Бэтмен. Убийственная шутка

– Они стреляют молнией, как и твоя винтовка, – сказал он, пытаясь выиграть время.

– Да, и они нацелены на очень конкретную цель, – ответил Зевс, – на финансовый центр.

– Сегодня вечером состоится экстренное заседание городского финансового совета, – сказал Бэтмен. Люциус Фокс будет там, среди банкиров, финансистов и местных политиков, включая мэра и членов городского совета. Фокс будет выступать от имени «Уэйн Энтерпрайзес». Если их убьют, местная экономика погрузится в хаос.

Хаос, которым можно воспользоваться.

– Замечательно, Бэтмен, – криво усмехнулся Зевс. – Ты увидишь, как я поставлю город на колени и дам дорогу новому порядку – порядку Зевса.

Он усмехнулся собственным словам.

– Ирония в том, что в этой неразберихе никто не поймет, что происходит на самом деле. Пока не станет слишком поздно.

Головорезы в костюмах рассмеялись вместе с ним, на мгновение переключив свое внимание на босса.

Сейчас!

Бэтмен произвел улучшенный удар школы вин-чун, и мгновенно, с разворота, вывел из строя двух охранников, специально скосив в полете стопу, обутую в сапог. Одновременно он метнул в руку Зевса бэтаранг, пытаясь оторвать его пальцы от пульта управления.

Второй запущенный снаряд добрался до цели быстрее.

Острый конец бэтаранга вонзился в большой палец Зевса. Гангстер выругался, когда пульт упал на крышу, приземлившись у ее края. Он сжал винтовку обеими руками, с одной из которых капала кровь и, развернувшись, направил оружие на вошедшую.

– Тебе конец, Бэтгёрл, – проревел он, когда она бросилась к нему. Девушка передвигалась по открытой местности, без укрытия.

Бэтмен подхватил помятый шлем одного из солдат и швырнул его в Зевса. Тот ударил его в висок, повалив на землю и сбив прицел. Из его винтовки вырвалась молния, ослеплявшая в угасающем свете дня. Разряд ударил мимо цели, раскаленная добела энергия разорвала металлическую трубу. Бэтгёрл осталась невредимой.

– Большое спасибо, – сказала она, меняя курс и подходя к пульту дистанционного управления. Она топнула каблуком раз, другой, пока он не зашипел и не затрещал, распадаясь на части. Развернувшись, она пнула Зевса и отбросила винтовку в сторону, за секунду до того, как он снова попытался выстрелить в нее, а затем сильно ударила его правым кроссом.

Двое оставшихся в живых охранников открыли огонь из оружия, оба целились в Бэтмена. Несмотря на защиту кевларовой ткани, он увернулся в сторону так, чтобы пули, которые попали в него, в лучшем случае пролетели мимо. К удивлению пособников Зевса он бросился к ним, на полном ходу врезавшись в двоих. Под его стремительными ударами они быстро сникли. Один из сбитых с ног бандитов привстал, но жесткий тычок пальцем в определенную точку отправил его в страну снов. Через несколько мгновений все четверо его противников лежали на земле. Они еще долго не встанут.

– Хорошо постарался, я тебе скажу, – прокомментировала Бэтгёрл. Она стояла над поверженным Макси Зевсом. Он лежал на спине, в уголке рта запеклась кровь. Венец лежал на гравии рядом с его головой.

Несмотря на вечерний ветерок, ее плащ не развевался.

– Почему ты мокрая? – спросил Бэтмен. Он подошел к одной из молниеносных пушек, качая головой. – Неважно. Просто свяжи заложников.

– Конечно, босс, – фыркнула она, доставая несколько кабельных стяжек.

Не обращая на нее внимания, выгнув бровь под маской, Бэтмен осмотрел одно из высокотехнологичных орудий. Эта технология была не сравнима ни с чем, что он видел в последнее время. Такой головорез, как Зевс, насколько грандиозным бы он ни был, не смог бы разработать ее в одиночку.

– Что ворон считаешь? – спросила она, связывая лодыжки и запястья охранников. Она смотрела туда, где он стоял.

– У этих устройств сложная система, – ответил он, сосредоточившись на детали, которую отцепил от одного из орудий. – Очень сложная.

У него было плохое предчувствие.

– У плохих парней приборы всегда лучше, – заметила она. – Посмотри на Лютора в Метрополисе, он со своими деньгами вечно дает жару Супермену. Если он может такое, то почему бы ему не снабжать других преступников?

