Верните меня на кладбище

– Вообще уехать, – Кара рискнула ответить правду.

– Тогда, возможно, я смогу вам помочь, – подмигнул кареглазый. – Пусть не бесплатно…

– А я бесплатно и не соглашусь, – ощетинилась Кара.

Она ощутила угрозу, о которой успела позабыть. Некогда мужчины считали себя в праве рассчитывать на некие услуги взамен на помощь, а иногда и без нее, просто так, потому что хотели. А Кара… Она была симпатичной девушкой без положения и связей, то есть заведомо беззащитной и на все согласной. Пришлось научиться говорить «нет» так, чтобы даже глухой не спутал его с «да, но я поломаюсь», при этом не выходя за рамки дозволенного. Увы, поднять руку, оскорбить нельзя, незамедлительно последует расплата. В мужском мире женщине дозволено лишь бежать или соревноваться в красноречии. Кара выбирала последний вариант и старалась не попадаться на глаза проверяющим. В школе достаточно учительниц, которые порадуются щипку за мягкое место. Кара их не осуждала. У каждого свои правила и свои обстоятельства. Словом, сейчас она отсекла один из вариантов оплаты.

– Простите, если оскорбил.

Мужчина попался понятливый и порядочный. Кара выдохнула. Раз так, можно иметь с ним дело, вот только пусть представится и расскажет, куда направляется. Оказалось, оба смуглых путешественника – купцы, привозили в Осин товары, теперь возвращаются обратно. Торгуют тканями, родом из центральной области Скадара.

– А до столицы от вас далеко?

Глаза Кары загорелись. Неужели то самое зернышко?

– Не очень, с неделю пути. На дилижансе быстрее.

Действительно, зернышко. И как тут отказаться? В итоге через пару минут Кара, надежно прикрытая мужскими спинами, шагала по улицам Осина к одной из семейных гостиниц. Она находилась чуть выше по улице Сподвижников, почти у выезда из города. Торговцев гостиница привлекла наличием подходящих складов неподалеку. Пока шли, познакомились. Более разговорчивый, старший компаньон, представился Эдом, второй – Яном.

– И от чего же бежит такая красивая леди? – не унимался торговец.

Кара с трудом удержалась от смешка. Тут со всеми словами проблема, и решается она покупкой очков. Разве леди надела бы такое пальто с такими туфельками? Ладно, у мужчин вкуса нет, нужно смириться, что для них деления на цвета и стили не существует, но красивая… Велика сила фантазии, дорисовавшая лицо под вуалью! Да если Кара ее поднимает, уложит своей красотой обоих, причем наповал.

– А вот отчего.

Молодая женщина обернулась и ткнула пальчиком в толпу, направлявшуюся к почтовой станции. Отсюда люди казались крошечными. Повезло Каре, уберегли высшие силы. Если бы она припозднилась или задержалась на площади… Какое счастье, что бывшая учительница мыслила на шаг вперед преследователей.

Прервав безмолвие, Ян присвистнул:

– Неужели за тобой? Что-то украла?

– Ага, спокойствие дядюшки. Ему очень нравилась кладбищенская тишина.

Да, будь воля Оливера Стена, Кару бы закопали футов на двадцать, а сверху придавили скалой. Интересно, к нему уже приходили недовольные владельцы лавок, предъявляли счета за мертвую племянницу? Ничего, и оплатит, и объяснится. Молодая супруга имеется, не придется лгать, будто тайком подрабатываешь в театре женскими ролями второго плана.

– И что же ты учудила? – хрюкнул Эд.

У мужчины с чувством юмора все в порядке, оценил каламбур. Эх, если бы он только знал, что слова надлежало понимать буквально…

– Поставила под угрозу финансовое благосостояние, вернулась не вовремя. Я ведь для всех мертвая, он и наследство получил.

Правда всегда лучше лжи, не запутаешься, заодно расположишь к себе собеседница. Вот и торговец посочувствовал, посоветовал подать на родственника в суд.

– Обязательно, когда окажусь в безопасности, – пообещала Кара.

Разумеется, ничего такого она делать не собиралась. Хватит с дядюшки позора, сердечного приступа и скромной денежной компенсации. На большее в ее положении рассчитывать сложно: правосудие всегда на стороне живых. Грела сердце сломанная дядина нога – вишенка на торте скромной мести.

