A&B

Погруженная в свои размышления, Оливия не ответила на вопрос белобрысого и даже пропустила некоторые его слова мимо ушей. Но Себастьян все равно продолжал говорить.

– … Длинные волосы до поясницы красивого пшеничного цвета. Прекрасные пухлые губы, пусть и не к месту накрашенные розовым блеском с мелкими стразами. Узкие, но выразительные глаза небесного цвета. Крайне хрупкое на вид телосложение. В тот вечер она надела короткие серого цвета шорты с плотными черными гольфами выше колена, вязаный рыжего цвета свитер, а сверху едко-желтого цвета пальто. Когда я ее увидел, я подумал, что ни эти вещи, ни цвета вовсе не могут сочетаться, но, как не странно, ей эти вещи очень шли…

«Это все было в новостях. Как глупо просто это пересказывать. Признай уже, что ты – наглый врун!»

– … И да, чуть не забыл. На ней еще было забавное, на мой взгляд, нижнее белье. Мало кто такое носит. Белое в мелкий рисунок мультяшных котиков. Веселенькое…

Услышав это, Оливия едва заметно побледнела. «Я помню это белье. Я ей его сама в шутку подарила на Рождество. В новостях не было таких деталей. Это посчитали слишком личным и интимным, поэтому ни фото, ни статей, где бы хоть вскользь упоминали про них, не было».

–… Я думаю, этого достаточно, чтобы ты убедилась.

Все глядели на белобрысого растерянно и с испугом. Никто кроме Оливии не мог знать, правда ли то, что он сказал или нет. А Оливия и слова выжать из себя не могла. Она лишь стояла и неловко хлопала ртом, словно рыба, пытаясь что-то сказать. Остальные косились на нее взглядами, но отводить их от Себастьяна надолго не решались. Шарифов решил нарушить тишину.

– Правда то, что он сейчас сказал, Оли?

Оли честно пыталась что-то ответить, но получилось лишь бессвязное мычание.

– Оли! Я спросил, это правда? – уже более настойчиво сказал Шарифов.

– А..ага..д-да…

– Но зачем? – внезапно вмешался Ли.

– Зачем, говоришь… «Мало ли какой мотив может быть у больного на голову человека?» – твои же слова?

– Но… – Ли запнулся. Он хотел бы сказать, что тот вовсе не похож на маньяка, что стоит прекратить врать и много чего еще, но все это теперь казалось ему неправдоподобным.

– И что теперь вы собираетесь делать? – Себ все так же был спокоен и холоднокровен.

Единственным из всех только Шарифов сохранил способность к действию. Он выхватил электрошокер из рук Оливии и немедля направил на Себа. Проволока-леска выскочила и впилась в его руку, но белобрысый и бровью не повел. Всех это удивило еще больше.

– Она весь заряд в Хиро всадила. Можешь не пытаться,– все тот же размеренный тихий голос.

Он небрежно смахнул леску со своей руки, будто назойливую муху, и прямо смотрел в глаза Шарифова без тени страха. В этот момент Ли решил повторить попытку неудачливого Бастера и зашел за спину Себа настолько тихо, насколько мог, и, пытаясь схватить его на удушение, начал заносить руку. Себ резко развернулся и попал локтем ему под ребро. От резкой боли Ли согнулся. Шарифов решил не упускать момента и попытался точно так же взять на удушение, но куда быстрее. Себ заметил это, и, легко извернувшись, ударил его в солнечное сплетение. К сожалению, он совсем забыл про валяющегося в ногах Бастера, едва ли подающего признаки жизни. Тот во время удара успел схватить Себа за ногу, на которой он стоял, и, притянув ее к себе, повалил его на землю. Пока Шарифов боролся с приступом удушья, Ли со всей силы ударил в живот так удачно упавшего прямо ему под ноги белобрысого. Вопреки ожиданиям, не раздалось ни звука, кроме глухого удара. Ни вскрика, ни хрипа. Спустя долю секунды, будто не заметив удара, Себастьян встал на ноги и отпрыгнул от Ли. Его выражение лица изменилось. Теперь взгляд его не был сухим и безжизненным. Пренебрежение, которое читалось в его глазах раньше, сменилось на сосредоточенность. Он не ожидал, что они смогут его ударить, самонадеянно полагая, что им не хватит силы, ума или смелости, но он ошибался. И поэтому-то сейчас он внимательно следил за каждым их движением, подмечая каждую деталь, каждую мелочь. И этот его острый, пронзительный взгляд почувствовал на себе каждый. Он навевал страх, от него хотелось спрятаться, но, даже несмотря на это, этот взгляд нельзя назвать злобным или наполненным хоть какой-нибудь эмоцией. Он был холоден и бесстрастен. Так хищник смотрит на свою жертву.

