Виршеплет из Фиорены

Едва только я завалился в номер, как меня накрыла волна жуткого смрада. Зажав нос, я аккуратно протиснулся мимо лужи своей блевотни. Да что ж я такое вчера сожрал, что это так во…

Твою же мать!

Рука была четырехпалой, заросшей короткой серой шерстью, покрытая коркой засохшей крови. Каждый, похожий на толстую сардельку, палец оканчивался мощным когтем. Я непроизвольно сглотнул, борясь с желанием свалить отсюда со скоростью метеора или хотя бы заорать.

О Ушедшие, сдержать рвущийся из глотки крик – то был подвиг! Напишу-ка я об этом песню! Но позже…

Рука вольготно раскинулась на полу, предплечье скрывалось за кроватью. И на первый взгляд валялась непринужденно и неагрессивно, ладонью вверх. Воображение лихо нарисовало загорающего на солнышке… гм… Орка? Гоблина? Легендарного тролля?

Да бесы меня раздери, что за ерунда крутится в моей бестолковой голове? Обладатель этой руки валяется прямо за моей кроватью, в узком проходе, пред зашторенным окном!

Я тихонько выдохнул и решительно заглянул за кровать… Твою…

В следующую минуту только что поглощенный то ли завтрак, то ли обед оказался выплескан на пол.

Разогнувшись, я с удивлением увидел в своей руке бутылку, утащенную из зала, и приложился к горлышку. После чего резко распахнул шторы и ставни.

Обладатель шерстистой руки был не очень высок, наверное, мне по плечо, но очень массивен. И абсолютно и бесповоротно безвреден… Если только такие твари не живут с кишками наружу.

Заросшее короткой густой серой шерстью тело едва уместилось в проходе. Узкое, похожее на волчье лицо… да какое, к Ушедшим, лицо?! Морда, отвратная морда, выпростав длинный черный язык, глядела на меня застывшими вертикальными зрачками. Маленькие круглые уши, выглядывавшие из шерсти, были почему-то розового цвета. И все это едва просматривалось сквозь слегка подсохшую темно-бурую корку.

Весьма интересный субъект. Почему-то, не хотелось бы встретить такого в здравии в темном переулке… Да чего уж там! Не хотелось с таким, и посидеть за пивком. От такого хотелось бежать и прятаться в шкафу, молясь Ушедшим, чтобы он протопал мимо!

К счастью для меня и несчастью для него, этому экземпляру уже не суждено было порезвиться в темном переулке, в связи с огромной раной, протянувшейся от паха до подбородка.

Да что ж за день такой сегодня?!

Присев на кровать, я попытался собрать мозг в кучку, но тут взгляд зацепился за вторую руку существа. Что-то тускло поблескивало в зажатой ладони.

Будь проклято мое трижды траханное любопытство! Зажав нос, я попытался разжать заиндевелую ладонь. Погасшие глаза с вертикальным зрачком с укоризной смотрели на мои попытки выдернуть блестевший предмет.

Сплюнув от злости и задыхаясь от смрада, я обоими руками принялся разжимать скрюченные пальцы, и спустя пару минут пыхтения, у меня на ладонях оказалось настоящее чудо! Тяжелый, переливающийся мириадой искр, вытянутый кристалл, размером с мой большой палец. Будто пригоршня звезд в бутылочке.

Явно какая-то магическая хрень. Мне, конечно, не приходилось до этого держать в руках бриллианты, алмазы и прочее… но я уверен, что ни один драгоценный камень не может весить столь много, при таких скромных размерах! Я покачал находку в ладонях – килограмма полтора-два навскидку!

Так, и что мы имеем? Имеем труп Наследника этажом ниже, труп какой-то, заросшей серой шерстью, твари и магический кристалл, стоимостью… Да охренеть какой стоимости! Мое воображение живо предоставило мне в распоряжение картину «Аска на море»! На настоящем, мать твою, море! Где-нить на континенте. Какое оно, это море? Видывал я пару картин в Цитадели, пера Орберруда Заоблачного (копии, конечно) с этим самым морем…

Стоп, придурок! Соберись, соберись, дурня кусок! Два трупа уже есть, хочешь третий? С тем отличием, что на него ты вряд ли сможешь посмотреть лично.