Но вот они свернули на узкую улочку, проложенную вдоль складов, и Кара немного перевела дух. Осинцы не неслись следом с криком: «Убить мертвеца!», по-прежнему крутились у почты. Только молодая женщина туда не вернется, могут хоть до следующего года дожидаться. Наверняка часть солдат сейчас на кладбище, вторая рванула к некроманту – предсказуемо. Кара прослезится, если узнает, что они и дом бывшего мужа навестили. Будто у нее могла проснуться ностальгия по короткому браку без любви!

– Заходите, погрейтесь.

Эд толкнул дверь углового здания, боковым фасадом выходившего на улицу Сподвижников. Скромная вывеска сообщала, что здесь путник может найти еду и кров.

– Не откажусь от чашечки горячего чая, – улыбнулась под вуалью Кара. – А еще освежиться бы – дядя даже присесть не позволил.

– Конечно. Ян, поделимся комнатой с барышней?

Младший компаньон ничем делиться не собирался, но отступил перед натиском старшего, только едва слышно прошипел: «Деньги!» Эд одарил его подзатыльником: не стоит думать о бренном перед лицом прекрасного. В руки Кары лег старинный ключ.

– Мы скоро уезжаем, не взыщите.

– О, мне и получаса хватит, только умоюсь.

Хотелось добавить: «Грабить не стану», но молодая женщина благоразумно промолчала. Есть темы и люди, над которыми и с которыми не шутят. Ян и его выручка – одни из них.

Скрипучая лестница привела Кару в узкий коридор, в который с двух сторон выходили двери комнат. Ее интересовала шестая, номер торговцев. Внутри царил самый настоящий бардак – то ли привычное дело, то ли последствия спешных сборов. Переступив через сумку с одеждой, Кара пустила в комнату свежий воздух: не помешало бы проверить. Содержавшая гостиницу семья экономила на всем, поэтому открывалась только форточка. Страшно представить, как сильно нагревалась небольшая комнатка летом! Кара померила, от стены до стены четыре шага, еще пять в длину. Две кровати, стул, тумба, умывальник за ширмой. Удобства в коридоре, здесь бы они просто не поместились. Скинув пальто на одну из кроватей, Кара заперлась изнутри и аккуратно расстегнула платье. На месте удара красовался багряный синяк с некрасивой темной сердцевиной раны. Кровь не текла, но прикосновение к коже отдалось нестерпимой болью.

– Сейчас бы ватный тампон! – вздохнула молодая женщина.

Она не надеялась найти у торговцев аптечку, но с надеждой заглянула за занавеску. Хм, помазок и осколок зеркала. Ян и Эд несильно обидятся, если Кара воспользуется их вещами. Да и зачем им знать? Кара тщательно ополоснула помазок и поднесла к коже. Ее мгновенно защипало, пришлось закусить губу, чтобы не закричать. Но глаза боялись, а руки делали. Промыв рану и убрав сгустки крови, молодая женщина вновь почистила помазок и вернула его на место. Подумаешь, мокрый – влажно, вот и не успел высохнуть. Теперь лицо. Зажмурившись, Кара подняла вуаль. М-да, все то же, лучше не стало. А могла бы начать расти кожа…

– Интересно, – задумалась Кара, разглядывая странный симбиоз из мертвого и живого, – а кости можно омывать, или ограничиться тем, что привычное, человеческое?

В итоге бывшая покойница провела эксперимент и методом проб и ошибок поняла, кости трогать не стоит. Зато рот, уши и шея на воду не жаловались. Оставалось платье. Кара наскоро застирала его подручными средствами, хотя в глубине души понимала: бесполезно, тут без чудо-служанки с чудо-средствами не обойтись.

Естественные потребности стали сюрпризом, но неудобств не доставили. И в оговоренный срок молодая женщина спустилась на обещанную чашечку чая. То, что никто ее не предлагал, а Кара всего лишь высказала пожелание, бывшую учительницу не смущало. Она не сомневалась, торговцы не сэкономят медяк, когда рассчитывают получить золотой. Так и вышло: хозяйка накрыла стол и подала к чаю свежей выпечки. Кара с удовольствием поела, заодно обсудила стоимость проезда. Лиф платья она благоразумно прикрыла шарфиком, который в последнюю минуту стащила у Джиневьевы. Легкий, газовый, он не вязался с меховым пальто, зато идеально подходил к вечернему платью.

– Итак? – Кара выразительно глянула на компаньонов, сделала глоток… и закашлялась.

Чай с непривычки казался непомерно горячим, она забыла, что нужно прихлебывать осторожно, приучая небо и горло к подзабытым ощущениям. Булочки тоже пришлось отщипывать. Пусть со стороны примут за чудачества, леди часто ими страдают.