Шарифов, Бастер и Ли, справившись с помешательством, которое охватило их под этим взглядом, лишив возможности двигаться, не сговариваясь, решили ударить одновременно, но скорость у всех была разная. Первым добраться до Себа удалось Ли. Он решил ударить просто, не придумывая ничего хитроумного больше. Просто кулаком по лицу.

«В конце концов, он же тот еще дрищ. Зачем такая осторожность? Одной силы хватит, чтобы его завалить»

Себ увидев кулак, летящий в направлении его лица, ловко вывернул свое тело, крепко ухватил за запястье Ли и тут же притянул к себе и чуть вниз. Когда локоть Ли оказался примерно на одной линии с его коленом, он резко поднял ногу. Раздался громкий хруст. Ли взвыл от боли и упал на колени, схватившись за руку. По светлому рукаву рубашки медленно расползалось красное пятно. От такого зрелища все встали как вкопанные. Себастьян бесстрастно отвернулся от Ли и перевел взгляд на Бастера, успевшего уже встать с земли и желающего секунду назад напасть на него.

Легким спокойным шагом белобрысый подошел к нему. Уже не для нападения, а больше для самозащиты испуганный Бастер занес кулак. Отойдя на полшага назад, Себ избежал удара и в ответ нанес удар ему в грудину. От резкой боли он согнулся, как и Хиро тогда. Себ схватил его за волосы и ударил раз об коленку. Из разбитого носа потекла кровь. Бастер издал какие-то завывающе-мычащие звуки и упал на землю. Себ отпустил его и перевел взгляд на Шарифова. Тот стоял с полностью отсутствующим выражением лица. Ему было безразлично, что происходит с его товарищами.

«9»

– Быстро ты их уложил… – На его лице появилась неожиданно радостная ухмылка.– Ты что, из этих? Как их там…м-м.. Альф?

– О чем это ты? – спокойно смотря в упор, сказал Себастьян.

– Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, о чем я. Что ж, так будет даже интереснее.

Договорив, Шарифов неспешно подошел к Себу и попытался ударить по лицу. Себ легко заблокировал удар своей рукой, но тем самым ему пришлось перекрыть себе обзор, поэтому он не заметил следующего удара ногой, пришедшегося прямо между ног. Сразу же после удара он упал на колени, не издав ни стона, и гримас боли также не было. Создавалось впечатление, что он совсем ничего не почувствовал. Дэн не терял и мгновенья и сразу ударил снова. В этот раз кулаком. Еще удар. Еще. Еще и еще. Та же тишина, одни только звуки ударов. Себ не пытался ни встать, ни дать отпор, послушно подставляясь под удары по одной только ему ведомой причине. Когда просто удары Шарифову надоели, он схватил Себа за грудки и, подняв его выше своей головы, сильно ударил об грязную плесневелую стену. Ударив, он и не думал отпускать белобрысого. Пристально и с каким-то безумным интересом он смотрел снизу вверх прямо ему в глаза.