Я с рычанием помотал головой и еще раз посмотрел на переливающийся искрами кристалл.

Но ведь это шанс. Один на миллион. Вот он в моих руках. Не жалкие подачки трижды траханного папани, а шаг в прекрасное будущее, где не надо просиживать штаны в кабинете в подвале какого-нибудь министерства, перебирая пыльные бумаги, а просто жить и творить! Нужно лишь грамотно отбрехаться и свалить куда подальше. На континент. Где много Храмовников, много магических магазинов и много законов. Ты ведь хотел на континент? Хотел! Пятиградье, Баронства и прочие земли – вот где дОлжно блистать твоему таланту, Аска! Когда-нибудь… Но зачем «когда-нибудь», если можно сейчас?! Так вот твой шанс. Ты, Аска, будешь уважаемым господином, а не задрипанным дворянчиком с края мира! И если уж говорить начистоту, в нашем мире, будь ты тысячекратно талантливее даже Бранемора Талантея, от количества монет зависит, кто тебе будет внимать: Правители и Владетели или какой-нибудь граф Чебурек с Кудыкиной Горы! Как твой талант заметят властители и признанные творцы, что крутятся вокруг них, если они попросту не услышат твоих виршей, просто потому, что у тебя недостает золотых, чтобы припасть к элитарному обществу?

Решено!

Первым делом, надо придумать, куда подевать находку. Труп не утаишь – придется идти к Ксадару. После чего он прочешет номер мелким гребнем. И что-то мне подсказывает, что сюда заявится, а он непременно заявится, мессир Барагава. Готов поспорить на что угодно, эту искрящуюся безделицу его длинный нос вынюхает вмиг!

Значит надо его куда-то спрятать… Гм…

Я быстро оглядел номер. Куда уж тут…

Затем решительно перешагнул через серую тушу и выглянул наружу. О Ушедшие! Как же это прекрасно – просто дышать! За окном был самый обычный, затрапезный проулок Базела – одного из двух городков нашей ойкумены. Вообще-то официально он именовался «Базел-но-Блор» («Обледенелая Гора» на Древнем Наречии), но готов поспорить на свои уши, что об этом помнили только самые старые перечницы. Довольно странное название для местечка, где о снеге слыхали только от торговцев, не правда ли?

Мощенная, заваленная хламом и ветошью, узкая улочка, зажатая меж двух четырехэтажных домов и маленький мальчонка, копающийся в отбросах палкой. Провиденье, определенно, благоволит мне!

– Эй, засранец! – Лопоухий малой вздрогнул и завертел головой, – наверх посмотри!

Малец взглянул наверх и улыбнулся.

– Привет, дядька Аска!

А-а-а. Я узнал оборванца. Кажется, его кличут Тич. Он вечно крутился около забегаловки старины Шата.

– Да тише ты! Хошь медяк?

– А то!

– Ща!

Так. Видеть камень маленькому засранцу совсем необязательно. Мало ли какие мысли придут в его дурную голову… Что же делать?

Я лихорадочно огляделся. Труп серой твари, мой баул, гитара, на которой я давеча по пьяни оборвал пару струн, выцветшие цветочки… Не то, все не то!

Взгляд наткнулся на опустошенную утром фляжку. Ну-ка, ну-ка… Есть! Вытянутый магический кристалл идеально прошел сквозь горлышко. Так, теперь… теперь… Я снова огляделся – вот оно! Какая-то засохшая хрень, что ранее была цветком, украшающим подоконник, уныло пялилась в угол. Я быстро наковырял земли и засыпал ее во фляжку, протер покрывалом.

– Малой! Держи! – Выглянув в окно, я перебросил тяжелую флягу в подставленные руки.

