Найти Нострадамуса

– Что же это за варвары?

– Черт их знает! Мы сначала решили, что это мигранты. Одеты они как-то странно. И говорят, вроде по-французски, но ни черта не поймешь. Я решил, что это марокканцы, но старик Оливье, а он у нас бывший профессор философии, сказал, что так говорили в средневековой Франции.

Уже в третий раз за день Жаком овладело нехорошее предчувствие. Может совпадение? Может, действительно мигранты? Нужно проверить. Жак распрощался с собеседником, дав ему еще две монетки, развернулся и смело направился к окраине города, туда, где располагалась обширная роща, давно оприходованная бродягами.

Город за последние пять веков значительно разросся, но все же глухие леса вокруг и удаленность от больших дорог помешали ему стать мегаполисом. Окраины Жак достиг всего через полчаса.

Лишь только он вступил в рощу, в спину ему уткнулось что-то острое и холодное.

– Жизнь или кошелек – прохрипел грубый голос.

Жак обернулся. Перед ним стоял здоровый бородатый детина с повязкой на глазу. Одет он был вполне современно, но как-то странно. Теплая не по погоде куртка была на пару размеров больше, а брюки хорошего покроя на пару размеров меньше, чем нужно. Кроссовки, пожалуй, были нужного размера, только надеты не на ту ногу. Но одна деталь отбросила последние сомнения в происхождении загадочных пришельцев: вооружен он был не пистолетом и не ножом. В руках он сжимал настоящее старинное копье.

– Ты как со мной обращаешься, голодранец! А ну-ка веди меня к главному – прорычал грозно Жак.

Здоровяк явно не ожидал такого отпора. Он склонил голову, опустил копье и стал похож на провинившегося ребенка.

– Махмуд Паша почивает после обеда.

– Ничего, разбудим. Дело очень срочное.

Они прошли в глубину рощи. Здесь, на поляне, возвышался большой шалаш. Крыша его была застлана старыми пакетами, рваными клеенками и прочей ерундой, которую легко найти на любой свалке. Жак так и не узнал, были ли шалаш сделан раньше бездомными, или над его сооружением потрудилась армия Махмуда Паши.

Сам полководец тем временем уже проснулся. Он восседал на старой резиновой покрышке и пил пиво из жестяной банки. Верхняя сторона банки была срезана ножом, так, что каждый раз, делая глоток, и касаясь губами острого края, Махмуд Паша издавал грубое ругательство.

– Кто посмел тревожить мой покой? – возмутился он, видя входящего в шалаш незнакомца.

– Этот господин очень хочет вас видеть – виновато ответил ему громила, и поспешил ретироваться.

Жак бесцеремонно уселся рядом на раскинутом одеяле.

– Так значит ты и есть тот самый могучий Махмуд Паша, которого расхваливал мой друг воевода.

Махмуд улыбнулся.

– А ты вероятно тот самый оруженосец, который пытается вызволить из плена своего господина?

– Он самый.

– Не волнуйся, приятель. Час освобождения близок. Махмуд Паша и его несметная армия мигом разберется с врагами. Мои люди уже провели разведку. Крепость, где заточен твой господин, – вовсе и не крепость, а ветхая хижина. Мы даже решили отказаться от осадной машины Так справимся.

– А велика ли твоя армия?

– О, моя армия настолько велика, что когда передовые воины уже вступали во французские земли, арьергард еще спал у себя дома вместе со своими женами.

– Но если она так велика, как она поместилась в двадцать три сохранительных ящика, которые я насчитал в подвале у трактирщика?

– Мои славные воины, если нужно, свернут горы, а если нужно, пролезут в иголочное ушко. Неужели ты думаешь, что какие-то ящики в трактире смогут остановить мою орду?

Жак не понял ответа, но решил не развивать тему.

– Я пришел просить тебя, чтобы ты не нападал на тюрьму. Вы все погибнете, и это сильно осложнит ситуацию

– О чем ты говоришь? Моя армия непобедима. Здесь целая тьма моих отборных воинов. Через пару дней мы атакуем. И, будь уверен, после этой битвы от твоей тюрьмы и следа не останется. Тем же вечером герцог будет сидеть у нас в шатре и пить вино, несколько ящиков которого мои слуги раздобыли в одной из местных лавок. Кстати, давай выпьем за знакомство бутылочку этого замечательного напитка.

