Сны Великого Моря. Алаутар

Впрочем, сам Вительдиальк, выслушав со стороны свою историю, решил отказаться от правления Ламорадой.

– Я вам по секрету скажу, он и Эланор уже решили переселиться в Алаутар, – ухмыльнулся Гаитоэрант, заканчивая свое повествование, – Официально пока ничего объявлять не будут, подумают, как лучше это сделать, – он налил себе вина и, задумчиво уставился на вспыхнувший в камине огонь, – Как-то подозрительно легко они готовы променять гарантировано хорошую жизнь на неизвестность. По мне, жизнь в Ламораде вполне замечательна, но я слишком давно знаю смертных, чтобы не учитывать, что от добра добра не ищут.

– Думаете в Ламораде не все шоколадно? – спросила Света, единственная кто понял весь вложенный Великим Огнем посыл.

Гаитоэрант пожал плечами.

– Для любых других калатари именно шоколадно, но кровь Алаутара меняет все.

– Кровь Алаутара? – удивился Дамард.

– Я болтнул лишнего, – хмыкнул Гаитоэрант, допивая вино, – Впрочем, вы все равно это узнаете. Так что проблемы нет. Очень давно Кайлин и Ордъёраин на прощание подарили Вительдиальку, Кадъераину, Эдэальту и еще одному ведьмаку по пузырьку с собственной кровью. Эта кровь по идее должна была сделать любого выпившего ее магом, но ненадолго, на сутки или чуть больше. Когда ведьмаки и калатари заключили перемирие и оценили его благотворные последствия, связанные общим прошлым правители Ламорады и Викдэры задумались о том, как обеспечить гарантии сохранения перемирия и после своей смерти. И не придумали ничего лучшего, как родить приемников с недюжинными магическими способностями, которые могли бы продолжить и укрепить связи и добрососедские отношения двух великих народов. Эдэальт пожертвовал ради этого свой подарок, как и другой ведьмак. Прежде чем зачать Аромадъёра и Малику, Кадъераин и его жена Орвира, равно как Вительдиальк и Эланор стали непревзойденными в этом мире магами. Аромадъёр и Малика родились батъёри, в их крови магия Алаутара, потому как предки Кайлин и Ордъёраина были выходцами именно оттуда.

Дамард и Арикарда слушали в буквальном смысле открыв рот. Света же пока не поняла, чему следует удивляться. Для нее все сказанное звучало вполне логично и обыденно, мотивы правителей Ламорады и Викдэры ей казались естественными, наверняка, помимо политики, они руководствовались и более простыми мотивами, такими как – обеспечить своим детям лучшее будущее, высокий статус в обществе, достаток, сделать их гарантировано сильными и могущественными. Родители же Дамарда и Арикарды когда-то ушли в Алаутар, опять же неудивительно, что по зову сердца и крови, то, что их предки оттуда, лишь объясняло их уход.

Гаитоэрант тем временем продолжал:

– Так вот, вместо того, чтобы через какое-то время лишиться магических способностей, все четверо остались магами на всю дальнейшую жизнь. Они вынуждены скрывать масштабы своего могущества, нетипичного для этого мира, они перестали стареть, болеть, но, к сожалению, научились тосковать по несбыточному. К тому же их родившиеся дети очень отличаются от других представителей своих рас. В общем, все пошло не так, как они себе представляли. Теперь Аромадъёр и Малика удрали в Алаутар и, похоже, их родители готовы последовать за ними.

– Но ведь у них есть еще дети, – обронила Света, – Кто же будет править после них?

Гаитоэрант безучастно пожал плечами.

– Это мир, в котором все всегда случается правильно, согласно традиции и законам, которые никто никогда не записывал, потому что они вшиты в подкорку обитателей этого мира. Эдэальт или любой из детей Вительдиалька и Эланор станут идеальными правителями Ламорады, а в Викдэре нет официального правителя, но второй после Кадъераина маг там один из сыновей Эорга, он займет место Кадъераина и для города ничего не изменится, поскольку Фирдар хороший сын и унаследовал идеи отца благости добрососедских отношений с калатари. Мир не изменится после ухода тех, кто не чувствует себя больше его частью. А другие дети Вительдиалька и Кадъераина вполне счастливы тут.

– У Кадъераина и Орвиры есть малолетняя дочь, – вспомнила Арикарда, – она тоже маг и хоть они не считают ее сильным магом, я думаю, у нее весьма выраженный потенциал силы жизни, просто она не является живым воплощением стихии. У нас ее с радостью приняли бы в школу дари Тасимы «Намариэ», а туда не берут слабых магов.