– Зависит от обстоятельств, – деловито ответил Эд. От былого балагура не осталось и следа, его место занял расчетливый торговец. – До куда вы с нами доедете, как будете питаться, с каким комфортом передвигаться и все такое прочее.

– Зависит от того, сумею ли я обналичить облигации, – в тон ему ответила Кара.

– Так за этим дело не станет, – вновь подал голос Ян. – Если не фальшивые, я обо всем позабочусь.

Глава 4

Путешествие вместе с торговцами, безусловно, уступало по степени комфорта поездке в дилижансе, но Кара радовалась самой возможности покинуть родной город. Кто бы мог подумать, что однажды он ополчится на нее! К счастью, Кара не относилась к сентиментальным особам, а то устроила бы долгую сцену прощания. По канону требовалось намочить слезами три носовых платка и произнести пламенную речь, в которой перечислялись все памятные события, начиная с первого зуба, кончая воскрешением из мертвых. В заключение можно было выйти навстречу охотникам и патетично предсказать им бурное раскаянье в содеянном. Мол, они еще пожалеют, кого потеряли. Ну и попутно вытащить парочку топоров из головы и стрел из груди – местное население не стало бы спокойно стоять и ждать, пока любительница мелодрам закончит выступление. Но Кара исповедовала другие принципы и предпочла сэкономить здоровье и время. С максимально возможным удобством устроившись в крытом тентом фургоне, она считала путевые столбы и просила хозяйку гостиницы временно заболеть склерозом. Кара слишком приметна, стоит женщине выйти в лавку или переговорить с соседкой… Но обошлось. То ли хозяйка попалась нелюдимая, то ли действительно страдала амнезией.

Фургоном правил Ян, Эд путешествовал пешком. Некогда забитая тканями повозка сейчас зияла пустотой. Безрессорная, она щедро потчевала пассажиров жестким массажем. Кара опасалась, что к вечеру ее тело превратится в один огромный синяк. Но молодая женщина не жаловалась, наоборот, благодарила судьбу за шанс приблизиться к нужной цели. Как там говорили священники? Правда, их особо не слушали и в церковь ходили редко, на свадьбу или похороны. Так вот, страдания очищают и укрепляют. К концу пути Кара сможет обходиться без воды и гнуть подковы.

Разумеется, щекотливый вопрос о вуали прозвучал, но воскресшая покойница заранее приготовила правдоподобный ответ: у нее экзема. Компаньоны посочувствовали и отстали. Время в праздности тянется бесконечно, поэтому спутники не молчали, перебрасывались ничего не значащими фразами. Потом Кара и вовсе вызвалась помочь спасителям, подвести итог их торговли. Она ведь учительница, могла не только отнимать и складывать. Ян поначалу заартачился, но Кара со смешком заверила, что даже при жгучем желании не смогла бы их ограбить:

– Где деньги, я все равно не знаю, с двумя крепкими мужчинами не справлюсь. Остаются подельники, но ведь им надо как-то расчеты показать, вдруг там сущие крохи?

И Ян сдался, неохотно вывалил на дно фургона кучу расписок и обрывков тетрадных листов.

– Вы так и собирались везти это до дома?

Удивлению Кары не было предела. Никакой системы, никакого порядка!

– Да, мы подбиваем баланс после поездки.

– Именно поэтому у вас только один фургон, – покачала головой молодая женщина. – Ну разве так можно! Ваши записи любой ветер развеет. Лучше дайте карандаш и тетрадь, которую вы немилосердно ободрали. Сейчас узнаем, чего стоили ткани.

Неудобно считать и писать, когда тебя мотает из стороны в сторону, но еще неудобнее бездельничать часами. Заодно тренировка для мозгов, чтобы не ржавели. Тут некроманту спасибо, не набил череп опилками. Пыхтя от усердия, Кара разбирала чужой почерк, сводила цифры и часа через три, сияя, протянула Яну результат.

– Двести! – гордо сообщила она. – Хорошая выдалась торговля, ребята!

Сказала и задумалась: не слишком ли фамильярно? Но компаньоны не обиделись, наоборот, Ян даже полюбопытствовал, не хочет ли она стать частью предприятия:

– Так бы мы контору на время отлучек не закрывали бы.

Кара обещала подумать, хотя видела свое будущее совсем другим. Но не расстраивать же людей, что стоит маленькая вежливая ложь?