– И что же теперь? Что теперь ты можешь? Псевдобог, властитель мира сего.… Ха-ха-ха,– он смеялся заливистым диким смехом, похожим на смех сумасшедшего.– Как же это смешно! Вы просто черви! И, как и червей, вас раздавят!

Отсмеявшись, он отпустил Себа и подошел к еще лежащему на земле Бастеру, и ударил его ногой. Потом еще раз. Бастер был без сознания. Он обернулся обратно к белобрысому.

– Знаешь, а ты мне удружил. Поэтому как ты смотришь на то, чтобы присоединиться? Я слышал, для вас великое наслаждение убивать. – В ответ молчанье. – Что ж, это значит нет? Ну, нет – так нет.

Он схватил ржавый железный прут, концы которого были немного заострены наподобие копья. Прицелившись в сердце, он хотел проткнуть грудину Бастера, надеясь попасть меж ребер, но, как только он собирался нанести удар, кто-то схватил его за руку. Это был Новак, про которого, казалось, все забыли. Отлежавшись, он сначала незаметно подполз к Оливии, сидящей на коленях, бессвязно бормотавшей себе что-то под нос. Он хотел увести ее подальше от всего этого, но она явно была не в себе, и он не смог от нее ничего добиться. Она не отвечала на его вопросы и решительно не хотела никуда идти. Тогда он решил действовать по-другому.

– Прекрати с-сейчас же! – Голос Новака дрожал.

– Какая жалость-то! Единственный, кому я хотел подарить жизнь, так бесцеремонно выбросил мой подарок! – Взгляд Шарифова был уже совсем безумным. Тут же он ударил его прутом по голове.

Да, он знал, что его друг не ангел, что этот человек способен на многие отвратительные поступки, но сейчас перед ним был не он, его друг на это никак не способен. Или это, правда, он, просто он раньше этого не видел, принимая тот образ, который он рисовал в своей голове, за действительность? Возможно, ведь он на многое закрывал глаза, прощал ему так много грубостей и нападок, что мог просто не понять, что человек, которого он любит, совсем не такой, каким ему кажется. Глупо было думать, что он хорошо его знает. Задергавшись в судорогах, Новак упал на спину.

Вообразив себе несуществующее любопытство Себастьяна, Шарифов заговорил с ним.

– У него эпилепсия. Скоро начнется рвота. У него всегда так. Если его не перевернуть, скорее всего, он задохнется. Как это грустно. – Он стоял спиной к Себу и смотрел на дергавшегося в его ногах Новака. Казалось, будто он о чем-то размышлял.

– Ты говорил, я тебе чем-то услужил. Чем? – привычный бесчувственный тон.

– Ну как это чем? Ты так и не понял разве?

– Нет.

– Ты сильно облегчил мне задачу. Я изначально хотел вывернуть все так, что Хиро напал на Оли. Мы пришли на подмогу, но он оказался сильнее, и в последний момент Оли смогла его ударить шокером, от чего он скончался. И вуаля! Маньяк мертв. Я вне подозрений. Максимум, что могло случиться, так это то, что Оли бы посадили за превышение самообороны, но этот «медведь» не помер от разряда. Эх. Такой план запорол. И вдруг появился ты. Теперь легко будет вывернуть все так, что вы с ним были в сговоре и я – несчастная жертва, чудом справившееся с вами и, конечно, единственный выживший. Получается, я избавлюсь от всех свидетелей благодаря тебе. Спасибо за то, что помог от них избавиться. Они давно действовали мне на нервы.

– Ты тот маньяк?

– Ну кто же еще? Ты же давно об этом догадался.

– Зачем ты это делал?

– Что именно?

– Зачем убивал девушек?

– Изначально я не хотел никого убивать. Но так вышло, что Лили меня спровоцировала. Я сам не понял, как это произошло, а потом осознал, что со мной за это сделают. И решил, что терять мне нечего. Черт! Это оказалось так приятно! В конце концов, все они это заслужили. Шалавы малолетние!

