Полная версия
Зов странствий. Лурулу
Леди Эстер изумленно уставилась на внука своей сестры: «Неужели? А для чего еще, по-твоему, нужны деньги? Доктор Максимус продает молодость, бодрость, вторую жизнь! Как можно переоценить такие услуги?»
«Надо полагать, доктор Максимус берет столько, сколько согласны платить его клиенты», – рассеянно сказал Мирон.
Леди Эстер презрительно фыркнула и вернулась к чтению. Через несколько секунд она снова подняла голову: «Завтра ты сможешь найти практическое применение своему дорогостоящему образованию. Встань пораньше – тебе предстоит отправиться в Космологический архив и провести тщательное расследование. Просмотри указатели, найди все возможные ссылки. Вынюхивай все, что можешь, полагаясь на врожденную интуицию! Постарайся хоть раз в жизни проявить настойчивость! Мне нужны результаты! Найди Кодайру!»
3
Прошло два дня. Следуя указаниям двоюродной бабки, Мирон изучил объемистые каталоги и картотеки Космологического архива, но вернулся с пустыми руками, убежденный в том, что наименование «Кодайра» было нарочно изобретено, чтобы сбить с толку читателей журнала – о чем он и сообщил своей покровительнице. Леди Эстер нисколько не удивилась: «Так я и думала! Что ж, неважно! Нас пригласили на завтрашнюю садовую вечеринку сэра Реджиса Глаксена. Конечно, Донси Труз любезно согласился меня сопровождать, но я хотела бы, чтобы ты познакомился с несколькими людьми, которые могут там появиться».
«При чем тут я? Пусть они знакомятся с Донси».
«Не желаю слышать никаких возражений! И не забудь одеться, как подобает – это не какая-нибудь студенческая попойка в таверне за углом».
«Ладно, ладно! С вами невозможно спорить, – проворчал Мирон. – И все равно я не понимаю, зачем мне туда тащиться».
«В свое время ты все поймешь. Это на самом деле важно, мне могут понадобиться твои наблюдательность и проницательность».
Неожиданный комплимент заставил Мирона промолчать, и на следующий день он отправился в поместье сэра Реджиса Глаксена вместе с леди Эстер и неизбежным Донси Трузом. Леди Эстер решила появиться в восхитительном наряде, состоявшем из глубоко декольтированной блузы цвета подгоревшей апельсиновой корки и длинной лимонно-зеленой юбки с разрезом слева. Разрез этот время от времени открывал взорам окружающих значительную часть ее левой ноги, затянутой в желтый шелковый чулок. Нога была длинной и тощей, колено – шишковатым, но леди Эстер пребывала в убеждении, что всякий раз, когда обнажалась ее худосочная конечность, у мужчин учащался пульс, подстегнутый обильным выделением гормонов.
Вечеринка сэра Глаксена отличалась, как всегда, идеальным сочетанием аккуратно подстриженных деревьев и газонов с великолепными цветочными клумбами, роскошным изобилием буфета и общеизвестностью гостей. Строгие стандарты леди Эстер, однако, трудно было превзойти. Оказавшись в саду, она тут же остановилась и оценила собравшихся, бросая по сторонам пронзительные взгляды всевидящих черных глаз. Состав гостей вызвал у нее смешанные чувства – она узнала несколько лиц, с которыми предпочла бы не иметь дела. А тех, с кем она особенно хотела бы встретиться, не было в наличии. Сдерживая раздражение, она позволила Донси Трузу подвести ее к столу на краю газона, под сень развесистого цветущего иссопа. Донси усадил ее с безукоризненной галантностью. Мирону этот ритуал с прищелкиванием каблуков показался чрезмерным и даже смехотворным, но леди Эстер воспринимала подобное внимание как должное. Появился лакей; Донси, напустив на себя вид умудренного жизнью эксперта, заказал для всех пунш «Пингари».