Махмуд-Паша выкинул из шалаша недопитую пивную банку, достал из ящика бутылку дешевого портвейна, вынул кинжал из-за пояса и отрубил горлышко. Из бутылки брызнула красная вонючая жидкость.

– Эй, Анри, подай-ка нам те чудесные кубки, которые мы раздобыли сегодня утром.

Вошел рослый детина в футболке, надетой задом-наперед, и подал два пластиковых стаканчика.

– Чудесная здесь посуда. Легкая и не бьется – сказал Махмуд-Паша, разливая портвейн.

– Давай выпьем за успех нашей битвы!

Они выпили, после чего, Жак смог вставить слово.

– Как раз по этому поводу я к тебе и пришел. Не надо никакой битвы. Гуляйте тут, отдыхайте, веселитесь. А потом, когда я вызволю герцога, мы все вернемся домой.

– Расслабься, приятель. Посмотри, какая чудесная погода. Какое чудесное вино! – Махмуд поднял бутылку и рассмотрел на свет ее мутноватое содержимое – отложи все свои заботы на завтрашний день.

Он налил еще по стакану.

– Давай выпьем за наше здоровье. Только пей до дна, чтобы Бог видел, что оно тебе небезразлично. Это будет вместо молитвы.

Они выпили.

Через час Жак и Махмуд Паша лежали в траве на лужайке, щедро обогретой солнцем. Рядом с ними валялось четыре пустых бутылки.

– Послушай, Махмуд. А расскажи, как вы познакомились с воеводой?

– О, это было много лет назад. Мы тогда воевали в далекой Персии.

– А он рассказывал, что это было близ Иерусалима…

– Разве это не одно и тоже?

– Нет.

– Короче говоря, было это где-то на востоке. Наши армии, насчитывавшие многие тысячи бойцов, сражались друг с другом, в битве при Арагоне…

– В каком Арагоне? Ведь это Испания…

– Что ты пристал. В конце концов, это я сражался. Мне лучше знать, где это происходило.

– Извини, продолжай.

– Моя конница одерживала верх, и мы теснили неприятеля, грозясь скинуть его с отвесных скал прямо в Красное море…

– Но…

– Да задолбал ты!.. – закричал Махмуд Паша. Он вскочил на ноги, и, вероятно, Жаку пришлось бы несладко, если бы Махмуд не ударился о массивную ветку стоящего рядом дерева, что несколько охладило его пыл.

– Ты достал меня со своими вопросами – продолжил он уже спокойнее – Хочешь правду? На самом деле я никакой не Махмуд Паша. Меня зовут Люсьен, я – лихой человек из Миридора. В моей шайке всего дюжина бойцов, так что сохранительных ящиков нам хватило с избытком. Ни в какой войне я, разумеется, не участвовал, как и мои воины. Но поверь, не смотря на это, они стоят целой армии. Если хорошо выпьют, конечно.

– Но где же с тобой познакомился воевода?

– Это старая история. Он был еще совсем мальчишкой. Начитался романов про рыцарей, и отправился освобождать Иерусалим. Добрался до соседней деревни, там мы и познакомились. Веселые были деньки. Он сначала очень расстроился, когда узнал, что крестовые походы были очень давно, и новых не ожидается. Но потом успокоился.

– То есть воевода не сражался с сарацинами?

– Ну как не сражался? Мы как-то славно сразились из-за одной девки в трактире. И, кстати, я уже тогда стал называть себя Махмудом Пашой. Так что в одном сражении с сарацинами воевода точно поучаствовал.

Неожиданно Махмуд Паша сел и заплакал горькими слезами.

– А ты знаешь, ведь я в детстве тоже мечтал стать славным воином. Бегал по деревне с деревянным мечом и сражался с коровами и собаками. Повзрослев, я понял, что гораздо разумнее жить, держась подальше от битв. Но иногда, в такие часы, как сейчас, во мне просыпается маленький мальчик, который говорит мне с упреком: кем же ты стал? Ведь ты – мог быть великим героем, а ты простой разбойник.

– О чем ты говоришь? Ты добился своего. Посмотри, тебя все боятся, у тебя грозная армия. Ты мудрый полководец.

– Будем честными. Моя армия – просто горстка проходимцев.

– Нет. И чтобы доказать это, мы пойдем штурмовать тюрьму!

– Но ведь ты говорил, что это может погубить наш мир. Что небо упадет на землю, звезды погаснут, разверзнется великая бездна.

– Ну и что. Зато мы докажем всем, что мы – великие воины.