– Уй… тяжелая! Все руки отбил. Че это?

– Это, м-м-м… Священное говно священной птицы Хух с Черной ойкумены! Старое эльфийское лекарство. Помогает от запоров прекрасным дамам!

– Э… – Сорванец озадаченно повертел фляжку в руках, принюхался.

– Отдашь мне под Старым дубом, когда часы на ратуше пробьют шесть! Понял? Держи!

Мальчишка ловко поймал медяк, сменив озадаченную физию на озорную.

– Чет мала будет, дядька Аска!

– Как отдашь, получишь еще пять! Мне сегодня ночью как раз к прекрасным дамам. Смотри не открывай, а то сам т-а-ак просрешься! Все, вали отседа!

Малой кивнул, спрятал флягу за пазуху и исчез. А я, еще раз взглянув на страхолюдину, пошел сдаваться Ксадару.

Сказать, что тварюга всех переполошила – ничего не сказать! Мессир Барагава то бледнел, то краснел, тихо бессвязно бормотал и закатывал глаза. Сир Далтон стоял мрачнее тучи, пока зеленый толстяк Бафар с одним из подчиненных вытаскивали кровать в коридор и палками вываливали тяжеленную тушу на середину комнаты. Пока они ворочали труп, кровищи натекло с целое озеро. Ксадар же схватившись за рукоять меча, выглядел так, словно собирался еще пару раз прирезать вонючую тварь.

– Ну и что это за дерьмо? – Сир Далтон вопросительно взглянул на бледного Барагаву, словно тот лично притащил кровоточащую тушу ко мне в номер.

– М-м-м…

– Барагава, твою мать, хватит мычать, мне нужно знать, эта ли тварь прикончила Наследника? – взревела правая рука графа Хисара.

– М-м-м… мне нужно провести некоторые… э-э-э исследования, чтобы сформулировать итоговый… э-э-э… результат. Вот. Нужно взять… м-м-м пробы… – залепетал длинный маг, тая под разъяренным взглядом сира Далтона.

– Ну так бери свои бесовы пробы! Не стой столбом! Ксадар! – Шериф бросил мять рукоять меча и вытянулся в струнку, бешено вращая глазами, словно уже стоял на поле битвы, напротив легиона серых тварей.

– Как эта тварь незамеченной попала на ойкумену? Что здесь делал Наследник? Кто с ним встречался? Я жду ответов! Понял?!

– Так точно, сир! – отбарабанил Ксадар и исчез, а сир Далтон обратил взор на меня.

– Так зачем ты вообще появился здесь? Недостаточно покуролесил в прошлый раз? Ты ведь закончил обучение, разве не было сказано, что тебе здесь не рады? – серо-стальные глаза сира Далтона пронзительно зыркнули на меня из-под кустистых бровей.

Я отвлекся от созерцания битвы между океаном крови серой твари и морем моей блевотни за овладение старыми выщербленными досками.

– В последний раз хотелось поглазеть на родные места, сир… Ну и получить содержание… тоже в последний раз…

– Отца видел?

Я помотал головой:

– Слуга передал деньги.

Сир Далтон хмыкнул. Я с удивлением увидел в его глазах тень сочувствия. Он приблизился ко мне, и внезапно, положив руку на мое плечо, проговорил, обдав табачным дыханием:

– Похоже, Рональд вчера спас тебе жизнь, смертельно ранив эту тварь перед гибелью, запомни это…

О мудень великана, на мгновение сир Далтон даже показался мне человеком, но уже через мгновение он вернулся к своей настоящей ипостаси – сварливого старого ублюдка:

– Пока я не разобрался, что за дерьмо здесь происходит – будешь жить в соседнем номере. А потом исчезнешь отсюда навсегда. Проваливай.

И я «провалил».