Приблизился сэр Реджис Глаксен: круглолицый господин среднего возраста, пухлый, розовый и веселый. Наклонившись, он поцеловал леди Эстер в щеку: «Вам это покажется невероятно странным, но сначала я не мог разглядеть ваше лицо из-за низко протянувшейся ветви иссопа. Но как только я заметил очаровательную желтую ногу, я сказал себе: „Как может быть иначе! Конечно, я знаю, чья это нога! Она может принадлежать только Эстер Ладжой, самой обаятельной из представительниц прекрасного пола!“ Да-да, желтая нога сообщила мне все, что нужно было знать. И я настолько спешил к вам присоединиться, что споткнулся о петунию, но это не беда – я здесь, к вашим услугам!»
«А, лесть! – воскликнула леди Эстер. – Обожаю лесть, даже если это очевидная ложь. Готова слушать вас бесконечно».
«В моем зачарованном саду ничто не начинается и не кончается, – решительно заверил ее сэр Глаксен. – Эсхатология – опаснейшая дисциплина!»
Леди Эстер нахмурилась: «Даже не помню, как пишется это слово, не говоря уже о том, чтобы высказывать какие-либо суждения по поводу эсхатологии».
Сэр Реджис уселся: «Нет ни прошлого, ни будущего – существует лишь мерцающая искра быстротечного мига, который мы называем „настоящим“. Признайтесь, дражайшая Эстер! Вы когда-нибудь пытались точно измерить продолжительность мгновения? Я пытался, но теперь знаю еще меньше, чем когда-либо. Что такое миг? Десятая доля секунды? Целая секунда? Сотая доля секунды? Чем дольше об этом размышляешь, тем больше приходишь в замешательство. Идея прозрачная и неуловимая, как воздух!»
«Да-да, все это очень занимательно. Я об этом подумаю и, пожалуй, попрошу Мирона сделать соответствующий расчет. А пока что потрудитесь сообщить: кто сегодня воспользовался вашим приглашением?»
Сэр Реджис обвел изящный парк взором, полным циничного скептицизма: «Не уверен, что знаком с этими людьми. Иногда мне кажется, что я никого из них не приглашал и развлекаю добрую половину сброда из темных подворотен Саалу-Сейна. Тем не менее они нередко рассказывают забавные истории и распивают мои лучшие вина с согревающим душу удовольствием».
«Вы намекали, что могли бы пригласить одного издателя, с которым я не прочь была бы познакомиться».
«Было дело. Насколько я понимаю, вы имеете в виду Джонаса Чея, распространяющего – не позволяя себе даже намека на усмешку, прошу заметить – „Вегетарианский вестник“!».
«Мне его имя напоминает об „Инновационном оздоровлении“, – с достоинством отозвалась леди Эстер. – Это гораздо более респектабельное издание».
«Вполне может быть. Боюсь, однако, что не могу предложить вам общество Джонаса Чея – надо полагать, ему помешали какие-то неотложные дела». Повернувшись на стуле, сэр Реджис поискал глазами среди присутствующих и протянул руку: «Видите высокого субъекта с рыбьей физиономией без подбородка? Это помощник Чея, заместитель редактора – он вам подойдет?»
Леди Эстер смерила взглядом долговязого субъекта в черном костюме поверх коричневого жилета и желтовато-коричневых штиблетах с длинными острыми носками: «Внешность обманчива, он может оказаться приятным собеседником. С вашей стороны было бы очень любезно, если бы вы мне его представили».
Сэр Реджис с готовностью удалился и вернулся в сопровождении усатого верзилы: «Позвольте представить вам Оствольда Сокроя, помогающего Джонасу Чею издавать журнал „Инновационное оздоровление“. Здесь, перед вами – леди Эстер Ладжой, знаменитая светская львица, а теперь еще и владелица прекрасной космической яхты „Глодвин“».
«Очень приятно с вами познакомиться, – сказала редактору леди Эстер. – Присаживайтесь, пожалуйста, и расскажите о себе».