Тем временем из-за горизонта показался соседний городок. Время в нем застыло примерно сто лет назад. Все те же дранковые крыши, общественные колодцы, деревянные дома, укрепленные штукатуркой. До моря далеко, никаких достопримечательностей, богатого землевладельца рядом тоже не наблюдалось, вот и чах город, довольствовался глубоко провинциальной судьбой. Кара здесь никогда не бывала – земли, которыми управлял ее покойный муж, находились южнее. Эд предложил остановиться и перекусить, Ян и вовсе настаивал на ночевке.

– Взгляни на небо, – твердил он, – солнце уже низко. Мы поздно выехали, до ближайшего постоялого двора засветло не доберемся, лучше в городе остаться.

– Вечно ты ноешь! – недовольно глянул на него Эд. – Пил бы меньше эля, быстрее бы ехали.

– Ну, как знаешь! – мрачно процедил компаньон и отвернулся.

Больше он не проронил ни слова.

Лошади свернули с основного тракта на проселочную дорогу и въехали в городок. Кара не запомнила его названия, начертанного на вылинявшей от дождей доске. Молодой женщине хотелось есть – подзабытое чувство! А еще – отвести Яна в сторонку и поговорить об облигациях. Наличных денег немного, а дядюшкиными бумажками не расплатишься.

Какой контраст с Осином! Казалось, местный мэр давно сбежал с любовницей на море, прихватив с собой казну. Разбитые дороги, занесенные снегом тротуары, погнутые фонари. Даже перед церковью на центральной площади сугроб. Здание местной школы производило удручающее впечатление, Кара не стала бы проводить там уроки. Здание на ладан дышит, того и гляди развалится. И над всем этим флаг Скадара. Стыдно!

– Что, нравятся местные красоты? – усмехнулся Эд и приноровил шаг лошади к натужному движению фургона.

– Создается впечатление, будто город недавно ограбили.

Кара сидела и думала, как бы сложилась ее жизнь, если бы она родилась в подобной дыре. Воистину, все познается в сравнении!

– Вы недалеки от истины. Или можно на «ты»?

Торговец выжидающе посмотрел на молодую женщину, и она кивнула. Можно, так даже проще.

– Некогда тут работала крупная фабрика, добывали глину. Потом владелец исчез. Вроде, попался на махинациях и дал деру. Поставили государственного управляющего, но дело не заладилось. Народ здесь ленивый, предпочитает гнать выпивку, а не копаться в земле.

– И все ты про всех знаешь! – рассмеялась Кара.

– Так не первый год езжу, а завсегдатаи таверн говорливы. Жаль, тебя в Осине прежде не встретил.

Ожившая покойница закашлялась. Ну вот опять! С ухаживаниями Эда надо что-то делать, иначе топать ей до столицы пешком. Экзема экземой, но в некоторых случаях мужчине становится все равно. Последствий этого «все равно» Кара не желала, опять-таки сомневалась, будто они устроят даже Эда. Делить постель с не до конца ожившим трупом – очень специфическое удовольствие. Раз так, нужно осторожно его отвадить, но сохранить добрые отношения.

– Я замужем. Была, – немного поколебавшись, добавила Кара.

Если соврет, что муж до сих пор жив, начнутся новые вопросы, подозрения. Почему одна, почему супруг не защитил, какую власть над ней имеет дядя? Нет, лучше вдовой. Кара сообразила, что с той памятной кладбищенской ночи так и не взглянула на руку. Кольцо оказалось на месте, не сняли. И на том спасибо.

– Вот.

Чтобы развеять сомнения, молодая женщина показала символ супружеских уз.

– Ясно… – протянул сразу скисший Эд. – Недавно овдовела?

Кара кивнула.

– Полгода назад.

Вот так, замечательно. В Скадаре разрешали вступать в брак через год после смерти предыдущего супруга. О новых любовных отношениях тоже речи не шло: все еще ношу траур в душе, что люди скажут? Эд мужчина порядочный, настаивать не станет. И Кара не ошиблась, настойчивые ухаживания прекратились, торговец только поинтересовался причиной смерти благоверного.

– Лихорадка.

Правду нужно выдавать дозированно, про убийство не заикаться.

Тем временем фургон обогнул площадь и свернул на одну из похожих друг на друга, словно близнецы, улиц. Нос Кары уловил запах тушеного картофеля с луком. Засосало под ложечкой, оживилась едва убаюканная рана. Последняя доставляла немало хлопот. Прыжки на ухабах неизменно отзывались болью, Каре стоило большого труда держать лицо перед спутниками.

