Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3

– Мы рядом с тобой, – поспешила высказаться Хелена и потянула за руку Раду поближе к нему.

– Я не о том. Нас… девятнадцать человек. Между нами можно оставить пространство шагов по пять…Пожалуй, не больше. Вот там и посмотрим, какую территорию нам удастся защитить вместе с мивакуками. А кто с кем встанет, не столь суть важно.

– Мы, я и Рада, с тобой!

Шилема презрительно сузила глаза, надула губы.

– Встаньте в очередь! – посоветовала она. – Кто первый?

– Х-а, га-га! – грохнул дон Севильяк, довольный перепалкой женщин.

Но смех его тут же угас. Лейба, вполне оправившаяся после неудачного для неё периода, когда она замерзала и выла в голос так, что разбудила Ивана, бесцеремонно толкнула дона Севильяка под бок.

– А мы с тобой! – сказала она строго и напомнила, кого имела она в виду. – Я, Харусса и Аннет!

– Илона! – воскликнула Храза, – к нам ближе!

Они прижались к Арно.

Такая расстановка вызвала неожиданный гнев Ивана.

Он не мог бы объяснить, почему на него накатилась эта волна возмущения. Может быть, оттого, что чуть раньше все ждали его распоряжений, и он начал за них принимать какие-то решения, думать за них, а оказалось, они сами всё уже установили для себя без него. Но, возможно, это лишь добавило к неприятному воспоминанию о видении самого себя, выступающего на стороне хырхоро.

Ухмыляющаяся рожа так и стояла перед ним. Хырхоро – не шутки! Его орды – тоже! И всякие лишние разговоры и разборки, кто, где и с кем будет стоять, не уместны.

– Каждый станет там, где скажу я! – хрипло проговорил он, выдавливая каждое слово. – Собираемся и наверх!

Арно вскинул на него вопрошающий взгляд и тут же опустил его, так как и сам, почему-то был неприятно поражён и задет за живое заявлениями женщин, и теми, что стояли рядом с ним, и другими. Словно теперь они взяли на себя командование ходоками. И им, ходокам, ничего не остаётся, как подчиняться их прихотям.

«Впрочем, – подумалось ему, – ничего страшного. Они без нас ни шагу, так что проучить их всегда успеется. Если, конечно, они начнут досаждать так, что такое придётся осуществить на деле…»

Сборы продолжались не долго. Да и собирать-то было нечего.

Только Хиркус, озабоченно сдвинув брови, да опекавшие его женщины – строгая Катрин и медлительная Джесика, встряхивающая красивыми волосами, собирали остатки недавнего мясного пиршества. Под их ногами бесстрашно шныряли какие-то зверьки и норовили прибрать то, что по мысли Хиркуса, ещё могло быть съедено людьми. Он шикал на них, отбивался ногами, а его подружки ойкали, но никого не трогали.

Накруз, несокрушимой твердыней укоренившийся среди необъятной степи, принял их. Они взошли на него как на Ноев ковчег, готовый принять на себя местную живность и отбиться от бурь и невзгод, ожидаемых от наскоков хырхоро и его рати.

А она, рать, похоже, уже собиралась, материализовывалась. В степи, на дальних подступах что-то происходило. Стадо, обидевшее дона Севильяка нестандартным поведением, быстро возвращалось к месту встречи с людьми. Затихла грызня за остатки мяса у подножия острова мивакуков. Мелкие, похожие на собак хищники, скулили и метались по периметру накруза, не рискуя пока что взобраться на него. Кричали невидимые птицы, доносился глухой рёв животных…

Иван расставлял команду. С ним не спорили, и всё-таки получилось так, что Хелена и Рада встали справа и слева от него. А Жулдас, совершенно выбитый из колеи из-за невозможности словесного общения с Икатой, оказался рядом с ней и Мау-ма. Арно молча наблюдал за эволюциями Хразы и Илоны. Они как будто слушали команды Ивана, передвигались, однако каждый раз находились невдалеке от Арно. Подобное случилось и с Хиркусом. Шилема и Джордан неожиданно очутились в тылу, и как раз за спиной у Ивана.

На площадке, окружённой людьми, плотной кучкой топтались равнодушные ко всему мивакуки. Их не занимали взаимоотношения мужчин и женщин в команде Ивана, да и, вообще, казалось, что их ничто не занимает, кроме правильной встряски своих тел.

Иван, наконец, махнул рукой и рассмеялся.