Махмуд Паша улыбнулся. Он вскочил, будто в нем и не было двух литров крепленого вина, и закричал:

– Подъем! Мы идем брать вражескую крепость!

Что было дальше, Жак не помнил. Во всяком случае, об этом он никому и никогда не рассказывал.

Следующая картина, сохранившаяся в его памяти была настолько страшна, что выветрила из его крови последний алкоголь: храбрые воины Махмуд Паши лежат на асфальте перед тюрьмой лицами вниз. Вокруг них бегают полицейские с дубинками.

– У тебя есть еще наручники? – кричит один.

– Нет, закончились.

– Что, может вызвать полицейский фургон?

– Зачем фургон? Мы же в пяти метрах от входа в арестный дом. Давай поднимай их во очереди и веди в камеры. Не забудь обыскать.

Жак стоял неподалеку на коленях с поднятыми к затылку руками. Он отчетливо понимал, что скоро увидится с герцогом, и что все пропало.

Несокрушимых воинов Махмуда Паши одного за другим поднимали и уводили в здание. Те пошатывались от вина и пива. Очередь дошла до Махмуда Паши. Неожиданно тот оттолкнул полицейского, и попытался схватить меч, валявшийся возле него. Но продолжить сражение ему не удалось. Сразу несколько служителей закона бросились на него и повалили на землю. Неразбериха, вызванная этим событием дала Жаку шанс. Он тихонько поднялся на ноги и нырнул в темный переулок.

Жак бежал маленькими улочками, широкими улицами, дворами, бульварами, не разбирая дороги. Блюстители порядка, ринувшиеся было за ним, быстро отстали, но это было неважно. За его спиной был не десяток полицейских, а разверзнувшаяся всепоглощающая бездна огня, все расширяющаяся и захватывающая все новые и новые акры земли. И от этой бездны было не спастись, можно было только отсрочить свою неминуемую смерть. А для этого нужно было бежать. Только бежать.

Когда Жак наконец пришел в себя, он был уже где-то на окраине города. Вокруг него все также стояли дома, шли люди и ездили машины. Никакого армагеддона не случилось. Он перешел на шаг. Пусть мир еще не канул в небытие, но в душе его случился настоящий апокалипсис. Герцога он не спас, Мерлина не вытащил. И теперь здесь, потерянная во времени томится в ожидании неминуемой кары еще дюжина человек из славного герцогства Сент-Фосс. Он не знал, и даже не хотел думать, что делать дальше. Он просто шел вперед. Город закончился, уличная дорога с тротуарами сменилась автострадой. Жак заметил в стороне тропинку и свернул с дороги. Теперь он шел по роще.

Жак не знал, где находится, не знал, сколько прошел. В какой-то момент он понял, что страшно устал. Тропинка вывела его к большому, заросшему высокой травой, лугу. Жак остановился и просто сел на землю.

Вокруг была тишина и благоденствие. Пели птицы, дул легкий прохладный ветерок. Над травой летали бабочки и жужжали шмели. Неподалеку пасся одинокий конь. Жак нехотя залюбовался этим грациозным животным. Он был абсолютно черным только на лбу белело маленькое пятнышко. Сначала тот мирно жевал траву, но вдруг поднял голову, огляделся и, заметив Жака, подпрыгнул и радостно подбежал к нему. Это был Хуф. В этот момент Жак на мгновение забыл обо всех постигших его неприятностях. Он обнимал коня и гладил его по лоснящимся бокам.

Вечером оруженосец сидел на веранде загородного дома и пил чай вместе с Йориком.

Шут не мог усидеть на месте. Он постоянно вскакивал и расхаживал по комнате. Его распирал восторг.

– Ты просто не представляешь, как здесь чудесно. Ты знаешь, где я провел все последние дни? В книжном магазине. Там так много книг. Сначала я не мог определиться, с чего начать. Брал все подряд. Но это тяжело. Словно перебегаешь из одной эпохи в другую. Поэтому я теперь читаю книги по векам. Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый – как это чудесно. Как много нового я узнал, так духовно обогатился! Сейчас изучаю девятнадцатый век. Дюма, Гюго, Жюль Верн, Достоевский. А впереди еще век двадцатый, двадцать первый! Сколько чудесных открытий в искусстве ждут меня здесь! А вчера я узнал, что есть такая чудесная штука, как интернет. Представляешь, можно читать книги, слушать музыку, смотреть картины, общаться с другими людьми, находящимися в любой точке мира, не выходя из дома. Правда, пока я толком не могу разобраться, как все это запустить, но, думаю, скоро разберусь.

