Зеркало Кассандры

– Там ты сможешь как следует помыться, малявка. Почисти зубы и хорошенько ототри себя мочалкой. Может, ты уже попривыкла и не чувствуешь, но и от тебя тоже разит свалкой, – прибавил Орландо.

– Вонь впитывается в кожу, как масло. Отмывайся черным марсельским мылом, другое не поможет, – с профессорским видом посоветовал Напраз.

Они по очереди отпивали по глотку вина из пластиковой бутылки, которую сообразила прихватить с собой Эсмеральда, сунув в карман своего необъятного платья.

Кассандра улыбнулась вымученной улыбкой. Остальные понурили головы, желая поскорее покончить с неприятной процедурой расставания.

– Давай, не стой, шагай отсюда, Белоснежка! И чтоб мы тебя больше не видели! – распорядилась Эсмеральда.

– А когда пройдет время, много времени, лет двадцать, когда ты выйдешь замуж, у тебя будет работа, детишки, ты успокоишься, тогда ты нас навестишь, – прибавил Орландо. – В память о той ночи, что провела в нашей деревушке. А пока ты еще маленькая, а нам недосуг заниматься детьми.

Ким насмешливо скривил губы.

– «Дети и пуки хороши только свои собственные».

– Как же ты меня достал, автомат-цитатник! – пробурчал Орландо.

– Прощай, девушка. О нас не вспоминай, – напутствовал Кассандру пожилой африканец.

Орландо протянул ей пластиковый пакет из супермаркета с чипсами, «Нутеллой», термосом с чаем и ножом на случай дурной встречи.

Кассандра вдохнула запах чая и с благодарностью улыбнулась.

– У нас девиз правильный: «Каждому свое дерьмо», – подвела итог Эсмеральда.

Кассандра кивнула в знак того, что все понимает. Потом повернулась и пошла, медленно переставляя ноги. А отойдя подальше, зная, что никто ее уже не увидит, позволила пролиться слезам. И серые ее глаза стали серебряными, похожими на зеркала, в которых отражается мир.

29

Значит, я не ошиблась, значит, я вправду узнала заранее, что произойдет.

30

Небо потемнело. Опять полил дождь, и каждый шаг давался Кассандре тяжелее предыдущего.

Вот и хорошо, дождь смоет с меня запах свалки. Буду считать, что это душ, которого мне так не хватало.

Девушка не искала, куда бы спрятаться. Шла себе и шла по дороге, которая вела на юг в сторону столицы. Проходя мимо интерната «Ласточки» и увидев директорскую пристройку, она прибавила шагу, испугавшись, как бы директор не стоял у окна. Городской пейзаж вокруг нее менялся. Теснее жались к улице высотки, облепленные круглыми антеннами, похожие на цветущие бетонные кактусы.

Чувство бессилия, сиротства уже не мучило Кассандру, ей вдруг стало необыкновенно легко.

Я хотя бы пыталась помешать трагедии.

Ее оставило чувство вины за погибших, не она за них отвечала. Теракт был выплеском огромной выгребной ямы, которая именуется Прошлым и которую уже не приведешь в порядок. Мертвых отправили в морг, раненых в больницу. Любые несчастья, любую боль лечит время, превращая в воспоминания.

Синдром Кассандры. Ты слишком рано бываешь права, и в этом проклятие.

Никто не хочет тебя слушаться.

Кассандра шла мимо магазина сувениров для туристов, с кружками и футболками с надписями. Один плакат сообщал крупными буквами: «Назвать хорошим именем – снабдить пропуском к успеху».

Нет, я не думаю, что директор интерната сказал правду, я ему не верю. Имя не может запрограммировать судьбу.

Она вспомнила передачу о болезни Альцгеймера, которую слушала по радио. Люди, позабывшие все на свете, помнят одно-единственное: свое имя.

Я тоже первым вспомнила свое имя. А есть такие существа, которых зовут только по имени. Это ангелы и бездомные. Если о бездомном сообщают в новостях, то пишут «Фердинанд» или «Альбер» и прибавляют «без определенного места жительства». И у ангелов нет фамилии, просто Гавриил, Рафаил, Михаил.

И Бог, это тоже имя, а не фамилия.

Девушка с большими светло-серыми глазами увидела свою фотографию в бесплатной газете, которую раздают на улице.