– Ну, вас! С вами, пожалуй, ни объекта приличного построить, ни к бою подготовиться. Анархия!

Этого оказалось достаточно, чтобы дон Севильяк разразился своим неповторимым смехом. Лейба, вторя ему, показала великолепные зубы, и Харусса жиденько поддержали его, а Аннет кисло заулыбалась.

Остальным веселящаяся группа показалась неуместной.

Вокруг накруза всего в полукилометре чётче вырисовывалось и густело тёмное кольцо воинов хырхоро. Кольцо медленно и неумолимо сжималось.

– До чего мне это всё надоело! – высказал общую мысль Арно. – А, КЕРГИШЕТ?

– Ты думаешь, мне доставляет удовольствие? – отозвался Иван, размахивая перед собой палкой для разминки. – Обязаловка какая-то получается. Хочешь, не хочешь, а…

– Мы же защитники Времени, – заикнулся Джордан и тут же поправился: – Ты же сам нам об этом сказал.

– Ну да, защитники! С палками, – Хиркус тоже махал оружием против хырхоровцев. – Вы можете мне объяснить, какая между ними связь? Палки… Палки, они и есть палки. А с другой стороны – время! Время, у которого нет начала и конца! Время, в котором всё появляется и исчезает! Время…

– Короче! – цыкнул на него Арно.

– Я и говорю. Время – это время! И палки… Нонсенс!.. Противоречие!.. И даже оскорбление, если хотите!

– Не хотим! – парировал Арно. Ему приходилось говорить, почти кричать, так же как и Хиркусу, так как все они отстояли далековато друг от друга. – А вот и они…

Всё было несколько иначе в этот раз.

Кольцо подступающих к накрузу опять распалось на три колонны. Между ними, вероятно, осуществлялась какая-то связь, поскольку порой возникали светлые комки, перебрасываемые, словно громадные ядра, от колонны к колонне.

Иван уже намеревался перестроить команду, разбив её также на три части, однако чуть позже стало понятно, что, когда отдельные отряды воинства хырхоро подступят к острову мивакуков ближе, то замкнут кольцо. А пока, теснимые ими живые существа выталкивались подальше от накруза. По всему, хырхоро учло опыт предыдущего неудачного нападения и меняло тактику на ходу, оставляя обитателей острова один на один со своей ратью и избавляясь от неучтённых противников.

Впрочем, стадо, на которое охотились ходоки, прижималось к самому краю острова, вместе с ним немногочисленные другие стайки зверья и отдельная живность этих мест, не сообразивших, куда надо бежать.

Стадо отступало и направлялось как раз к тому месту, где дон Севильяк со своими женщинами должен был оборонять полудужье к верхней площадке.

Дон Севильяк дрогнул…

Вначале он начал теснить соседей – Жулдаса с Икатой, чтобы таким образом заставить сдвинуться всю защитную линию обороны по окружности. То есть, тем самым, подставить кого угодно, но только не себя, под возможную атаку со стороны этих громадных вонючих скунсов, спасающихся бегством каракатиц и голубей, не замечающих, кто под ними, в одном естестве.

Когда это не удалось, дон Севильяк воззвал к последней инстанции:

– Ваня! – несвойственным ему просящим голосом позвал он Ивана. – Они же опять… меня…

– Не облезешь, если даже опять! – с ехидцей отозвался Арно.

Иван даже не оглянулся на призыв дона Севильяка.

Он внимательно изучал подходы к своему участку обороны. По правую руку от него стояла воинственно настроенная Хелена. За нею Джордан и Шилема. По левую – Рада и, далее, Жулдас с Икатой и Мау-ма. Этот полукруг Иван мог обозревать одним поворотом головы. Перед ним пролёг пандус неширокой дорожки, ведущей к подножию накруза. Здесь для исчадий хырхоро легче всего, пожалуй, ворваться на остров. Оттого этот уязвимый участок Иван взял на себя. Правда, не было известным, станут ли для наступающих хырхоровцев преградой стенки и колодцеобразные строения, где расположились остальные защитники, в основном женщины.

Таких дорожек-пандусов было три. Два других достались Хиркусу и дону Севильяку. Вот почему верт так забеспокоился, видя перед собой удобный путь прижатому к самому острову стаду.

– Чего их сюда понесло? – раздувая от возмущения ноздри и принюхиваясь, бурчала Лейба.– Могли бы с другой стороны, а не к нам…

– Может быть, в них камни бросить? – неуверенно предложила Харусса. – Отпугнуть, а?