– Ну, в ней тоже течет кровь Алаутара, конечно, ей тоже тут не место, – заметил Гаитоэрант, вновь наполняя свой бокал крепким сантонским вином многолетней выдержки, – пока она совсем мелкая, она не может этого понять, поэтому правильный выбор за нее сделают ее родители.

– Почему вас огорчает это? – спросил Дамард.

Гаитоэрант лишь усмехнулся.

– Ты не поймешь.

– Потому что молод? – растеряно спросил Дамард.

– Потому что… – Великий Огонь в последний момент расхотел отмахиваться от вопроса, глаза полыхнули, но не гневом и не угрозой, а какой-то трудновыразимой тоской гаснущей на ветру свечи, – Если бы ты жил в мире, который тут называют Внутреннем Полем, а мы называем просто Земля, ты бы знал легенду о Прометее.

– Это вы?! – ахнула Света

– Ну, не все в легенде правда, так, что не драматизируй, пожалуйста, – уже почти весело проговорил он, – Строго говоря, правда в ней лишь то, что люди, получив огонь Прометея, утратили дар предвидения, но обрели способность надеяться, да и то это скорее аллегория, чем правда. Короче, нет, знание легенды не поможет вам понять меня, – резюмировал он, поморщившись, – Поэтому скажу проще. Я всегда считал, что предопределенность будущего равно источник страданий. Я хотел, чтобы каждый сам решал свою судьбу и определял будущее.

– Разве это плохо или неправильно? Я тоже считаю, что предопределенность – это ужасно скучно и грустно! – горячо поддержала его Арикарда.

– Глобально это невозможно, – вздохнул Гаитоэрант, – Если бы не существовало предопределенности, мир был бы вспышкой, пламенем, бесконечным, вмещающем в себе весь цветовой спектр светом без четких форм, короче, был бы огненными пределами, моим домом. В нем не было бы смерти и жизни в привычном вам понимании. Сейчас я это понимаю с необычайной ясностью. Для того, чтобы это понять, мне пришлось многие века провести во Внутреннем Поле, вернуться домой, узнать этот, в общем-то чудесный Изначальный мир, побывать в шкуре смертного и всемогущего бессмертного, узнать вас…

– Так свободной воли не существует? – тихо спросила Света, физически чувствуя как леденеет ее сердце.

– Пока существует огонь, существует и свободная воля, – успокоил ее Гаитоэрант, – Свобода выбора зиждется на сжигающей все препятствия Вере, хранящей в самый отчаянный момент Надежде и Любви, способной свернуть любой маятник предопределения. Просто свобода воли она для тех, кто эту самую волю имеет, кто способен на любовь, ту самую, что сильнее обстоятельств и даже смерти. А среди смертных Внутреннего Поля таких очень и очень мало, а тут в Изначальном мире все без того вполне шоколадно и свобода воли одна на всех – следовать предопределению, потому как все предопределено с любовью ко всему миру и всем его обитателям.

– В Алаутаре есть свобода выбора и воли, – уверено заявил Дамард.

И Света в один момент успокоилась.

– Не сомневаюсь, – тепло улыбнулся Гаитоэрант, залпом осушив очередной бокал вина, – Именно Алаутару предназначался огонь Прометея и ему все же позволили стать его частью. Это греет… Напоили вы меня, как я теперь к себе поползу?

– Оставайся, – великодушно разрешила Арикарда, – У нас целых три свободных комнаты наверху.

– И целых три дивана внизу, – икнул Гаитоэрант, пошатываясь, направляясь к одному из них, свалился на него, чудом не промазав мимо, и мгновенно отключился.

– А я все же не понял, почему он грустит, – вздохнул Дамард.

– Он – Великий Огонь, возможно мы просто не способны его понять, мы ведь всего лишь смертные, – философски заметила Света.

Арикарда молча кивнула, соглашаясь.

Светлане все же пришлось рассказать легенду о Прометее, заодно рассказав, кто такие Зевс, Гефест, Геракл и вкратце несколько других мифов Древней Греции. Когда она закончила, ночь начала светлеть.

По этой причине встали они поздно. Гаитоэрант успел выспаться и удалиться, слуги убрать со стола, горожане придумать еще кучу слухов.