«Кассандра Каценберг, 17 лет, пропала два дня тому назад. Если у вас есть информация о ней, просьба немедленно позвонить по этому номеру. Звонок бесплатный» И дальше внизу более мелким шрифтом: «Внимание: девушка страдает приступами паранойи. Может быть опасна. При встрече не пытайтесь самостоятельно остановить ее, немедленно сообщайте в полицию».

Кассандра вытащила удивительные часы и подумала: «А что, если отправитель «б» это и есть Бог? Он, похоже, просто издевается надо мной, оставил без всякой помощи…» Обиженная Кассандра швырнула часы в ближайшую урну. Прошла несколько шагов и вспомнила.

Как там директор сказал… «Небольшая посылочка. Думаю, от того, кто тебя любит».

Она вернулась к урне, порылась в мусоре и вытащила часы с загадочным циферблатом. На нем так и застыла надпись: «Вероятность смерти через 5 секунд 88 %». Не иначе специально, чтобы ее огорчить.

Кассандра снова двинулась в путь, брела куда глаза глядят.

К вечеру потеплело, и Кассандра, воспользовавшись этим, спряталась в городском сквере, дождалась, пока его запрут, и в нем переночевала. Скамейка – чем не бесплатная кровать? Впрочем, не она одна так ночевала. По соседству под открытым небом устроились другие бездомные.

Кассандра сгрызла несколько чипсов. Она их экономила: кто знает, что будет завтра?

«Приходится думать о будущем», – с насмешкой подумала она.

Обед она запила глотком теплого чая и подняла термос, словно бокал:

– Спасибо за трапезу, господин Барон!

Ей было одиноко, но она радовалась своей свободе. Вместо подушки Кассандра подложила стопку бесплатных газет, вытянулась на скамейке и заснула. Спала неспокойно, время от времени вздрагивая.

31

Кассандре снится сон. Она в замке. Толстые стены защищают от холода, крыша от дождя. В покоях никакой мошкары, ни единой крысы в подвале. Она входит в ванную комнату черного мрамора, пускает воду из золотого крана и принимает горячий душ. Она моет свои длинные волосы шампунем, который пахнет лавандой, а сама моется перламутровым душистым мылом. Вода потемнела, столько с нее сходит грязи. Но вот ее кожа снова становится свежей, бело-розовой, и она заворачивается в теплый халат и вычищает последнюю грязь из-под ногтей на руках и ногах. А потом покрывает ногти красным лаком. Она с удовольствием втирает себе в кожу крем с запахом миндаля. Сушит волосы и долго-долго их расчесывает. Разглаживает, ласкает.

Потом она садится к туалетному столику и с удовольствием смотрит на себя в зеркало. Подводит глаза, подкрашивает ресницы. Красит губы яркой помадой и сжимает их, чтобы равномерно распределилась маслянистая краска. Каждое движение доставляет ей неизъяснимое удовольствие. Мужчинам этого не понять, для них не существует подобных наслаждений: принять ванну, заняться собой, втереть душистый крем, навести красоту, причесаться.

Через окно, вдалеке, ей виден город, в нем то там, то здесь вспыхивают взрывы, оранжевыми и черными грибами. Стоит появиться огненному грибу, как раздаются крики, но она ничего не слышит.

Кассандра чистит зубы, и так ей нравится мятная паста, что она готова ее съесть. Затем приходит черед горячих полосок воска, ими убираются с ног волоски. Немного больно, но ей в радость покалывание. Затем надеваются чулки и туфли на высоких каблуках. Они похожи на те, что она видела в большой куче на свалке.

Застегнула лифчик, нанесла на шею духи с запахом ванили и флердоранжа. И тут ее окликнули из соседней комнаты:

– Ты готова, Кассандра?

Дверь приоткрылась, и на пороге появился красивый молодой человек с ласковой улыбкой. На груди у него сияет вышитая буква «б».

– Да, я прислал тебе часы, но хочу подарить тебе…

Он берет ее в свои объятия и покрывает…

32

Хм… Что это? Слюни?

Кассандра почувствовала, что ее лижут. Она улыбается, но ощущение какое-то странное – язык большой, горячий, шершавый. Она открыла глаза. Возле нее стоит большая собака с длинной шерстью. Шотландская овчарка. Ее держит на поводке муниципальный служащий. Он тянет собаку за поводок, и овчарке приходится прекратить сеанс лизания.

Служащий предлагает Кассандре встать. Другим посетителям сада не понравится, если кто-то разлегся на скамейке. А дети так просто испугаются.