Дон Севильяк принял её слова как сигнал к действию и закрутился в поисках камней, но вскоре вынужден был сказать:

– Здесь не то что камней, а и соринки нет. А эти… – он попытался выломать хотя бы кусочек из каменной кладки, – не поддаётся… – дон Севильяк стал пунцовым от натуги, выдохну, – никак…

– Кладка – бутафория, – предположил Хиркус, внимательно следивший, через такую же стенку, за действиями дона Севильяка. – А на самом деле – единый монолит. Весь остров.

Стадо на остров не пошло, а повернулось и выставило свои длинные острые рога против хырхоровцев.

– Молодцы! – поддержал их Хиркус.

– Лучше бы задом к ним стали, – проворчал дон Севильяк. – И… Вот была бы потеха!

– Фи! – не согласилась Лейба.

Тем временем рать хырхоро остановилась, обступив остров, недавние колонны растекались, заполняя пространство, казалось до горизонта, повторяя рельеф степи, а вдали слились с подступающей темнотой конца дня. Образы тварей не отличались от тех, кто преследовал людей и мивакуков в прошлом нападении. Странные, извращённые, будто меняющие лики при небольшом повороте голов, мерцающие в движении и перемигивании ни то глазами, ни то мимикой.

Воцарилась тишина.

– Эй, вы! – нарушил её раскатистый выкрик дона Севильяка. – Чего ждёте? А ну-ка, попробуйте этого! – погрозил он им палкой.

Его вопрос и угроза погрузились, словно в воду, и погасли без отзвука. Но над ратью тварей хырхоро поднялось и заклубилось вздрагивающее облако… туча, пронизываемая сполохами. Она распадалась на части, а те, сгущаясь, превратились в гигантских летающих монстров с размахом прозрачных крыльев в сотни метров. Вытянутые морды, оскал зубов, тусклые глаза величиной с городское рекламное табло…

Они издали протяжный, раздирающий воздух и ушные перепонки людей, лязгающий звук и со всех сторон тяжёлыми пикирующими бомбардировщиками ринулись к многострадальному накрузу и его защитникам.

Они приближались, едва подрагивая блестящими, словно слюдяными, стрекозиными крыльями. Скоро стало видно, что каждое из творений хырхоро окружает стая мелких, не больше ворон, созданий – не то поддержка, не то свита, хотя это могли быть отходы свершения, не вошедшие в основные существа.

Арно громко отдавал распоряжения Хразе и Илоне, из страха слишком близко прижимающихся к нему. Жулдас подавал знаки Икате, и она его понимала, но не могла оставить одного Мау-ма. Дон Севильяк выкрикивал нечто подобное:

– Эх! Да! О-о!

И призывал не робеть.

А Иван вдруг почувствовал оцепенение и потребность что-то срочно предпринять сейчас, сию минуту, иначе будет поздно. Ему извне шла мощная подкачка, ему подсказывали, но он никак не мог уловить сути. Пока что было ясно одно – налетающие монстры не совсем обычны, как все в рати хырхоро, в них есть что-то неправильное и угрожающее.

«Ну, ну!» – подстёгивал он себя, чтобы прояснить сознание и наитие.

И лишь когда передовые атакующие громады, сравнимые с линейными кораблями, стали снижаться, чтобы обрушиться на редкую цепочку обороны защитников Времени, Иван неожиданно для себя с небольшим опозданием понимания производимого действия, крикнул:

– Автоматы к бою!

Выстрелил первым. Пуля беспрепятственно ушла в небо, пронизав по пути не менее полудюжины летающей нежити. Все они вспыхнули красочным фейерверком и осыпались гаснущими на лету искрами.

Иван передохнул. Не так страшно как ему показалось. Но червь сомнения разъедал и не давал успокоиться.

Над островом мивакуков на фоне сумеречного неба метались многоцветные сполохи. Хватало лишь дуновения от пролетающей пули, как летящая громада сминалась, клубилась, вспыхивала, исчезала. Пора было прекратить стрельбу и взяться опять за палки, так как патроны на счету. Иван набрал в лёгкие воздух для громкой отдачи команды, как перекрывающий стрельбу крик Хиркуса, остановил его и заставил содрогнуться:

– Вот оно!!. А-а!!.

На остров падало подбитое Хиркусом существо в плоти.

Оно издавало клёкот сотни негодующих орлов. Его падение встряхнуло накруз до основания. Из огромной пасти издыхающей твари вырывался поток огня. Защита дрогнула и отступила, но чуть позже оказалось, что огонь – имитация. Достигнув Хиркуса и его женщин, пламя не опалило, а только озарило их.