Оствольд Сокрой подчинился: «О чем тут рассказывать? Я живу и работаю в мире идей. Мыслю, формирую суждения, сообщаю о них другим и тем самым перенаправляю их деятельность…»
Леди Эстер терпеливо слушала, порой вставляя замечания и благосклонно улыбаясь, хотя Сокрой производил на нее впечатление человека малопривлекательного. Тощий и костлявый, с продолговатым бледным лицом и черными усами, заместитель редактора мог похвалиться только высоким лбом. Леди Эстер могла бы простить ему внешность, но не манеры – Сокрой обращался к леди Эстер с усмешкой снисходительной терпимости, как если бы находил ее причуды забавными, но не заслуживающими особого уважения. Кроме того, ее неодобрение вызывал отказ Сокроя попробовать что-либо, кроме травяного чая – не было возможности развязать ему язык крепкими напитками.
«Но я уже достаточно распространялся о себе и своих заботах, – сказал наконец Сокрой. – Расскажите мне что-нибудь о вашей космической яхте».
«О ней еще почти нечего рассказывать, – вежливо ответила леди Эстер. – Я приобрела ее совсем недавно».
«Но это поистине многообещающее приобретение! – заявил Сокрой. – Вас, конечно же, готовы использовать открывшиеся теперь возможности?»
«Я не такая уж бесстрашная космическая путешественница, как вы себе представляете, – несколько напряженным тоном отозвалась леди Эстер. – На самом деле я успела только однажды взглянуть на эту яхту. Говорят, она достаточно надежна. У нее эмалированный корпус приятной расцветки. Интерьер меня вполне устраивает – по меньшей мере на первый взгляд. Друзья хотят, чтобы я отправилась в межпланетный круиз, но общественные обязанности не позволяют мне свободно распоряжаться своим временем. Тем не менее – в один прекрасный день – кто знает?»
Оствольд Сокрой любезно рассмеялся: «Надеюсь, когда наступит этот день, вы не забудете включить меня в список гостей. Я умею показывать карточные фокусы и распевать старинные шансоны под аккомпанемент лютни. Может быть, мне удастся немного развлечь других пассажиров во время длительного полета».
«Постараюсь не забыть о ваших талантах», – пообещала леди Эстер. Она достала из сумочки листок бумаги и сделала на нем пару заметок: «С вами всегда можно связаться, позвонив в редакцию?»
«Разумеется! Звоните в любое время!»
Леди Эстер кивнула: «Присутствие такого человека, как вы, хорошо разбирающегося в издательском деле, оказалось бы очень полезным в космическом путешествии. Надо полагать, именно вы определяете, какие статьи будут публиковаться, скажем, в „Инновационном оздоровлении“?»
«Можно сказать и так – в некоторой степени».
«Так это вы решили поместить в последнем выпуске две статьи, посвященные регенерации?»
«Совершенно верно! По существу, первую статью я написал сам, чтобы она служила своего рода вступлением ко второй, более обстоятельной».
«Да-да, очень любопытное, объективное и даже в чем-то забавное вступление. А вторая статья? Признаться, мне хотелось бы знать, кто скрывается под псевдонимом „Серена“. Вы с ней хорошо знакомы?»
Сокрой поджал губы: «На самом деле нет. С ней связывался главным образом Джонас Чей».
«Но вы, конечно же, сформировали какое-то мнение о достоверности ее сведений?»
Сокрой смущенно пожал плечами: «Не сказал бы. Меня не просили распространяться по этому поводу».
«Насколько я понимаю, она живет где-то поблизости. Возможно, я с ней знакома. Скажите по секрету: как ее зовут?»
Сокрой покровительственно рассмеялся: «Дражайшая леди, вам придется спросить меня о чем-нибудь другом. Мы никогда не сообщаем такие сведения, это запрещено правилами».