С самого утра зарядил мелкий дождь, ветер стих. Такая погода склоняла к домашним занятиям, тихим разговорам и легкой меланхолии. Однако у обитателей гостевого дома нашлись другие планы. Слуги передали им приглашение в любой удобный и желательный момент посетить дворец правителей. Такой момент наступил сразу после позднего завтрака, дождь не стал тому помехой. В шкафах нашлись непромокаемые плащи с капюшонами. Дамард мог бы перенести девушек сразу во дворец, но те хотели прогуляться пешком.

Погруженный в дождливые сумерки город, казалось, дремал, утомленный треволнениями прошедшей ночи, лишь в порту привычно суетились рыбаки и готовившие суда к началу сезона навигации мореходы, из таверн слышались голоса и смех, но улицы были пусты.

У башни хранителя знаний о море и звездах они наткнулись на Кэрсо-Ласа, сидевшего на парапете, спускающейся с верхней террасы лестницы.

– Гуляете? – спросил он, после первых приветствий, – Я вот жду Мари и признаться, скучаю. Если не торопитесь, составьте мне компанию..

– А где госпожа Марина? – оглянулся по сторонам Дамард.

Кэрсо-Лас махнул рукой в сторону моря.

– Пытается понять, как сбрендивший маг полнолуния сумел утащить Вительдиалька в другой мир.

– А с ней ничего не случится? – на всякий случай спросила Арикарда.

Кэрсо-Лас беззаботно покачал головой.

– Если она провозится слишком долго или узнает нечто слишком мерзкое, она может разозлиться. Это, конечно, неприятно, но быстро поправимо.

Светлана улыбнулась, представив последствия такого «может разозлиться», видимо, поэтому Кэрсо-Лас ее и ждал, чтобы в случае чего эти последствия остановить и ликвидировать.

Они уселись рядом с Великим Ветром.

– Вы не знаете, Вительдиальк уже пришел в себя? А то мы собрались во дворец, может не вовремя? – спросила Арикарда.

– Нормально с ним все, не переживайте, вы не заметите его заскоков, он вполне адекватен, – хмыкнул Кэрсо-Лас, – Завтра он и Эланор официально поедут готовить дворец для приемов торговых караванов к сезону торговли, мы будем их сопровождать, но это всего лишь затем, чтобы спокойно встретиться с Кадъераином, Орвирой, Эоргом и поговорить. Дворец для приемов по ту сторону гор, в городке Ламор, там крошечный штат прислуги, никто не будет крутиться под ногами и не заметит, если правители исчезнут на несколько часов. Это на пару дней, затем мы с Мари все же хотели бы посетить Викдэру. Гаитоэрант жаждет попасть на ведьмацкую тусовку в честь дня весеннего равноденствия. Если хотите, присоединяйтесь…

– Хотим! – за всех высказалась Арикарда.

В паре шагов от сидящей на ступеньках Светланы появилась сосредоточенная, но вовсе не сердитая Марина, встряхнула длинными, черными, гладкими, словно шелк, волосами и, взяв из рук Кэрсо-Ласа его темно-синий меховой плащ, с видимым наслаждением завернулась в него, будто в одеяло.

– Ну, как? – спросил он, обнимая ее за плечи.

– Замерзла, – буркнула она, – А по поводу чокнутого полуночника все более-менее понятно. Он умеет проникать в сны. Вительдиальк попал в ловушку и ушел во Внутреннее Поле сам по приготовленной специально для него тропе сна, как я теперь понимаю. До вчерашнего дня я назвала бы это Коридором Безумия и это было бы крайне неточное определение, – она подмигнула Дамарду, – Вительдиальк ничего не знал о тропах снов и подобной магии, поэтому попался на посулы и угрозы «сломать стену памяти», которую я ему в свое время организовала.

– Но ведь это невозможно… – начал было Кэрсо-Лас.

– Пообещать и запугать не значит сделать, к тому же именно моя стена в его сознании спасла его от серьезного психического расстройства. В его памяти, благодаря мне, нет воспоминаний о трагических или травмировавших психику событиях. Я все вычистила в свое время. Этому полуночному магу не за что было зацепиться, чтобы по-настоящему свести Вительдиалька с ума, только так он мог получить доступ к его силе.

– А не может он теперь проделать тоже самое с Эланор? – спросил Кэрсо-Лас.

– Нет, Эланор с юности не любит сны, став магом, она запретила себе их видеть. У нее достаточно могущества для того, чтобы этот запрет работал, – усмехнулась Марина.