– Зевс никогда не имел дела с Лютором, – ответил Бэтмен, вертя в руках запчасть. – Мы бы обнаружили это при разведке. Мы ведь знаем, что искать.

Она щелкнула пальцами:

– Эй, а что насчет того гномика, Гизмо, который был в «Пугающей Пятерке»? Он – знатный мастер, а такие штуки как раз по его профилю.

– Возможно, – допустил он, – но это не его методы – он не поставляет технику другим. а это…

Он покачал головой.

– Нет, это что-то другое. У меня такое чувство…

– Тебе этого мало, да?

Она затянула путы на Зевсе еще сильнее, просто назло.

Бэтмен взглянул на искалеченных механических собак по другую сторону раздвижной двери. Они прекратили свои тщетные попытки ворваться, но их глаза в наступающих сумерках по-прежнему ярко горели.

Интересно, могут ли они передавать сигналы, размышлял он. Отбросив эту мысль как неуместную, он зашагал в том направлении, откуда пришли солдаты. Красные глаза собак провожали его до самого выхода. Бэтгёрл последовала за ним, массируя костяшки пальцев.

Спустившись на первый этаж, они миновали распростертую на полу Койнонию. Ее кожа была сплошным алым ожогом, болезненным на вид, но она дышала. Бэтмен хмыкнул.

Бэтгёрл приложила согнутую ладонь к закрытому маской уху:

– Что это было, одобрение?

Дальше он пошел молча. Найдя личный кабинет Зевса, он подошел к большому столу и сел в офисное кресло с высокой спинкой. Комната была оформлена в греко-римской тематике с колоннами и гобеленами, золотой отделкой и растениями в горшках. Пафосные скульптуры украшали полки и плоские поверхности. На стене напротив стола висела большая картина.

– Подумай, может, оформишь бэтпещеру в таком же стиле.

Намек на улыбку появился и тут же исчез. Он открыл замок на среднем ящике и вытащил пульт дистанционного управления с несколькими квадратными кнопками и переключателями.

Бэтгёрл встала перед картиной. На ней был изображен Макси Зевс, сидевший во главе стола с двенадцатью самыми грозными суперзлодеями Готэма, включая Мистера Фриза, Двуликого, Джокера и Леди Шиву. Это была искаженная версия «Тайной вечери» да Винчи. Но настроение сюжета было передано точно, вплоть до изображения в центре благосклонно улыбающегося Зевса, с поднятыми руками, будто дарующего благодать.

– О, брат, – пробормотала она.

После быстрого осмотра Бэтмен нажал одну из кнопок на панели управления. Из стола поднялся маленький полукруглый монитор. Он нажал другую кнопку – на секунду на экране появился белый шум, затем картинка прояснилась. В кадре была верхняя часть тела загорелого мужчины, у него было широкое лицо с острыми чертами, шея и плечи борца и подстриженные густые усы. На нем был оливково-зеленый костюм, черная рубашка и светло-коричневый галстук.

Бэтмен знал это лицо.

– Зевс, надеюсь, ты звонишь рассказать, что все проходит как надо, – начал мужчина раздраженным тоном. – Я…

Он повернулся лицом к экрану и лишь тогда понял, с кем говорит. Его глаза расширились, лицо скривилось:

– Какого хрена ты делаешь на этой переговорной штуке, Бэтмен?

– Того самого, о котором ты думаешь, Маннхейм, – ответил Темный рыцарь. – Твоему плану конец. Твои молниеносные пушки передадут властям. Если попытаешься использовать их в другом месте, мы тебя найдем и избавимся от них на корню.

А еще он проследит, чтобы Люциус Фокс тоже осмотрел оружие и разработал защиту, которая выведет его из строя.

Маннхейм негодующе взревел, стукнув кулаком по невидимому столу, и разразился потоком ругательств. И тут связь на мгновенье оборвалась. Бэтмен отвернулся от монитора. На стол запрыгнула Бэтгёрл и скрестила ноги:

– Что это такое было?

– Бруно «Урод» Маннхейм, региональный глава «Интергэнг», – ответил он настороженно. – Это группировка, которая использует внеземные технологии. – Он знал больше, но уточнять не стал. Он определил модель собак-роботов, которые были основаны на живой своре гончих Апоколипса. Согласно информации, которую нашел Супермен, Лига Справедливости имела обширное досье на эту темную планету и ее безумного диктатора Дарксайда.