Секундами позже в остров врезался ещё один монстр, подбитый Арно и также плеснувший холодной огненной струёй. Иван, готовый ко всему, увидел, как налетающее на него чудовище, поставив крылья парусом, пытается остановить свой полёт. Но не это потрясло Ивана, а то, что безликое до того создание в тормозящем движение обрело черты его лица – злого и растерянного. Оно беззвучно шевелило распадающимися бескровными губами, меркло и превращалось в бесформенный сгусток, и, наконец, брызнуло искрами…

– Ого-го!.. Как мы их! – грохотал дон Севильяк и грозил в сумрак увесистым кулаком.

Раздались нервные смешки женщин.

Небо и округа очистились…

Подарок Времени

Нардит объявился как всегда незвано и неожиданно. И один, без своей неизменной свиты…

А до того был очередной пролёт накруза сквозь время, который никого уже не удивил, не шокировал и не позабавил. Не потому, что привыкли, хотя к такому разве привыкнешь? Объяснялось просто: не до того.

Мивакуки продолжали трястись, словно навсегда приросли мощными корнями к одному и тому же месту. А люди сбились в плотный круг и находились в молчаливом забытьи, время от времени озвучиваемые тяжкими вздохами дона Севильяка. Смертельная усталость от долгого напряжения и бессонницы, навалилась на них. Они не замечали плавного нарастания скорости пробега то солнца, то луны по небосклону, погружение в сумрак поля ходьбы и новое замедление движения небесных светил.

Новое место остановки острова – неширокая речная долина, густо поросшая деревьями и кустарником, – являло зрелую весну. Уже развернулись листья, а полёгшую жухлую прошлогоднюю траву пробили тонкие стебельки новолетья; кое-где её вытоптали животные.

Иван бездумно перевёл взгляд на небо. Там занимательно взъерошились перистые облака, забравшиеся очень высоко над землёй.

«Альта стратус», – неожиданно вспомнил Иван. Один из его монтажников, неудавшийся метеоролог, любил щеголять подобными словечками. Даже ругался, с чувством произнося:

– Ну, намба кумулюс!

И если при этом присутствовал посторонний человек, не знавший его, ждал, как тот оценит его экзотическую брань.

Появление Нардита отвлекло его от мирного полусонного созерцания небесных образований.

Посредник между ним и Временем уставился на него коровьими глазами, придвинув плоское, словно отлитое из олова лицо к лицу Ивана. Его губы, тонкая, как нарисованная одной проводкой утлой кисти, чёрточка, должно быть, для подобия лишь лика людей, слегка шевельнулись.

– Хорошо, – сказал он. – Ты познал.

– Ни черта я не познал! – в сердцах воскликнул Иван.

Нардит его не услышал, повторясь:

– Ты познал!

Иван отметил, что Нардит не дышит. А тот:

– Поэтому оно пришло к тебе, как друг, как помощник.

Нардит короткими импульсами стал поворачивать лицо. Оно на мгновение исчезало, а потом проявлялось в новом положении. Импульс за импульсом. Иван проследил, куда смотрит посредник. Невдалеке висело, клубящееся радужными цветами, прозрачное, как лёгкий флёр, выдохнутый из неведомых лёгких, облачко.

– И… Что это? – растерянно спросил он, зачарованный весёлой игрой разноцветья.

Нардит также импульсами опять повернулся к нему и неожиданно произнёс то, чего Иван никак не ожидал от него услышать:

– Это твой транспорт.

– Ага… – как эхо отозвался Иван и почувствовал беспокойство, холодом окатившее его.

Не мог так говорить посредник, он не мог знать таких слов! Откуда?

Но ведь сказал его без запинки.

– Можешь всегда войти в него… Можешь, где хочешь, выйти из него… – торопливо и невнятно пробормотал Нардит, медленно растворяясь в воздухе.

Иван протёр глаза.

Пригрезилось?

Но вот оно – облачко! Играющий поверхностью сферы шар. Как раз под его рост. Висит – рукой достать. Явно невидимый для остальных его спутников, кроме…

– Что он тебе подсунул? – услышал он тихий заговорщицкий голос Джордана.

– Э-э… Ты тоже видишь? – Джордан кивнул. – Сказал, что это транспорт… Могу войти, могу выйти…

– Как в Фимане?