Солнце ласково подпаливало взбудораженный город. Известие о случившемся уже разнеслось по улочкам и закоулкам. Мамаши обсуждали страшную кончину сира Рона, присматривая за играющими детьми. Стражники, подрагивая, перешептывались о смрадном трупе серой твари. Купцы и мещане, каждый в меру своей образованности, наперебой строили версии. Крестьяне с хуторов озабоченно хмурили брови и поминали несчастного Наследника.

А я бодро… ну почти бодро, шагал по древней брусчатке, насвистывал «Влюбчивую Дженни» и попивал вино из захваченной с собой бутылки. Бутылку я заполучил чудом, так как меня выперли из клоповника Шата не дав времени даже подобрать наряд, в коем предстояло выйти в город. Я закинул пожитки в соседний номер, натянул первые попавшиеся шмотки и, под внимательным взглядом сержанта Бафара, слинял через кухню, где и прихватил «Хадарский лист».

Несмотря на сумасшедшее утро у меня было хорошее настроение.

Воображение уже рисовало мне арочный эльфийский особняк на берегу безбрежного синего моря, точь-в-точь, как на гравюре в «Странствиях Босого Гамара» сира Лозека, что я прочитал в прошлом году.

И вот нисколько, ну вот нисколечки не волновал меня труп Наследника. «Спас тебе жизнь, бла-бла-бла!» Высокомерный наглый ублюдок! Уж я то знаю, что представлял из себя старший отпрыск старого графа. Это пускай дебелые крестьянки из лесных хуторов стенают по любимому Наследничку, но не я! Мне особняк на берегу моря, а ему трупные черви! Вот чувствую, задницей чувствую, что за бесов кристалл мне отвалят огромную кучу денег. Вся эта магическая хрень о-о-очень дорога.

Пройдя распахнутые ворота с подпитыми стражниками, я направился к Старому дубу. Старый дуб в самом деле выглядел, как Очень Старый Дуб. Высился на вершине холма на опушке леса в километре от городка и с пренебрежением поглядывал вниз на далекий шпиль ратуши, самого высокого здания Базела.

Когда я приблизился к дубу, мелкий оборванец уже был на месте: сидел, привалившись к морщинистому стволу и задумчиво ковырялся в носу.

– Эй, мелюзга! – Я требовательно протянул руку. – Гони флягу.

– Ща, дядька Аска! – Малой извлек откуда-то из-за могучих корней засаленную котомку и, порывшись внутри, протянул мне драгоценную флягу.

– Дядька Аска… а чегой это она?..

– ?

Он с удивление смотрел на флягу в своей руке. Я быстро выхватил ее у него и тут же понял, что озадачило мальчугана.

Фляга ощутимо вибрировала.

– Давно она так?

– Не… вот тока…

– Гм… Так, вали-ка ты отсюда…

– Дядька Аска, а че ет с ней?

– Не твоего сопливого ума дело! – вспылил я. – Вали, я сказал! На!

Я сунул засранцу в руки горсть медяков и при помощи ускорительного подзатыльника прогнал его с лужайки. После чего, держа в руках флягу, со вздохом присел на изгиб могучего корня, выбившегося из-под земли. Вибрация и не думала стихать, даже, кажись, стала настойчивее.

Ох, Аска, Аска. Где же твои мозги?

Естественно, отщелкнув крышку, я высыпал содержимое себе на ладонь! И не успел дрожащий кристалл коснуться кожи, как что-то вспыхнуло, камень выпал из моей руки и над ним возникло туманное марево!

Ох, вепрево колено мне под зад! От неожиданности меня сдуло с корня, поменяв голову и пятки местами. И ведь и вправду – у некоторых в пятках мозгов больше, чем в моей пустой башке! Ибо, когда я, выругавшись, выглянул из-за корня и посмотрел на марево, мне стало дурно, а все выпитое настойчиво застучалось в глотку с другой стороны. Ибо в мареве сидел очень насупленный господин. Вернее, его верхняя половина… Словно в оконце. Магия, твою мать!

– Ты кто такой, отрыжка Ушедших? – спросил я и тут же пожалел о выпорхнувших словах.