– В любом случае лежать на скамейках запрещено, – прибавил служащий.

Кассандра Каценберг приняла сидячее положение и поняла, что, пока она спала, у нее украли пластиковый пакет со всеми ее припасами, термосом и ножом.

Если уж и собратьям-бездомным нельзя довериться…

Кассандра побрела по городу, подбирая бесплатные газеты. Читала в них о взрыве на химическом заводе. Кое-кто из свидетелей обращал внимание на то, что взрыва было два, и говорил, что в этом есть что-то непонятное. Но никто не верил тем, кто считал причиной действия злоумышленника. Все винили компанию, производящую химикаты: она не отказалась от устаревшего оборудования, несмотря на рекомендации экспертов.

Вот что говорил один из рабочих:

– За несколько дней до взрыва я как раз говорил жене: «Все у нас в таком состоянии, что короткого замыкания хватит, чтобы завод взлетел на воздух». А она мне: «Сходи к начальству». Я сходил. Но никто меня и слушать не захотел.

Специалисты, прибывшие на место катастрофы, подтвердили, что причиной взрыва стало короткое замыкание. Адвокаты объявили, что компания, виновная в халатности, хоть и готова выплатить пострадавшим компенсацию, однако будет торговаться. Премьер-министр на этот раз встал на сторону профсоюзов, поговорил с виновными на повышенных тонах и потребовал от них, чтобы пострадавшие рабочие были трудоустроены.

Кассандра перевернула несколько страниц и снова увидела свою фотографию. На этот раз над объявлением о розыске стояла пометка: «Срочно!»

Директор Филипп Пападакис старается. С чего бы? Одной ученицей больше, одной меньше, какая ему разница? Каждый год сбегают сотни детей. С чего вдруг он так в меня вцепился?

«Приступы паранойи». Что ж, можно и так назвать. Только вот параноики видят воображаемые опасности. А когда видишь настоящие, это как называется? Ясновидение? Тогда надо было написать: «Осторожно, ясновидящая!»

Кассандра просмотрела и другие бесплатные газеты, в которых писали о взрыве. Всюду утверждалось, что это производственная авария. Никакие другие версии не рассматривались. Публиковались карты с химическими заводами, представляющими опасность, где точно так же может произойти взрыв.

Она свернула газету и поняла, что бредет по Монмартру, северному кварталу Парижа. Прохожие не обращали на нее ни малейшего внимания. Можно подумать, она сделалась невидимкой. Никто ни разу с ней не заговорил. Она снова ночевала в городском садике, дождавшись, пока его запрут. Ночь была гораздо свежее. Кассандра свернулась на скамейке клубочком и положила на себя газеты. Вспомнила о своем пакете, и том, что его украли.

Никакие воры не страшны, если взять нечего.

Утром Кассандра почувствовала, что страшно проголодалась, нашла мусорный ящик возле забегаловки и выудила оттуда немного жареной картошки, масляной и холодной, и нетронутый пакетик высохших наггетсов. Но еда ее не порадовала. Она спустилась к площади Опера, там были другие рестораны и другие мусорные ящики, но оттуда ее прогнали. Она пошла вдоль Больших Бульваров, заглядывая в мусорки супермаркетов, ей попалось несколько нетронутых упаковок. Выбросили, потому что просрочены. Она вспомнила Орландо. Он говорил: «Сомневаюсь, что у бактерий есть часы и календарик и они дожидаются двенадцати часов ночи, чтобы наброситься на жратву».

Но Кассандра не смогла наброситься на йогурт. От него несло хлоркой. От остальных упаковок тоже. Она пошла дальше и увидела грузчика в зеленой блузе, он выносил из магазина продукты и поливал их хлоркой. Она спросила его, зачем он это делает. Он ответил: если кто-то отравится просроченным продуктом, магазин должен отвечать.

Из-за страха перед юридическими проблемами они отравляют еду, которую не могут продать, вместо того, чтобы раздать ее нуждающимся.

На третий день Кассандра не выдержала и начала чесаться. Первая стадия деградации. Она чесалась без удержу.

У нее на теле постоянно находился уголок, который настоятельно требовал вмешательства ногтей. Чесаться стало для нее потребностью, занятием. Она могла теперь бездумно просидеть целый час и только почесываться.

И бродила Кассандра теперь совершенно бездумно. Для нее это было новостью. Раньше в городе она шла из пункта А в пункт Б. Улицы были средством достижения. Теперь она бродила по ним бесцельно. Кружила вокруг пункта А не из-за назначенной встречи, а просто так.

