Ярл

– Потому что мы не на побывку, – опять вмешался я, незаметно сделав знак рукой остальным не встревать. – Мы – новый гарнизон Звонких Ключей.

– Ах во-от оно чо-о… – как-то по-особенному почти пропел трактирщик. И мне сразу многое стало понятно.

Надо признать: готовясь к отъезду, я совершенно упустил из виду один момент. А именно – взаимодействие с местными. Точнее, я про это подумал… секунд пять… и мысленно свалил всё на друга-сержанта. Не то чтобы я не собирался исполнять свои обязанности – они были такие, что контактировать с жителями Ключей для этого особо не требовалось. А если и потребовалось бы вдруг (ну мало ли?) – завоевать расположение селян проще простого: доступный в любой момент для обращения «личный» маг Жизни дорогого стоит. В общем, я все дни пути отдыхал, мысленно составлял себе расписание самостоятельных занятий, работ и экспериментов, прикидывал, как добывать необходимые ингредиенты, написал прямо в седле по письму Тане с Роной и Маше и совсем не думал, что конкретно я буду делать на месте. А зря. Потому что Урса был только первой, так сказать, ласточкой. Точнее, ж-жирным таким бакланом, который мог очень здорово подпортить мне дальнейшую службу.

Имя корчмаря, как вы уже догадались, переводилось как «медведь» – видимо, оттого берлога, и пресловутый жестяной флюгер-«герб». На хозяина тайги мужик действительно чем-то походил: такой же здоровенный и брюхо себе наел, словно на зиму собирался спать завалиться, аж рубашка не сходилась, выставляя между деревянными пуговицами обильно поросшее бурым волосом брюхо. Отдельного описания заслуживала морда – да-да, морда, а не лицо. Наглая, хитрая морда очередного высокорослого скота, возвышающегося надо мною на целую голову. И поперёк этой морды было прямо во-от такими буквами написано: как бы кого обмануть!

Знал я такой тип людей – с теми, кого они считают своими, они более-менее честны. А вот чужаков постараются обмануть и одурачить из принципа – если, конечно, с этого можно нажиться. Почему? А потому что – почему нет? Любимый приём на все претензии – надвинуться на обманутого с наглой улыбочкой и спросить: «Ну и чё ты мне сделаешь?» Баюн обозначил меня как командира – и в хитрой, но не самой умной башке Урсы уже замкнулись нужные контакты. Раз чужак главный – ему и отвечать. А потому караванщикам будут предъявлены честные глаза и вопрос «какие лошади?» Конечно, можно дать отмашку сержанту, чтобы он прояснил не товарищу гостиничному работнику всю глубину его заблуждений, но… Зачем? Есть способ проще. Помните про молоток и гвозди?

– Урса, раз мы теперь будем сотрудничать, хочу сразу кое-что прояснить, – постаравшись состроить максимально доброе лицо, сказал я. Улыбочка корчмаря слегка померкла, похоже, он даже что-то почувствовал свои звериным чутьём, вот только не разобрал что. – Если вдруг пропадут кони или у службы логистики выйдет ещё какой ущерб… я тебе кишки вытащу. Вот так.

И в подтверждение своих слов без особых усилий пробил ему сложенной «лодочкой» ладонью объёмный живот.

Я ведь уже сказал, что последний месяц мне приходилось много лечить? Когда на лазарет с тридцатью гвардейцами нужно потратить три часа и ни секундой больше, иначе просто поспать и поесть будет некогда – волей-неволей отрабатываешь типовые приёмы, позволяющие всё делать быстро. Вот так я научился обходиться без скальпеля, когда требовалась полостная операция – Жизнь ведь вполне позволяет заставить клетки кожи расступиться под пальцами. Во всяком случае, если солдат не имеет латентной одарённости, это можно проделать быстро и просто. Не самое аппетитное зрелище, согласен, но приём позволяет сэкономить несколько минут и не возиться с дополнительным острым предметом в руках. Худший кошмар хирурга – забыть что-нибудь в больном, а я иногда проводил процедуры в состоянии, когда лучше не рисковать подобным.