– Не любит сны? – удивился Дамард, – Но сны бывают прекрасны…

– Эланор слишком часто видела кошмары, не у всех, знаешь ли, было такое счастливое и беззаботное прошлое, как у тебя, – улыбнулась Марина, – Это неправильно, что мы рассказываем вам так много о частной жизни других…

– Мы никому не скажем! – заверила ее Света.

Марина и Кэрсо-Лас расхохотались в голос.

Дождь усилился, Кэрсо-Лас и Дамард перенесли девушек во дворец правителей, прямо в парадную залу, где во время бала располагался основной танцол. Юный калатари, натиравший полы, от неожиданности застыл как вкопанный, увидев перед собой гостей, появившихся из ниоткуда.

– Мы к господину Маркизу, не подскажешь, где он? – спросил Кэрсо-Лас.

– А нам бы повидать госпожу Эланор и господина Вительдиалька, – поклонился Дамард.

Мальчишка снял с ног щетки-тапки и, раскланявшись, сбежал с обещанием найти кого-нибудь, «кто проведет досточтимых гостей куда им будет угодно».

– А почему у них слуги всегда так молоды? – удивилась Света.

– Традиция такая, молодые калатари, все до единого проходят эту своеобразную школу: как вести себя, как вести хозяйство, так обучаются многим полезным навыкам и, как тут говорят, «сбивается спесь молодости», – пояснила Марина, – Даже дети правителей в свое время несколько лет прислуживали старшим за столом и убирались в саду.

– У нас в калатарийских и полукатарийских семьях тоже есть такая традиция, – заметила Арикарда, – Мама отправляла нас с братом в услужение к Волрклару на целое лето. Это было потрясающе интересно.

– Да, мы столько всего узнали о его розах и эфирном лесе, а его лисий питомник – это такое умиление, – горячо поддержал ее Дамард, – То были удивительные четыре месяца. Физической работой нас не перегрузили, мы уже тогда владели магией, но столько полезных навыков в столь короткий срок мы бы точно не освоили дома.

Между тем открылась одна из множества дверей и навстречу им вышли Маркиз и Вительдиальк лично. Правитель Ламорады выглядел заметно лучше, чем накануне, волосы расчесаны и аккуратно убраны назад, взгляд ясный. На нем была светло-голубая расшитая серебром мантия до колен, белоснежная рубашка и темно-синие узкие штаны из тонкой замши. В общем-то по одежде сложно было угадать, что перед ними сам правитель Ламорады, точно также примерно одевался Эдэальт и многие другие почтенные калатари.

– Рад видеть вас, – поклонился он гостям, – мы не успели познакомиться…

– Я тоже ррад всех вас видеть, – перебил его кот и лукаво усмехнулся в усы, – но если позволите, я укрраду у вас общество Ветрра и Морря, нам надо поговоррить без никого, – и подойдя ближе к Кэрсо-Ласу, грозно предупредил, – Не хватай меня за загрривок, обдерру!

Кэрсо-Лас засмеялся и, слегка коснувшись меха на его спине исчез, прихватив с собой и его и Марину. Пару раз недоуменно моргнув, Вительдиальк вновь вернулся к прерванному разговору:

– Я не успел вчера поблагодарить вас, мне известно, что именно вы помогли найти меня.

– Это все он, – Арикарда кивнула на брата, – я дома вас ждала. Это Дамард главный герой. Однако я рада, что с вами все в порядке..

Света в очередной раз мысленно поаплодировала смелости и непринужденности, с которой Арикарда говорила со всеми Великими. Это не было заносчивостью, в ее тоне не слышалось деланного панибратства или демонстрации превосходства. Нет. Ее слова выражали ровно то, что она в них вкладывала. Эта искренность и непосредственность подкупали.

– Эланор рассказала мне о вас, – тепло улыбнулся Вительдиальк, – Позвольте пригласить вас на веранду, на чай. Эланор и наша дочь Тальника ждут нас там.

Они прошли через залу, поднялись по винтовой лестнице на второй этаж и, миновав просторный холл с огромным камином во всю стену, вышли на чудесную увитую зеленью веранду, где за белым изящным столом сидела Эланор и незнакомая девушка калатари – тонкая, звонкая, с густыми, слегка вьющимися черными волосами, собранными белыми лентами в пышный хвост на затылке, большими широко распахнутыми зеленовато-карими глазами, слегка вздернутым изящным носиком и совершенно не девичьей твердостью характера, сквозившей в каждом движении и каждой черточке молодого красивого лица. Одета она тоже была весьма необычно, так девались мореходы в порту – узкие кожаные брюки, туника и кожаный жилет, на шее платок – шаль, на ногах высокие сапоги, на спинке ее стула висел непромокаемый короткий плащ.