Она ждала, пока он скажет что-нибудь еще. Но нет. Он сдержал иронию при себе.

Здесь был обычный преступник, который смоделировал себя по образу и подобию бога земной мифологии и снабдил себя оружием, разработанным богами совершенно другого пантеона. Богами, которые вовсе не были мифом.

– Понятно, – сказала она, наклоняясь над столом и поигрывая тонкими пальцами с пультом управления. – Видимо, интербандиты должны были стать его «негласными партнерами» при захвате готэмских ракет.

– Скорее всего, да, – ответил он.

Бэтгёрл был знаком этот отстраненный тон. Что бы ни творилось у него в голове, он опережал ее мысли и вряд ли собирался делиться своими. Он уже обдумывал, что означают перестановки этой инопланетной технологии и какие шаги он предпримет, чтобы предотвратить новую угрозу. Как будто обычной угрозы от Убийцы Крока, бегавшего вокруг и откусывавшего людям лица, было недостаточно.

Она фыркнула.

В этом не было ничего нового, но ей это не нравилось.

7

Питон Палмарес чувствовал себя хорошо, но в то же время был зол. У него был потрясающий секс со Сьюзи, которая проделала великолепную работу, сняв напряжение с его тела и разума, так что жаловаться было не на что. Но потом, когда они с Фрэнки Боунсом еще раз просмотрели счета, выяснилось, что какой-то хренов дилер утаивает доходы.

По сданному счету все было верно, если говорить о районе, за который он отвечал, но Палмарес оставался в курсе дел на улицах и мог сказать, когда что-то шло не так. Поэтому они с Фрэнки назначили кидале встречу.

•

– Ты же любишь чистый бурбон, да, Джо-Джо? – спросил Палмарес за его плечом.

– Был бы рад, Питон.

Палмарес отошел от бара и подал напиток Джо-Джо Гэгану.

– Спасибо, босс.

– Пожалуйста.

Он сел напротив, в одно из бархатных кресел. Они были расположены под углом друг к другу. Фрэнки Боунс стоял у занавесок, косые лучи послеполуденного солнца пробивались сквозь ткань.

– Ты вечно на улице, вечно зарабатываешь для меня, Джо-Джо, – начал Палмарес, делая глоток.

– Я всегда был делягой, Питон, – ухмыльнулся Гэган. – Да и что там, «Смешная дорожка» практически продает себя сама.

– Как бесплатные маринованные яйца в баре?

Рука Боунса безразлично задернула занавеску.

– Ну, нет, – сказал Гэган, слегка повернувшись в кресле, – я говорю не о товаре, Фрэнки. Эта штука просто динамит, она подсаживает их на раз. Один наркоман услышал от другого, и уже даже не приходиться давать им на пробу, как бывает с другими веществами. Так они ее хотят.

Он широко улыбнулся Палмаресу.

– Но, как ты и сказал, я зарабатываю для тебя, Питон.

– И я не могу выразить, как тебе благодарен, Джо-Джо. Я понимаю, что ты много работаешь, что работаешь с другими поставщиками, чтобы раздавать мой продукт из-под полы вместе с обычным дерьмом.

Он откинулся на спинку кресла и поставил стакан на ковер.

Гэган заерзал на сиденье, его улыбка исчезла:

– О чем ты говоришь, Питон?

– Я говорю, что ты набиваешь карманы, пока я тут пашу.

Гэган поднял руки.

– Не знаю, что ты слышал, Питон, но это ложь. – Он тут же наклонился вперед. – Все ложь. Разве я не сдаю свою долю, как и все остальные, и вовремя? Факт в том, что мои проценты неуклонно растут, как ты сам и сказал.

– С теми процентами, которые я тебе назначил, да, все нормально. – Палмарес сцепил пальцы, положив локти на подлокотник кресла.

– Я ничего не знаю о подпольных сделках, Палмарес. Клянусь головой своей матери.

Фрэнки Боунс зацыкал. Он отошел от занавески. Гэган поднялся.

– Опусти задницу обратно, – скомандовал Палмарес. Тот послушался.

– Послушайте, ребята, это не то, что вы думаете, – сказал Гэган. – Ладно, видите ли, я пробовал этот, как он там называется, план расширения. Да, его. Это же можно назвать инициативой, да? Я следил за деньгами и вел учет, тут никаких проблем. Я не пытался хитрить, уж точно не с вами, мистер Палмарес. Ничего такого.

