М».

Глава 9

2075 год

Лео снился сон. Вся его жизнь раскинулась перед ним, сотканная из невнятных воспоминаний, и затем собралась в одно. Лео смотрел на Эффи и не мог прикоснуться к ней. Ясный мягкий свет открывал просторы парка. Растительность здесь давно уже заменили металлические тонкие выгнутые пластины, по форме напоминающие деревья. Эффи сидела так близко, но, протягивая руку в её сторону, он тут же отдалялся, перед ним возникала стена мрака и рёв в ушах. Запах её волос, вкус губ ещё хранились в его памяти. Они часто бывали тут. Сидели в парке на широкой лавочке. Она часто спрашивала: «Ты представляешь, как мы будем одиноки, если нас разлучат?». А Лео всегда отвечал: «С нами может случиться всё, что угодно, но всегда помни, что я люблю тебя. Этого у меня точно никто отнять не сможет». Эффи так нравился этот ответ. Наверное, поэтому она очень часто задавала один и тот же вопрос. Лео опять попытался дотронуться до неё, но мрак появлялся и, казалось, длины руки не хватает, чтобы дотянуться. Лео захотелось гулять с ней по парку, говорить о пустяках, покупать всякие безделушки для дома. Для их дома. Почему они раньше не говорили о совместной жизни? Они могли бы поселиться в одном из заброшенных домов недалеко от элитного квартала.

Лео проснулся. Лампа слепила глаза, но тут же выключилась. Он снова оказался на хирургическом столе, но теперь ему не хотелось вставать.

– Отныне ты машинно-человеческий гибрид, не способный жить без своих механических и электронных компонентов. Я честно не знаю, что случилось. Могу предположить, что кто-то всё это подстроил, но сюда отморозкам не пробраться. Я обязательно всё выясню, – голос доктора Айрис звучал не как обычно. Лео показалось, что она ему сочувствует. В каком-то смысле она ценила его как свою самую лучшую работу. – Что скажешь? Ты помнишь, кто ты такой?

– Я Лео Стоун.

– Ты хочешь домой?

Лео замешкался. Он помнил взрыв, и ему было страшно узнать, как теперь он выглядит. Лео сел на стол. Перед ним уже стояло большое зеркало. Он посмотрел в него и замер от испуга. Хоть он и был без костюма, тело его почти полностью было покрыто крошечными ромбовидными пластинами. Правая часть лица была сверкающе красной. Левая половина лица с многочисленными швами почти что осталась прежней. На ней были маленькие рубцы вокруг глаза. «Если бы не шлем, я бы вообще попрощался со своим лицом», – подумал Лео. Больше всего его угнетала беспомощность. С Острова не было обратной дороги.

– Не хочу я возвращаться, кому я теперь нужен? – ответил он. Айрис движением руки заставила его замолчать.

– Мы спасли тебя, твоё состояние было критическим. Наши ручки, что бы мы без них делали, – с улыбкой сказала доктор и посмотрела на руки, которые спрятались над лампой. За всё время их знакомства она улыбнулась впервые, подметил Лео. Он не сразу обратил внимание на безразличных людей в белых халатах, стоящих вдоль стены. Мелкие мужчины в поблёскивающих очках. Сварливыми голосами они изредка переговаривались друг с другом. Лео смотрел на себя в зеркало, затем вытянул перед собой руки и посмотрел на них, он трогал себя непослушными движениями, издавая скрежещущий звук при трении металлом об металл. Один вопрос в голове: «Когда страдания кончатся?».

– Что вы из меня сделали? Вы же сами отправили меня на это задание. Из-за вас я стал таким! Верните меня домой! – закричал Лео. После этих слов глаза Айрис загорелись гневом.

– Возможно, ты их и любишь. А они тебя? Твоя мать подписала договор о передаче твоей жизни в наши руки, а твоя Эффи в данный момент облизывает другую девушку. Что ты на это скажешь?

– Это неправда, – неуверенно возразил Лео, но Гринн щёлкнула пальцем, и механические руки над лампой опустили экран, на котором было видно, как без него Эффи проводит время. Изображение было настолько чётким, что Лео увидел каждую морщинку на мамином лице, которая подписывала договор, и как она, улыбаясь, приветствовала солдат на крыльце дома, вручивших ей лицензию. И вдруг, совершенно не соображая, что делает, он сел на стол, закрыл лицо руками и заплакал. Айрис подошла и ласково положила руку ему на плечо.

– Пятьдесят шестой, скоро всё это закончится, – сказала она. – Я обещаю. Нужно ещё немного времени.

– Почему вы просто не взорвёте этот отель? Вся Надежда знает, что там творится.

– Тут всё немного сложнее, – ответила Айрис и на секунду задумалась. – Я не хочу их убивать вот так просто. Я хочу их унизить и доказать, что они живут неправильно. Но их слишком много там заселилось, а у меня ещё мало солдат. Я надеюсь, ты мне поможешь.

По привычке Лео потёр ладонью свою голову, но, услышав скрежет металла, тут же перестал. «Неужели мама могла так поступить со мной? Неужели всего несколько дней назад это было обычным делом – разговаривать с Эффи о чём вздумается, ласкать друг друга в одной постели и никуда не спешить? Предаваться грёзам о том, что роман их не кончится, пока они не умрут своей смертью? Теперь всё это было в прошлом. Я не могу явиться к ней. Я изуродован. Я обречён стать бесчувственной машиной. Мне остаётся тянуть настоящее без будущего. Пусть лучше она запомнит меня таким, каким привыкла видеть. Чёрт возьми! У меня даже нет члена!» Он хорошо знал Эффи и мог бы догадаться, что такая, как она, не будет ждать. Она не выносит одиночество.

Даже Коул перестал раздражать его. Лео привык к нему и всё больше рассказывал ему о своей прошлой жизни, мешая подлинные и внедрённые воспоминая, иногда даже путаясь. Но новый друг слушал его, приоткрыв рот, с торжественным выражением лица.