Света нисколько не удивилась, узнав, что Тальника является действующим капитаном торгового судна. Любопытная Арикарда сразу набросилась на нее с расспросами о ее ремесле. Дамард рассказал в подробностях о вчерашнем путешествии по тропе снов, упомянув об опасном оружие смертных Внутреннего Поля и о том насколько оно бесполезно при попытке остановить Ветер, Огонь и Море. Светлана предпочитала слушать, а не говорить, пила фруктово-цветочный настой, считающийся тут чаем, ела чудесные оранжевые хрустящие булочки с нежнейшим сладковатым сыром, наслаждаясь тихим шорохом дождя, ароматом мокрой молодой листвы и спокойствием в собственной душе.

Разговор незаметно свернул к предстоящему визиту в «торговый городок» Ламор, так калатари называли небольшое поселение по ту сторону гор, куда прибывали и где квартировали ведьмацкие караваны. Именно там заключались все торговые сделки, туда доставлялся товар, там же проходили турниры. В саму Ламораду ведьмаков приглашали в единичных исключительных случаях и по особому распоряжению правителей города. Ведьмаков, прибывавших в Ламораду морем, отправляли в Ламор сразу после высадки на берег под конвоем или они не сходили на берег вовсе.

В сезон торговли торговый городок Ламор увеличивался в десятки раз, но зимой там оставалось не больше трех-пяти тысяч калатари, охранявших внешние границы благодатных земель и деревни в округе.

Услышав, что гости хотят сопровождать их, правители Ламорады с радостью согласились включить их в официальный состав своего эскорта.

– Все же я не понимаю, почему за все время, пока я жила в доме Кадъераина, ни он, ни Орвира не сказали мне, что они дружны с вами, – в очередной раз сокрушенно вздохнула Арикарда, – Если разобраться, они так мало рассказали мне о своей жизни. Неужели я внушаю такое недоверие?!

– Дело не в недоверии, – улыбнулась Эланор, – Просто Кадъераин – ведьмак. Я уже говорила, мир ведьмаков весьма суров.

– А знаете, что действительно удивляет лично меня? – вдруг проговорила Света, все также задумчиво глядя сквозь пелену дождя в бесконечную серо-синюю морскую даль, – Почему этот маг полнолуния так ополчился на тех, в ком течет кровь Алаутара, причем взрослых, сильных, тех, кто потенциально способен за себя постоять и пренебрег самыми простыми и удобными для него вариантами? Что он хочет? Силы? Арикарда была беспомощна, ее силой завладеть было легче, чем получить ее от вас, господин Вительдиальк. А дочь Кадъераина вовсе ребенок…

На нее уставилось сразу пять пар удивленных глаз.

– Возможно он не знал ни обо мне, ни о Карин, – предположила Арикарда.

– Но знал о Малике и, возможно, об Аромадъёре? – парировал Дамард.

Арикарда пожала плечами.

– Возможно он просто не знает, что магический потенциал в любом возрасте одинаков, просто дети не умеют им пользоваться, а утрата контакта с магией не тождественна потери магической силы как таковой. И ему казалось, что Карин и Арикарда не имеют достаточной для него силы, – предположила Эланор.

– Или он не мог до нас добраться, – предположила Арикарда.

– В твоем случае понятно почему. Твоя магия – Огонь, – буркнул Дамард, – Насколько я понимаю, господин Кадъераин и госпожа Орвира тоже владеют магией огня, потому они тоже в безопасности. Магу полнолуния нечего противопоставить огненному потенциалу.

Вительдиальк и Эланор украдкой переглянулись, Дамард моментально понял, что только что обнаружил свое знание их частной семейной истории.

– Простите, – он даже слегка покраснел.

– Ну… мы собираемся переселиться в Алаутар. Наши тайны в любом случае перестали бы быть тайнами, – философски заключил Вительдиальк, – Возможно, лишь для меня что-то навсегда останется тайной…

Эланор подлила Дамарду чаю.

– Не переживай, дорогой мой, мы не в обиде.

Глядя на Дамарда в упор, Арикарда выразительно постучала по лбу.

– И все же, что не так с девочкой? Она ведь не огонь…

Вновь повисло молчание. Каждый подумал об одном и том же – семью Кадъераина следовало предупредить о грозящей опасности.