Урсе в каком-то смысле повезло – я ведь его именно превентивно попугать решил, а не убить. И даже болевые ощущения убрал раньше, чем они дошли до мозга больного. Зато без труда нащупал толстую склизкую «трубу» двенадцатиперстной кишки и подёргал, сугубо для иллюстрации своих слов. Впечатления, если кто не знает, пациент при этом испытывает бесподобные – внезапно узнает, что у него внутри что-то есть. Пока пройдоха, наконец осознав случившееся, стремительно белел (не от потери крови, должен заметить, он сам справился), я бездумно выплеснул немного Стихии для диагностики – когда делаешь одно и то же сотни раз, оно выходит само собой. Хм, вот и отклик… ага, почка. Правая.

– Я рассчитываю на долгое, честное и плодотворное сотрудничество, партнёр, – с чувством сказал я, вытаскивая руку и сращивая брюшную стенку. Лёгкое движение кистью – и свернувшаяся кровь вместе с остатками иных жидкостей пылью облетела с моих пальцев. Взяв в левую руку безвольную ладонь трактирщика, я правой вложил туда приличных размеров почечный камень. – А это, так сказать, в залог. Почки больше болеть не будут, но ты всё равно береги здоровье, партнёр. Лишний вес, что ли, сбрось для начала…

Урса посмотрел на грязно-серый камешек у себя в руке, потом на меня – и рухнул на спину как стоял, в полный рост. Обморок. Какие все нежные, блин.

* * *

– …То, что чудищи неладное затеяли, я давненько понял. Не только я, вестимо. Крапива, когда в крайний раз гостевал, жаловался – лещина с кедровицей уродилась, а собрать толком не успели [3]. Твари едва ли не табунами бродят, хоть целый день на дереве сиди. Ночью-то понятно, не до орехов…

– Как там дома? – нетерпеливо перебил Соболь, за что заслужил недовольный взгляд от Баюна. Трактирщик, которого прервали, тоже что-то хотел сказать торопыге и явно не «спасибо за ваш вопрос», но запнулся, встретившись глазами с рядовым.

– Никак не привыкну к этим вашим гляделкам новым, – пожаловался Урса, зябко передёрнув плечами. – Нет, оно понятно, что лучше так, чем навеки с Тьмой-госпожой обниматься, но вот поверь, гляну – и прям не по себе.

– Что-то ты раньше не был таким чувствительным. – Тема насчёт трансплантатов, как нетрудно догадаться, для «моих» зарубежников была больной. Неудивительно, что Баюн отреагировал, скажем так, резковато.

– Да вот о ж-жизни задумался, о годах пролетевших, – обозначив движение в мою сторону, но так и не рискнув поднять глаза, признался мужик. Хорошо его пробрало моё внушение. До печёнок. В прямом смысле слова.

– Так что с нашими Ключами? – напряжённо переспросил второй снайпер, проигнорировав неинтересный ему обмен репликами.

– Ты сам подумай-то, – прогудел Косточка коллеге по военно-учётной специальности, оторвавшись от глиняной кружки со сбитнем. – Раз Крапива крайний раз на орехи жаловался…

– На тварей, – поправил его сержант.

– …То мнится мне, другого – серьёзного – повода не было, – закончил отвальный свою мысль.

– О семье волнуюсь, – признался Соболь, схватившись за свою кружку, как за спасательный круг.

– Всё волнуются, – отрезал Баюн, кивнув в сторону Репея и Рыкова. Те молча цедили свой напиток, и по лицам было заметно – думают вовсе не о цветочках. После памятного боя под стенами фортов второй линии рядовые словно совсем разучились говорить, по необходимости обходясь лишь скупыми репликами. – Завтра с рассветом выйдем и послезавтра сумерками в деревню войдём. Урса, ты продолжай сказывать, продолжай. Мы слушаем.