Улицы стали местом пребывания, без пунктов отбытия и прибытия.

Кассандра не одна так бродила по улицам. Раньше она не замечала этих людей, а теперь натыкалась взглядом повсюду: нищие и бездомные, никуда не спеша, брели себе и почесывались.

Тоже люди-невидимки.

Они тоже рылись в мусорных ящиках. Волокли мешки. Катили тележки, набитые пластиковыми пакетами. Сидели кучкой под арками, спали на вентиляционных решетках. Они отводили глаза, словно бы извиняясь за то, что существуют на этом свете.

Призраки. Теперь, когда я тоже стала призраком, я их вижу. Есть медиумы, которые точно так же видят мертвых.

Кассандра обратила внимание на бездомного, развалившегося у стены с бутылкой в руках. Бомж, глядя в пустоту, беседовал сам с собой, кому-то грозя пальцем:

– …так я тебе и позволил передо мной выпендриваться! Ошибаешься, голубчик. Люди вроде тебя для меня тьфу! И не тебе мне затыкать глотку! Чтобы меня заткнуть, нужен чувак покруче. Не тебе чета! Такой еще не родился! А нравится тебе, не нравится, наплевать! И нечего тут хвост распускать. Не на того напал! Не знаешь, на кого нарвался!

Кассандра испуганно смотрела на него. Эсмеральда рассказала ей о трех стадиях деградации, вторая стадия – это разговаривать с самим собой. Она вздрогнула и оглядела других бездомных, которые сидели и тоже что-то бормотали себе под нос.

Только бы мне до такого не докатиться!

Третью ночь Кассандра провела в Люксембургском саду. Утром, как кошка лапкой, умылась в фонтане и отправилась опять бродить по улицам, изучая мусорные ящики. Теперь у нее появился кое-какой опыт. Она уже не хваталась за всякие гадости, вроде пакетика с мертвым хомячком, гигиеническими салфетками, памперсами или собачьими и кошачьими какашками.

Теперь она сначала все нюхала, а потом уже решала, съедобна находка или нет. В ней очнулся еще один древний, давно забытый инстинкт сродни тому, благодаря которому она защищала себя зубами и ногтями.

Я доисторический человек в мире цивилизации.

Понюхав еду, она прикасалась к ней языком, чтобы понять, съедобна ли она, и только потом ела. А ведь раньше она судила о еде с помощью чтения, внимательно изучая этикетку. А теперь – на вкус, на ощупь.

Она спускалась по ступеням вниз, медленно, неотвратимо и совершенно естественно.

На четвертый день у Кассандры заболел живот, поболел и перестал, и она поняла, что ко всему на свете можно приспособиться, даже к недоброкачественной пище.

Она бродила по 15-м округу, и неподалеку от станции метро «Конвансьон» набрела на кондитерскую, где в витрине красовалось ее любимое пирожное, лимонное с марципаном, на котором шоколадом написано «лимон». Цена тоже была написана: 2,50 евро.

Откуда у нее два с половиной евро? Именно это пирожное, именно в этой кондитерской, именно в эту минуту стало для нее неодолимым соблазном.

Кассандра Каценберг вошла в кондитерскую.

– Мне бы очень хотелось купить у вас лимонное пирожное, но у меня нет денег.

Молодая женщина за кассой смерила ее взглядом и произнесла:

– Ваши часы!

– Они не показывают время. Они скорее игрушка.

– Я люблю игрушки.

– И вообще, они не простые. Мне подарил их человек, который меня любит, но я его совсем не знаю.

Молоденькая кондитерша посмотрела на Кассандру с недоумением. А Кассандра прибавила:

– Но мне так хочется пирожного! Возьмите.

Кассандра протянула кондитерше часы, на циферблате светилась надпись: «Возможность умереть через 5 секунд 88 %».

Кондитерша увидела надпись и отдернула руку.

– Если вам только пирожное, я вас угощу. А эту игрушку лучше оставьте у себя. Считайте, что сегодня пирожные бесплатные.

Кондитерша протянула Кассандре лимонное пирожное, салфетку и даже пластмассовую ложечку, чтобы та насладилась от души.

Есть все же на свете добрые люди. Нечего мне всех сторониться, иначе упущу возможность познакомиться с хорошим человеком.

Кондитерша была пухленькой, с розовыми щеками, ласковым взглядом и сладким молочным запахом.