Ибо господин явно был не из тех, к кому можно обращаться подобным образом. Черные, как смоль, коротко стриженые волосы, аккуратная бородка утиным хвостом, обветренное лицо с ястребиным носом. Грозный взгляд не предвещал ничего хорошего.

Замерший было в удивлении господин нахмурил кустистые брови и коротко рявкнул:

– А ты кто такой, щенок?

– Я… э-э-э… А вы?.. – Если бы Ушедшие не ушли, то мне было бы на кого свалить свое сегодняшнее тугоумие. Ну вот, что я несу?

Господин, видимо, подумал о том же.

– Ты вздумал со мной шутки шутить, щенок? Быстро отвечай, кто таков, и как у тебя оказался синкляр? – взгляд гневно пылающих глаз сурового господина начал натурально меня прожигать.

– А-а-а… – сказал я и попытался сделать ноги… Правда мне хватило одного мгновения, чтобы понять, что так просто от этой истории я не отделаюсь. Взгляд зависшей в воздухе фигуры пригвоздил меня к месту.

Тут мне по-настоящему стало страшно. Почти так же, как тогда, когда замдекана философского факультета славной университории Белая Цитадель, застукал меня на своей дочери.

О Ушедшие! И глядит этот бородатый господин точь-в-точь, как тот старый таракан!

– Аска! Меня зовут Аска!

– И кто ты такой, хренов Аска?

Уф, это уже лучше. Думаю, прямо сейчас меня убивать не будут. Я немного успокоился и уже более степенно представился:

– Позвольте представиться, уважаемый господин… э-э-э… Меня зовут Аска Фиорентийский. Широко известный в узких кругах виршеплет и сказитель!

– Не больно ль ты молод для «широко известного в кругах» виршеплета? – Взгляд ястребиноносого перестал нависать грозовой тучей. Я немного выдохнул и сумел рассмотреть сквозь мутное марево шикарный парчовый халат, в который был облачен мой собеседник.

– Ну так то «в узких»! В широких, я пока, увы, представлен мало…

– И как у тебя, виршеплет Аска оказался этот кристалл?

Увы и ах, ну не герой же я, что должен молчать под пытками? Пыток этот суровый господин мне пока не устраивал, но что-то мне подсказывало, что мог бы. Где-то даже, наверно, и с удовольствием…

Короче выдал я все, как на духу! И про мертвого Наследника, и про безобразный труп… Я уже было начал рассказывать про скользкие делишки наших стражников, коих было немало… Но суровый господин оборвал меня взмахом руки. И на меня опять накатил липкий страх. Ибо пока я говорю – я жив… а стоит замолчать…

– Гм… – сказал он. И от этого «гм…» душа моя ушла в пятки… Зависшая в воздухе фигура, задумчиво почесав бороду, оценивающе поглядела на меня.

– Что ж, виршеплет Аска. Возможно, ты мне пригодишься. Иди пока. Держи кристалл при себе. Поможешь мне – а я помогу тебе. Заработаешь немного монет… – туманно посулил он.

И исчез.

А я постарался, как можно скорее исчезнуть с этого треклятого места!

Аска, Аска, да куда же ты влип?! Какая-то тварюга укокошивает Наследника нашего любимого графа, а что будет дальше? Могу поспорить на длинные ухи моей мамаши, что это только начало! Клянусь яйцами, этот суровый, не представившийся ястребиноносый господин, является хозяином той вонючей твари, что я нашел утром у себя в комнате. А значит… надо валить! И валить как можно скорее! Хрен с ним, с этим кристаллом, хрен с ним, с этим обещанным мне золотом, хрен с ним, с треклятым сиром Далтаном! В книгах такого свидетеля, как я, угрохивают при первой же возможности. Странно, что этот господин не сделал этого сразу… а может, не смог? А может быть, он вообще за тысячи километров от нас? Кто этих магов знает…

На этой мысли я немного повеселел. И после некоторого колебания закинул кристалл в кусты.