– И тогда ты решил отвести подозрения, обвинив Хиро?

– Тут я долго не думал. Все-таки это такой хороший шанс вернуться к нормальной жизни.

– Ты, правда, думал, что после такого твоя жизнь стала бы вновь нормальной?

– Ну, конечно же! Господи, ну что за глупый вопрос для того, кто скоро отправится на тот свет.– Он обернулся обратно к Себастьяну.

По булькающим звукам стало понятно, что у Новака началась рвота. Он так и лежал на спине. Шарифов не собирался его переворачивать и явно не дал бы это сделать Себу.

– Тебе плевать на то, что он сейчас задохнется?

– Как сказать. Когда-то я думал, что мы будем дружить всю нашу жизнь. Проживем ее счастливо, женимся на прекрасных девушках, будем по воскресеньям играть в карты и даже, может, организуем какой-нибудь совместный бизнес. Ну зачем нужно было все портить? – он обращался к задыхающемуся собственной рвотой бедолаге. – Однажды я вдруг понял, что ты втюрился в меня. Ты думал, что я об этом не догадываюсь, хотел сохранить все в тайне да? Я тебе скажу, что надо быть полнейшим идиотом, чтобы этого не заметить. Я делал все, чтобы отстраниться от тебя. Переставал с тобой общаться, пропадал на несколько недель, грубил, оскорблял, специально выводил тебя, но тебя это словно не задевало. Каждый раз ты прощал, каждый раз был добр ко мне. Нормальные люди злятся, когда о них вытирают ноги. Ты знал об этом? И все равно я возвращался к тебе, как намагниченный. Я не мог без тебя, без твоего общения, словно наркоман без героина. И, как и наркотик, ты убивал меня, разрушал по частичкам. Мне были противны твои чувства, твои эти взгляды в мою сторону, однако и без тебя мне было мерзко. Без тебя я чувствовал себя самым одиноким существом на планете. Забавно, да? Не выношу тебя и одновременно не могу без тебя. Все просто не могло закончиться хорошо, мне, в отличие от тебя, всегда нравились девушки, а тебя я не понимаю. И вот, однажды, когда я опять пропал, в моей жизни появилась Лилит. Мы познакомились, когда я нечаянно нашел Пикли. Эта дрянная псина вечно убегала. У нас с Лили все быстро закрутилось. Я втюрился в нее по уши и подумал, что она заполнит ту пустоту, которую создавал ты, и я, наконец, буду жить нормально. Она была очень красива и необычна. Именно она и рассказала мне про «историческое деление», про Альф и про Бет. Она была… кхм… общительная. У нее было много знакомых из разных кругов. Мне с ней было так хорошо, что мне казалось это неважным, но однажды я стал замечать, что все чаще она отказывается увидеться со мной. Все чаще мне говорили, что видели ее с кем-то. Я начал ревновать, ведь она должна быть только моей и только со мной! Я пригласил ее к себе, чтобы с этим разобраться. Это быстро переросло в ссору, она начала мне говорить какие-то глупости, что я не должен так себя вести, что ей это не нравится, что нам придется расстаться. Аха-ха-ха-ха… «Придется». Так бы и сказала, что нашла другого. Зачем было врать?! Как она потом кричала! Как умоляла меня прекратить! Прямо как он сейчас! Я задушил ее и взял то, что принадлежит мне. Закончив, я выбросил тело в парке. Ничего другого тогда я не придумал. Дня три я только и думал о том, чтобы меня не раскрыли, не оставил ли я каких улик, не видел ли меня кто. Это было похоже на паранойю. А потом я снова ощутил то чувство пустоты, съедающее изнутри. И никто и ничто мне не помогало, даже общение с тобой сделало только хуже. Я сходил с ума. Однажды, проснувшись утром, я понял, чего мне так не хватало все это время. Я быстро нашел новую жертву. Она была такой же слабой. И такой же шлюхой, как и все девушки! Знаешь, какой кайф, когда они кричат, молят о пощаде, просят прекратить? Аж мурашки! Потом еще одна и еще. Мне все было мало…– Он неожиданно замолчал, будто задумался или вспомнил что-то. – Как то я наткнулся на Оли на улице. Она была так на нее похожа, что я даже сначала подумал, что это Лили вернулась. Мне казалось, что моя крыша окончательно съехала, но потом я узнал, что она – ее сестра. Они так похожи и одновременно абсолютно разные. Сначала я хотел сделать с ней тоже, что и с другими. Но это было бы крайне подозрительно, что две сестры умерли, начав общаться со мной. Если бы меня поймали, то я бы лишился этого нового удовольствия. Ну а потом, я придумал этот план.