– Неужели, ты собираешься постигать окружающий мир, сидя в комнате?

– Нет конечно. Просто мне надо наверстать упущенное веками. А потом, когда я достигну уровня своих нынешних современников, я пойду в народ. Буду общаться, а главное, слушать. Жду не дождусь, когда я буду достоин этих чудесных неизведанных людей.

– Но на что же ты живешь?

– Я ведь давно задумывался о бегстве. И, конечно, подготовился. Я не стал изобретать колеса. Пошел по пути нашего друга Мерлина: покупал картины. Правда, на Да Винчи, у меня не хватило денег, и я скупал по дешевке работы совсем молодых живописцев: Микельанджело и Рубенса. Они сейчас тоже ценятся довольно высоко. Так что деньгами я обеспечен.

– Я очень рад, что нашел тебя – говорил оруженосец – в эти минуты я совершенно спокоен. Пусть завтра Солнце не встанет из-за горизонта. Пусть Луна упадет на землю. Мне все равно.

– Не волнуйся. Солнце встанет строго по расписанию, а Луна будет болтаться до скончания времен.

– Да, вот только конец времен наступит совсем уже скоро.

– О чем ты говоришь?

– Я не справился. Не смог вернуть все на свои места. Герцог, Мерлин и Переговорщик выйдут из тюрьмы не раньше, чем через пару месяцев. А теперь еще эти солдаты Махмуда Паши… Я не говорю уже о Нострадамусе. Он затерялся где-то на просторах современного мира и мне никогда его не найти. Мы оба знаем, к чему все это приведет. Мы изменили будущее. Скоро жди апокалипсиса.

Йорик только улыбнулся.

– Не волнуйся, не будет никакого апокалипсиса. Будем жить почти также, как и раньше. И, будь уверен, наши потомки тоже будут жить, не подозревая о том, что их жизнь была наглым образом изменена. Окружающий нас мир подобен реке. Ты можешь выкопать для нее новое русло, чтобы она текла поближе к твоему поместью, но через сто лет она вернется на свое место. Так и мир. Раны, которые мы ему наносим, перемещаясь во времени, легко затягиваются так, что и следа не остается. Время подобно снежной лавине. Ничто не в силах ее остановить. Посмотри ночью на звезды. Посмотри на себя. Ты – песчинка во вселенной. Неужели ты думаешь, что способен с нею расправится. Я совершенно не понимаю, как это происходит, на каких физических принципах основано. Но я знаю одно: время – гораздо более гибкий инструмент, чем мы можем себе предположить. И стерпеть оно может гораздо больше, чем нам кажется. Сам вспомни, сколько ошибок ты допустил раньше, когда путешествовал? И ничего. Катастрофы не произошло. Будущее немножечко поменялось, но в целом все так, как и прежде. А Мерлин? Сколько раз он отправлялся в будущее и в прошлое. Представляешь, каких дел он натворил со своей дырявой памятью? Как ты думаешь, что из-за этого случилось? Ничего!

– То есть ты хочешь сказать, что бы не произошло, все вернется на круги своя?

– Может, и не вернется, но ничего страшного уж точно не произойдет.

– Что же мне делать?

– Ничего. Хочешь, поживи здесь. Хочешь – возвращайся домой. Все образуется само собой.

– А ты?

– Мне и здесь хорошо. Я давно понял, что не создан для средних веков. Современность – вот моя стихия. И Люси с ребенком здесь тоже лучше.

– Но на наш замок того и гляди нападет войско герцогини.

Йорик только вздохнул:

– Что же, значит такова судьба. Забудь.

– Нет. Прости. Пусть там грязно, свирепствуют болезни, а люди грубы и невежественны – это моя родина. И я вернусь.

– Как знаешь.

Жака немного обидело равнодушие собеседника. Ведь это была и его родина. Он посмотрел на Йорика, но тот уже не обращал на гостя никакого внимания. Он достал с полки книгу и внимательно ее читал. Жак понял, что здесь ему ничего не добиться. Он не прощаясь вышел из дома и направился к автобусной остановке.