Леди Эстер медленно кивнула: «Вот как!» Она задумчиво взглянула на памятную записку с именем Сокроя. Кончик ее крючковатого носа заметно шевелился, она изучала заместителя редактора пронзительно-черными птичьими глазами. Тот наблюдал за ней с не меньшим напряжением.
«Само собой, я ни в коем случае не хотела бы, чтобы вы нарушили доверие главного редактора, – сказала леди Эстер. – Однако вы могли бы кое-что сообщить, нисколько не нарушая правила, и для меня этого было бы вполне достаточно. Кто тот ученый, которого автор статьи сопровождала в экспедиции на Кодайру?»
Сокрой поморщился. Опустив глаза к памятной записке, он снова взглянул в лицо богатой старухе: «Этот конкретный факт не подлежит действию правил – я могу говорить о нем, не испытывая угрызений совести».
Леди Эстер одобрительно кивнула: «Неопровержимая логика! Неудивительно, что вас ценят и уважают в редакции! Так что же, как зовут этого ученого?»
Сокрой поднял глаза к усеянным цветами ветвям иссопа, чопорно сложил губы трубочкой и неохотно произнес: «Его зовут – точнее, его звали… Экспедицию организовал профессор Андрей Онтвилл. Он погиб, работая в джунглях Кодайры. Проект финансировался Колледжем ботанических наук при Институте Варли».
«Мое любопытство удовлетворено! – заявила леди Эстер. – К сожалению, я никогда не встречалась с покойным профессором и, скорее всего, никогда не встречусь с его вдовой. Я уже забыла о нашем разговоре», – она взяла со стола памятную записку и с демонстративной осторожностью положила ее в сумочку.
«И когда вы собираетесь отправиться в космический круиз? – самым беззаботным тоном осведомился Оствальд Сокрой. – Было бы полезно это знать – хотя бы для того, чтобы я мог заранее договориться об отпуске, если меня действительно пригласят».
Леди Эстер кивнула: «Я еще не могу точно назвать дату отправления. Мне предстоит закончить целую дюжину неотложных дел – придется подождать, пока не сложатся благоприятные обстоятельства».
«Хм! – отозвался Сокрой. – Третья из „Десяти кратких апофегм“ барона Бодиссея Невыразимого гласит: „Лучше раньше, чем никогда“. А мой любимый лозунг: „Делай все сразу!“».
«Хорошо вас понимаю, – сказала леди Эстер. – Но космический круиз невозможно устроить по мановению волшебной палочки. Его придется планировать и подготавливать».
Озарив старуху смущенно-задорной улыбкой, Донси Труз чуть наклонился к собеседникам: «Жизненный опыт, дражайшая леди, научил меня печальной истине: время течет только в одном направлении! День проходит за днем, и никто из нас не становится моложе. Порой мы откладываем осуществление грандиозных планов только для того, чтобы обнаружить в конце концов, что не успеем их осуществить! Промедление смерти подобно!»
Рассуждения Донси о быстротечности бытия не понравились леди Эстер, предпочитавшей верить, что она не подвержена старению: «Как бы то ни было! И все же я отказываюсь действовать, исходя из мрачных и гнетущих предпосылок! Жажда жизни, любви и чудесных переживаний сохранится во мне надолго – навечно, если сбудутся мои дерзновенные мечты! И я не желаю принимать во внимание какие-либо возражения!»
Оствольд Сокрой осторожно наклонил голову: «Ваши надежды делают вам честь».
«Благодарю вас!» – леди Эстер обвела взглядом сад сэра Реджиса: «По сути дела, здесь больше нет никого, с кем я хотела бы поговорить. Мирон? Донси? Я готова вернуться домой».
Донси вскочил на ноги и помог леди Эстер подняться из-за стола. Оствольд Сокрой тоже поднялся и поклонился: «Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, мы снова встретимся в ближайшее время».