– Я свяжусь с ним, – заявила Эланор, поднимаясь из-за стола, – я ненадолго…

Тальника внимательно прислушивающаяся к разговору, также высказала предположение:

– Возможно, если мы поймем, чем Карин отличается от папы и моей сестры, будет ясно, почему она неинтересна этому паршивцу.

– Она ребенок, она маг с потенциалом силы жизни, она… – с готовностью поддержала ее идею Арикарда.

– Она самый лакомый для него кусок, – продолжил за нее Дамард, – Магия полнолуния происходит из магии силы жизни. Маг полнолуния или действительно безумен или просто идиот…

– Или он уроженец Внутреннего Поля и не знает таких элементарных для вас вещей, как то, что детский потенциал равен взрослому в базе и что магия жизни для него куда более удобоварима, чем магия взрослого сильного мага Воды, – хмыкнула Света.

– И вновь все сидящие за столом дружно уставились на нее.

– Но этот маг полнолуния как-то связан с Алаутаром, родители в этом уверены, – вновь заговорил Дамард, спустя почти две минуты.

– А как же быть со мной? Сам же говорил, я похожа на аркельда, я воплощение Зари, то есть я тоже связана с Алаутаром, хоть родилась и всю жизнь прожила во Внутреннем Поле…

– Так ты джин, – фыркнула Арикарда, но поймав гневный взгляд Дамарда, почти испуганно закрыла рот двумя руками.

– Кто я? – не поняла Света.

– Я потом тебе объясню, когда пойму, как это может быть возможно, – вздохнул Дамард.

– Прости, я не должна была тебе говорить, – смущенно забормотала его сестра, – ты нетипичный джин, но ты несомненно воплощение стихии в смертном теле не от рождения. Стихия воплотилась в тебе после…

– Вы рассказывали мне о джинах, – вспомнила Света, – но вы же говорили, они помнят жизнь прошлого тела, а я то не помню…

– Поэтому я и говорю, что ты нетипичный джин.

– А почему тогда я могу быть им?

– Потому что родителям об этом сказал Волрклар, а он знает точно, – вздохнул Дамард, взяв ее за руку, – Ты – это в любом случае Ты, а учитывая, что ты помнишь себя в детстве, вообще не понятно, чем ты отличаешься от аркельда, стихия воплотилась в тебе в раннем детстве и не обнаруживала себя, до тех пор, пока мы с тобой не встретились. Значит, так было суждено, ты в некотором смысле возвращаешься домой, потому что твой дух родом из Алаутара.

– Офигеть… – только и смогла выговорить Светлана.

Услышанное ее хоть и удивило, но вовсе не испугало. Она будто всегда это знала и теперь просто получила подтверждение своим интуитивным догадкам, как бы бредово это не казалось со стороны и особенно с точки зрения типичного аборигена Внутреннего Поля.

– А маг полнолуния не может быт джином вроде меня? – все же спросила она.

– Тогда бы ему не нужна была бы чужая сила, свою бы не знал куда девать, – хмыкнула Арикарда, – Джины – это смертные воплощения стихий, а он просто маг с ограниченным потенциалом, поэтому и ворует чужую силу или, вернее, пытается ее воровать…

– Я так крута? – усмехнулась Света.

– Ты даже не представляешь насколько, это и удивительно, – засмеялся Дамард.

Тальника и Вительдиальк настояли, чтобы им объяснили, кто такие джины. Алаутарцы с удовольствием удовлетворили их любопытство.

– История Алаутара насчитывает 10 джинов, четверо живы по сей день и вполне довольны своей жизнью. Валавитар – самый древний из них, но он здоров и крепок, хоть внешне и выглядит как аркельд преклонных лет. Он дважды собирался умереть, но в последний момент передумывал.

– А почему он хотел умереть? – удивилась Тальника.

– Он пережил пять своих жен и всех внуков. Он не знакомится и не общается теперь со своими потомками, чтобы не испытывать более горечи утраты.

– Какой ужас! – всплеснула руками вернувшаяся к столу Эланор.

– Ни один джин не умер от старости, все сами выбрали себе смерть. Кто-то выбрал не проснуться, о смерти других написано много легенд, но достоверными их назвать нельзя. Волрклар говорил, что во всех случаях кроме одного духи стихий по договоренности со смертными просто оставляли их тела доживать свой естественный срок и возвращались к своим истокам. А один джин сиганул в жерло вулкана сразу после гибели жены и дочери во время землетрясения. Это тоже было много тысячелетий назад..