– Где деньги, которые ты мне должен, Джо-Джо?

Тот нервно усмехнулся:

– У меня есть шкафчик на автобусной станции. – Он снова взмахнул руками. – Я знаю, как это выглядит, но это не так! Я просто хотел сохранить деньги в надежном месте, понимаете?

– Понимаю, – сказал Питон. – Отлично понимаю.

Гэган потянулся к ноге, чтобы расшнуровать ботинок:

– Ключ у меня в носке, на всякий случай. Да, сэр, при мне.

Он снял ботинок и частично стащил с ноги носок. Ключ от шкафчика упал на ковер, и он наклонился, чтобы поднять его. Как только он это сделал, Боунс встал позади его кресла.

Гэган наклонился вперед, протягивая ключ Палмаресу:

– Видите, никакого обмана.

Фрэнки Боунс обмотал тонкую проволоку вокруг шеи Гэгана и резко дернул назад:

– Нет, прошу, – прохрипел Гэган, когда ему перекрыли воздух. – Я был верен тебе, П-питон. Я не… это не… повторится.

– Чертовски верно, не повторится.

Палмарес вырвал ключ из руки Гэгана. Затем он бесстрастно наблюдал, как Фрэнки Боунс лишал предателя жизни. Глаза мужчины широко раскрылись, а язык вывалился изо рта, руками он тщетно цеплялся за проволоку, которая прекращала его существование.

Через мгновение безжизненное тело откинулось на спинку кресла.

– Позвони Карлу Гриссому, – сказал Палмарес. – У него есть заброшенный парк развлечений, недалеко от города, и за плату он позаботится о том, чтобы закопать тело этой крысы. Там его точно никто не найдет.

– Ясно.

Фрэнки Боунс криво улыбнулся.

Покончив с делом, Палмарес отправился к своему стоматологу на специальную примерку.

8

– Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости, – обратился профессор Лайнус Стивенс к человеку с опасной бритвой. – Я не сумасшедший и уж точно не самоубийца.

Не дождавшись реакции, он решил поднажать:

– Разве вы не понимаете, что знания, которыми я обладаю, изменят ход человеческой истории? Если я покончу с собой, все, что у меня вот тут, будет потеряно навсегда.

Повернувшись, он попытался постучать себе по виску, но вспомнил, что его запястья были скованы тугими кожаными манжетами. Он тяжело вздохнул:

– Если это случится, они победят.

Мужчина с бритвой слегка кивнул.

Его голову и шею на месте удерживал неподатливый стальной ошейник, так, что он мог только смотреть вперед. На полке между бритвенной лентой и банкой с зубчатыми гребнями в темно-синем барбициде стоял переносной телевизор с белоснежным экраном размером с игральную карту. Его изогнутая антенна была завернута в фольгу, но это, похоже, не улучшало четкость изображения. Стивенс смутно различал белокурую пышную прическу новой ведущей новостей.

Сквозь помехи она рассказывала о жестоком преследовании каких-то бандитов. Преступник, о котором шла речь, носил неправдоподобное прозвище Максимиллиан Зевс. Это на мгновение его заинтересовало, но когда стало ясно, что это просто очередной головорез, хватающийся за внимание СМИ, Стивенс заскучал. Кроме того, плохое качество изображения вызывало у него головную боль.

И все-таки кроме телевизора в его несчастном окружении было мало интересного. Парикмахерская в Лечебнице «Аркхем» представляла собой длинное узкое производственное помещение, примыкавшее к душевым заключенных. То, чего ей не хватало в стиле, возмещалось ветхостью. Стены, пол и потолок были покрыты заплесневелыми, потрескавшимися и безумно кривыми белыми плитками. Там стояли ряды ржавых металлических ванн, похожих на промышленные саркофаги, и грязная душевая кабина без дверей, внутри которой Стивенса облили из шланга самым недостойным образом.

Он сидел в чистой робе заключенного и готовился вот-вот расстаться с тщательно ухоженной бородкой, постриженной клинышком, которую носил еще со времён школы.

– Не понимаю, зачем вы… – начал он.

– Волосы на лице носить запрещено, – сказал мужчина с бритвой, сжимая подбородок Стивенса большим и указательным пальцами. – И не разговаривай, пока я брею, если не хочешь порезаться.