«Вполне возможно. Желаю вам всего наилучшего!» – подхватив под локоть Донси Труза, леди Эстер направилась по газону к сэру Реджису – тот стоял у мраморного портала, приветствуя пару запоздавших гостей. Леди Эстер остановилась, разглядывая новоприбывших: «Донси, кто это такие?»
Взглянув в требуемом направлении, Донси дернул себя за ус: «Боюсь, мне они не знакомы».
«Где-то я видела этого человека, – пробормотала себе под нос леди Эстер. – У него впечатляющая внешность, должна признаться. Его спутница тоже умеет себя показать, хотя такое длинное платье не свидетельствует о хорошем вкусе».
Мирон покосился на карнавальный наряд самой леди Эстер, но решил промолчать. Новоприбывшие явно считались влиятельными персонами. Седой высокий господин выделялся прямотой выправки и решительным выражением лица. Судя по всему, он был намного старше своей спутницы, каковую Мирон находил весьма привлекательной. Ее возраст не поддавался определению с первого взгляда; по мнению Мирона, она выглядела одновременно невинной и умудренной жизнью, что создавало интригующий эффект. Ее светлые курчавые волосы были стянуты сеткой на затылке, а ее кожа, гладкая и золотисто-смуглая, словно излучала здоровье – прекрасная незнакомка явно не пренебрегала спортивными упражнениями под открытым небом. Облегающее длинное белое платье, заслужившее критику со стороны леди Эстер, отличалось главным образом простотой покроя и способностью выгодно демонстрировать элегантность фигуры его обладательницы.
«Мирон, держи себя в руках! – рявкнула леди Эстер. – Ты практически пускаешь слюни и роешь землю копытами!»
«Прошу прощения».
Принудив Мирона к поспешному раскаянию, леди Эстер снова повернулась к опоздавшим гостям. «Хотела бы я знать, кто они такие! – размышляла она вслух. – Этот солидный субъект, насколько я понимаю – человек обеспеченный. Но он пресмыкается перед подругой, как неоперившийся юнец. Обычное дело! Так всегда бывает, когда хорошенькой девушке позволяют дважды взглянуть на пожилого мужчину. От всей души надеюсь, Мирон, что к тому времени, когда ты состаришься, ты научишься вести себя с приличествующим твоему возрасту достоинством».
«Непременно! – отозвался Мирон. – Не могу даже вообразить ничего другого – если, конечно, не представится удобный случай забыть о возрасте».
Леди Эстер фыркнула: «Пойдем! Узнаем, кто есть кто!»
Приблизившись к порталу в сопровождении Мирона и Донси, она остановилась: «Реджис! Нам пора идти, хотя вы устроили безукоризненный прием. Мы вам исключительно благодарны».
«Вы меня осчастливили тем, что нашли время здесь появиться! – заявил сэр Реджис Глаксен. – Кстати, позвольте представить вам Джонаса Чея, издателя журнала „Инновационное оздоровление“, и леди Бетку Онтвилл, входящую в круг его регулярных корреспондентов. А это леди Эстер Ладжой, в сопровождении Мирона Тэйни и Донси Труза».
«Большая честь с вами познакомиться», – слегка поклонился Джонас Чей.
«Я тоже очень рада нашей встрече», – отозвалась леди Эстер.
4
Леди Эстер позвонила Бетке Онтвилл, занимавшей собственную виллу на краю Ангвинского Верещатника, в сельской пригородной полосе километрах в восьми к югу от Саалу-Сейна. Несколько секунд две женщины оценивали одна другую, глядя на телефонные экраны, после чего леди Эстер изобразила радостное оживление: «Может быть, вы меня помните. Реджис Глаксен познакомил нас, когда вы приехали к нему на вечеринку. Меня зовут Эстер Ладжой».
«Да, я хорошо вас помню – леди с красными волосами и в желтых чулках!»
«Нечто в этом роде, – позволила себе слегка смутиться Эстер Ладжой. – Ваше очаровательное платье произвело на меня большое впечатление простотой, свидетельствующей об изысканном вкусе».