– Да чего продолжать, – поморщился корчмарь. – Сначала погани всякой в лесах окрест прибавилось, будто уже середина зимы. Потом, как осень на излом пошла, чудища к самой ограде полезли, особенно ночами. Стрел извёл и масла – я-то не как вы, в темноте ни зги не вижу. Сторожу пришлось выставлять да самому мокнуть-мёрзнуть… Ну и движение по тракту-то совсем того. Только и были, что два поезда [4] от соседей. А третьего дня…

– Что – третьего дня? – не дождавшись, пока гостеприимный хозяин продолжит, переспросил зарубежник.

– Да не знаю я, – раздражённо махнул рукой трактирщик. – Медвежонок, сынок мой, говорит, что это барсуки были. Может, и барсуки – поди разгляди. Подошли к частоколу и, не крутясь-вынюхивая, сразу вверх полезли. Медленно, правда. Мы их маслом – а они лезут. Горят – и лезут! Только когда стена занялась прямо под ними, срываться начали. Так в это время в другом месте какая-то ещё тварь едва не влезла!

На некоторое время воцарилось молчание – собственно, что тут можно было сказать? Разве что в очередной раз выдать пару бессмысленных сквернословий про Шрам, дикую магию и тварей? Лично меня во всём рассказе заинтересовала даже не устойчивость изменённых к воспламенённой огнесмеси, а то, почему они срывались именно после возгорания частокола. Впрочем, именно эту загадку я решил прямо на месте: когти. У барсуков просто прогорали острые кончики когтей, не защищённые огнеупорной шкурой. М-да, очередная иллюстрация, что абсолютной защиты, как и абсолютной силы, не существует…

Жена Урсы принесла первое, потом второе, вместо сбитня на столе появилось самоваренное пиво – и только после этого разговор неохотно потёк вновь. В общей зале харчевни так и не прибавилось народу, хотя я мельком видел во дворе ещё как минимум троих. Скорее всего, таких же «лесников», как в корчмах по ту сторону к востоку от Горловины – зимой они и так обычно сидят без работы, за хлеб, стол и деньгу малую помогая защищаться от тварей бесстрашным воротилам местного гостиничного бизнеса. Видимо, моя демонстрация возможностей магии Жизни вышла чересчур уж наглядной. И как разглядели-то – на всё про всё меньше минуты ушло…

– …Сам знаешь, мы всех привечаем, тут по-другому никак. Все под Тьмой-госпожой ходим. – Похоже, хозяин корчмы сугубо от переживаний слишком налёг на пиво. А может, на радостях: мочекаменная болезнь не тот недуг, что позволяет без последствий перегружать работой почки. А тут такая оказия: организм подлатали. – Даже вшивых плащеносцев за ворота считанные разы выставлял – остальным ума-разума хватало спесь свою засунуть куда подальше. Не выжить иначе в наших краях. Потому клирику тому я сам ворота открыл безо всякой задней мысли. Ещё порадовался: раз Белый по дороге прошёл, может, кто ещё за ним увяжется: тварей-то он точно подразогнал…

– Ну да, как же, – фыркнул в свою кружку Соболь. – Видели мы, как он «подразогнал».

– …Ещё, признаюсь честно, на литургию рассчитывал. А уж я бы в долгу не остался – и с печевом-варевом, и бочку с вином не пожмотился бы выкатить за такое-то… – Урса рефлекторно потёр бок под столом и дёрнулся, кинув быстрый взгляд в мою сторону. – Я же не знал, что г-господин офицер п-приедет и меня р-раз – и излечит!

– Товарищ. Надо говорить – товарищ, – Баюн тоже глянул в мою сторону, но я сделал вид, что занят собственной кружкой. После годового перерыва на одной самопальной браге да самогоне не самый любимый мой прежде напиток пился легко и с удовольствием. Впрочем, как и квас до того, а после – сбитень. Блин, после службы на заставе затерянная в приграничье корчма – уже прямо как центр цивилизации! На упомянутое вино, что ли, трактирщика раскулачить? Всё равно напиться мне не грозит, хоть всю бочку выпью в одно горло. – А что церковник?