Стивенс последовал его совету и закрыл рот. Раз ему приходится выносить это позорное заключение, он выдержит это с достоинством.

Парикмахеру было около сорока, он был высокий и долговязый, с проседью на четко очерченных черных висках. Его темные глаза казались веселыми и дружелюбными, но длинные загорелые руки под закатанными рукавами халата были жилистые и накачанные. Как и весь здешний персонал, его порой звали усмирять грубых, жестоких преступников криминального класса. Такой благородный и воспитанный академик, как Стивенс, не мог ничего ему сделать.

Кроме того, он заметил, бритва вполне может служить оружием. Высокий интеллект не давал преимущества перед хорошо заточенным лезвием.

Зеркал не было ни в парикмахерской, ни где-либо еще в больнице. Он не мог следить за ходом безжалостной стрижки. Наверное, это к лучшему, подумал он. От этого было бы только обиднее.

Несмотря на ограничения, наложенные путами, Стивенс боковым зрением заметил движение, когда другого заключенного посадили в кресло слева от него и привязали. Он увидел пугающе бледную руку в кожаном ремне, со странно обесцвеченными ногтями, и услышал щелканье ножниц. Обрезки волос бесшумно падали на кафельный пол.

Волосы были… зеленого цвета?

Скорее всего, это заточение играло с его чувствами злую шутку. Но он не мог этого допустить. Он должен оставаться сосредоточенным любой ценой. Иначе они победят.

Парикмахер отступил на шаг, чтобы рассмотреть свою работу. Профессор отдал должное парикмахеру: тот, безусловно, был мастером своего дела. Стрижка бороды была готова за три минуты. Стивен стал гладкий как младенец, и мужчина перешел на стрижку его, надо признать, непослушных седых волос.

– Говори все, что тебе придет в голову, проф, – сказал парикмахер примирительным тоном. – Я весь внимание, после тебя у меня жертв нет.

– А, ясно, – сказал Стивенс, обрадовавшись, что можно вернуться к теме. Его любимой теме.

– Видишь ли, на этот раз они подобрались очень близко, – сказал он, поймав упущенную нить мысли. – Слишком близко. Я и в миллион лет не смог бы себе представить, что они опустятся до того, чтобы захватить умы невинных студентов. Вот они меня и вынудили. Веришь? Мне это разбило сердце. Пришлось убить таких многообещающих молодых людей – но какой у меня был выбор, а? Эти молодые люди были скомпрометированы. Им промыли мозги.

– В их черепа были встроены имплантанты передовой технологии, – продолжил он, – все для того, чтобы украсть мои данные. И все же я сорвал их гнусный план. Бьюсь об заклад, они не знали, что я на такое способен, думали, у меня нет средств, чтобы предпринять такие решительные действия в моем преклонном возрасте.

– Кто «они»? – спросил парикмахер, отрезая волосы. – Кому были нужны твои материалы?

– Ну, русским, конечно, – ответил Стивенс. – А ты что думал?

– Русские? – Парикмахер стоял у него за спиной, но он почти ощущал недоверчивую ухмылку, где-то за левым ухом. – Ты что, не следишь за последними событиями? О гласности и прочем? При новом мужике, Горбачеве, все станет по-другому. Холодная война уйдет в историю, проф.

Стивенс тяжело вздохнул. Ему всегда трудно давалось общение с интеллектуально неполноценными. Они просто не могли понять сложные, глубокие вопросы, связанные с его работой, или серьезные глобальные последствия передовых исследований.

– Разве ты не видишь? – настаивал он. – Это они хотят, чтобы ты в это верил. Союз играет в долгую игру, потому что они могут видеть будущее. Как и я. Это не тот фокус, который рассчитан на то, чтобы поразить массы. Это реальность – экстраполяция сценариев с помощью компьютерных моделей, скрупулезное изучение бесконечных переменных вероятностей.

– Всего через десять лет, – продолжал профессор, – фундаментальные принципы моих исследований используют для построения глобальной сети взаимосвязанных компьютеров. Эта сеть изменит повседневную жизнь, она уже не будет прежней. – Он понизил голос, словно боялся, что его услышат. – Что еще страшнее, это позволит беспринципным политикам получить беспрецедентный доступ ко всем аспектам нашей жизни. Все будет подчиняться манипуляциям. Наше правительство, банки, частные каналы связи, даже наши личности будут у всех на виду. Войны будут вестись и выигрываться на виртуальном поле боя внутри виртуальных машин. Вот увидишь, Арпанет станет ключом ко всему!