«Благодарю вас. Очень приятно это слышать от такой знаменитости, как вы».
Леди Эстер шаловливо усмехнулась: «Почему бы вы считали меня знаменитостью? Разве что…»
«Сэр Реджис упомянул о том, что вам принадлежит космическая яхта, – спокойно пояснила Бетка Онтвилл. – Надо полагать, благодаря этому обстоятельству вы испытываете чудесное ощущение свободы передвижения».
«Ах да, космическая яхта. В какой-то мере вы правы. Но я получила это судно в качестве возмещения ущерба, по решению суда, и не могу претендовать на звание опытной путешественницы. Я позвонила, однако, по поводу вашей замечательной статьи в журнале Джонаса Чея, посвященной регенерации. Меня очень интересует проблема омоложения тканей».
На несколько секунд наступило молчание, после чего Бетка Онтвилл осторожно произнесла: «Мне известна эта статья. Хотела бы напомнить, что под ней подписалась некая „Серена“. По всей видимости, автор желает оставаться в неизвестности».
«Да-да, это понятно. Тем не менее я хотела бы, чтобы вы отужинали со мной завтра вечером. Я пришлю за вами машину – обещаю превосходное меню! Кроме того, личность „Серены“ ни в коем случае не станет достоянием гласности, ваша тайна под замком».
Наступила еще одна пауза. Наконец госпожа Онтвилл ответила – на этот раз ледяным тоном: «Меня зовут Бетка Онтвилл. Вы делаете совершенно безосновательные допущения, и при этом пытаетесь вторгнуться в мою личную жизнь».
«Даже так? – усмехнулась леди Эстер. – Если мои допущения ошибочны, фактические обстоятельства еще невероятнее, чем они представляются теперь».
«Все это какая-то нелепость! – отрезала Бетка Онтвилл. – Мне больше нечего сказать. А теперь попрошу меня извинить…»
«Один момент! Вашего супруга звали Андрей Онтвилл. В реестре Ботанического колледжа значится профессор Андрей Онтвилл, тридцать пять лет тому назад женившийся на некой Бетке Онтвилл. В высшей степени любопытный факт!»
«Да, и что же?» – сухо спросила госпожа Онтвилл.
Леди Эстер продолжала: «Вы – женщина впечатляющей внешности. Вы носите платья, не скрывающие, а скорее раскрывающие фигуру. Вы держитесь прямо и уверенно, вашей бодрости, вашему здоровью могла бы позавидовать иная школьница, и при этом ваш возраст невозможно угадать! Могут ли существовать две никак не связанные Бетки Онтвилл? Возможно ли, чтобы обе Бетки вышли замуж за человека по имени Андрей и отправились с ним в экспедицию, изучать джунгли далекой планеты? Возможно ли, чтобы оба Андрея погибли в джунглях примерно в одно и то же время? Странно, не правда ли? Все это нельзя считать совпадением – особенно после того, как некая „Серена“ опубликовала статью, описывающую процесс ее омоложения на планете Кодайра. Я в замешательстве – точнее говоря, сгораю от любопытства».
Голос Бетки Онтвилл стал хрипловато-резким: «Вы не имеете права совать нос не в свое дело!»
«Чепуха! Ваша статья привлекла внимание публики и сделала вас законной мишенью для любопытства».
«Для того я и подписалась псевдонимом, чтобы не привлекать к себе внимание!» – поспешила возразить госпожа Онтвилл – и тут же поджала губы, осознав, что проговорилась и предоставила хитрой старой ведьме существенное преимущество.
«Не волнуйтесь! – посоветовала леди Эстер. – Независимо от того, что я узнáю, я не стану трубить об этом на каждом углу. Я нуждаюсь в информации исключительно для того, чтобы использовать ее в моих собственных целях. Я вправе получить эту информацию, и у вас нет никаких оснований жаловаться, так как вы сами решили заворожить читателей намеками и умолчаниями. Вы ведете себя, как девчонка, приводящая парня в состояние эротической лихорадки, а затем возмущенно восклицающая: „Как ты смеешь!“».