Когда Шарифов закончил говорить, Новак уже давно не шевелился. Не издавалось ни звука, кроме капель дождя и тихого бормотания Оливии. Новак больше не дышал.

– Зачем ты все это рассказывал?

– Ну, а когда еще? Иногда просто необходимо выговориться. А ни ты, ни он, ни кто-либо еще отсюда не выйдет живым. Кроме меня, конечно.

– Ясно, – отрезал Себ и, глубоко вздохнув, продолжил. – Да, я – Альфа. И, похоже, Лилит плохо тебе объяснила, кто это такие. Скоро все закончится.

На пару секунд Шарифов потерял бдительность.

– Аха-ха-ха-ха-ха-ха…. Что это было? Угроза? Или последняя попытка спастись? Что ты можешь мне…

Себ не дал ему договорить, заставив замолчать внезапным ударом в живот. Белобрысый, не теряя времени, быстро выхватил прут из его рук и ударил его острым концов в ногу. Прут зашел в бедро на 5-6 сантиметров. От сильной боли Шарифов взвыл и упал на одно колено.

– Я не люблю, когда кричат. Очень тебя прошу, давай без этого,– сказал Себ и провернул прут в бедре на 180 градусов.

Он был так же спокоен, как и обычно. Никаких эмоций на лице. Абсолютное хладнокровие, не свойственное обычным людям. Струйка уже засохшей крови под носом, синяк на щеке, мятая и грязная школьная форма под таким же черным длинным расстегнутом пальто, разбитые в кровь кулаки. Три парня лежат без сознания. Бастер, потерявший сознание от травмы головы. Ли, потерявший сознание от сильного травматического шока. Хиро. И один труп. Все выглядит так естественно и в то же время сюрреалистично. Будто для мира, в котором они вдруг оказались, это норма, а для обычного мира, который разворачивается за стенами этого склада, это жуткая неприемлемая картина. В том мире солнце уже село, забрав даже те немногие лучи, просачивающиеся сквозь тучи и мутные стекла. Кто-то ехал домой после тяжелого дня, кто-то торопился к друзьям, кто-то безмятежно гулял со своей собакой. И все это казалось таким далеким от этого места, будто происходило в другой вселенной. В этой же никаких звуков кроме стука капель о жестяную крышу, сбивчивого бормотания и жуткого крика боли не было.

Рыжеволосый, будучи еще совсем недавно столь смелым, теперь кричал от боли и страха. Внезапно для себя он увидел в глазах белобрысого что-то такое, что внушало дикий ужас. Он видел перед собой уже не человека, да и сам уже не считал себя человеком. Ядовитый змей и крохотный рыжий бурундук. Он физически ощущал, как беловолосый обвил его, как он его душил, смотря своими ледяными бирюзовыми глазами прямо на него.

«Я скоро умру»

– Да. Скоро ты умрешь.

Повинуясь ужасу, он резко встал и рванул по направлению к выходу. Боль в ноге его уже не беспокоила. Все, о чем он думал – это то, что во что бы то ни стало нужно бежать так быстро, как он сможет. Себастьян его отпустил, оставшись стоять на месте с окровавленным прутом. Шарифову уже показалось, что он спасся. Вот, осталась пара метров и он на свободе. Всего пара метров.