– Да ничего! – в сердцах хватанул по столу кулаком мужик, отчего столовые приборы аж подпрыгнули и забренчали. Урса тут же испуганно сжался, ожидая моей реакции – при его габаритах выглядело довольно забавно. Пришлось снова сделать вид, что ничего не заметил. Впрочем, корчмарь всё равно понизил голос, пересказывая обстоятельства встречи: – Обычно как нормальный странник делает? Под крышу да честным образом пищу вкусить, а может, и в баньку – того. А этот прямо во дворе начал у меня выпытывать, что да как. С неба крупа мокрая сыплет, а ему хоть бы хны: расскажи про то, сколько путников в сезон проходит, а сколько караванов? А лесорубов сколько с тобой дела ведёт? Я-то поначалу ничего не заподозрил, как есть всё говорил. Честный я – вот что мне скрывать?

Тут я едва не выплюнул назад только что отпитое пиво. Образец честности, блин!

– Но когда он про дворян начал меня спытывать – вот тут я напрягся! Мол, знаю ли, на чьей земле моя корчма, да как короля зовут? А как про сборщика налогов завёл, я ему прямо так и сказал: иди, добрый человек, не доводи до греха. Честно – я бы и стрелу не пожалел в затылок пустить, да и спутничкам его – хватило бы рук луки держать, коли он Светом мне ещё сначала ворота не почистил. Не это – так точно решил бы, что ряженый какой.

Ага, ясно. А на мне, значит, Урса решил за потрёпанные клириком нервы отыграться – типа чужак за чужака. Но Белый тоже хорош – вот как можно было про налоги прямо так в лицо ляпнуть? Хуже, чем мать хозяина придорожного гостиничного комплекса шлюхой обозвать. Потому как излишняя благосклонность к мужчинам – дело житейское, а вот деньги для свободного предпринимателя, точнее возможность распоряжаться ими полностью самостоятельно – самое святое!

Хм. Судя по манере опроса-допроса, клирик явно не по своей инициативе заявился – скорее всего, кто-то из Белых затеял своеобразное социальное исследование. Причём из тех, что про приграничье не особо в курсе. Церковнику, которого я встретил и отбил у рапторобелки, похоже, крупно повезло: одарённых Светом в приграничье очень уважают, но за покушение на свободу готовы в прямом смысле порвать, невзирая ни на что. Иначе бы живущие близ Шрама люди не мирились с опасностями приграничья. Тем более свалить убийство на тварей вообще ничего не стоит. Странно, как церковник ещё раньше стрелу не словил… Стоп.

Я покрутил в голове обстоятельства встречи с Белым и его отрядом так и эдак, складывая вместе все странности. Мысь как-то подозрительно настойчиво пыталась добраться до мяса, невзирая на Свет, от которого обычно твари бежали куда пуще, чем от огня. Не потому ли, что кто-то из ранее опрошенных в качестве ответной любезности, например, подлил втихаря в одну из седельных сумок свитских маркерного состава? Ну или не знаю, овёс полил, которым лошадей попотчевали – не все такие прямолинейные придурки, как Урса. Я помню, как мы разливали эту гадость в степи, чтобы изменённые двигались именно к заставе, а не куда-нибудь ещё: мутанты, стоит им почуять эту жидкость, проявляли весьма настойчивый интерес. Мы даже без боя отступить смогли – и это весной, когда все чудовища успели наголодаться… и запаха, доступного для человеческого носа, от маркерного состава не было. Идеальное преступление, да и только! А вот действия неведомого иерарха Белых…