– Нам не сюда! – рассмеялся Эд, перехватив ее страждущее выражение лица. – Лошадей и повозку оставить негде. Мы всегда на выезде останавливаемся, у почты.

Молодая женщина кивнула. Ничего страшного, не умрет. Она вообще с некоторых пор скончаться не способна.

Здешний городок относился к тому типу селений, которому не полагались даже проходящие дилижансы. Вся надежда на почтальона, раз в неделю возившего почту и посылки в ближайшее крупное поселение и обратно. Поэтому вместо навесов и павильона местные жители довольствовались коморкой в пристройке склада. Там за конторкой восседал почтальон, принимал корреспонденцию, записывал желающих уехать. Буквально в двух шагах от склада гудел постоялый двор – полная противоположность застывшему мирку холщовых мешков и сургучных печатей. Он выгодно отличался от большинства городских строений, сразу видно, приносил владельцу доход. Однако сегодня у коновязи переминалась с ноги на ногу только парочка лошадей, а из открытых даже по зимнему времени окон не доносился заливистый смех.

– И верно, не успеем! – вздохнул Эд, бросив взгляд на небо.

Словно в подтверждение его слов сутулый почтальон погасил свет и запер контору. Его вихрастую макушку золотило закатное солнце. Зимой темнело быстро, поневоле приходилось коротать вечера за кружечкой хмельного меда. Это летом можно рискнуть, проехать пару миль в сумерках, в снежную пору рискованно.

Ян занялся повозкой и лошадьми, крикнув, чтобы и на его долю заказали эля.

– Лишь бы выпить! – рассмеялся балагур Эд. – А тебе, милая барышня, морсу?

Он придержал перед Карой дверь и вошел следом.

– Можно тоже эля, но немного.

Молодая женщина решила поддержать компанию. До утра они все равно в путь не тронутся, можно немного расслабиться. Когда она в последний раз пила эль? Нет, не год назад, еще с мужем. Пусть Кара его не любила, неплохой был человек. Не бил, не заставлял трудиться от зари до ночи, книги покупал. После его гибели Кара перевезла их в Осин, но дядюшка давно пустил томики на растопку. А как бы хотелось вновь сесть в кресло-качалку и погрузиться в волшебный мир пожелтевших страниц! Больше всего жалко сборник поэзии. Кара неизменно открывала его, когда становилось тошно. Такое состояние накатывало не раз и не два даже в пору замужества. Это со стороны все хорошо, благостно, а на душе тяжко. Не всем дано жить с мужем без любви. Может, Кара смирилась бы, притерпелась, но не дали. Потом… Потом и вовсе не хотелось расставаться с чистыми и светлыми стихами, столь непохожими на окружающую действительность. Все блажь, пустая меланхолия, вот деньги… Оставалось надеяться, дядюшка ими подавился, Кара сделала все возможное.

– Ну, чего загрустила?

Оказалось, молодая женщина задумалась, застыла на пороге. Виновато улыбнувшись, пусть Эд и не видел (и хорошо, дольше проживет, не сбежит в монастырь), Кара шагнула в обеденный зал. Если свернешь направо, окажешься в хозяйском закутке. Пойдешь прямо, уткнешься в лестницу, ведущую в меблированные комнаты.

– Иди, стол выбирай, я сейчас!

Эд легонько подтолкнул Кару в спину, а сам отправился договариваться насчет постоя.

Принцип любого постоялого двора – простота. Никто не украшает стены картинами, не развешивал гирлянды цветов, разве только заезжий художник в счет платы намалюет чего-нибудь поверх штукатурки. Вот и тут голые стены, деревянные столы с лавками. С балок вперемешку с паутиной свешиваются гирлянды чеснока – по традиции им отпугивали вампиров, хотя последних не встречали лет двести. Кара забралась в уголок, ближе к очагу. Что толку усаживаться к окну, все равно ни зги не видать, зато тут тепло, хорошо. Тело ответило благодарными мурашками – продрогло под пальто. Неспешно раздевшись, молодая женщина повесила вещи на крючок и кивнула девчонке лет пятнадцати, которая принимала и разносила заказы. Не убьет же Эд, если она немного подсуетится. Свиные ребрышки, утка, печеные овощи – обычная и сытная пища, а для Кары – деликатесы. Она скупила бы всю кладовую, но помнила, едят не глазами. Раз так, хватит половины утки. К ней можно взять тушеной капусты. Мужчинам – те самые ребрышки, тоже капусты и колбасок. Что будут пить? Эль. Ей пшеничного, спутникам – ячменного. Пока все, потом позовут, если потребуется.