– Там вход и выход, – рассеянно ответил Иван. – А это транспорт. Хм… Так и сказал. Транспорт… Не могу никак привыкнуть… Вообще. Вот, например, к одиссеям ходоков, их увлечениям и долго жительству… К посреднику между нами и Временем тоже… Или вот к хырхоро и возможностям мивакуков таскать через время целый остров… Понимаешь, я всё-таки, наверное, живу ещё там, в нормальных для человека времени и жизни… А надо бы уже привыкнуть и быть как все ходоки.

Джордан сделал презрительную мину.

– Зачем?

– Но ты же сам ходок, – напомнил ему Иван.

– Я ходок, да. И они ходоки. Но ты-то КЕРГИШЕТ! И всё, что ты делаешь, то, что ты совершишь… Как бы это сказать?… Ты должен всё воспринимать как данность, как неизбежность, а не терзать себя по каждому конкретному случаю.

– Ещё один философ, – Иван с удивлением посмотрел на Джордана.

– Это не философия, – не смутился фиманец. – Это практика. В самом её приглядном и неприглядном виде. И чем быстрее ты это поймёшь…

– Вы что, сговорились? Как что, так я должен, по-вашему, как можно быстрее понять, как вести себя, что делать и думать?!

– Мы не сговорились. Но, наверное, думаем одинаково, глядя на тебя. Как ты себя изводишь по пустякам. Хотя я от этих – Джордан повёл головой и поджал губы, – таких обобщений не ожидал…. Впрочем…

– Они от тебя тоже.

– Знаю, – резко сказал Джордан.

Он прикрыл глаза, покачался с пяток на носки.

Иван уже подумал, что разговор окончен, и он сможет остаться один со своими мыслями, обдумает новые возможности, даруемые облаком-транспортом. А оно продолжало висеть рядом, играло бликами и казалось игривым котёнком, которого так и тянет потрогать, поласкать, ощутить податливость и теплоту живого комочка и, тем самым, доставить себе приятные мгновения сопричастности с другим существом, рассеивающим усталость, снижающим напряжение и отводящим прочь тревогу.

Джордан легко тронул его руку.

– КЕРГИШЕТ, пойдёшь туда, – он повёл головой в сторону облачка, – возьми меня с собой. Вдвоём, ты же знаешь, веселее… И куда надёжнее.

– Не хочу торопиться.

– И не торопись. Но возьми!

– Н-да, – неопределённо обронил Иван.

Совсем как будто недавно, а, сколько с того пролетело времени и событий, когда Джордан вот так же просил его взять с собой в перливый мир. Вот и сейчас он покорно ожидал его решения, с надеждой заглядывая в глаза. Щёки и подбородок покрылись седой щетиной, отчего лицо Джордана округлилось, словно пополнело, стало как бы добродушнее, добрее. На него последние дни повлияли сильно. Он позабыл употреблять сварливые нотки при разговоре, порой даже терпеливо выслушивал мнения других и не пускался в ядовитые замечания, комментируя их.

«А то, что вдвоём надёжнее, то навряд ли, – подумал Иван. – Но веселее – это точно».

– Возьму!… – сказал он. – Когда сам решусь.

– Я подожду.

– Ты не исправим, – отозвался на его реплику Иван, но без укоризны, а лишь для напоминания.

– На том стоим, а? – заулыбался Джордан.

Поднялась со стенаниями Сесика и тяжело побрела за невысокую бутафорную каменную стенку, обрамляющей выложенную бутафорными же крупными блоками выемку. Такие сооружения на острове мивакуков составляли большую часть. Там, за стенкой, женщины устроили себе своеобразный нужник. Мужчины предпочитали приямок на противоположной стороне площадки. К сожалению, других мест для этих целей здесь не было, однако все считали, что поступают не правильно, устраивая отхожие места. Но что делать, коль люди нуждаются в такой непривлекательной и, тем не менее, необходимой надобности?

Сонными глазами повёл вокруг Арно и бережно поправил голову Хразы, устроенной на его бедре. Илона уткнулась ему в бок, сжалась, подтянув ноги к самому лицу…

Остальные ходоки и женщины устроились вповалку.

Команда Ивана выдохлась. Её мало что интересовало. Только мивакуки, как гирьки на резинках, неутомимо тряслись, не замечая времен и не испытывая усталости, голода и жажды.

«Если я в него войду? – вяло размышлял Иван, разглядывая облачно. – Войду и… что? Прокачусь на нём по времени, как на экскурсионном автобусе?.. И в пространстве?… Занятно… Заманчиво… За-ме-ча-тель-но-о… Но как?..»