Насильник-ик-ик… убийца-ца-ца… – произнес Себ достаточно громко, чтобы это раздалось эхом в пустом помещении, но также привычно бесчувственно.

На пути Шарифова внезапно встала Оливия. Она преградила ему путь. Он хотел убрать ее с дороги одним ударом, но, занеся руку, он почувствовал нестерпимую боль, причину которой пока не понимал. Себ метнул прут как копье и попал ему прямо в предплечье. Прут вошел глубоко. От резкой боли Шарифов потерял равновесие и упал на колени. Ударив его коленом по голове, Оливия окончательно его повалила на сырую землю. Он лежал на животе, и прут торчал из него. Она схватилась за прут и не без труда выдернула его из его тела.

– Урод-од-од.. Насильник-ик-ик… – вновь раздалось мужским эхом из темноты.

– Маньяк-як-як… Убийца-ца-ца – подхватило звонкое женское эхо.

Она ударила его прутом по спине как битой. Лицо ее было обезображено ненавистью. По щекам катились слезы. Все ее тело трясло в нервной дрожи. В удары она вкладывала всю силу, которой обладала. Снова и снова. Удар. Удар. Удар. Сзади раздавались неспешные шаги. Медленно, не спеша шел Себастьян.

«Господи, только бы он не успел. Только бы не дошел. Пожалуйста! Пусть она убьет меня раньше! Умоляю!»

Раздавались глухие хлопки и иногда противный хруст. Удар. Снова. Еще один шаг. И еще один. Все ближе, и ближе, и ближе…

«Нет! Нет! Господи, нет!»

Дойдя, Себ схватил прут, остановив его на полпути. По негласному приказу Оливия отпустила прут, опустилась на колени и, закрыв лицо руками, невероятно громко зарыдала. Рыдания раздавались гулким эхом, как и все звуки тут. Шарифов подумал, что вот он шанс. Встать он уже не мог, но изо всех сил, что у него были, он полз по направлению к выходу. Он еще не заметил стоящего позади белобрысого. Себ просто стоял и смотрел. Шарифов дополз до железной двери и с огромным усилием отворил ее. Раздался мерзкий скрипучий звук несмазанных петель. Легкий искусственный свет ночного города осветил его лицо. Там бежит своим чередом жизнь в обычном для нее ритме. Там люди. Там спасение.

– П-п-помогите… – Ему было сложно говорить. Голос прерывался кашлем и булькающими хрипами. – С-с…спасите… кто-нибудь .. по..жалуйста…умоляю…кто-нибудь.

Тихо, почти бесшумно сзади подошел Себастьян. Он схватил его за волосы, приподняв его голову слегка над землей. Ужас застыл на лице Шарифова. Себ занес руку держащую прут острым концом к его голове. Он целился в висок. Резко и быстро он ударил.

– Нет! – внезапно басом раздалось позади.

Беловолосый успел остановить прут в сантиметре от черепа.

– Не смей этого делать! Не…надо. – Голос принадлежал никому иному как Хиро. Он прерывался кашлем и явно стоил немалых усилий.

Себастьян ошарашено вглядывался в густую темноту позади. Он был уверен, что Араки скончался.

«Не может быть! Он выжил! Какой живучий»

– Ты уверен?

В ответ раздались хрипящие звуки.

– Хорошо, но я снимаю с себя ответственность за остальное.

Он оттащил парня обратно внутрь за волосы и захлопнул с тем же омерзительным звуком дверь. Отпустив его, он уже куда быстрее, чем раньше, пошел к Хиро. Дойдя, он бегло осмотрел его и достал из внутреннего кармана мобильный. Быстро набрал номер.