Эд подошел, когда девчонка уже проворно расставляла кружки. Торговец довольно кивнул и плюхнулся на скамью напротив Кары.

– Надеюсь, угадала, – развела она руками.

– Мы непривередливые, точно не ошиблась. А вот и Ян!

Мужчина обернулся, приветствуя компаньона.

Захрустели хрящи, застучали вилки и жбаны. Ели молча, лишь изредка перебрасывались парочкой фраз. Подавальщица несколько раз доливала эля мужчинам, а Кара медитировала над первой кружкой. Странное дело, ей вдруг захотелось спать. На кладбище, в мороз, ни капельки, а тут разморило. Не иначе тело вспоминало былые привычки. «А ведь мне не хочется умирать, – поймала себя на мысли Кара. – Чем дальше, тем меньше. Ну его, этот покой, безмолвие! Лучше жить, впервые жить для себя, чтобы никто не распоряжался моей судьбой». Вот о чем надо просить Верховного некроманта – это исправить лицо и убрать остатки смерти. Все же как хорошо, что Турс Абри оказался неумехой, а то лежала бы Кара сейчас в могиле, получив то, чего на самом деле не желала.

– Устала? – Перед ней стукнулся о стол ключ с массивным деревянным брелоком. На нем красовалась выведенная тушью цифра «четыре». – Я тебе отдельную комнатку купил, не побеспокоим.

– Сколько? – Торговые люди ничего не делают бесплатно.

– Потом сочтемся! – отмахнулся Эд.

Кара поблагодарила и побрела наверх. Хватит клевать носом, лучше впервые в новой жизни заснуть. Пусть кровать узкая, а стены тонкие, из всех щелей дует, зато нет горожан с кольями. Не доберутся они сюда так скоро, завтра же Кара будет очень далеко. Сон накрыл молодую женщину практически мгновенно. То ли сказалось общее напряжение, то ли непривычная организму еда. Но где-то посреди ночи Кара проснулась и, как ни ворочалась, не могла снова уснуть. Бывшая покойница дошла до сорок первой овечки, лениво прыгавшей через иллюзорный забор, когда сообразила: она не проснулась, ее разбудили. Стук-стук и шур-шур доносились из-за двери. Кара не могла сказать, откуда именно, но явно из коридора. «Наверное, запоздалые постояльцы, – решила госпожа Барк и мысленно пожаловалась: – Могли бы потише!» Взбив жидкую, словно блин, подушку, молодая женщина повернулась к стенке и прикрыла глаза, но тут же подскочила, услышав сдавленный крик и оборвавшееся на первом слоге ругательство. Если бы голос принадлежал одному и тому же человеку, Кара грешила бы на дурной сон, но возмущались разные люди. Более того, показалось или нет, шумели в номере новых приятелей.

– Так, – Кара свесила ноги с постели и нашарила туфли: с некоторых пор она не переносила холод, хватит, належалась в морозильнике, – какова вероятность, что Эду и Яну одновременно приснились кошмары? Практически нулю. Пугаться друг друга они тоже не станут, даже с пьяных глаз у товарища останется две руки и две ноги, выходит, в гости пожаловал барабашка из коридора. Не пора ли взглянуть на господина Шур-шур?

Сказано – сделано. Наскоро приведя себя в порядок, – женщина всегда остается женщиной, что бы ей ни твердили некроманты и прочие отсталые личности – бывшая покойница осторожно звякнула щеколдой и выглянула в коридор. Так и есть, дверь соседнего номера приоткрыта, заметно какое-то движение. И все без света, законностью и не пахнет. «Вот тебе и постоялый двор! – мысленно всплеснула руками Кара. – Хуже притона!» Раз так, она не обязана соблюдать правила приличия. Молодая женщина сняла вуаль и кинула на кровать – не возвращаться же! Номер маленький, сложно не добросить. Вот так, правосудие уже в пути. Сами виноваты, кликали ночной кошмар, он и явился. «Туфли лучше снять, – размышляла Кара. – Какое привидение цокает каблуками? Ничего, потерплю. А если подцеплю занозу, потребу с хозяина скидку. Он и так должен приплатить за безобразную охрану». Молодая женщина хихикнула, представив собственный облик. Классика жанра – благонравная покойница в саване. Ну, ладно, не в саване, а в сорочке, но она ведь тоже белая, разницы никто не заметит. Чтобы не выпадать из образа, Кара вытянула перед собой руки, так и двинулась навстречу незваным гостям.