Я мысленно хмыкнул. Большая организация, распараллеливание процессов без чёткого разграничения обязанностей. Похоже, кто-то решил выслужиться, причём кто-то, ни разу отношения к приграничью не имеющий. Уверен, тот же отец Митчелл, ставь он задачу, никогда такой ошибки не сделал бы. А теперь только целый регион зазря напрягли… или не зазря, а специально? Войско Рубежа связано с деревнями зарубежников довольно плотно, а зарубежники, в свою очередь, имеют плотные взаимовыгодные контакты с жителями свободной от власти королевств полосы по эту сторону вала. Церковь, похоже, что-то затеяла в Горловине, и создать лишнюю точку напряжения для командиров Войска может быть выгодно. Или нет. Чёртова политика. Одна надежда – до меня по ту сторону вала она добраться не должна, а я завтра сваливаю. М-мать. Вот ведь не было печали…

* * *

И опять дежавю. Самое смешное – три года назад мне и в страшном сне не привиделось бы, что я буду ностальгировать по временам наших первых охот с Машей и Роной! Но – вот. Соскучился по своим девчонкам настолько, что готов затащить их на всем сердцем ненавидимую работу, лишь бы только встретиться. С другой стороны – что мне теперь твари около Эрста? Да и Машу сами изменённые по большой дуге будут обходить – так что Фирониэль с нами точно была бы в безопасности. А вечером у костра сидели бы и слушали её чарующий голос под аккомпанемент неизменного банджо…

Зимний лес всё же по-своему красив, хоть и не сравнится с летним. И уж точно лучше, чем степь в любое время года! Но когда идёшь по нему километр за километром, в какой-то момент перестаёшь отмечать взглядом всё же довольно однотипные пейзажи, и время помечтать находится. Если, конечно, имеешь привычку вовремя перешагивать через упавшие стволы или пригибаться под низко нависшие ветви, не задевая навешенной за спиной поклажей и оружием.

Но если мне ещё приходилось временами напрягаться на сложных участках рельефа или искать проходы в сплошных зарослях подлеска, то отвальные и вовсе скользили через влажную и холодную чащу, словно тени, свободно и почти не издавая звуков. Я уже видел, как это делает Косточка, но после нескольких часов в темп включились все стрелки, будя во мне лёгкую зависть. Ну и разумеется, у нас не возникло ни единой проблемы обойти не таких уж многочисленных здесь, по внешнюю сторону от вала, тварей.

Чтобы вычислить мутанта в лесу, следопытом быть не надо от слова совсем. Чудовища не стеснялись использовать свои размеры, чтобы пробивать в кустах настоящие просеки, оставляли глубокие и хорошо заметные ямы следов. Травоядные, если не особо куда-то спешили по своим делам, вообще сжирали всё на своем пути вплоть до тонких деревьев, походя разбрасывая пахучий помёт. Хищники к принятию пищи и обратному процессу относились более деликатно, но и тут размах, так сказать, мероприятий сводил на нет все попытки скрыть свою деятельность. Ну и мелкие, не улетающие в тёплые края птицы вроде наших земных синиц, изредка твикающие в ветвях, немедленно замолкали, если рядом появлялось порождение Шрама, и спешили убраться прочь. Даже просто внимательный человек, ни разу не привыкший к жизни в лесу, очень быстро учился обращать внимание на такие заметные «мелочи»…

Привал мы заранее договорились не делать, чтобы добраться до места ночёвки пораньше. Тем более на последний участок пути выпадал подъём на вал. Километр вверх – это в среднем около пяти километров под хорошим таким уклоном. Ещё не альпинизм, но уже почти, особенно зимой. Внешний склон хоть и южный, то есть вроде как тёплый, но и на нём, бывает, настоящие сугробы по многу дней лежат, а как начинают таять – вниз бегут многочисленные, иногда далеко не узкие и маленькие ручьи. Лес, кстати, на склонах редеет, попадаются камни и скальные «лбы», а потому риск наткнуться на тварь раньше, чем она себя обнаружит, существенно возрастает. Правда, даже изменённые животные предпочитают переходить естественную преграду магической аномалии по распадкам, где более полого и высота всё же хоть чуть-чуть да поменьше… В общем, то ли навыки зарубежников сработали, то ли выверенный несколькими поколениями жителей Звонких Ключей маршрут не подвёл, но мы поднялись почти до самого гребня вала без проблем. Почти – потому что немного ниже верхней точки нас ждала… ну пусть будет – пещера.