– Что же, думал он. Значит, я один. Пусть я маленькая песчинка в бесконечной вселенной. Пусть, я не смогу изменить ход истории. Это не значит, что нужно сидеть, сложа руки и смотреть, как рушится твой мир. Не тот бесконечный и вечный мир, в котором живут люди, и светят звезды, а тот мир, который вокруг него. Тот мир, в котором молочник по утрам приносит ему молоко, в замке обитают его друзья: герцог, Мерлин, Йорик – такие несовершенные и средневековые, но такие милые его сердцу. И за этот мир он будет бороться до конца.

Подъехал автобус. Жак отправился назад в город. Нужно было заскочить в адвокатскую контору, узнать, как идут дела с герцогом.

Глава 18

А за пятьсот двадцать семь лет до вышеуказанных событий в замке герцогини пировали. Сколько продолжался пир, герцогиня уже точно не помнила. Она сидела во главе стола, в окружении славных баронов, графов и герцогов, вызвавшихся спасти епископа из лап дьявола, а за одно и защитить честь несчастной женщины, на долю которой пришлись страшные муки совместной жизни с этим самым дьяволом. Один за другим кубки во славу и за здравие прекрасной хозяйки поднимали знатные и никому не известные, благородные, и не очень, господа, большинство которых герцогиня видела впервые, и не смогла бы припомнить большинства имен, если бы ее об этом спросили. Гости пировали и веселились в предвкушении славной драки, а многочисленные слуги все подносили и подносили яства и вина.

– Пс! Герцогиня! Подойдите, надо поговорить! – послышался громкий шепот откуда-то из-за спины.

Герцогиня обернулась. Позади стоял конюх.

– Ты что, смерд! Как ты посмел без разрешения появиться в обществе столь высокородных особ? – прошипела герцогиня в ответ, но все же встала из-за стола и вышла вслед за конюхом на кухню, располагавшуюся по соседству с залом для пиров.

– Я только доложить. Половина вашего винного погреба уже пуста! Если так пойдет и дальше, мы не дотянем до следующего урожая!

– Как пуста? – испугалась герцогиня – Что же мы будем пить? Ты ведь знаешь, что вино – это кровь Христова. А ведь я так боголюбива. Как же я буду молиться?

– Не знаю, но еще пару недель такого пира, и мы до самой следующей осени будем причащаться родниковой водой!

– Я не люблю воду. Надо что-то делать!

– Надо прекращать это безобразие!

– Как смеешь ты, ничтожество, называть скромную трапезу благородных господ безобразием! Впрочем, ты прав. Это безобразие действительно надо прекращать. Придумай что-нибудь.

И герцогиня, оставив конюха в полнейшем недоумении, вернулась в пиршественный зал. Конюх, вопреки своему низкому происхождению, был не самым глупым человеком на свете. Некоторое время постояв в задумчивости и почесав лоб, он вдруг встрепенулся и подскочил на месте словно ударенный молнией. В следующий миг он подбежал к жаровне, где румянился на вертеле огромный кабан, и сел прямо в раскаленные угли.

Тем временем барон Какой-то-там (герцогиня не запомнила его имени), произносил очередной тост за победу справедливости в грядущем сражении. Но он так и не договорил. В зал вбежал вбежал конюх. Задница его дымилась, на штанах зияла огромная дыра.

– Кошмар! Кошмар! – кричал он – спасайтесь кто может! Преисподняя скоро поглотит всех нас!

– Несчастный! – проревел барон Какой-то-там (впрочем, может быть он был герцогом или князем) – как ты посмел перебивать меня! Если это какой-то пустяк, я тут же отрублю тебе голову!

– Герцог! – с трудом, словно задыхаясь вымолвил конюх – он с каждым днем становится все сильнее. Вчера я беседовал со странником, который обедал у нас на заднем дворе. Он рассказал мне, что ужасные вещи творятся в некогда славном городе Камбруз. Будто герцог с каждым днем становится все огромнее, и уже вырос выше деревьев. И теперь он ходит по городу и топчет дома, скотину и невинных людей. Я, конечно, не поверил россказням и решил сам убедиться. Под видом странника я проник в город и увидел все своими глазами. При мне герцог превратился в страшное чудовище, совсем как на фасаде нашей церкви. Неожиданно он изрыгнул изо рта пламя. Мне с трудом удалось унести ноги. Сами посмотрите, что стало с моей одеждой – и конюх для убедительности продемонстрировал публике свой обожженный зад.

– Господа – произнес барон Какой-то-там – страшные вести принес нам этот человек. Если мы немедленно не выступим в поход, весь мир может сгореть в геенне огненной! Завтра же, на рассвете мы выдвигаемся в путь. И пусть удача будет на нашей стороне.