Нахрен!

Завтра же сяду на первый попавшийся корабль и свалю из этой дыры! Хотел же сразу направиться на юг, но нет. Захотелось напоследок стрясти с папани деньжат. Стряс? Козье копыто тебе в зад, старый пердун! И тебе, Аска, тоже это самое копыто в зад! Где были твои мозги, когда ты разжимал треклятую ладонь серой твари? Море, особнячок… твою же мать!

Я не торопясь шагал по утоптанной тропинке и на чем свет стоит клял собственную глупость. Впереди раскинулся городок, позади виднелся лес, высилось скалистое взгорье, в нескольких километрах к северу у которого стоял невидимый отсюда графский замок. По левую руку, на восток, уходили поросшие ярким разнотравьем холмы. Идиллия. Мне что-то стало даже грустно. Увижу ли я снова родную дыру? И захотелось даже что-нибудь сплести этакое… Душевное. Как там говорил старый хрыч Аргилак Ласточкино Крыло? – «Лишь в грусти поэт может зачерпнуть…» А чего зачерпнуть-то?.. Забыл.

Ледяная Гора. Одна из удаленных и на фиг никому не нужных ойкумен Восточного Схарама. Глыба в двадцать километров в поперечнике, висящая в океане скверны – ядовитого Слова Богов, что раскололо наш бедный мир на кусочки. Архипелаг наших удаленных от цивилизации ойкумен находится в самом северо-восточном углу изведанных земель. Нет, дальше на восток, конечно, тоже есть какие-то поселения, но то варварские места, и приличному господину не с руки шнырять по таким. Туда летают только лихие торговцы выменивать какую-то дребедень у тамошних варваров. А еще дальше на восток сохраненные магами древности ойкумены заканчиваются, и начинается Край Мира – пояс голых, покрытых лишайником каменных глыб.

Когда я добрался до ворот, уже свечерело, острые шпили домов отбросили длинные тени. Я протопал мимо перешептывающихся стражников и направился в одно веселое заведение.

В прошлом году, едва я прибыл отдохнуть от учебных дел, меня всецело захватила одна легкомысленная интрижка с дочкой ныне покойного купца Варта Буртольда… и до сего приятного заведения я так и не добрался. Но все предыдущие года ноги сами собой неизменно заносили меня в сию обитель крайне доступных дам. Надо сказать, что за периоды моего отсутствия персонал данного заведения почти полностью менялся. Кто-то спивался, кто-то дурнел и оставлял профессию, кто-то выскакивал замуж и становился добропорядочной миссис, а кто-то сдыхал от скуки. Но благо маман Стефания по-прежнему щеголяет шестым размером и ласкова, словно телушка с теленком. Чудесная женщина и собеседник!

– Аска, мальчик мой! Как я рада тебя видеть! Слыхала я, что ты посетил наш добрый край, и все гадала, увижу ль тебя снова наяву?! А ты все растешь! – засеменила она ко мне, едва я ступил за порог неброско выглядевшего домика на окраине.

Впрочем, спорю на длинный отросток моего папаши – абсолютно все состоятельные господа нашего городка и без всякой вывески прекрасно знают сюда дорогу!

– Маман! Приветствую! Видят Ушедшие, от дурных мыслей меня сейчас спасет только бутылка хорошего вина! Или две…

Маман была мне по подбородок, но имела привычку, при встрече, прислонять головы гостей к своему внушительному шестому размеру, в который она меня немедленно и погрузила. Ох, что это был за шестой размер! Наконец, оторвав меня от себя, она горестно зацокала:

– И не говори! Горе-то какое! Наследничек преставился!.. Ну, ты не переживай, дело это такое… всяк приходит, всяк уходит… – было запричитала она, но взглянув на мою кислую физию, весело всплеснула руками.

– Ну и хрен с ним! Пойдем, мой мальчик, в палаты! Сейчас пришлю к тебе девочек, расслабишься! А потом заглядывай ко мне, расскажешь, как живешь там, вдали от дома!