– Да, да. Направьте медиков. Срочно. Три тяжелых. Один – полутруп. Запишите адрес…

Договорив, он сел на землю рядом с Араки. Тот еще был в сознании, но тяжелое дыхание, стоны боли и кровоточащие раны говорили о его состоянии. Он на грани жизни и смерти. Себ аккуратно перевернул его на бок, чтобы он не задохнулся собственной кровью, и достал пачку сигарет. Он сделал все, что в его силах. Больше ему нечем помочь. Чирк. Всего на секунду темнота развеялась под светом пламени. Он прикурил и убрал зажигалку обратно в пальто. Яркий огонь сменился тусклым огоньком сигареты, похожим на свет далекой-далекой звезды. Он затянулся. Густой едкий дым прокатился по горлу и попал в легкие, оставляя после себя неприятное жжение. В черепушке под белыми волосами, казалось, не было ни одной мысли, только глухое осознание усталости. Все тело словно налилось свинцом сразу после затяжки.

– Глупая зажигалка. Работает, когда вздумается. – Он выдохнул дым и изнуренно вздохнул.

Раздались хрипящие звуки.

– Не надо ничего говорить. Береги силы. – Он снова затянулся.– «Медведь»,– процитировал он слова Шарифова. – Ха! Да, это тебе куда больше подходит. Ну что, косолапый, доживешь до утра?

Гипнотический звук капель о крышу. Столь слабое сознание окончательно ускользнуло от Араки.

«10»

«Что произошло? Где я?»

Араки лежал на больничной койке. Он только очнулся, поэтому понять, что происходит, был не в состоянии. Открыв глаза, он увидел лишь размытые цветные пятна и режущий глаз яркий свет.

«Я умер?… Ай-яй!»,– внезапная боль пронзила все его тело.– «Нет, не умер. Что произошло?»

Обрывками он восстанавливал события того дня. В голове у него все ужасно путалось и мешалось: «Насильник… Убийца… Урод…. Да я – Альфа… Такая же шлюха как остальные… Что ты можешь?… Почему ты здесь?…»

«Что он тогда сделал? Он убил его? Или нет? Что, черт возьми, произошло? Кто такие Альфы? Что с остальными? Кто-нибудь жив?», – на замену воспоминаниям в голову полезли непрошенные вопросы, ответ на которые ему необходимо было знать прямо сейчас.

Он попытался встать, но скоро понял, что даже пальцем руки пошевелить для него трудная задача. Тело казалось неподъемным, а боль с каждой секундой лишь усиливалась. Да и еще из него торчало куча трубок, назначения которых он не совсем понимал.

Сколько времени он так лежал, он не знает, но этого времени хватило для того, чтобы к нему вернулась способность сфокусировать взгляд, и он уже мог рассмотреть свою палату. Это была светлая просторная комната с большим окном по правую руку и свежим ремонтом. Он не смог повернуть голову, поэтому всю ее осмотреть не мог и наличие соседей тоже, но судя по почти идеальной тишине, нарушаемой разве что звуками улицы, он решил, что в палате он один. Все, что попадало в его поле зрения – это окно, кусок одной стены, на котором под потолком висел выключенный телевизор, его собственные ноги на койке, торшер на длинной ножке и бежевый кожаный диван, стоящий аккурат напротив него.

Спустя некоторое время в палату зашла медсестра. Она, по-видимому, хотела поменять что-то в капельнице, но увидев открытые глаза Араки, засуетилась и, ляпнув что-то слабо различимое, исчезла из палаты. Сразу после этого к нему зашел доктор, одетый в стандартный белый халат. Это был худой мужчина лет за 40 с редкой сединой и смуглой кожей. С первого взгляда его можно назвать добряком. Пусть в его глазах, осанке и жестах читалась строгость и собранность профессионала, его голос, улыбка и искреннее сочувствие, с которым он проводил осмотр, выдавали мягкость его характера. Закончив, он старательно записал его результаты на бумаге, прикрепленной к планшету, что принес с собой.