Весь зал в едином порыве поднял кубки и криками выразил согласие с выступавшим, но в этот момент откуда-то издалека раздался протяжный и низкий звук боевого рожка.

– Ох, я узнаю этот рог – продолжил барон – так трубит оруженосец маркиза де-Барбароса. Это славный воин, вместе с которым мы прошли не одну битву! Герцогиня, надобно встретить достопочтенного маркиза как подобает. Давайте завтра же вечером устроим по случаю его приезда славный пир!

Герцогиня лишь слабо улыбнулась в ответ.

Глава 19

В зале суда было непривычно суетно. Служащие, присяжные и зрители шумно делились новостями, занимая отведенные им места. Адвокат и Жак стояли в сторонке.

– Ну и работку вы мне подкинули – делился адвокат – знаете, что бы сегодня не случилось, вечером пойду в кабак и напьюсь. Вы только посудите, какая титаническая работа была проделана за последние три месяца: во-первых, мне удалось договориться с владельцем ресторана, который разгромил наш подзащитный. Хозяин не хотел уступать, но деньги творят чудеса. А у вас их, к счастью, много. Во-вторых, удалось договориться почти со всеми американцами. Тут, чего уж там говорить, тоже помогли деньги. Но все эти заботы меркнут перед одним. Мне стоило огромных усилий уговорить герцога обращаться к судье – «Ваша честь».

– Да, вот тут я вас понимаю. Одно это стоит вашего гонорара. Но как вам это удалось?

– Постепенно. Сначала мы плавно перешли от «Смерда» к «Человеку». Потом подняли планку до «гражданина». Вы сами увидите, он даже почти не морщится, обращаясь к судье. Но есть и трудности: во-первых, во время драки досталось нескольким полицейским. А это серьезное преступление. Но самая главная проблема сидит там – адвокат указал на места, где располагались потерпевшие. На скамье гордо восседал крупный человек лет шестидесяти с перевязанной рукой и с физиономией, обклеенной пластырями.

– Это американец. Единственный, с кем мне не удалось договориться. Он – сенатор, очень богатый и влиятельный. Я предлагал ему целое состояние – он отказался.

– А картину, которую я вам давал, вы предлагали?

–Леонардо Да Винчи? Конечно предлагал. Тот сказал, что не знает никакого Леонардо, и что он сам лучше нарисует. В общем, этот болван настроен идти до конца.

– Видимо, он серьезно пострадал?

– Нет, пустяки. Повязка и пластыри – для того, чтобы разжалобить судью. Старый метод.

– Ну и какой ваш прогноз?

– Думаю, года три, если повезет. Но это уже будет большая удача. Если бы вы пустили дело на самотек, ему грозило бы лет десять.

Жак ничего не ответил. Он только вздохнул. Как там поживает их маленький Камбруз? Не этот город с автомобилями и спешащими по своим делам клерками, а тот, родной с крепостной стеной, узкими улочками и шумным рынком.

– А что с Мерлином?

– Увы, тут я бессилен. Пока он проходит как обвиняемый. С него должны взять показания. Но для этого он должен указать свое имя. А он не хочет этого делать. Поэтому допросить его не могут. И выпустить его тоже не могут. Так что сидеть ему там до скончания веков.

– Но вы можете хотя бы поговорить с ним.

– С Мерлином? Я говорил с ним миллион раз. Каждый раз он встречал меня так, словно видит впервые. По мне, так он сильно болен, и ему прямая дорога в психиатрическую больницу. Но начальник тюрьмы и слышать ничего не хочет. Говорит, «ты только посмотри на него, он так и светится здоровьем». В общем, пока ничего не получилось. Самое интересное, что он не участвовал в драке, и как только он назовет свое имя, и ответит на несколько вопросов, его тут же отпустят.

Между тем, секретарь суда прозвонил в колокольчик и заседание началось.

– Итак, – начал судья – объявляется открытым заседание по делу месье Форша. Подсудимый обвиняется по следующим статьям: побои, причинение материального ущерба, сопротивление представителям власти. И еще в небывалой наглости и спеси. Извините, это попросил добавить начальник арестного дома. Правда, большая часть претензий была улажена, но, как вы понимаете, мы не можем просто так оставить это дело. К тому же, у нас есть пострадавший. Кстати, ему и слово.

Встал здоровый американец. Он говорил по-английски, очень громко и уверенно.