– Ну ни хрена ж себе! – Я повыше поднял алхимический фонарь, лишь каким-то чудом не утраченный вместе с остальными ценными вещами на заставе Сим. Наверное, потому, что он лежал в одной сумке с моими бумагами – алхимтопливо на Рубеже было не достать, и я как-то привык обходиться привычными масляными лампами. А тут ни масло, ни дрова жечь было нельзя – иначе, как объяснил мне Баюн, вся запаховая маскировка пошла бы насмарку. – Даже спрашивать не буду, как это всё можно было сделать скрытно.

Мощные крепи из потемневшего дерева удерживали высокий потолок. Кое-где было заметно, что раньше тут всё-таки была естественная ниша в камнях, но человеческие руки потрудились на славу, создав в итоге впечатляющую инженерную конструкцию. Такую, что можно и зимой было переночевать, не рискуя околеть без огня, и пересидеть опасность, и хранить кучу наверняка нужных и полезных вещей. По крайней мере, не просто же так отвальные сюда натащили бочек и ящиков, а вдоль стен собрали просторные стеллажи.

– Делали не торопясь, мало-помалу, да основательно. Себе, детям, внукам – и так, чтобы внукам внуков хватило, – не смог скрыть гордости сержант. – На том стоим и стоять будем. Иначе давно бы конец отвальным настал.

Зарубежник помялся, оглянулся на устраивающихся в специально отведённой под ночлег конструкции из шкур на рамах соплеменников и, понизив голос, перешёл наконец к делу.

– Арн, я, это, что сказать хотел…

Пришлось изобразить крайнее внимание. Этого разговора я ждал: чужак, обладающий не только номинальной властью, но и вполне реальным влиянием на группу людей, вынужденно вторгался в чужое, очень закрытое общество. Это не могло не вызвать проблем.

– Я не собираюсь что-то от вас требовать, – поскольку на говоруна и болтуна, которого свои же прозвали Баюном, то есть сказочником, едва ли не в первый раз в жизни напало косноязычие, пришлось начинать «серьёзный разговор» мне. – Вам всяко лучше знать, как и что у себя дома делать. Я буду следить лишь за подготовкой материалов и зелий для Войска и вмешиваться только в самом крайнем случае. А если община мне доверит какую часть общего дела – не в ущерб договорённостям, разумеется, – с радостью возьмусь. Тварей я бить, сам знаешь, умею и лечить никогда не отказывался.

А ещё я просто сойду с ума, если местные устроят мне информационный вакуум. Ну не сойду, конечно, но будет неприятно. Понимаю, своим мне не стать – да я и не стремлюсь, но пообщаться с новой мордой и жителям Ключей интересно будет, и мне отдушина. Ну а если попытаются навязать что-нибудь отвратное – староста там или кто у них за лидера ещё? – что ж, метод уговоров путём проветривания кишок я уже проверил. Хотя вряд ли мне грозит обострение отношений – слишком сильно рубежники и зарубежники связаны. Наверняка в деревне я несколько ветеранов найду.

– Нет-нет, командир, даже не думай! – аж замахал на меня руками подчинённый. – Общество тебе и дом найдёт, и содержание справит честь по чести – не впервой же! Мы договора крепко блюдём! Только…

Я беззвучно вздохнул и набрался терпения.

– Староста наш, Неясь, – наконец «родил» отвальный. – Сам когда-то до капитана дослужился, а Филин, значит, его сынком был. И отправлял его, родную кровь, чтобы он офицером вернулся, всему вроде как научил… А видишь, как повернулось.