«У меня не было таких намерений. Я написала статью только потому, что Джонас Чей посулил мне большую сумму – а я срочно нуждалась в деньгах».
«Какова бы ни была причина ваших действий, последствия одинаковы. Я имею право получить ответы на мои вопросы. Я не становлюсь моложе; недалек тот час, когда мне придется заглянуть за кулисы театра бытия, если можно так выразиться. Я намерена задержать этот момент всеми возможными практическими средствами – в том числе теми, о которых говорится в статье некой Серены».
Бетка Онтвилл невесело рассмеялась: «Вы не одиноки в этом стремлении».
«Как бы то ни было! Во Вселенной есть только одна Эстер Ладжой! Я прокладываю свою неповторимую тропу в диких зарослях жизни и буду сопротивляться превращению в ничто зубами и когтями!»
«Хорошо вас понимаю, но я обязалась хранить тайну и не хотела бы обсуждать конкретные обстоятельства».
Леди Эстер кивнула: «Это не телефонный разговор. Мы побеседуем завтра вечером, в усадьбе Сарбитер».
«Я не могу брать на себя такие обязательства».
«Ну послушайте! – уговаривала ее леди Эстер. – Мы превосходно поужинаем, вы сможете попробовать мои лучшие вина! Никто ничего не узнáет. И не будет никакой необходимости устраивать сенсацию и переполох в прессе по поводу таинственной „Серены“ – что практически неизбежно, если вы мне откажете».
Бетка Онтвилл мрачно встретилась глазами с леди Эстер: «Вы пытаетесь меня шантажировать?»
«Конечно! – подтвердила леди Эстер. – Вы нашли точное определение происходящему. Но это относительно безболезненный процесс, и я прослежу за тем, чтобы ужин приготовили наилучшим образом».
«У вас нет ни стыда, ни совести», – напряженно выдавила Бетка Онтвилл.
«Ошибаетесь! Вы составили обо мне самое превратное представление! У меня за столом никогда не подадут рейнвейн „Шпанценхаймер“ к паштету из воловьих хвостов или цыганскую „Бычью кровь“ с копчеными снетками».
«По меньшей мере в этом отношении вы меня обнадежили», – Бетка Онтвилл колебалась, разрываемая противоречивыми эмоциями.
«Превосходно! – невозмутимо заявила леди Эстер. – Я пришлю за вами машину примерно в шесть часов вечера».
5
В условленное время длинный черный лимузин леди Эстер приземлился у виллы Бетки Онтвилл и отвез ее в усадьбу Сарбитер. Встретив гостью на террасе, леди Эстер проводила ее в приятную светлую гостиную с серой и зеленой обшивкой стен и мебели, где камердинер подал им аперитивы и где через некоторое время к ним присоединился Мирон Тэйни.
«Как тебе известно, – сказала ему леди Эстер, – госпожа Онтвилл участвовала в нескольких экспедициях на далекие планеты. К сожалению, ее супруг погиб во время последней из этих поездок». Покосившись на Бетку Онтвилл, она прибавила: «Возможно, я проявила бестактность! Вам трудно вспоминать об этой трагедии?»
Бетка Онтвилл с улыбкой покачала головой: «Это было так давно, что память больше меня не тревожит. Могу рассказать, что случилось – на этот счет у меня нет возражений. Андрей углубился в джунгли километра на полтора и собирал сок железного дерева. Птица, которую там называют „бутылочником“, уселась на гроздь стручков, почти на вершине дерева. Десятикилограммовый стручок, состоящий главным образом из железа, сорвался, пролетел тридцать метров и упал бедному Андрею прямо на голову. Он даже не успел понять, что произошло».