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Волна лениво накатила на песчаный пляж и растеклась, подогнав пенный бурун к моим босым ногам. Мокрый холодок коснулся пальцев и отступил в тот же миг.

– Аска, мальчик мой, ты где?

Я обернулся на знакомый грудной голос. Взгляд сам собой нашарил фасад стоящего невдалеке чудесного, по-эльфийски «летящего», особнячка. Я четко помнил, что уже где-то видел эти знакомые обводы стен, стройные, перевитые белыми мраморными и живыми зелеными, стеблями, колонны. Слепящее солнце, что било прямо в глаза, мешало рассмотреть остальное.

– Аска, милый, да где же ты? – вновь прозвучал голос, и маман Стефания вдруг оказалась совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. – Искупаемся?

О Ушедшие, да она была почти обнажена! Руки сами потянулись к тяжелым округлостям, что едва-едва поддерживались подвязанным за шею кружевным, совершенно не предназначенным для купания, лифом.

Бочку пива мне в грызло, я только сейчас заметил, как она молода! Да-да, именно такой я впервые увидел ее еще мальчишкой, лет восемь назад. Да я могу поспорить на мои уши, что тогда на ней был этот же самый бежевый кружевной лиф, который я в задумчивости мял в руках поутру, слагая сонет в ее честь.

– Аска, мерзкий мальчишка! Маман, сегодня он мой! Отпустите его! – раздался где-то рядом нежный голосок какой-то не на шутку взъярившейся особы.

Я обернулся и с удивлением увидел молодую очень красивую девушку, облаченную в едва державшийся на бедрах полупрозрачный отрез эльфийской ткарты. Распавшиеся по груди каштановые волосы не давали разглядеть самое интересное.

Николь? Я не успел даже рассмотреть черт ее лица, как вдруг поднявшийся ветер бросил мне в лицо мои же волосы. В мгновение ока налетевшая буря поглотила мир непонятно откуда взявшейся пылью.

Откуда-то издалека я все еще слышал, как спокойным нудным голосом что-то бубнит Николь.

В глазах потемнело и…

Я проснулся.

Охо-хо-хо… бедная моя головушка. Кто-то немилосердно тряс мою тушку и от этого в голове раскатывался топот атакующей рыцарской конницы.

Сознание медленно просыпалось, вслед за остальными частями тела. Где-то в животе между собой сражались бесы, споря через какое отверстие они покинут мои бренные телеса. А рядом настойчиво заявлял о себе мочевой пузырь.

О Ушедшие, да на кой хрен я вчера так уделался?!

Меня, наконец, перестали трясти.

Если будет суждено мне добраться до сортира, я сложу об этом подвиге поэму!

Продрать веки так же была совсем не тривиальная задача. Но недаром у меня за плечами семь лет обучения в самой уважаемой университории Восточного Схарама! А если университория самая уважаемая, что это значит? А это значит, что она битком набита самыми чванливыми и богатыми разгильдяями всей нашей задницы мира! И вся эта когорта ублюдков обожает веселиться! В общем, к чему это я… К тому, что опыт в пьянках у меня – будь здоров! Нет, мне, конечно, далеко до вершин, что покорял Василивс Три Шара, или Бэзил Длинный… гм… просто Длинный. Эти ребята могли не просыхать месяцами – от сессии до сессии, но и имя Аски Фиорентийского тоже навеки вписано в университорские анналы!

Короче, не прошло и пол минутки, как глаза были продраны! И это был подвиг! И пред моим взором предстала задница. Весьма, надо сказать, красивая и голая, со смачно отпечатанной пятерней. Кажется, эту задницу я драл сегодня ночью…

От сего прекрасного вида было трудно оторваться, но когда я сфокусировал взгляд за этой милой попой, мое настроение быстро начало сдуваться. Ибо у распахнутой двери стоял незнакомый очень недовольный седой господин.