Мысли и возникающие без ответа вопросы превращались в тягучую усталость. Глаза сами собой закрывались, он терял нить размышлений и их последовательность. Вздрагивал. Поднимал тяжёлые веки, видел облачко.

«Ах, да!» – говорил сам себе, и всё повторялось…

«Практика… Ну, да, практика. Но что практика? Практика, говорил Джордан. Только практика даст ответы на всё!»

Иван слегка встрепенулся, огляделся. Они тут все сидят, дремлют, а где-то притаилось хырхоро и вскоре начнёт на них очередную атаку. А они в полной апатии. Мивакукам надо было бы повременить с последним переходом. Убедить их, что людям надо выспаться. А если бы они не поняли, настоять на своём.

А хырхоро не дремлет!

Иван во время перехода не хотел ничего видеть, и теперь с беспокойством подумал, что не знает, какая преграда остановила накруз. Надо узнать бы…

Погрузился в небытие, вышел из него и, ощущая боль в мышцах, наконец, превозмог себя. Потеребил прикорнувшего рядом Джордана.

– Пойдём! Посмотрим!

– А?.. А-а… Ты знаешь как?

– Не знаю! Дай руку!

– А поместимся?

– Раньше надо было спрашивать! – полностью пришёл в себя Иван.

Облачко словно только того и ждало. Иван сделал к нему шаг, а оно колыхнулось навстречу, и, чуть вспухнув, бесшумно обволокло ходоков.

Казалось, ничего вокруг не изменилось, только ноги не касались земли и стихли порывы ветра, он пропал совсем. Спали и дремали люди, тряслись мивакуки.

Иван судорожно передохнул, чувствуя, как под сердце подкатывает разочарование.

Сел, называется, в транспорт, а он без колёс и мотора! Ни туда, ни сюда!

Раньше его не было, но он хотя бы парил над картой времени и мог видеть многое, что происходило на ней. Может быть, непонятного, но всё-таки оставалось впечатление простора от прошлого к будущему и вспять…

Сейчас бы…

Не успел он додумать до конца своего желания, как увидел знакомую картину. Они с Джорданом висели над распростёртой под ними картой времени.

Иван удовлетворённо промычал:

– М-м… – и приказал вернуться в исходное положение.

Облачко подчинилось. Иван приободрился и послал мысленное стремление оказаться опять над картой. Огляделся. Привычно спросил Джордана:

– Что видишь?

– Разбираюсь вот… – наморщил лоб фиманец. – Какие-то полосы. В одних местах широкие, в других узкие… Как обои. Но серые, блеклые… А ты? Ты что видишь?

Накруз, если это был он, так как сейчас он был больше похож на размазанную кляксу, виделся внизу почти уткнувшимся в разделительную гряду разно текущего времени. Но видимых следов хырхоро отсутствовали. Только за грядой, протянутое к ней ядовито-зелёное щупальце, судорожно извиваясь, сокращалось в размерах и уползало в тёмную заграничную область, откуда, наверное, и пришло хырхоро на территорию, контролируемую временем.

– Время вижу, – ответил Иван на вопрос Джордана.

– Ну, да, – согласился тот и нахмурился. – Я, кроме полос, не вижу ничего интересного. Рябит…

– Ладно, посмотрим, – сказал Иван.

Он только подумал, а, может быть, подался корпусом в сторону будущего, как облачко, этот невиданное транспортное средство, плавно качнулось и двинулось в желаемую сторону.

– Они поползли, – отметил Джордан. – Эти полосы. И извиваются как змеи. А?

– Возможно, и поползли, – отозвался Иван, захваченный чувством подъёма и азарта. – Это мы двинулись в будущее.

– А-а… О-о! Она движется?

– Я же говорю.

– Чудесная колымага, а, КЕРГИШЕТ?

– Ничего себе – колымага! Да это… карета. Нет, экспресс… воздушный шар времени! Да что я говорю? Это прекрасная машина времени!

– Как ни назови, а ничего нового не придумаешь. У нас все средства передвижения колымагами называются. Вот поэтому и – колымага.

– Фу, на тебя, Джордан! Умеешь ты от возвышенного скатиться… э-э… к колымаге. А, впрочем, какая разница? Пусть будет колымагой, я не возражаю.

– Да я не настаиваю. Как хочешь, так и зови.

– Опять фу, на тебя! Колымага! Вот так, а не иначе!