Баюн наконец поднял на меня глаза, видимо, что-то такое прочёл на моём лице и затараторил:

– Мы ж все с пониманием, знаем, что ты не рвался на филиново место. Так уж вышло-то, Шрам никого не спрашивает, кого пощадить, а кого прибрать. И звание ты получил честно – лейтенанта за одного тигра, лично и в одиночку ухлопанного, дать должны были! И нам помог… но чувства есть чувства, а кровь есть кровь. Ты уж не руби с плеча, коли Неясь что обидное скажет, не сдержит в себе. И наизнанку не выворачивай! И ничего другого… такого… тоже не надо. Он потом извинится, обещаю!

Пфф! Я вытаращился на подчинённого, открыл рот… и закрыл. Да, хорошенькая у меня сложилась репутация, оказывается. С другой стороны, если так подумать… Идиотов из тринадцатого десятка, что зацепили мне плечо стрелой, я едва не прибил на месте. Потом сцепился с интендантом – и месяца не прошло, как разнёс склады, выбивая оттуда овец. Да и потом нарийца именно на складе прикончил – это я понимаю, что другое помещение не подошло бы, а посторонние что подумали? Или та же Карина – все знали, что я её на дух не переношу, а она меня… ну и финал известен. Да и Урсу я уработал, едва он начал что-то там выступать. Э-э-э… упс.

– Буду держать себя в руках, – в итоге только и пообещал я. Баюн, не скрывая облегчения, выдохнул.

* * *

Спуск по внутренней стороне вала в утренних сумерках ничем таким интересным не запомнился, как и первые часы движения через лес, росший уже в Шраме. Даже ставшее привычным на заставе чувство давления дикой магии всё не появлялось, лишь только когда солнце (в кои-то веки тучи разошлись!) прилично взобралось вверх по небосводу, едва ощутимое давление чужой Стихии на тело напомнило о себе.

Зато видовой состав растений, чем дальше мы уходили на север, тем сильнее менялся, и замешана в этом была не магия, а география и климат. Казалось бы, что может изменить в потоках воздуха в бездонном небе ма-аленькая складочка на лике земли всего-то какой-то километр высотой? А меж тем с этой стороны было куда холоднее, а под ветвями хвойных исполинов от тепла небесного светила прятались целые сугробы. Пусть и тусклая, но всё же зелень хвои заметно оживляла пейзаж, среди веток скакали разноцветные пичуги, несколько раз я замечал белок и ещё какую-то мелочь вроде бурундуков. И плевать им было на всех монстров, вместе взятых, во всяком случае, до тех пор пока те не подбирались слишком близко.

Первые следы деятельности человека я заметил вместе с появлением среди ёлок, сосен и секвой первых кедров. Кто-то очень осторожно, не оставляя «светящихся» свежими срубами пеньков, регулярно расчищал подлесок под деревьями, оставляя под каждым удобные круглые полянки. Впрочем, местами для сбора урожая ландшафтные дизайнеры из Звонких Ключей не ограничились: кусты и низенькие деревца то тут, то там тоже оказались прорежены в разных местах, создавая этакие… то ли волны, то ли коридоры – это с какой стороны посмотреть. Причём «стенки»-волны из растительности второго яруса были дополнительно «укреплены» наваленным вроде бы абы как сухостоем – и в итоге пробиться через препятствие требовало значительного труда. Рапторная белка пройдёт или тот же болотный секач, а вот у кого помельче явно возникнут проблемы. Например, хаски в этой трёхмерной деревянной паутине попросту завязнет: продерётся, но замедлится и шуму наделает. А у дикой горной овцы вообще есть все шансы надёжно застрять по-настоящему надолго. Впрочем, животных, даже не самых умных, не надо считать тупыми – двигаться по пути наибольшего сопротивления они станут только в том случае, если найдётся подходящий стимул.