– Меня зовут Шарлотта, – сказала она. – А вас?

– Меня нет, – ответила Кассандра и, помолчав, прибавила: – Не Шарлотта.

Кондитерша пожала плечами и повесила на дверь табличку: «Закрыто». Она решила, пусть бедняжка сядет и спокойно съест свое пирожное.

У Кассандры дрожали руки, когда она подносила пирожное ко рту. Она закрыла глаза, откусила кусочек и замерла от наслаждения. Пирожное чудесное, восхитительное. Никогда в жизни она не ела ничего вкуснее. Еще кусочек. Каждый кусочек она держала во рту, не торопясь проглотить. Смаковала каждую капельку лимонного крема. Нёбо, язык, даже зубы ощущали волшебную сладость. Язык Кассандры делился душистым наслаждением с каждым уголком, каждой клеточкой ее рта.

– Вы, как видно, сильно голодная, – проговорила кондитерша.

Кассандра ей не ответила, с полным ртом, полузакрыв глаза, она замерла в экстазе. Шарлотта, глядя вдаль, снова заговорила:

– Однажды на танцах меня пригласил один парень, и мне захотелось, чтобы дело танцами не кончилось. Оно и не кончилось, только с моей лучшей подругой. Как же мне стало обидно! И вдруг совсем незнакомая девчонка протянула мне тарелку со здоровущим куском торта. Клубничного, со сливочным кремом. Она, видно, стояла рядом и заметила, как все было. «Ешь, – говорит. – Тортик не мужик, не подведет!» Для меня это стало откровением. Удовольствие от еды самое доступное, самое ощутимое, и оно всегда с нами. Не случайно меня назвали Шарлоттой. Шарлотка с яблоками. А вы верите в то, что имя определяет судьбу?

Кассандра и не подумала отвечать. Шарлотта глубоко вздохнула.

– Любовь, она всегда в будущем. Встретишь парня, думаешь: вот мой будущий муж, у нас с ним будут дети. И секс тоже в будущем. Думаешь, переживу оргазм. Но чаще переживаешь разочарование. А то и драму. А поесть сладенького всегда в радость. Я предпочитаю настоящее будущему. Будущее всегда неожиданность.

Девушки взглянули друг на друга. Кассандра подумала: «Ей скучно, хочется поговорить. Никто ее не любит. Она угостила меня пирожным, чтобы было кому рассказать свою жизнь. Заплатила пирожным за сеанс психотерапии. Считает, что я ее пойму».

Шарлотта улыбнулась.

– А скажи-ка мне, Кассандра Каценберг, неужели ты думаешь, что я тебя не узнала?

Девушка со светло-серыми глазами вздрогнула. От макушки до пяток.

– У меня на кассе висит твоя фотка. Да ты не бойся, я не стану о тебе сообщать.

Шарлотта взяла эклер со взбитыми сливками, шоколадом и миндалем, откусила и с набитым ртом продолжила:

– Отец у меня был алкоголиком. Пил, буянил и бил мою мать. Она от него сбежала, со мной, разумеется. Но когда я подросла, я сбежала от матери. Не могла ее выносить, она с утра до ночи только плакала и жаловалась. Так что, видишь, я тоже беглянка. Поначалу я пыталась разыскать отца, но он уехал в дальние страны. Так я его никогда больше и не видела. Единственное, что помню – татуировку на животе. Орел держит в когтях змею. Как раз над пупком.

Девушки принялись за профитроли с фисташковым кремом.

– А что с твоими родителями? – спросила кондитерша.

– Убиты.

В Средние века была такая секта ассасинов – убийц. Название произошло от «хашишийа» – «те, кто курит гашиш». Накурившись гашиша, они убивали всех подряд, надеясь, что попадут в рай, где их ждут гурии.

Кондитерша проглотила профитроль и вытерла губы.

– Мне очень жаль. Сочувствую. Съешь еще что-нибудь вкусненькое здесь и сейчас.

Сама она взяла заварное пирожное с кофейным кремом и собралась отправить его в рот.

– Я тоже могу попробовать? – из вежливости спросила Кассандра.

– Конечно! Все заварные к завтрашнему дню испортятся, так что давай, не стесняйся.

Сидя рядышком с кондитершей, Кассандра наслаждалась сказочным пиршеством, ела тарталетки с вишнями, подсохшие круассаны с миндалем, пирожные «Мирабель». Шарлотта от нее не отставала, обе сидели с набитыми ртами. Шарлотта болтала без умолку.