– Как скажешь, проф, – сказал парикмахер, продолжая работу. Волосы все падали и падали на пол.

Стивенс стиснул зубы. Подобное презрение, исходящее от жалкого существа, было гораздо хуже физического унижения. Он чувствовал, как бьется его сердце, как звенит в ушах. Как всегда, он ощущал себя совершенно одиноким. Никто из этих людей не был способен понять его гений.

– Не знаю, зачем я перед вами распинаюсь… – пробормотал он.

– Ну, что ты, проф, не останавливайся на самом интересном месте.

Что за?.. Стивенс от удивления подпрыгнул. Это сказал заключенный с соседнего кресла. Мужчина с зелеными волосами. Его голос был высокий, пронзительный и отчетливый, с какой-то сочной, почти певучей интонацией, которую, как он мог поклясться, он слышал где-то раньше. Может быть, по ТВ?

– Прошу, продолжай. Я умираю от любопытства.

•

Шаги Альфреда Пенниуорта отдавались эхом, пока он спускался по винтовой железной лестнице, ведущей из уютного особняка в бэтпещеру.

В подземном логове было несколько секций, в том числе современная криминалистическая лаборатория и кастомизированная ремонтная мастерская, предназначенная для размещения любого вида транспорта – наземного, морского или воздушного. Дальше располагалась открытая площадка, где наготове стоял Бэтмобиль. Среди полированных стальных опор и высеченных самой природой каменных стен лежали сувениры из прошлых дел.

Одни из них хранились в витринах, другие были огромными – вроде двадцатифутового пенни, который раздавил преступника, который сам его и сделал, массивная аниматронная копия тираннозавра и такая же огромная игральная карта, взятая из одного из самых ранних логовищ Джокера.

Ряд насосов, подобных тем, что были найдены в подземной транзитной системе Готэма, контролировали воду, естественно протекающую через пещеру. Блоки экологического контроля сдерживали сырость, дабы избежать повреждения многочисленного деликатного оборудования, а также сохраняли комфортную температуру в каждой зоне.

Наконец, перед Пенниуортом появилась его цель – компьютерная лаборатория.

– Не хотите перекусить, мастер Брюс? – сказал он заходя. Он был одет в темные брюки, рубашку и золотого цвета жилет с узором из индийских огурцов. Галстук был развязан, рукава закатаны. Шорох кожаной подошвы был едва слышен на стальной обшивке. Под рубашкой, на правом бицепсе, виднелась татуировка времен службы в SAS. Сказать, что он дворецкий, было все равно что заявить, что Тадж-Махал – это просто здание.

– Нет, Альфред, спасибо.

Брюс Уэйн сидел перед суперкомпьютером на возвышении, куда вела встроенная лестница. У него был огромный монитор, изогнутый, как двойное окно «Боинга-747», и широкая панель управления. На мониторе появились окна различных форм и конфигураций. По мере того, как его пальцы быстро бегали по клавиатуре, появлялись, исчезали или перемещались в сторону многочисленные изображения, от файлов микрофиш до камер с замкнутым контуром. Пенниуорт всегда удивлялся, что у Брюса получается что-то понимать в захлестывающих стимулах.

– Вы нашли какие-нибудь следы, ведущие к мистеру Маннхейму?

– Пока не выходит отследить передачу, – сказал Уэйн с явным раздражением в голосе. На нем была форма Бэтмена, маска была откинута на плечи. Он нажал кнопку на панели, и один из экранов слева увеличил изображение. По примитивной топографической карте Метрополиса и его окрестностей медленно двигалась красная точка.

На экране рядом с картой возникло какое-то движение. Буква за буквой на черном фоне светящимся зеленым шрифтом выводилось сообщение. Однако человек, сидевший за пультом, не печатал.

– Подумать только, – пробормотал Пенниуорт, обращаясь не столько к хозяину, сколько к самому себе, – эта адская машина обрела собственное сознание?

От этой мысли ему стало… не по себе. Просмотрев множество файлов, он обнаружил, что весьма регулярно такая технология – часто внеземная по своей природе – приводила к катастрофе.

– Что? – спросил Уэйн. Он повернулся посмотреть, на что глядит Пенниуорт. – А, это. Это ответ от физика-теоретика, доктора Хокинга. Я консультируюсь с ним, когда ситуация требует особого опыта.