– Каждый вечер я ем пирожные. И ничего лучше для меня не бывает. Со сладким можно все пережить. Меня иногда в дрожь бросает от заварного крема. Для меня этот крем – детство, мама, материнское молоко. А до чего же они красивые, мои пирожные! Питаешься красотой! У меня сердце разрывается, если приходится их выбрасывать. Мне никогда не приходилось доедать пирожные вдвоем, а вдвоем веселее. Я рада с тобой поделиться. Приходи полакомиться, когда захочешь!

Кассандра застыла на секунду с открытым ртом, оставила «Мирабель» и опрометью бросилась к двери.

33

Какая же я дура!

Эта кондитерша – страшный человек! Она внушила мне ложные надежды. После ее чудесных пирожных разве я смогу есть отбросы? После того, как она мне улыбалась, смогу выносить брезгливость прохожих?

Я буду умирать с голоду, но больше к ней не приду! Мне надо срочно забыть, как было вкусно! Ничего не было! Я ничего не ела!

34

Кассандра сунула два пальца в рот и постаралась избавиться от пирожных. У нее ничего не получилось.

Мое тело слишком любит сахар, оно не желает слушаться мозгов.

Она попробовала еще раз и еще. Потом перестала.

Девушка с большими светло-серыми глазами разыскала возле мусорных баков лыжную шапочку, очки и пальто. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то еще узнал ее по фотографии. Пальто ее порадовало большими карманами: теперь ей будет куда складывать еду, которую она найдет в баках.

Кассандра продолжала бродить по городу. Прошло немало времени, и она стала замечать, что люди ее сторонятся, словно она больна какой-то болезнью. Да, больна. Нищетой. И первый ее симптом – дурной запах.

Шарахаются. Я плохо пахну. Теперь я понимаю жителей «Искупления». Ясно, почему Эсмеральда и Ким надо мной посмеялись, когда я просила их помочь этим людям. Они были правы. Буржуи мне тоже враги.

Кассандра чесалась со всё большим ожесточением. Чесалась сама того не замечая.

Как-то вечером, когда она расположилась на ночлег под одним из мостов Сены, к ней подошла компания из трех бомжей.

– У меня ничего нет. Все уже украли, – сообщила Кассандра, с опаской поглядывая на бандитские рожи.

– А нам нужна ты сама, красавица! Мы с тобой славно позабавимся.

Так. Они уверены, что им известно ближайшее будущее.

– Что ж, господа, я совсем не против, чтобы вы со мной славно позабавились, как вы изволили выразиться. Я знаю, жизнь у бездомных совсем невеселая, тем более что у них нет никаких культурных развлечений.

Бомжи в недоумении переглянулись.

Действует сила слова.

– К тому же ваша жизнь однообразна. А как известно: «Рутина – первый враг творчества».

Главное говорить без пренебрежения и уважительно. Правильно выбирать слова. Каждое обладает весом.

– К сожалению, хоть я и полностью расположена, сегодня вечером я занята. У меня много дел. Может, вы мне не поверите, но я должна заняться спасением человеческих жизней.

Попробую правду.

Бомжи смотрели на Кассандру с недоумением, удивляясь ее нежданной говорливости. Но уходить не собирались. Один из них, глядя на нее, уже шумно дышал.

Тем хуже, придется прибегать к доисторическим методам воздействия, более подходящим их уровню сознания.

Кассандра сделала вид, будто отворачивается, и ударила ногой в промежность первого, прошлась ногтями по лицу второго и укусила третьего. Какой отвратительный привкус! Она сплюнула на землю и убежала. Как лисица от трех неуклюжих медведей.

Бродяжническая жизнь открыла Кассандре, что солидарность чужда отщепенцам. Они воспринимали ее как возможную добычу. Она научилась осторожности, спала вполглаза, сохраняла дистанцию и никогда не подходила близко к существам, для которых братство – привилегия богачей.

Погода между тем опять испортилась. Снова вспышки молний, снова ливень.

Спасибо – душ!

Но громыхало и лило так, что Кассандра все же поспешила укрыться в метро. Она едва успела проскользнуть до закрытия. Сиденья отстоят друг от друга так, что бездомному на них не улечься. Но Кассандра слишком устала, чтобы искать другое место. И она все же ухитрилась уснуть, положив голову на одно сиденье, ноги на другое, и повиснув попой в воздухе.